Глава 14
Проснулась Инга не по своей воле. В дверь ее номера постучали, и властный голос Алены скомандовал:
– Вставай! Через полчаса тут будет Толя. У него какие-то очень важные новости.
– Жеребчик нашелся?
– Нет. Он сказал, новости опять касаются Никиты.
– Вчера же все обсудили, – простонала Инга, которой страшно хотелось спать и у которой после бессонной ночи голова была какая-то тяжелая.
Но Алена была неумолима, пришлось Инге подниматься и плестись к остальным.
– Выглядишь как вареная муха! – укорила ее Алена. – Чем ночью занималась?
– За мадам Мазуренко с Ваней гонялась, вот чем!
Выслушав отчет подруги о минувшей ночи, Алена быстро сменила гнев на милость. И в качестве извинения она даже собственноручно заварила подруге горячего чаю и придвинула к ней банку со смесью на основе грецких орехов. Впрочем, заглянув в банку, Инга увидела, что снадобья там оставалось лишь на самом донышке. И когда она вопросительно взглянула на подругу, требуя от нее объяснений, Алена лишь смущенно отвела глаза.
Толя появился ровно через полчаса и сразу же рассказал свою новость.
– Вчера к нам обратился за помощью Михаил. Он желал подать заявление об исчезновении своей сестры, а также жаловался на то, что комната его сестры, похоже, подверглась обыску. Этим делом занимался не мой отдел, но информацию они мне все же передали. Были сняты отпечатки пальцев со всех предметов, которых мог коснуться взломщик. Оказалось, что в комнате пропавшей девушки пошуровал… догадайтесь сами кто?
– Кто?
– Наш с вами знакомый супруг Марго.
– Неужели циркач был в квартире у Ларисы?
– Он самый! И никаких сомнений в этом нету.
– А что ему там было надо? Как он сам комментирует случившееся?
– Никак. Ушел в глухую несознанку, так это называется. Молчит, требует себе адвоката. Да, и еще он позвонил своему брату, и его брат сегодня утром приехал! Уже прорвался каким-то образом к начальству, кричит, что Никита невиновен!
И Толя дословно передал друзьям тот разговор, свидетелем которого стал он сам.
– Мой брат обожал эту женщину, – эмоционально жестикулируя, твердил Данила, не желая слушать никаких доводов обвинения. – Она ребенка от него ждала! Он за ней приехал, чтобы окончательно примириться и уехать из этого города навсегда!
– А имущество покойной?
– А что имущество? – ничуть не растерялся брат циркача. – Имущество Маргариты моего брата ничуть не интересовало.
– А как быть с тем, что ваш брат ничего в этой жизни не нажил?
– Э-э-э! Что в этом такого? Сразу видно, что ты не цирковой. Духа в тебе нашего нет. Что нам богатство? Никто в этот мир одетым не приходил, никто и отсюда ничего не заберет. Нагим человек в этот мир приходит, нагим из него и уходит. Надо жить достойно, не тело, а душу веселить.
Неизвестно, что там касаемо души имелось у Данилы, но вид у него был карикатурный. Тело взрослого мужчины покоилось на коротких ножках, которые у ступней вновь превращались в ноги взрослого человека. И глядя на его полноценный сорок пятый размер ботинок, следователь поинтересовался:
– Вы случайно в цирке не клоуном работаете?
– Да! – удивился Данила. – А откуда вы знаете?
– Так как-то… в голову пришло.
Следователь смотрел на этого человека и не знал, как ему поступить дальше. Братья-циркачи никак не подходили на роль убийц Марго. Оба они были невысоки ростом, хотя и очень коренасты и крепко сбиты. Что касалось Данилы, то он был почти что карлик, хотя в плечах и широк. Но даже в темноте и со страху принять этих двоих за рослых парней не было никакой возможности. Да и мальчик Валя, которого утром привезли на опознание, наотрез отказался признать в задержанном Никите одного из тех двоих, что напугали его в лесу.
Между тем Данила, заметив, что следователь ничего ему не возражает, воспользовался своим шансом, чтобы включить краснобая.
– Вот многие думают, что клоун – это просто какой-то чудак с красным носом, который кувыркается и выделывает всякие пустяки. А ведь клоун должен уметь абсолютно все! Клоун – это универсал высокого уровня. Клоун и по канату ходить, и жонглировать должен уметь, и верхом ездить, и с животными находить общий язык. Одним словом, все!
– И фокусы показывать, конечно, тоже?
– Да, и фокусы тоже. Иногда я даже подменял брата. Впрочем, с такой ассистенткой, какой была Маргарита, любой дурак сумел бы показать отличное шоу.
– Почему?
– Так Маргошка у нас в цирке была звезда. Под псевдонимом Сольвейг выступала. И она была неподражаема, особенно когда находилась на арене рядом с Никитой. В ней что-то загоралось. Это была совсем не та Маргарита, которая существовала в другое время. Едва она появилась и начала в присутствии Никиты краснеет и бледнеть, все это сразу заметили и стали потешаться над Маргошкой. Никита у нас слыл отменным ловеласом. О его любовных похождениях ходили легенды. И вот так получилось, что он тоже стал бледнеть и вздыхать в ее присутствии. Одним словом, скоро они соединились, поженились…
– И тут же расстались!
– Да, брат совершил поступок, за который Марго имела право на него рассердиться, – кивнул Данила. – Но надо же знать Марго. Это бегство, длительное молчание… Это было вполне в ее духе. Она любила поводить Никиту за нос. А тут уж он сам дал ей повод, так что она оторвалась на полную катушку. Сбежала, не подавала ему о себе никаких вестей. Брат просто извелся. Тем более что он уверял, с той девчонкой у него ничего серьезного и не было. Появление Марго смешало все его планы. Но Марго сумела ему отомстить. Она скрывалась от него долгих пять лет. И лишь совсем недавно дала ему о себе знать.
– И ваш брат сразу же к ней помчался?
– Плюнул на все и полетел к ней. Он ее обожал, говорю вам!
– Допустим. И что было дальше?
– Они вновь соединились.
– Потом Марго забеременела, позвонила вашему брату и велела ему окончательно возвращаться к ней?
– Именно так она и сказала: «Продадим эту квартиру, дом и машину. Мне они не нужны. Я радовалась им лишь потому, что рядом со мной не было тебя. А теперь, когда мы снова вместе, я хочу вернуться к настоящей жизни. К той, где была по-настоящему счастлива вместе с тобой». Да что там говорить! Они собирались открыть свой собственный цирк!
И видя изумленный взгляд следователя, Данила кивнул.
– Да, да. Марго хотела вложить все деньги, вырученные от продажи, в цирк. Никита был бы там директором.
– А может, он сам захотел стать хозяином в новом цирке? После смерти Марго он должен был как ее муж унаследовать имущества на кругленькую сумму.
– Нет, говорю же вам, Никита искал Марго все эти годы! Он ее любил! Все наши могут это подтвердить!
– А как вы объясните, что отпечатки вашего брата обнаружены в квартире одного из тех трех человек, которым покойная завещала свое состояние на самом деле?
– Какие еще три человека? Кому она могла… А-а-а, кажется, я догадываюсь. Речь идет о тех двух ее приятельницах и милом мальчике-гее, которые ее развлекали в этой дыре хоть чуть-чуть. Действительно, когда Марго еще была одна, она в шутку пообещала им оформить на них завещание.
– Когда говорят в шутку, к нотариусу не бегут.
– Ну а потом Марго подумала, что это и впрямь неплохая мысль. Наследников-то у нее на тот момент не имелось. С Никитой она была в ссоре. Она подумала: если что, то имущество приберет себе государство или лично господин Мазуренко. И Марго решила: чем все вернется обратно к этой жирной сволочи и хапуге, который и так довольно уже натаскал себе из казны, поэтому она лучше сделает посмертный подарок хорошим ребятам.
– Очень глупый и легкомысленный поступок с ее стороны.
– А никто и не говорит, что Марго была умной и серьезной женщиной, – печально улыбнулся Данила. – Но в том-то и было ее необычайное очарование, которого нам, боюсь, никогда уже не придется больше наблюдать.
В голосе Данилы слышалась такая неприкрытая скорбь, что у следователя и слушавших его оперативников невольно дрогнули их мужественные сердца. Конечно, надо было понимать, что артист всегда чуточку преувеличивает чувства, но все же… Вдруг Никита и впрямь невиновен? Вдруг убийство совершил кто-то другой?
Первым от гипноза очнулся сам следователь.
– Может, вы и говорите правду насчет былой любви вашего брата к его жене, – сказал он. – Но я хочу знать, каковы были их отношения в настоящем? Знал ваш брат про завещание, написанное в пользу других людей?
– Знал, я думаю. Марго была не из тех, кто что-то станет скрывать от любимого. Разве что она неосознанно забыла об этом упомянуть.
– Она забыла, а он случайно заметил, вспылил и убил ее!
– И снова вы переводите все в плоскость денег. Это же пошло, поймите! Деньги далеко не главное, что есть в этой жизни. Деньги – это нечто эфемерное. Сегодня они у тебя есть, завтра нет. Потом они опять есть. Конечно, хорошо, когда не надо думать о том, что будешь есть на обед, а просто знать, что обед у тебя будет. Но ведь у Марго и Никиты как раз такая жизнь и была. У них были они сами, а это для них главное.
– Вы нам тут вашего брата каким-то ангелом небесным рисуете, а между тем нам точно известно, что он забрался в квартиру чужого человека!
– Никита всегда любил приключения. Но сердце у него доброе, поверьте.
– Этот человек с добрым сердцем вскрыл дверь чужой квартиры, обыскал ее, да еще и порядком наследил в доме. Что он там искал?
Данила, до сих пор совершенно честно и открыто смотревший на следователя, внезапно отвел глаза.
– Говорите, если знаете!
– Как только брат позвонил мне и сказал, что Марго убита, что он был в нескольких километрах, когда это случилось, с тех самых пор я пытаюсь понять, что могло произойти.
Услышав это, следователь искренне удивился:
– Как в нескольких километрах? Нам ваш брат сказал, что он узнал о смерти жены от ее соседей.
– Мы говорили с Никитой совсем недолго, – поспешно произнес Данила. – Вероятно, я не так понял. Брат был в сильном смятении. И он лишь сказал мне, что Марго убита, а он сам в городе, не знает, на что ему решиться.
– И это все?
– А еще раньше он сказал, что Марго неисправима. И напоследок она решила покуражиться над своим Мазуренко и без этого уезжать не хочет.
– Покуражиться?
– Ну да, подшутить над ним. Сорвать мероприятие, которое он тщательно готовил, – скачки.
– Это как же? – невольно заинтересовался следователь, а уж Толя и вовсе навострил уши, слушая рассказ Данилы.
– Марго должна была сыграть роль приманки. Она и еще двое ее компаньонов должны были обчистить конюшню одного человека. Увести оттуда его лучшего коня, чтобы тот не мог участвовать в скачках. Так Марго собиралась сорвать скачки, в которых осточертевший ей до зубной боли Мазуренко был сильно заинтересован.
– Она его что, ненавидела?
– Просто он ей надоел. И ей хотелось подшутить над ним напоследок. К тому же за эти годы она очень многое узнала о делишках своего любовника, чтобы начать его откровенно презирать. Как личность он совершенно разложился. Она мне жаловалась, что от него даже уже воняет, как от трупа.
Ну, так и не встречалась бы с таким. Но, видимо, что-то такое было в этом жирном Мазуренко, раз Марго все же оставалась его любовницей. И все присутствующие в комнате даже знали имя этой вещи. Деньги! Именно деньги, которые имелись у Мазуренко и которые он, что немаловажно, тратил на свою любовницу, и были тем якорем, что держал ветреную Марго возле ее солидного любовника.
– Но живя чужой и такой для нее нехарактерной жизнью, постоянно играя чужую роль, Маргарита постепенно возненавидела и себя, и свою жизнь, и Мазуренко.
– Вы так хорошо знаете, что она чувствовала в последнее время, – задумчиво заметил следователь. – Скажите, вы с ней были очень дружны?
– Очень. И… И хорошо, я вам скажу всю правду. Марго никогда не обрывала со мной связь. Она звонила мне то и дело. Нет, она не говорила, где именно она находится. Но она рассказывала мне о своей жизни, своих чувствах, своих переживаниях.
– И о том, что она затеяла напоследок насолить своему любовнику, тоже?
– Да. И мне это сразу как-то не понравилось. Сомнительная какая-то акция. Я ей сразу так и сказал. Все-таки кража чужого имущества – это уголовное преступление. А конь – это определенно чье-то имущество.
– И очень недешевое. Но кто были те люди, которые собирались украсть коня?
– Я так понял, что это были люди другого депутата – Ефимова, желавшего побольней ущипнуть своего врага и постоянно следящего за ним. В общем, один из этих ребят подкатил к Марго. Начал издалека, мол, не надоел ли тебе твой жирный папик? А когда Марго сказала, что уже выть хочет от пузана, тот предложил ей это дело.
– И давно это было?
– Сговорились они еще до приезда Никиты, это точно. Потому что когда он приехал, он узнал о планах Марго, и они ему тоже не понравились, Марго заявила, что уже дала свое слово, и повернуть назад ничего нельзя. И еще сказала, что ребята очень ей симпатичны, что она многое им о себе рассказала, они ей очень сочувствовали ей.
– За что же?
– За то, что ей – безумно талантливой цирковой актрисе – ради того чтобы выжить, приходится терпеть рядом с собой присутствие скучного толстяка. Да еще и не просто терпеть, но и постоянно врать ему о своем прошлом, врать о своей настоящей работе, дабы лишь потрафить больному честолюбию Мазуренко.
Ну да, Марго рассказывала Мазуренко о себе как о театральной, а не цирковой актрисе. Наверное, он требовал от нее подробностей, которые Марго и приходилось для него изобретать. Сначала эта игра ей нравилась, но потом перестала доставлять удовольствие, стала раздражать своим однообразием.
– Разумеется, Никиту слова Маргариты не убедили, и он, разумеется, продолжал возражать. Тогда она пустилась на хитрость. Притворилась, что отказалась от участия, а потом попросту удрала от моего брата. Когда Никита спохватился, что ее слишком долго нет, наверное, Марго была уже мертва.
Итак, теперь следствию были известны люди, участвующие в краже Жеребчика. И если убийцу бедной Марго вычислить пока не удалось, то их они могли взять за жабры. Что касается убийства Марго, то Никита определенно был не тем человеком, который был нужен полиции.
И все равно кое-какие успехи у полиции были. И теперь Толя откровенно хвастался ими перед друзьями.
– Мы не стали пока что задерживать Железняка и его сообщника. Просто побеседовали с его друзьями. Двое из них признались, что Железняк спьяну что-то болтал об успешно выполненном задании. А потом начал разглагольствовать о том, с какого боку лучше всего подходить к лошади, чтобы она тебя не укусила. Смеялся и подтрунивал над приятелями, что они этого не знают, а вот он знает. Мол, ему совсем недавно довелось это узнать. А когда мы осмотрели его машину, то нашли вот это.
И Толя показал простой кусочек картона – визитку, на которой была реклама фирмы, предоставляющей различные автомобили напрокат. В числе прочих значились и фургоны для перевозки крупного скота и лошадей.
– Надо немедленно звонить им! – воодушевился Василий Петрович. – Может быть, они знают, где мой Жеребчик! Может быть, он даже еще жив!
Инга открыла рот, чтобы предостеречь Василия Петровича от напрасной, быть может, надежды, но умолкла, заметив молящий взгляд Алены. Василий Петрович между тем уже разговаривал с представителем фирмы. И вот редкий случай – от волнения у него сбился и задрожал голос, а под конец он вообще запутался в том, что говорил. И тогда трубку взял у него Толя, у которого не было столь личного интереса в этом деле. Поэтому он говорил сухо, обстоятельно и очень скоро все подробно выяснил.
– Перевозку наняли двое молодых людей. Договор аренды оформлен по всем правилам после предъявления паспорта. Это точно наш Железняк.
– Вот гад! – с чувством произнес Ваня. – То-то я все думал, отчего ночью собаки не лаяли? А теперь все понятно. Этот Железняк у нас на конюшне много раз крутился. И с собаками играл, они к нему и привыкли.
Но Василия Петровича больше волновал другой вопрос.
– А фургон? Где он сейчас?
– Они вернули машину точно в срок.
– А Жеребчик?
– Увы, хотя фургоном безусловно воспользовались по назначению, следы пребывания там лошади имелись, но самой лошади в фургоне уже не было.
– Но… но где же он?
Руки у Василия Петровича затряслись. Губы дрожали. И Толя поспешил его успокоить.
– Мы немедленно арестуем Железняка за кражу или соучастие в краже вашего коня.
– Но как мы докажем, что это именно для моего Жеребчика они арендовали фургон? Они скажут, что помогали перевозить какую-нибудь другую лошадь.
– Пусть укажут, какую именно. И тогда мы побеседуем с ее хозяином, а понадобится, так и его слова тоже проверим!
– Но вдруг они не захотят вообще что-либо говорить?
– Уж можете мне поверить, эти голубчики достаточно наследили и в конюшне, и в фургоне. Да, хорошая новость, этот фургон мы можем осмотреть. У них в фирме такая прекрасная привычка – мыть машины исключительно перед подачей. И так как нашим фургоном еще никто не пожелал воспользоваться вторично, он стоит и только и ждет, что мы его осмотрим.
И, протянув руку Василию Петровичу, молодой человек торжественно провозгласил:
– Мы докажем причастность Железняка к краже вашего коня, можете мне верить. И более того, клянусь, я лично вырву у него признание, куда он дел вашего Жеребчика!
Эта фраза в устах Толи неожиданно прозвучала очень внушительно и даже грозно. Да и сам маленький Толя внушал теперь всей честной компании совершенно заслуженное уважение.
Слова Толи сбылись в полной мере в тот же день. Железняк был задержан. И под тяжестью улик (экспертам удалось обнаружить его отпечатки и в конюшне, и на фургоне для перевозки лошадей), Железняк признался в содеянном преступлении. Он также выдал своего сообщника, который сидел за рулем фургона, пока он выводил коня из конюшни.
– И куда потом вы дели коня? Лучше признавайтесь, потому что в противном случае крупные неприятности вам гарантированы.
– Я все осознал и раскаялся. Готов к сотрудничеству с вами.
– Скажи для начала, конь жив?
– Когда оставляли, был жив.
– Где? Где вы его оставили?
– В лесу.
– Просто в лесу? И где именно?
– Могу показать это место, – нехотя признался Железняк. – И кстати, сразу уж скажите, что мне будет, если коняга все-таки издох?
– Он был травмирован, когда вы его оставили?
– Нет, целехонек был.
– И с чего же ему тогда умереть?
– Так ведь без еды и питья долго не протянешь. Верблюд тот долго может прожить. Но лошадь ведь не верблюд. Если привязать ее, еды и питья ей не давать, тогда сдохнет, небось.
Толя не сдержался и ахнул:
– Выходит, вы привязали коня?
– Ага, к дереву уздечкой примотали.
– Зачем? Зачем вы это сделали?
– А зачем нам надо было, чтобы он по округе мотался? Место там тихое, мы решили, пусть постоит немножко, а после мы его отпустим.
– Почему же не отпустили?
– Если честно, я про него и думать забыл. А сейчас вдруг подумал, жив ли коняга-то? Все-таки уже третий день пошел.
В голосе парня звучало искреннее волнение. Можно было подумать, что он и впрямь не подумал о будущем животного. Бывают такие люди, которым нету дела ни до кого и ни до чего, кроме собственной драгоценной персоны и личного благополучия.
– Немедленно едем на то место!
Сделав свое признание, Железняк также охотно согласился и сотрудничать с полицией. Он без понуканий полез в машину и всю дорогу внимательно смотрел в окно, чтобы не пропустить нужное место. Наконец он сделал знак шоферу, чтобы остановился:
– Тут мы были! Вон и дерево приметное, ствол надвое разделен.
– Вы лошадь прямо у дороги привязали?
– Нет. В лес подальше завели. Ну, пойдемте. Я вам покажу.
Однако почти трехчасовые блуждания по лесу никакого результата не дали. Несмотря на то что Железняк привел их к дереву, к которому, по его словам, был привязан Жеребчик, самого коня там уже не было.
– Тут он был, – клялся парень. – Видите, следы на коре дерева от зубов.
Видимо, бедный Жеребчик простоял там, где его привязали, достаточно долгое время. Он так сильно проголодался, что даже вынужден был содрать кору с березы в нескольких местах, куда сумел дотянуться.
– Но потом он куда-то делся.
– Порвал повод и спасся?
– Скорей всего, его кто-то нашел и забрал себе.
Последняя версия была самой вероятной. Железняк и его брат отвезли украденную ими лошадь всего лишь за двадцать километров от города. На машине это было сделать легко. Но потом, опасаясь, по их словам, что на дорогах могут быть выставлены посты, они выгрузили свой опасный груз и спрятали Жеребчика в лесу. На все вопросы, зачем они так поступили, они твердили одно и то же – хотели сорвать скачки.
– И кто вас надоумил так поступить?
– Никто. Сами. Действовали из личного старания, Ефимов к этому отношения не имеет.
То ли выгораживали своего покровителя, то ли действительно были не большого ума. Но сейчас более важным был вопрос поисков Жеребчика.
– Тут есть несколько деревень, – сказал Толя, разворачивая прихваченную с собой карту. – Жеребчик мог прибиться к одной из них. Раньше мы осматривали конные заводы и племенные хозяйства, которые есть в окрестности. Теперь пришла пора присмотреться и к деревенским дворам.
Железняк был отправлен обратно в город, а все участвующие в поисковой операции, разделив окрестности «высадки» Жеребчика, принялись за дело.
Инга и Алена также участвовали в операции. Они отлично сознавали всю важность мероприятия. Это был их последний шанс найти и вернуть Василию Петровичу его драгоценного коня. Если они не найдут лошадь сейчас, поиски придется прекратить как бесплодные. Ведь чем дольше не было известий о лошади, тем меньше была вероятность того, что Жеребчик еще жив.
– Если Жеребчик попал в руки местным маргиналам, они могли просто его зарезать и съесть.
– Или мясо продать, а выручку пропить.
На карте окрестностей имелось всего три населенных пункта, в которые следовало наведаться. В первом друзей встретила слегка выжившая из ума старушка, которая долго не могла уразуметь, чего от нее добиваются. И лишь с помощью ее малолетней внучки удалось узнать, что лошадок в поселке нет уже, почитай, лет двадцать, с тех самых пор, как издох от старости мерин деда Петра.
Во второй деревеньке наблюдалось некоторое оживление. И в одном доме даже жила лошадь. Но это была тихая и спокойная рыжая рабочая лошадка, ни видом, ни полом не похожая на Жеребчика.
– А других лошадей в деревне нет?
– У нас нет. А вот у соседей имеется конь. Хозяин на нем частенько мимо нас проносится. Уж мы ему сколько раз говорили, чтобы он у деревни притормаживал, нет, все равно несется, как полоумный.
– Он нарушает закон, – убежденно добавила его жена. – Ведь если для машин на жилой территории скорость движения всего двадцать километров в час, то и для лошади нельзя делать исключение.
Друзья быстро собрались и поехали дальше, в третью деревню, в которой, по словам соседей, имелся всего один жилой дом. Да и тот, по их же словам, был занят сравнительно недавно, то ли родственником, то ли наследником, то ли просто близким другом хозяина дома.
– Приехал, поселился, живет, – услышали друзья. – А что тут такого? Мы даже и не спрашивали, кто он таков. Пусть живет, коли нужно. Заброшенных домов и у нас в деревне чуть ли не десять штук стоит. Многие, конечно, уже на дрова люди растащили. Но парочка еще держится, а хозяев нет. Приходи и живи, называется. Хозяева возвращаются, а дом уж занят. И как тут быть? И не доказать, что дом их. Ведь частенько ни документов на эти дома у самих хозяев нет, ни свидетелей, кто мог бы подтвердить, что дом этот действительно им принадлежит.
Последняя, третья, деревня была совсем небольшая. Но из крайнего, по виду обитаемого, строения неслось лошадиное ржание. Едва его услышав, Василий Петрович побледнел и схватился за сердце.
– Жеребчик… это его голос!
Он бежал к дому так быстро, что остальным было за ним не угнаться. Но возле ворот неожиданно притормозил. И не перешагнув даже порога, произнес:
– Нет, не могу! Идите сами.
И взглянув на жену, пояснил:
– Если это не он, я просто не выдержу!
Давыдов кинулся к сараю. А Алена осталась рядом с мужем.
– Вася, все в порядке.
– Я не мог ошибиться. Это должен быть он! О, скорее! Дайте мне взглянуть на него!
В этот момент из сарая Давыдов вывел черного жеребца с белыми подпалинами по всему телу.
– Это не он! – опечалилась Инга. – Ваш Жеребчик был чисто вороной!
Но Василий Петрович отреагировал совершенно иначе. Он неожиданно всплеснул руками, просиял улыбкой и закричал:
– Мальчик мой! Жеребчик! Ты нашелся!
И кинулся к коню, обнимая и целую того в морду и мягкие ноздри. Конь тоже выглядел порядком обрадованным и растроганным встречей. Он положил голову на плечо своему хозяину и несколько раз глубоко вздохнул, как ребенок, который долго плакал, а теперь успокоился и готов помириться со всеми. Потом Жеребчик радостно заржал, перебирая ногами и победно задирая голову высоко в небо.
– Это что?.. Жеребчик? – недоуменно произнесла Инга.
– Да, это он.
– Но откуда на нем белые пятна?
– Сама ничего не понимаю, – пробормотала Алена. – Пойдем, разберемся.
Однако сразу подойти к Жеребчику им не удалось. Найденного коня хотели обнять и приласкать все участники поисковой экспедиции. Давыдов и Константинов просто не давали никому приблизиться к своему сокровищу до тех пор, пока полностью не ощупали его со всех сторон и не убедились, что конь находится в неплохой физической форме, особенно если учитывать, какой стресс ему пришлось пережить.
– Да как же это такое только возможно? Ведь Жеребчик прежде был вороной, а теперь он с подпалинами.
– Он поседел?
Предположение Инги развеселило всех. А Давыдов, закончив смеяться, объяснил ей:
– Жеребчика просто перекрасили.
– Перекраска лошади – это давний трюк всех конокрадов мира, – добавил Василий Петрович. – Ведь для постороннего человека все лошади, можно сказать, на одно лицо. И как отличить одну лошадь от другой? Только по масти. Вот и тут вор прибегнул к испытанному средству. Перекрасил, а в нашем случае вытравил перекисью водорода волосы на шкуре животного. Сделал не вороного, а с подпалинами коня.
– Может быть, это все-таки другой конь?
– Нет, если вы посмотрите, то увидите, что кожа у лошади всюду черная. Даже там, где волосы светлые.
И, раздвинув пальцами короткие волоски на ноге коня, Давыдов показал черный участок кожи под волосами. – В нормальном состоянии белые пятна – это лишенные пигмента места на коже животного. У некоторых людей тоже наблюдается это явление. Но у лошадей оно выражено куда сильнее. И у тех лошадей, которые пегие от природы, не только волосы лишены пигментации, но и кожа под этими волосами тоже снежно-белая. А этот конь по своей природе чисто вороной. И это наш Жеребчик, сомнений никаких нет. Да разве вы сами не видите, как он радуется тому, что мы его нашли?
Жеребчик и впрямь был готов плясать от радости. И не он один. С Василием Петровичем творилось неладное. Он то хохотал, то обещал закатить такой пир на весь мир, какой люди испокон веков не видели. Но потом все же сумел взять себя в руки и вернулся к проблемам животрепещущим.
– Он сможет выступить на скачках? – спросил он у Давыдова.
– Думаю, вполне. Состояние здоровья опасений не внушает.
– А выиграть сможет?
– Ну, насчет призового места… тут бы я твердых гарантий давать не стал.
Но Василий Петрович был до того рад обрести вновь свое сокровище, что не стал печалиться о пустяках.
Затем встал вопрос о транспортировке Жеребчика обратно в конюшню, где его с нетерпением ожидали Буран и Торпеда. Нужно было пригнать машину, объяснить ее водителю путь. На все это ушло больше времени, чем хотелось бы. Но были и плюсы. Пока ждали машину, Давыдов, как самый тощий, лично испытал Жеребчика и нашел, что тот находится в отличной форме.
– Несколько похудел, но это ему только на пользу. Хороший корм, и он быстро наберет прежнюю форму.
За Жеребчиком явно кто-то ухаживал. В поилке у коня была свежая вода, а в кормушке достаточно свежего сена, хотя ни овса, ни комбикорма тут не наблюдалось вовсе.
А вот подтянувшиеся на шум из соседней деревни любопытные были сильно удивлены.
– Откуда тут этот конь взялся? – произнес сосед.
– Вы же сами нас сюда послали. Забыли?
– Но раньше тут жил рыжий конь, – возразила его жена, – злюка и буян.
– Никого к себе не подпускал, кроме хозяина. А этого черного с белыми подпалинами мы видим впервые. Он у вас хоть ласковый?
Убедившись, что конь ласковый, люди охотно подошли поближе к Жеребчику и тоже его погладили и поздравили со счастливым возвращением.
Но теперь вплотную вставал вопрос о хозяине дома. Несмотря на то что под Толину ответственность на доме был вскрыт дверной замок, ничего, что могло бы указать на личность владельца, тут не нашлось. Не было ни документов, ни фотографий, ничего такого, что подсказало бы имя человека, проживавшего тут вместе со своим рыжим конем.
Зато во дворе позади дома было обустроено целое конкурное поле. Все было самодельное, но сделанное по всем правилам. И как понимали подруги, преграды здесь шли в определенной четкой последовательности, так, чтобы заходить на них было удобно и для лошади, и для ее всадника. Имелась даже водная преграда, которая представляла из себя специально выкопанную и выложенную глиной яму, заполненную впоследствии мутной дождевой водой.
Кто же мог жить в этом доме?
И хотя кое-какие догадки у сыщиц имелись, все же для доказательства их правильности требовалось время и изрядная смекалка.
