Глава 17
Но они были не одни. Опередив их, откуда-то из-за дверей выскочили люди. Мгновенно в пустой палате стало шумно и тесно, буквально яблоку некуда упасть. Ники оттащили от старика, который оказался жив и сейчас судорожно кашлял, прижимая к горлу руки и царапая ими себя по груди. В палату тут же вбежала молоденькая медсестричка, которая захлопотала над стариком. Надела ему кислородную маску и встала рядом, держа за руку и сосредоточенно считая пульс.
Пожалуй, она была единственная, кто сохранял тут хладнокровие. Даже пострадавший старик, которого все называли Иваном Сергеевичем, все время дергался и пытался вырваться из рук медсестры.
— Да пусти же меня, девочка! — сердился он, срывая с лица маску, которая тут же твердой рукой возвращалась на свое место. — Мне уже лучше!
— Пока еще нет! — невозмутимо возражала медсестра, продолжая выполнять свой долг. — Я вам скажу, когда вам станет лучше.
— Отстань от меня!
— Вам лучше сидеть смирно. Иначе сделаю успокоительный укол.
Укола старик явно не хотел. Поэтому смирился и замолчал, перестав вырываться. Да и чего ему было вырываться? С Ники вбежавшие в палату люди отлично справились и без посторонней помощи. Приглядевшись, подруги узнали среди них двух человек из агентства Верескова. А через мгновение и он сам, широко улыбаясь, вошел в дверь больничной палаты.
— И вы здесь! — воскликнул он, увидев подруг. — Впрочем, какое же приключение — и без вас!
Это было все, что сказал в их адрес Вересков. Зато у Горшкова, который тоже появился в палате, нашлось что сказать подругам.
— Вы чуть было не испортили нам всю операцию! — накинулся он на подруг. — Кто вас сюда звал? Никто? Сами пришли! Ну, вы даете! Да я просто обязан задержать вас на пятнадцать суток ареста. Для вашей же личной безопасности!
Подруг спасло от его гнева и вероятного ареста то, что от всего происходящего у них буквально голова пошла кругом. Они уже не знали, на что и как реагировать. Поэтому слова Горшкова восприняли молча, что было им ошибочно принято за раскаяние и признание собственных ошибок.
— Стыдно стало?! Вот так-то вам и надо! — высокомерно произнес он. — В другой раз умней будете!
Подруги и тут не отреагировали. Так что Горшков быстро потерял к ним всякий интерес. И тоже переключился на Ники, возле которого уже застыл Вересков.
— Где Сеня? — допытывался он у Ники. — Куда ты дел брата, мерзавец? И его золото?
Ники выглядел не лучшим образом. Одна губа у него была разбита и стремительно распухала. Глаз тоже был подбит. Рубашка и халат разорваны и перепачканы кровью. А всегда аккуратная прическа, волосок к волоску, сейчас была безнадежно взлохмачена и раздергана.
При этом Ники странно улыбался.
— Ничего вы не докажете, — бормотал он. — Тело вам не найти. А значит, и дело вы против меня завести не сможете!
— Это тебе только так кажется! Ты натворил достаточно и без похищения Сени!
— Подумать только, покуситься на жизнь родного брата! — воскликнул Горшков. — Сколько лет работаю в розыске, а не перестаю удивляться гнусности некоторых людей! Родного брата не пожалел! А все из-за чего? Из-за каких-то цацок!
И тут Ники неожиданно взорвался.
— Заткнись! — закричал он на Горшкова. — Заткнись, следак, если ничего не понимаешь! И вовсе не из-за цацок, как ты выражаешься!
— А из-за чего же тогда?
— Просто… Просто у Сеньки всегда и все было! Всегда ему доставалось все самое лучшее! А на меня у родителей не было ни времени, ни средств! Все лучшие подарки доставались Сеньке. Даже микроскоп купили ему. А мне в тот раз денег на новый рюкзак у них не хватило!
— При чем тут какой-то рюкзак?
— И микроскоп?
— При том! При том, что это было несправедливо! Всегда, всегда несправедливо! Сеньке доставалась вся родительская любовь! А мне только жалкие остатки!
— И вы решили эту справедливость восстановить?
— Да! Это золото принадлежало мне по праву! За все мои обиды! И я его взял! Достаточно я настрадался от Сенькиной чванливости. Скажите, пожалуйста! Владелец ювелирного магазина! Поди же ты! А я вот простой археолог! И горжусь этим! Во всяком случае, я приношу науке куда больше пользы, чем Сенька со всеми своими побрякушками, вместе взятыми!
— Но зачем вы на него напали?
— Затем! Затем, что я должен был это сделать! А тут случай удобный подвернулся. Сенька же дурак! Думал, что раз я его брат, так и люблю его всем сердцем. И когда от этих бандитов, которые его похитили, удрал, сразу же ко мне за помощью обратился. А я смекнул, что второго такого шанса мне в жизни могло и не представиться. Ну, я и не оплошал! Золото взял себе, а Сеньку… Сеньку отправил к праотцам!
— Вы убили брата!
— Не убивал я его. Признаюсь, хотел. Но… Но рука у меня не поднялась.
Подруги мигом навострили уши. Семен Семенович жив? Значит, у Глаши еще есть шанс наладить свою семейную жизнь? Она может надеяться на возвращение мужа?
— Где же он? — вырвалось у Леси.
— Говорю вам, отправил его к праотцам. А куда, думайте сами. Я вам помогать в этом деле не собираюсь.
И Ники гнусно захохотал. В этот момент он напоминал не киногероя, а самую обыкновенную гнусную и вонючую гиену. И как только он мог когда-то нравиться подругам! Это же какой-то монстр, а не человек! Урод! Мерзавец! Отброс общества!
Однако Горшкову и Верескову было не привыкать работать с типами и похлеще Ники. Оба оперативника взялись за него весьма решительно. И было ясно, они от него не отстанут, пока тот не признается, куда дел брата.
А подруги, до которых теперь никому не было дела, потихоньку выскользнули из палаты. Им была необходима хоть крохотная передышка для того, чтобы привести свои мысли в относительный порядок.
— Ну дела! — ошеломленно пробормотала Кира. — Кто бы мог подумать, что преступник — это Ники. Ты могла?
— Я?! — поразилась Леся. — Да никогда!
— Вот и я тоже! И… И подумать только, мы сами привели его к Ивану Сергеевичу!
— Мы просто идиотки!
— Кретинки. Ведь если бы Вересков и Горшков не устроили в больнице засаду, в которую Ники и угодил, мы с тобой были бы виновны в смерти старика.
— Ники бы его просто придушил.
— Старика? Запросто.
— И нас заодно.
— И нас мог. С такого типа все станется. Улучил бы подходящий момент и задушил. Мы же ему доверяли. Ты так и вовсе с ним чаи распивала.
— Я? — возмущенно встрепенулась Кира, но тут же сникла. — Да. Признаюсь. Распивала. Но мне же и в голову не приходило, кто он на самом деле такой! А он приходил ко мне вовсе не потому, что был влюблен. Просто ему было необходимо знать, как продвигается расследование. Глаша, наверное, ему толком ничего сказать не могла. Вот он и придумал подходящий предлог. Сделал вид, что влюблен в меня. И я доверчиво ему все выбалтывала! Какая же я дура!
И Кира схватилась за голову. Лесе даже стало жаль подругу.
— Брось! — тронула она плечо подруги. — Я с тобой. Я-то знаю, как ты старалась найти преступника. И ведь нам это удалось! Ники-то арестовали!
— Но мы тут ни при чем. Это Горшков молодец! И Вересков тоже! А мы с тобой… И в особенности я… Да что уж тут говорить! Мы с тобой сели в лужу, и все тут!
— У нас еще есть шанс себя обелить.
Кира подняла голову.
— Шанс? Что ты имеешь в виду?
— Найдем Семена Семеновича и мигом станем героинями.
— Как это?
— Подумаешь! Преступника поймать всякий может! А попробуйте-ка найти им похищенное и спрятанное!
— А что? — еще больше оживилась Кира. — Это идея! Что там говорил этот мерзавец про Семена Семеновича?
— Что он отправил его к праотцам.
— К праотцам — это на кладбище. Выходит, убил все-таки?
— Нет. Не убил.
— Тогда… Леся, кажется, у меня есть идея. Немедленно звоним Глаше.
— Зачем?
— Звоним и спрашиваем, кто и где у ее мужа похоронен.
Поднятая с постели среди ночи Глаша долго не могла врубиться в тему. Но наконец до нее мало-помалу стало доходить, чего хотят от нее подруги. И хотя она все еще недоумевала, зачем им это нужно, она все же принялась вспоминать:
— Отец у моего мужа похоронен в городе.
— Где?
— На Пороховском кладбище.
— Шикарный склеп?
— Нет. Просто могила.
— Почему так скромно? Муж у тебя богатый человек.
— Когда отец Сени умер, муж еще не встал на ноги. Да и первая жена была против больших трат на похороны. И сам отец всегда настаивал, что после смерти покойнику никакая помпа не нужна. Деньги лучше тратить на живых. А покойнику достаточно скромного местечка под землей, он все равно уже ничего не чувствует.
— А деды или прадеды где похоронены?
— Дедушка моего мужа лежит рядом с его же бабушкой. На том же Пороховском кладбище. Сенин отец потому и попросил, чтобы его там похоронили. Чтобы быть рядом с мамой и папой.
— Ясно. А у них большой склеп?
— Да нет же! Обыкновенные могилы!
— Нет, не подходит.
— Так вам нужен семейный склеп? — догадалась наконец Глаша.
— Да. Позарез нужен.
— Тогда вам лучше отправиться в Гатчину.
— Почему туда?
— Там у предков Сени был дом и имение. Там же у них и семейное кладбище. Правда, я там бывала лишь однажды, и до кладбища мы, кажется, даже не добрались. Но раз до революции Сенина семья была богата и процветала, то и кладбище у них должно быть шикарное. Наверное, и склепы там имеются. А зачем вам?
Ну и как скажешь женщине, поднятой вами среди ночи с теплой постели, что в том склепе, возможно, находится в данный момент ее муж? Один, замерзающий и голодный. Нет, у подруг язык не повернулся сказать такое.
Поэтому Кира пошла на небольшой обман и сказала:
— Есть предположение, что в том склепе преступник спрятал коллекцию твоего мужа.
— Да?
В голосе Глаши не послышалось ни малейшего интереса.
— Коллекцию? — уныло произнесла она. — Ту самую? Золото инков?
— Да.
Больше Кира ничего не прибавила. Но Глаша и сама проявила проницательность:
— Только коллекцию? Сени там нет?
— Хочешь, поедем и посмотрим? — предложила ей Кира. — Ты согласна?
Глаша была согласна.
— Соберусь через пять минут. Вы за мной заедете?
Подруги заехали и за ней, и за Лилькой. Все-таки им предстояло блуждать между старых могил, крестов и памятников. Так что чем больше народу соберется, тем лучше.
От Лильки подруги не стали скрывать правду, в том числе и о Ники. Девушка была поражена не меньше их.
— Преступник — это Ники? Ни за что не поверю!
— Мы бы и сами не поверили, если бы не увидели собственными глазами, как он душит того старика.
— Жуткое зрелище!
— Ники был сам на себя не похож.
— Дикий зверь!
— Монстр!
— Он бы его точно придушил, если бы не Вересков и Горшков.
Но Лилька еще долго не могла поверить в случившееся.
— На кого угодно думала, — бормотала она. — Но только не на Ники. Ведь родной брат! И к тому же от смерти Семена Семеновича он ничего не выигрывал. Братья и сестры считаются наследниками уже второй очереди. И если есть наследники первой очереди — родители, дети, супруги, — то им ловить нечего.
— Ники и не рассчитывал на наследство.
— А на что он рассчитывал?
— Мы так поняли, своему брату он завидовал с самого детства. И когда представился шанс, тут же предал его.
— Ужасно!
— Ужасно будет, если мы не найдем на кладбище Семена Семеновича. Или найдем, но… но будет уже поздно.
Глаша ждала подруг, стоя у подъезда своего дома. С ней была и Раечка. Ну как же без Раечки?
— Может быть, возьмем машину мужа? — предложила Глаша, едва умещаясь на заднем сиденье «гольфика» Киры. — Все-таки она побольше.
Но от «Мерседеса» ювелира подруги отказались отчасти из суеверия, отчасти потому, что документов на машину у Глаши до сих пор на руках не было. И, останови их патруль, кто бы поверил, что подруги не украли эту машину.
— В тесноте, да не в обиде. Доедем как-нибудь.
И в самом деле — доехали. Хотя упитанная Глашка время от времени кряхтела и постанывала, когда машину подбрасывало на особо крутой ямке. И она при этом стукалась головой о ручку. Лильке и Раечке тоже приходилось не сладко. Глаша их совсем затиснула своим полным телом. И дышать с каждой минутой становилось все трудней.
— Ты бы худела, Глашка! — простонала наконец полузадушенная Раечка. — Правильно тебе моя мама пеняет!
— Завтра приезжают дети, — ни к селу ни к городу вдруг произнесла Глафира. — А что я им скажу? Где их папа?
Ответить ей никто не сумел. И тема полноты была таким образом закрыта.
В Гатчине пришлось поблуждать. Глашка забыла дорогу, которая вела к развалинам имения мужа и семейному кладбищу.
— Что-то я не понимаю, — пробурчала Леся, — вроде бы говорили, что предки твоего мужа были ювелирами и купцами?
— Да.
— Торговали изделиями из золота и драгоценных камней?
— Верно.
— Но дворянами они не были. Откуда же тогда имение?
— Один из предков моего мужа, разбогатев в достаточной степени, женился на бедной дворянке. Она принесла ему в приданое клочок разоренной земли и дворянское звание. А муж восстановил дом жены, отстроил его заново. И вся семья стала жить очень счастливо, наслаждаясь не только деньгами, но и почетом, которое давало в те времена только дворянство. Понятно?
— Угу. Теперь понятно. И где оно, это имение?
Вот тут-то и возникала загвоздка. На улицах Гатчины еще не было никого из старожилов. Да и вряд ли прохожие смогли бы вспомнить, где в окрестностях Гатчины располагается давно разрушенное и заброшенное имение каких-то ювелиров.
К счастью, немного поплутав, Глафира вспомнила дорогу. К этому времени уже почти рассвело. Во всяком случае, над землей плыл предрассветный туман. И небо окрасилось в нежные тона, предвещая скорое наступление светлого дня.
Старое кладбище, располагавшееся неподалеку от руин дома, выглядело на рассвете совсем не страшно, а даже живописно.
— А тут даже красиво! — прошептала Леся.
— Странно. От самого дома камня на камне не осталось. А могилы почти в нетронутом виде. И памятники. Только мхом поросли.
— После революции дом был разрушен, а камень отдан окрестным крестьянам для строительства, — пояснила Глаша. — А насчет кладбища такого распоряжения не поступало. Вот оно и сохранилось почти что в целости.
— И где тут склеп родни твоего мужа? — спросила Леся.
Глафира недоуменно посмотрела на нее и с достоинством ответила:
— Вот тут везде и лежат предки моего мужа.
Впрочем, оказалось, что она не совсем права. Тут лежали не только члены семьи ювелира Фатеева — такова была фамилия предков Семена Семеновича. Помимо Фатеевых, тут были могилы челяди и каких-то людей с другими фамилиями, неведомым ветром занесенных на это семейное кладбище. Блуждая среди них, Кира рассуждала сама с собой:
— Если Ники сказал, что его брат отправился к праотцам, значит, нам нужны только склепы Фатеевых.
Подходящих склепов было сразу четыре. Фатеевы в те времена жили и умирали с размахом. В склепах хоронили по одному, по два человека. Это вам не современные коммуналки.
— С какого склепа начнем? — с дрожью в голосе спросила Леся.
— Без разницы. Начнем с этого.
И Кира махнула в направлении ближайшего склепа. Он оказался закрыт. Дверь заклинило то ли от времени, то ли от каких-то геологических сдвигов почвы. Но и так было ясно, что к этой двери никто не притрагивался уже много десятков лет.
Второй склеп тоже их ничем не порадовал. Семен Семенович обнаружился в третьем по счету склепе, который осмотрели подруги. Сначала они его даже не узнали. Глаша первой кинулась к худому, изможденному человеку, лежащему прямо на камнях и буквально опутанному веревками.
— Сеня! Сеня! Милый! Родной! Ты жив!
Семен Семенович был жив, но очень и очень слаб. Неудивительно. За эти дни он потерял все свои лишние килограммы, похудев почти вполовину. Он даже не смог обнять жену, когда девушки его развязали. Руки от слабости лишь на мгновение поднимались и снова беспомощно падали вниз. И он лишь все время шептал что-то пересохшими и потрескавшимися губами.
— Ему нужно воды! — опомнилась Кира. — Леся, у тебя есть вода?
Вода нашлась у Лильки. Целая бутылка кальцинированной «Наталии». Семен Семенович с жадностью выхлебал ее всю целиком. Кира, памятуя о том, что сразу ни много еды, ни много воды пострадавшим давать нельзя, пыталась из лучших побуждений отнять у него бутылку. Да куда там! Ювелир вцепился в бутылку и не отдал, пока не осушил всю до капли.
— И откуда только силы взялись?! — с досадой пробормотала Кира, разглядывая помятую в борьбе пластиковую тару. — Как жену обнять, так весь из себя слабосильный. А как воду увидал, и не отнять!
Хорошо еще, что бутылка была емкостью всего лишь пол-литра. И Лилька по дороге еще успела к ней несколько раз приложиться. Так что воды Семену Семеновичу досталось не так уж и много. Но даже эти глотки заметно подбодрили его. Во всяком случае, он сумел заговорить.
— Глаша! — произнес он, восхищенно глядя на жену. — Ты меня нашла! Я знал! Я верил! Ты у меня просто чудо! Ты меня спасла! Солнышко мое родное! Нашла меня!
Кира очень вовремя ткнула локтем Лесю, которая открыла уже рот, чтобы объяснить ювелиру, что это вовсе не Глаша его нашла. А они с Кирой своим умом допетрили, где нужно его искать.
— Пусть думает, что это Глаша его нашла! — прошептала Кира на ухо своей удивленной подруге. — Пусть! Может быть, хоть тогда он разглядит, какое сокровище ему досталось в жены! И перестанет уже на сторону бегать!
Разумеется, ради счастья Глаши можно было и отложить свои принципы на другой раз. Так что Леся промолчала, с легкой завистью глядя на милующихся мужа с женой. Ювелир был счастлив. Но вдруг на его лицо набежала туча.
— Глаша! Глафира! — произнес он. — Я должен тебе сказать, мой брат Ники — он преступник! Это он напал на меня. Привез в это место. Связал и оставил подыхать без еды и питья.
Все-таки это дело рук Ники! Ну да, он же ясно дал понять, что ненавидел брата. Значит, все правда. И насчет золота тоже.
— А коллекция? — спросила Кира у ювелира. — Где теперь ваша коллекция? Вы знаете?
Ювелир взглянул на нее с большим подозрением. Кира его прекрасно понимала. Не в слишком выгодном свете она предстает перед ювелиром. Сначала она соблазняла его на всю катушку, затащила в ресторан и даже поехала к нему домой в гости, потом дала от ворот поворот и удрала. А теперь вот появилась в их семейном могильном склепе и интересуется коллекцией золота инков. Любой бы заподозрил в ее вопросе подвох.
— Не бойтесь, — сказала Кира, глядя прямо в глаза ювелиру. — Мы, пока вас искали, уже достаточно подружились и с вашей женой, и с вашей дочерью. Так что секретов друг от друга у нас нет.
— Никаких? — с нажимом произнес ювелир.
— Никаких, — безмятежно улыбаясь, заверила его Глаша. — Я знаю, Сенечка, что ты ухаживал и за Лилей, и за Кирой.
Ювелира словно током дернуло.
— Глаша! — воскликнул он. — Умоляю! Прости меня!
— Что ты, Сенечка! Я на тебя и не сержусь.
— Правда? Правда не сердишься? Ни капли?
— Ни капелюшечки!
И Глафира прижала голову своего бедного мужа к пышной груди.
— Милый мой! — проворковала она. — Любимый мой! Да ухаживай хоть за всеми женщинами, которые тебе понравятся. Только будь жив, здоров и счастлив!
— Глаша!
— Сеня!
— Любимая!
— Сердце мое!
— Ангел!
— Сокровище!
— Эй! Эй! — перебила влюбленно воркующую парочку Кира. — Алло! Отвлекитесь друг от друга! Целоваться будете потом. Сейчас есть дела поважней.
Ответом ей были две пары недоуменных счастливых глаз. Кажется, ювелир и его жена искренне недоумевали, какие это дела могут быть важней их примирения.
— Дела? Поважней?
— Вот именно. Где золото? Где коллекция золота инков?
— Ах, вот вы о каком золоте речь ведете. Коллекция… Я думаю, что она осталась у Ники.
— У Ники? Но разве он знал код к вашему личному сейфу у вас в магазине?
— А кто вам сказал, что коллекция была там? — прищурился ювелир.
— Вересков.
— Он заблуждался.
— Но вы в его присутствии положили золото инков в свой сейф!
— И набрали комбинацию шифра!
— Золото было там!
— Было, да сплыло! — хмыкнул ювелир. — Как я его положил, так потом и назад достал.
— Когда потом?
— Буквально через полчаса после ухода Верескова и его людей.
— Но почему? Почему вы это сделали?
Кажется, ювелир смутился.
— Понимаете, сам не могу объяснить, зачем я это сделал. С одной стороны, в сейфе золото было под надежной охраной, но с другой… Как-то мне неспокойно было на душе. И, помаявшись, я вытащил золото и положил его в свою машину.
— В машину?! — ахнула Кира. — В свою машину? В «Мерседес»?
— Ну да. На ум разные нехорошие мысли полезли. Про Гулю, про ее жениха-уголовника. Вот я и подумал, пусть уж одну ночь коллекция побудет со мной. Все верней, чем оставлять ее в магазине.
— Значит, весь свой товар вы не боялись оставить в магазине, а какую-то коллекцию побоялись?
— Товар был застрахован, — объяснил свою позицию ювелир. — В случае ограбления магазина я бы лично ничего не потерял, а даже немного выиграл. А вот коллекция — нет. Ее должны были застраховать только после оценки опытного эксперта. А для этого ее надо было доставить на выставку. Понимаете теперь мое положение? Я беспокоился за ее сохранность.
— Понимаем. И вы положили коллекцию золота инков в свою машину?
— И Ники об этом знал?
Ювелир отвел глаза и тяжело вздохнул:
— Я имел глупость сказать брату, что золото со мной.
— Очень глупо!
— А как иначе объяснить ему, почему надо как можно скорей забрать мою машину с парковки у ресторана?
— Ну… Придумали бы что-нибудь.
— Не догадался. И потом, я ведь не думал, что он посмеет на меня напасть.
— Значит, сбежав от банды Тамерлана, вы позвонили своему брату?
— Да. Выклянчил у какой-то доброй женщины ее мобильник и сделал один звонок своему брату. Попросил его подобрать меня.
— И Ники примчался за вами?
— Да.
— И вы поехали за вашей машиной туда, где вы ее оставили? К ресторану «Кудрявая береза»?
— Именно.
— И, сев в машину, вы показали ему золото?
— Да.
— Думаю, что именно это и подтолкнуло вашего брата напасть на вас!
Ювелир тяжко вздохнул.
— Я тоже так думаю. Пока я тут лежал, у меня было достаточно времени, чтобы все хорошенько обдумать. Ники никогда не преуспевал финансово в этой жизни. Все, что у него есть, он получил от меня. Стыдно сказать, мой брат жил на мои подачки. И когда он понял, что может в одночасье разбогатеть, он возненавидел меня и напал на меня!
— Боюсь, это случилось не в один момент, — покачала головой Кира. — Он ненавидел вас с самого раннего детства.
— Господи! — воскликнул явно шокированный ювелир. — Но за что?
— Ревность. Зависть. Назовите это как угодно. Но ваш брат хотел иметь все то, что имеете вы. А у него этого не было. Вот он и бесился от зависти.
— Никогда не замечал, что Ники меня ненавидит, — покачал головой ювелир. — И скажи мне об этом кто-нибудь неделей раньше, я бы никогда не поверил. Но теперь… Теперь я верю. Испытал, можно сказать, на собственной шкуре.
И он задумчиво потрогал оставшиеся на руках следы от веревок. И кожу, которая висела теперь на нем, словно костюм, который велик сразу на пару размеров.
Вот, собственно говоря, так счастливо и закончилась эта история. Впрочем, счастливой она оказалась только для похудевшего и поумневшего ювелира Семена Семеновича и его жены. Эта пара воссоединилась, примирилась и живет теперь счастливо. Для многих других участников она оказалась, увы, несчастливой.
Тамерлан и его банда вновь отправились за решетку. Им было предъявлено обвинение как в незаконном похищении и удержании у себя двух взрослых людей, так и в организованной попытке ограбления ювелирного магазина. Суд приговорил их всех к десяти годам лишения свободы, а их главаря Тамерлана — к двенадцати.
Как это ни печально, но за решетку отправилась также и Гуля. Суд счел прежнюю безупречную репутацию женщины недостаточно весомым аргументом для смягчения ее участи. Гуля получила пять лет в колонии общего режима. Ее родители не пришли даже на суд. То ли им было нестерпимо стыдно. То ли они раз и навсегда отвернулись от своей дочери, как и грозили ей когда-то.
Семен Семенович и Михаил были на этом процессе главными фигурантами. Жертвами жестоких бандитов. Увы, ни судье, ни адвокатам, ни прокурору не пришло в голову задать ювелиру один простой вопрос. Как же ему удалось освободиться от наручников и выбраться из закрытой на несколько замков квартиры? Например, обе подруги изнывали от желания это узнать. Но такой вопрос так и не прозвучал в суде. А сам ювелир в лишние подробности своего пленения не пускался. Поэтому эта тайна так и осталась с ним.
Следующее дело слушалось о покушении Ники на жизнь и имущество своего брата. И тут все было еще более драматично. Ведь на суд пришла мать Сени и Ники, которая никак не могла уразуметь, как же так получилось, что один ее сын едва не убил другого. За что?
— Боже мой! — прошептала бедная женщина после процесса. — Я вырастила настоящее чудовище! Сеня, мальчик мой! Прости меня! Отныне у меня есть только один сын — это ты. Ники мне с этих пор чужой!
А вот золотая коллекция инков так и не нашлась. Ники с пеной у рта отрицал, что она вообще была в машине его брата. Он также отрицал и то, что желал убить брата. По словам Ники, он отвез Сеню в давно заброшенный семейный склеп исключительно для безопасности последнего. Ведь Сеню преследовали бандиты! Брата нужно было срочно где-то спрятать!
— А связали вы его тоже для пущей безопасности? — поинтересовался судья. — И без еды и питья оставили тоже для безопасности?
— Конечно! — невозмутимо ответил Ники, вызвав ропот в зале. — За мной могли следить. Поэтому несколько дней я и не ездил навещать брата. А что страшного случилось? Брат немного похудел? Так это ему только на пользу.
Одним словом, он ни в чем не раскаивался. И отрицал все, что только мог. Например, вину за убийство студента-медика Игорька он так и не признал. Впрочем, его признание тут и не понадобилось. Это было доказано только с помощью заключения экспертизы.
Ники шел убивать Ивана Сергеевича, который был для него опасным свидетелем. Но вместо старика наткнулся на мальчишку. И убил его, решив, что со стариком разберется позднее.
— И разобрался бы! — заметила Кира. — Разобрался, если бы не Вересков и Горшков. Вот они молодцы! Просто даже не верится.
Впрочем, у Ники на примете имелась еще одна потенциальная жертва. Старушка, видевшая из окна, как двое мужчин уезжают с парковки у «Кудрявой березы» на машине ювелира. Ники уже направлялся к ней, когда его застиг звонок Киры, призывающей его вернуться и поехать с ней и Лесей в больницу к Ивану Сергеевичу. Так что можно было сказать, что Кира все-таки поступила не так уж глупо. Во всяком случае, жизнь старушке ей спасти удалось.
Кстати сказать, Горшков все же получил свою вожделенную премию. Ему удалось раскрыть убийство Игорька, похищение Семена Семеновича и до кучи — задержать банду Тамерлана. Все его отделение было признано лучшим. Сотрудники получили денежный приз и оплачиваемый двухнедельный отпуск. У Горшкова от такого подарка судьбы даже улучшился характер. Во всяком случае, на протяжении всего отпуска он никого не ловил, нервы никому не портил, а жил себе на даче, мирно пропалывая кабачки и морковку и ни разу не вспомнил, что он мент.
А к Лильке вернулся ее Владик. Вместе с домашним кинотеатром, который он еще совсем недавно отвоевывал у нее в жарком бою. Однажды Лилька вернулась к себе домой и, паркуя свою машину, заметила краем глаза странную тень справа от себя. Это был Владик, скособоченный под тяжестью телевизора, колонок, штанг и проводов, которые он силился удержать в руках.
— Что ты тут делаешь? — изумилась Лилька.
— Прости, родная! — просиял Владик. — Но я пришел к тебе. Хочу отныне действительно поселиться у тебя навеки!
Старая песня. Когда-то Лилька на нее попалась, но теперь держалась настороже.
— Тебя что, твоя краля снова выгнала? — спросила она.
— Почему выгнала? Я сам от нее ушел!
— А что так?
— Лиля, как ты можешь спрашивать? Когда есть такая женщина, как ты, разве с тобой могут сравниться какие-то другие?
Лилька невольно задумалась над его словами. Конечно, Владька плут и врун, но зато парень он хозяйственный. Вот и домашний кинотеатр обратно припер. Другой бы оставил, а он припер. Интересно только, в рабочем ли состоянии?
— Конечно! Как ты можешь сомневаться. А если нет, то я его мигом починю! Ты же меня знаешь!
— Хм, — пробормотала Лиля.
Она сегодня целый день провела в автосервисе. И лишь для того, чтобы в конце дня услышать, что у ее машины полетел вентилятор и двигатель больше не охлаждается. Услышав эту новость, Лилька едва не застонала от злости. Она знала это и без дорогостоящей диагностики. И что с того? Новый вентилятор стоил денег. А она ими в данный момент не располагала.
— У меня вентилятор в машине сломался, — кинула Лилька пробный камешек, и Владька, к ее удовольствию, с готовностью его подхватил:
— Починю! Ты же знаешь, я все могу! Небось в вентиляторе подшипник полетел. Плевое дело. Разберу, поменяю. Новый подшипник рублей в восемьдесят тебе обойдется!
Лилька приободрилась. Восемьдесят рублей — это вам не десять тысяч плюс работа по замене старого вентилятора на новый. Да и вообще, в хозяйстве у нее поднакопилось дел, для которых требовался мужчина. Розетки поменять. Плинтуса приколотить. Люстру новую повесить. И карниз тоже уже месяц стоит, ждет, когда же его наконец водворят на законное место.
— Ладно, — кивнула Лилька. — Если починишь вентилятор, то я тебя приму назад. Но учти… Ты будешь принят пока что с испытательным сроком. Понял?
— Понял! Лилечка, куда нести телевизор? В лифт или по лестнице?
— Неси по лестнице. Лифт у нас не работает.
Владька послушно потрусил наверх. А Лиля стала подниматься за ним, с удовольствием поглядывая на суетящегося парня. В принципе, из Владьки может получиться толк. Может. Нужно лишь следить за ним более бдительно. И не давать спуску.
И, преисполнившись таких благих намерений, Лилька зашагала наверх куда бодрей, следом за ничего не подозревающим и довольно пыхтящим под тяжестью домашнего кинотеатра Владькой.
Разумеется, мир между ней и Владькой долго не продлился. Но машину рукастый парень ей починил. И карниз тоже повесил. Так что с паршивой овцы хоть шерсти клок. Лилька о принятом ею решении не пожалела. И даже говорит, что, когда Владька снова надумает к ней вернуться, она его примет. Разумеется, если к тому времени у нее дома поднакопится работы для него.
Лучше всех дела обстоят у Леси с Иваном Васильевичем. Тот даже и не подозревает, какие тучи сгущала над его головой Кира. И при встречах всегда неизменно благожелателен и внимателен к лучшей подруге своей невесты. Да, да! Вы не ослышались, именно невесты. Потому что Иван Васильевич, один раз увидев Лесю, совершенно точно осознал, что она именно та женщина, которая встречается в жизни всего единожды. Жена, муза, любимая.
Он подарил Лесе к свадьбе шикарный комплект ювелирных украшений. Крупные серьги, колье и парные браслеты. Все из тончайшей золотой проволоки, сплетенной в нежное кружево и украшенное мерцающими брильянтовыми крошками. А Кире, по-прежнему не подозревая о том, что она чуть было не внесла разлад в его зарождающееся личное счастье, подарил кольцо с большущим золотым камнем.
Кольцо было настолько красивым, что Кира даже устыдилась своего поведения и подарок брать долго не хотела. Но Иван Васильевич так искренне расстроился, что кольцо она в конце концов взяла. А когда похвасталась им перед Михаилом, то он пришел в настоящий восторг. И пожелал приобрести нечто похожее для своей матери, трех сестер, тети и бабушки, проживающей вместе с ними.
Услышав про такой мощный женский заслон между ней и новым кавалером, Кира заметно скисла. Но ненадолго. Ведь она знала, что у Леси скоро будет свадьба. А что может быть прекрасней свадьбы ближайшей подруги? Разве только собственное бракосочетания с любимым человеком.