Глава 18
– Именно тогда все поехало и завертелось. Нет, не так! Сначала Юля до конца не понимала, какого рода бомба попала ей в руки. Глаза ей открыл писатель Ураганов, а точней, его книга.
– Ну да, – откликнулись подруги. – «Нейтральные воды».
– Этот пустобрех описал в своей книжонке мой визит на Север. Описал меня очень детально, так что Юля поняла, с кем встречался в Гаджиеве ее муж.
– В книге написано, что вы были шпионом? – ахнула Леся.
Но Христофор Бонифатьевич даже руками замахал:
– Нет, конечно! Этого еще не хватало! В книге был описан мой визит в Гаджиево. Так получилось, что он совпал по времени с командировкой Саши в этот же поселок. И Юля, а она была неплохо осведомлена о делах своего мужа, быстро поняла, что привезенные Сашей из Гаджиева бумаги, которые так взбудоражили его, скорей всего, принадлежат мне. Кто еще мог доверять Саше настолько, чтобы поручить опасное задание?
– Значит, Юлия Аюповна рассекретила вас благодаря книге Ураганова?
– Разумеется, у нее не было четкой уверенности на мой счет, но Юля взяла след. А когда дело касалось денег, то чутье у нее было дьявольски хорошим.
– Но Юлия Аюповна говорила сестре, что знает лишь адрес, по которому может получить деньги. Что это был за адрес?
– Некоторые адреса не меняются десятилетиями, – вздохнул Христофор Бонифатьевич. – Это был адрес нашей бывшей конспиративной квартиры.
– Вашей?
– Меня и господина с желтым чемоданчиком.
– И Юлия Аюповна поехала туда?
– Наведалась. Сначала послала на адрес этой квартиры письмо с предложением встретиться и обменять бумаги на деньги. Письмо было передано мне, так как в нем было указано мое имя.
– Кем передано?
– Кем надо.
Ответ получился сухим. И подруги с ужасом внезапно поняли, что Христофор Бонифатьевич до сих пор сотрудничает с теми, кто когда-то давно склонил его к предательстсву.
– В общем, я не ожидал западни. И я попался в эту Юлину ловушку. Поехал на встречу, которая была мне назначена шантажисткой. Каюсь, я сам виноват, что раскрылся перед Юлей. Надо было молчать и отрицать все. Но я так устал бояться, что эти бумаги когда-нибудь выплывут. А тут у меня появлялся шанс забрать их себе. Я надеялся, что отделаюсь, как говорится, малой кровью. Все-таки я знал Юлю не один год, сделал для нее и ее дочери немало добра. Я рассчитывал на ответную благодарность, но просчитался. Юля поняла, что бумаги принадлежат мне. Поняла, как они важны для меня. И с тех пор она уже не давала мне продохнуть.
Почти целый месяц Христофор Бонифатьевич платил шантажистке деньги, не получая от нее взамен самих бумаг. А требования Юлии Аюповны возрастали буквально с каждым днем. Она наглела и борзела, не встречая в ответ никакого сопротивления со стороны адмирала.
– Деньги у меня уже кончались, а бумаг я еще не видел. Верней, Юля передала мне несколько листов, но этого было мало. Мне нужно было все!
В общей сложности за месяц Христофор Бонифатьевич заплатил жадной бабе около миллиона евро.
– Первый раз она попросила десять тысяч евро, а уже через две недели ставка выросла до трехсот. Юля бы не остановилась, пока не пустила бы меня по миру. Я знал, что на мои деньги они с дочерью планируют купить дом в Испании или Италии. И когда они пригласили меня в тот день к себе в гости, был уверен, что Юля будет меня благодарить и рассказывать о большой покупке, которую наконец сделала за мой счет.
Христофор Бонифатьевич не протестовал против дома. Он даже находил некоторое удовлетворение от мысли о том, что женщины, осиротевшие по его вине, теперь обеспечены элитным зарубежным жильем. К старости люди становятся сентиментальными. Груз ответственности за совершенные в далекой молодости ошибки тяжело давит на них. Скоро встреча с Творцом, а что ему сказать? Как и чем оправдаться за совершенные прежде злодеяния?
– Давая Юле эти деньги, я частично искупал свои прошлые ошибки.
Но наглость и жадность Юлии Аюповны перечеркнули все добрые мысли адмирала.
– Оказалось, что в тот день они пригласили меня не просто так, ради устной благодарности и торжественного возвращения мне моих бумаг. Они красиво накрыли на стол, сами оделись и причипурились, но вовсе не для того, чтобы отдать мне бумаги и окончательно зарыть топор войны между нами.
Нет! Юлия Аюповна сделала все это всего лишь потому, что наивно надеялась смягчить этим показным радушием свое новое требование о новой порции денег.
– Первое время нам с Верочкой придется нелегко на чужбине, – объяснила она. – Мы там с ней будем совсем одни. Все деньги ушли на покупку самого дома. На жизнь нам с Верой не осталось почти ничего. А ведь нужно еще оплатить переезд, документы для меня и Верочки. Нам надо будет как-то легализироваться в Европе. Получить со временем гражданство ЕС. А на все это нужны деньги.
– И она запросила с меня пятьсот тысяч евро! Клялась, что это в последний раз. Что они с дочерью уедут и никогда больше меня не потревожат, но как я мог им поверить, если они говорили это уже много раз.
Гнев буквально помутил рассудок Христофора Бонифатьевича. Но вида он не подал. Спокойно покивал головой. А потом пошел за Юлей на кухню. Там он вытащил кухонный нож, обернул руку салфеткой и убил ножом старшую женщину. А потом вернулся в столовую и расправился с Верой. Ни одна из женщин не ожидала нападения. Христофор Бонифатьевич покладисто платил им всякий раз, почему же тут должно было быть иначе?
К тому же Юля и Вера давно знали Христофора Бонифатьевича. Привыкли считать его другом Александра и своим другом. И конечно, Христофор Бонифатьевич не признался женщинам о том, что это он убил мужа одной и отца другой. Для женщин была озвучена все та же версия шпионажа, в котором участвовали они с Сашей вдвоем. И якобы Христофору удалось вывернуться в тот раз, а Сашка предпочел смерть позору.
Таким образом, получалось, что Юлия Аюповна вроде как требует свое, собственное. Наследство, которое осталось ей после ее мужа и которое пусть и задержалось в пути, но все же нашло свою хозяйку. Вот только платить Христофор Бонифатьевич соглашался лишь до определенного предела. Юлия Аюповна этот предел явно перешла. За что и поплатилась своей жизнью и жизнью своей дочери.
Христофор Бонифатьевич замолчал. Замолчали и подруги. Молчать было тяжело, но говорить в такой ситуации казалось вовсе невозможным.
Но наконец Леся взяла себя в руки и дрожащим голосом произнесла:
– Ну… А как же быть с тетей Людой?
– С кем? – тоже поднял свою большую голову Христофор Бонифатьевич.
– Люда – сестра Юлии Аюповны, – напомнила ему сыщица. – Ее на улице сбила машина. Сначала мы думали, что это ее родственники стараются избавиться от женщины, потом стали подозревать Ураганова и его дочь с зятем. Но теперь…
И подруги вопросительно посмотрели на Христофора Бонифатьевича. Возможно, признавшись в столь тяжких злодеяниях, он захочет облегчить свою совесть полностью?
И Христофор Бонифатьевич не стал отпираться. Он кивнул и произнес:
– Да, Люда – это тоже мой грех.
– Но зачем? – ахнула Леся. – Что плохого сделала вам тетя Люда? Она ведь ничего про вас не знала!
– Так уж и ничего, – нахмурился отставной адмирал. – Что ни день, она вертелась у Юли. Я был просто уверен, что сестры действуют в сговоре. Не стало одной шантажистки, вполне могла выйти на сцену ее заместительница!
– Но тетя Люда не знала имени того человека, которого шантажировала ее сестра. Она про вас даже не догадывалась!
– Теперь я в это охотно верю, но тогда мной руководил страх. Я был слишком взвинчен и напуган. Я уже совершил столько кровавых убийств, а тут снова проблема… После убийства Люда побывала в квартире сестры. И она вышла оттуда с таким лицом… Я был уверен, что она узнала нечто чрезвычайно важное для себя!
– Правильно! Так и было! Потому что Людмила Аюповна в тот день узнала, что ее сестра уже заполучила деньги и даже покупает на них себе дом. Юлия Аюповна скрывала от сестры эту информацию, чтобы не вызвать зависти и лишних вопросов. Но после смерти Юлии Аюповны все вылезло на свет! Вот тетя Люда и выглядела потрясенной!
– Но я этого не знал. Решил, что в квартире хранились какие-то документы против меня. Что эта женщина их нашла и что у меня новая проблема.
– И вы решили устранить проблему привычным путем? Избавиться от человека, убив его!
– Но я ведь не убил эту женщину! Насколько я знаю, хоть она и в больнице, но чувствует себя относительно неплохо.
– Все равно вы хотели ее убить!
– Хотел. Душой кривить перед вами не стану, хотел, – кивнул Христофор Бонифатьевич. – И машину именно эту специально выбрал. Знал, кому она принадлежит. И кто на ней ездит.
– А откуда у вас взялась такая информация?
– Вы мои дорогие и наивные девочки, да я ведь тоже не лыком шит! Разумеется, я следил за Юлей, за ее дочерью, за ее сестрой. Следил с самого первого дня, когда Юля заикнулась об этих документах и получила от меня первую выплату. Всем известно, кто владеет информацией, тот владеет ситуацией. Я знал и про этого вечного труженика нашего Ураганова, и про то, что у него роман с Юлиной сестрой. Знал и о его зяте – бездельнике. И знал, что за машина у них.
– И вы специально взяли машину, которая числится за семьей Ураганова. Значит, вы хотели подставить зятя Ураганова? Или кого вы хотели подставить?
– Его, дочь, самого Ураганова… какая разница? – пожал плечами Христофор Бонифатьевич. – Мне было необходимо отвести подозрения от самого себя.
Везучести родственников Ураганова и его самого можно было только позавидовать. На время наезда на Людмилу Аюповну у них всех имелось твердое алиби. А если бы его у них не было? За решеткой оказался бы не только Слава, но и эти двое. А то и сам писатель Ураганов. А за что? Ничего криминального никто из них не совершал. Во всем виноват был Христофор Бонифатьевич – такой благородный на вид и такой гнилой в душе.
Подруги так и сказали адмиралу. Но он лишь развел руками:
– А что вы бы сделали на моем месте?
Ответа на этот вопрос у подруг не было. Они просто не знали, что сказать в такой ситуации. Перед ними сидел весьма пожилой человек, убеленный сединами, проживший долгую и сложную жизнь. И что теперь?.. Отдать его в руки правосудия? Но убийство Александра – это теперь недоказуемо. А убийство Юлии Аюповны и Веры… Но не поплатились ли женщины за свою жадность?
Да и что смогут доказать сыщицы, если явятся в полицию? Где свидетели того, что отставной контр – адмирал был на квартире у женщин? Кто его там видел? Свидетелей нет.
– Как нам теперь быть?
Сыщицы были в растерянности. И чтобы оттянуть неизбежную развязку, Кира спросила:
– А как же тот невысокий мужчина, которого вы якобы видели в тот день, приходящим к вашим соседкам?
– Его не было, – коротко ответила Фаина Наумовна. – Когда Христя пришел ко мне, на нем лица не было. Он все мне рассказал, и мы вместе решили отрицать, будто бы ничего не было. Христофор не виноват, Юля была настоящим чудовищем!
Подруги были в растерянности. Эта парочка старых заговорщиков казалась им весьма подозрительной. Кто их знает, что у них еще на уме. Но достойны ли эти люди того, чтобы один закончил свои дни в тюрьме, а другая скончалась от горя?
И подруги решились.
– Мы ничего не скажем властям, – наконец произнесла Кира, но видит Бог, как тяжело далась ей эта фраза. – Не скажем, но не можем обещать, что следователь не выйдет на вас сам.
– Что же, – скорбно вздохнул Христофор Бонифатьевич. – Чему быть, того не миновать. Если выйдут… Если я буду к тому времени жив… Если… Этих если так много. Но что вы хотите за свою услугу?
– В смысле?
– Что вы хотите за свое молчание? Юля начала наши отношения с десяти тысяч евро. Сколько же хотите вы? И учите, это не вопрос, это предложение.
– Да вы что! Нам ничего не надо! – возмутилась Кира.
– Еще не хватало! – поддержала ее Леся. – Мы не выдадим вас полиции, но иметь с вами дел тоже не хотим! Мы уважаем вашу старость, но… но убивать людей – это гадко!
– Не хотим находиться с вами в одном помещении больше ни минуты!
– Прощайте, Христофор Бонифатьевич. Вы нас горько разочаровали.
– И напоследок, пожалуйста, учтите, вы тут будете в комфорте доживать свои дни, а между тем молодого человека, Славу, из-за вас посадят на долгие годы.
– Гадко! Противно! Недостойно звания ни моряка, ни адмирала!
И с этими словами обе девушки прошествовали к выходу. Они не знали, правильно поступили или нет, но сдать такого старого Христофора Бонифатьевича в руки полиции – это было как-то неправильно. Уже очень скоро этот человек должен был предстать перед куда более Высшим судом. Вот там пусть и отдувается, там пусть и объясняет, как это у него получилось, что сначала он предал свою страну, потом убил своего лучшего друга, а после и его жену с дочерью.
– Не знаю, как ты, а у меня голова идет кругом от этой истории, – призналась Леся по дороге домой Кире. – Подумать только, такой интеллигентный старик, адмирал…
– Контр – адмирал!
– Тем более… И убийца! Не понимаю!
– А что же тут не понять? Деньги портят людей, это давно известная и весьма неприятная истина. Христофор Бонифатьевич любил деньги почти так же сильно, как любила их Юлия Аюповна. В этом они были с ней очень похожи.
Дома подруги оказались уже поздно вечером. Уйдя от Христофора Бонифатьевича и его супруги, девушки постарались избежать встречи с родными убитых женщин, которые то и дело выходили из квартиры, где все еще продолжались поминки. Все-таки совесть у девушек была нечиста. Ведь теперь сыщицы и сами были отчасти преступницами. Ведь они не выдали Христофора Бонифатьевича правосудию. И даже пообещали ему нечто вроде защиты.
– А как же Слава? – тоскливо спросила Леся. – Что же теперь будет с ним?
Но Кира в ответ лишь отмахнулась. Ее внимание привлек какой-то странный звук, который раздавался в их доме.
– Слышишь?
– Что?
– Вроде бы кто-то пищит.
– Пищит? Нет, я ничего не…
Но тут Леся осеклась, потому что в самом деле услышала чей-то писк. Он был совсем тоненьким, и было в нем что-то очень милое и трогательное.
– Если бы я не знала, что это невозможно, то сказала бы, что это пищит котенок.
– Котенок! Скажешь тоже! Откуда у нас взяться котенку?
– Действительно, – пробормотала Леся. – Откуда бы ему взяться? Фантик! Ты где? Ты ничего не хочешь нам сказать?
Фантика не было слышно. А подруги продолжали двигаться на писк. Он исходил откуда-то со второго этажа.
– По – моему, звук идет из твоей комнаты, – предположила Кира, поднявшись наверх.
– Да. Похоже.
Подруги вошли внутрь Лесиной спальни и ахнули. На Лесиной кровати очень уютно лежала заметно похудевшая Фатима, а возле ее живота пригрелись несколько котят. Всем им хватило места, лишь один бестолково тыкал еще слепой мордочкой и жалобно пищал.
– Мама родная! – ахнула Леся. – Это что же такое происходит?
– Ничего, – отозвалась Кира, чувствуя, что ее буквально начинает распирать от смеха. – Поздравляю тебя, похоже, ты стала бабушкой!
– Я?!
– Раз Фатима притащила своих котят тебе, значит, считает тебя своей мамочкой. Ну, а эти котятки, следовательно, твои внучата!
Откуда-то появился Фантик, также запрыгнувший на кровать. Он облизал Фатиму за ушком, и та довольно мурлыкнула в ответ. Пожилые кошки, снова став отцом и матерью, как-то удивительно помолодели. А Кира принялась хохотать, пока Леся лишь разводила руками и пыталась подсчитать количество кошек на своей кровати.
Почему-то при виде этих котят на кровати подруги Кира почувствовала, что все плохое осталось позади. Теперь эта отвратительная история с убийствами и предательством закончится. И каким-то образом все снова будет хорошо.
Успокоившись и придя в себя, подруги принялись рассматривать новорожденных. У них уже была пушистая шерстка, и они умели пищать.
– Она их родила явно не прямо сегодня.
– Родила в укромном уголке, а перетащила в спальню сегодня.
– Так вот где она была все это время.
– И вот что это была у нее за опухоль!
Между тем в коридоре раздались шаги Лисицы.
– А, вот и вы, – зевая произнес он и внезапно осекся, увидев кутерьму на Лесиной кровати. – Эй!.. А откуда у вас взялось столько кошек?
Но история на этом не закончилась. Если кому-то интересно, то Славку все-таки выпустили из следственного изолятора. Следствие не побрезговало версией частных детективов и мнением адвоката задержанного. Было проведено дополнительное расследование. И эксперты подтвердили, что Христофор Бонифатьевич мог оказаться замешанным в убийстве своих соседок.
Ведь в квартире убитых женщин были найдены не только отпечатки пальцев Христофора Бонифатьевича. Также принадлежащие ему микрочастицы обнаружились и на одежде и коже убитых женщин. Такие же следы нашлись и в машине дочери писателя Ураганова, на которой был совершен наезд на Людмилу Аюповну.
Кроме того, Вероника получила по электронной почте письмо, в котором объяснялось, что обе покойницы занимались шантажом, к которому ее подопечный – Слава – не имел никакого отношения. Письмо было, разумеется, отправлено с почтового адреса Христофора Бонифатьевича. Но когда за стариком пришли полицейские, чтобы побеседовать с ним, то их встретили лишь растерянные лица его родных.
– Отец пропал.
– Исчез!
– И наша соседка – бабушка Фаня тоже!
Вот и все, что сумели сказать на этот счет родные. Они были потрясены не меньше самих подруг, когда узнали правду о своем отце и деде.
С тех пор про Христофора Бонифатьевича и Фаину Наумовну ничего не слышно. Но денег, оставшихся после выплат шантажисткам, у них еще достаточно. Так что какая-нибудь теплая страна с благоприятным для эмигрантов климатом может стать для них домом на еще долгие годы счастливой и спокойной жизни.
– Бывают же такие везунчики! – высказалась Кира, узнав об этом. – Христофор Бонифатьевич, сложись обстоятельства иначе, ни в жизнь не оставил бы свою дочь и внука одних. Доживал бы свой век не с любимой женщиной, а сам по себе. Все колебался бы, все размышлял, да так бы и помер несчастный на руках у дочери. Ну а тут ему просто пришлось стать наконец счастливым!
– В Россию ему уже не вернуться. Но кто сказал, что на другой части света жить хуже?
Итак, Славу выпустили, и он явился, чтобы поблагодарить девушек, и в первую очередь Лесю, за оказанные ему услуги.
– Вы себе не представляете, как я доволен! – заявил он. – Вера умерла, ее доля в квартире теперь переходит ко мне. Выходит, не напрасно я с ней и ее мамашей целый год жил под одной крышей. Теперь бы еще выцарапать у родственничков моей тещи ее дом, и можно считать, что эта история пошла мне в сплошной плюс. Не возьметесь мне помочь?
Но подруги категорически отказались от такого предложения. Влезать в чужую семейную свару, нет уж, увольте! Пусть Славка сам пытается выцарапать дом у счастливой и совершенно поправившейся Людмилы Аюповны и ее Ураганова. Вряд ли у него это получится. Тем более что эти двое уже планируют, как проведут в том доме свой медовый месяц. Вряд ли они сдадут свои позиции без боя. Корыстолюбивого Славку поджидает еще много неприятных сюрпризов.
Итак, хотя давняя школьная любовь Леси не только не расцвела буйным цветом, но вовсе приказала долго жить, зато роза, о которой горевала Леся, все-таки расцвела. Дождалась, когда сойдет снег, появятся проталинки. Сначала ярко зазеленела, а спустя месяц внезапно покрылась сплошным ковром ярко – красных бутонов. И когда они начали раскрываться, аромат от цветов исходил такой сильный и сладкий, что во двор к подругам стали заглядывать соседи. Всем хотелось узнать, что это такое у них цветет и так приятно пахнет.
Они входили, ахали, а уходили, не забыв попросить черенок для рассады. Леся никому не отказывала, щедро отрезая побеги своей чудо – розы. Когда побегов много и все они в длину не меньше восьми метров, жалеть нечего. Жадность – это отвратительное качество человеческой натуры. И все жадины понесут наказание. Не на этом свете, так уж на том совершенно обязательно.
Назад: Глава 17
На главную: Предисловие
