Глава 8
Что касается Инги, то она в это время уже ехала в поезде, искренне радуясь смене обстановки. Пусть в имении у Алены и ее мужа, как они говорят, неладно, но зато и скучать ей там тоже не придется. Скука – это отныне удел Залесного, которого она оставила дома одного и сделала это без всякой жалости.
– Пусть поживет без меня! – сердито бормотала себе под нос Инга. – Пусть! Он меня еще оценит! Он еще заплачет!
Сама же она была полна мстительных замыслов вовсе не возвращаться к Залесному. Или затянуть свое возвращение к нему на как можно больший срок.
– А то вконец обнаглел! Ну работа – это я еще понимаю, надо, никуда не денешься. После работы с коллегами кружечку пива пропустить – это я еще тоже принимаю и понимаю. Хотя при состоянии его почек пиво – это далеко не тот напиток, что ему надо пить. В выходные с друзьями, ладно, пусть. Но когда этот товарищ еще и вторые выходные подряд провел с друзьями, а не со мной, все… баста!
Надо сказать, что Инга была человек терпеливый. И она несколько раз пыталась Игоря вразумить, что так нельзя, что это нечестно в первую очередь по отношению к ней. Ведь если бы она хотела проводить выходные одна, то вполне могла бы так и делать без всякого Игоря. Но если уж она обслуживает это по-мужски неуклюжее существо, то будьте добры, дорогое существо, развлекайте даму хотя бы в выходные дни! А иначе зачем даме все это счастье в виде грязных носков, рубашек и тарелок?
Залесный в ответ возмущался: в его представлении стирка, глажка и готовка являлись своего рода призом для Инги, которая этот приз почему-то совсем не ценила, чем бесконечно огорчала Залесного. Но Инга не считала, что эти занятия могут послужить достойной компенсацией за испорченные выходные. Корячиться и чистить в одиночку квартиру, потому что уборкой Залесный тоже себя не особенно утруждал, а был он при этом не слишком-то аккуратным товарищем, – это было совсем не то, чем бы ей хотелось заняться в уик-энд.
Обычно Залесному удавалось как-то сглаживать недовольство подруги, чередуя дни черные с днями белыми, когда он был мягкий, нежный и пушистый вроде интерактивного зверька ферби. Но тут так совпало, что Залесный и на работе задерживался, и друзья к нему какие-то подвалили, с которыми просто нельзя было не увидеться, а потом и еще одни, и терпение у Инги попросту лопнуло.
– Почему мне нельзя на эти ваши мужские посиделки?
– Милая, о чем ты говоришь? Ты же там будешь единственной женщиной, тебе будет скучно.
– Не будет. Найду, о чем поговорить. А в случае чего хотя бы вас послушаю.
– Но ребята при тебе не смогут расслабиться до конца. Нам будет некомфортно. Ты будешь нас смущать.
Это вроде бы невинное замечание стало критическим. Подскочив на месте, словно капля воды, упавшая на раскаленную сковороду, Инга зашипела:
– Так, значит, ты меня стесняешься!
И напрасно Залесный пытался что-то возразить и оправдаться: разобиженная Инга не захотела ничего слышать. А узнав, что друзья уезжают и в следующие выходные опять назначено рандеву, на сей раз прощальное, твердо заявила:
– Тогда я еду в «Дубочки»! А ты можешь тут оставаться и развлекаться на полную катушку со своими друзьями. Я больше не буду смущать своим присутствием ни тебя, ни твоих замечательных дружков. Только уж будь добр и ты, не надоедай мне своими звонками!
– Что? – растерялся Залесный. – Совсем не звонить?
– Да!
– Ну и не позвоню!
Вспоминать эту ссору Инге было и смешно и грустно. Ну что они в самом деле повели себя как дети? Пора бы уже научиться прислушиваться к пожеланиям друг друга. Если Залесный хочет провести несколько выходных со своими друзьями, которых он давно не видел, что в этом такого? Единственное, что не нравилось Инге во всем этом, так это то, что она этих друзей знала лишь по фотографиям. И это не могло ее не смущать. Все-таки в семейной жизни обычно и друзья тоже общие. Но Залесный по-прежнему настаивал на определенной доле личной свободы. И это Ингу совершенно не устраивало.
– Получается, что мне выпадают все минусы семейной жизни, а Залесному достаются все плюсы. Он всегда накормлен вкусно, сытно и полезно, что при его здоровье не так уж мало. На сухомятке и готовых пельменях с котлетами он бы протянул лет на десять меньше, это любой врач может подтвердить. Ну и весь прочий уход тоже нельзя сбрасывать со счетов. А что получаю взамен я?
Инга имела право быть недовольной. После регулярных ссор с сексом у них тоже не складывалось. Оба дулись друг на друга, что не способствовало амурным отношениям. И отсутствие секса еще больше усугубляло проблему.
– В общем, пусть поживет один, без меня! Если оценит – хорошо. А если нет… что же, значит, не судьба.
Эту фразу Инга повторяла себе всю дорогу. И к тому моменту, когда впереди показалась железнодорожная станция Крапивино, Инга уже полностью чувствовала себя убежденной в том, что она выбрала единственно правильный вариант. Поведение Залесного переходило все границы, пора было остановить это безобразие.
Когда Инга увидела знакомую широкоплечую фигуру Вани, на глазах у нее даже навернулись слезы. Она выпрыгнула из вагона с непривычно громким восклицанием:
– Ванечка!
Круглолицая физиономия Вани приняла в первый момент смущенный, а затем радостный вид. Он обнял за плечи почти лежащую у него на груди Ингу.
– Вы все-таки приехали!
В голосе Вани слышалось глубокое волнение. Куда более глубокое, чем прозвучало при встрече в голосе самой Инги. Она же, отпрянув от Вани, живо произнесла:
– Я так рада, что вырвалась к вам!
Затем, устремив на Ваню внимательный взгляд, она вопросительно протянула:
– Ну… И что у вас случилось?
– По дороге расскажу, – буркнул Ваня. – Но одно могу сказать: дела у нас скверные. И чем дальше продвигаются, тем больше сгущаются тучи.
– Над кем сгущаются?
– Над всеми нами. Над «Дубочками», если говорить точно. И если совсем точно, то лично над Василием Петровичем. В него сволочи метят!
То, что Ваня озвучил свое отношение к происходящему грубым словом, неприятно поразило Ингу. Обычно Ваня в ее присутствии не выражался. И значит, дело было совсем скверным, чтобы Ваня забылся и начал ругаться при женщине. Да еще при своей любимой женщине. Потому что Инга, несмотря на долгую разлуку и Залесного, за которого почти вышла замуж, продолжала считать сердце Вани своей полной собственностью.
И надо сказать, что сам Ваня считал так же, что, впрочем, не мешало ему иметь множество романов с другими женщинами. И романов подчас весьма бурных. Но то, что эти двое чувствовали к своим партнерам, ничуть не умаляло их чувств друг к другу. И сейчас, встретившись после долгой разлуки, оба были сильно взволнованы. Инге первой удалось обуздать свои эмоции, и она внимательно стала слушать рассказ.
Ваня сначала изложил Инге первую часть истории, а затем приступил к описанию событий сегодняшнего дня.
– Василий Петрович с вашей подругой ездили сегодня к этому Никитину. Так им сказали, что хозяина нет дома. Врали!
– Откуда ты знаешь?
– А ребята потом на дерево забрались и через забор увидели, что Никитин дома. Просто струсил и к нам не вышел!
Ни сам хозяин поместья, ни тетка Вера и Арина, тоже мелькнувшие во дворе, не пожелали разговаривать с Василием Петровичем и его командой.
– И если до этого Василий Петрович еще сомневался насчет Никитина, то теперь он точно уверен – это его враг!
– Слушаю и ужасаюсь, – произнесла Инга. – Какие страсти у вас тут творятся!
– Это еще что! Это вы еще основного не знаете! Никитин нашего Василия Петровича чуть ли не сексуальным маньяком выставить захотел!
– Как это?
– А так… появился у нас в «Дубочках» мерзавец, баб убивает. Про эту Зыкову я вам уже рассказал, а сегодня мы с ребятами еще одну его жертву обнаружили.
И Ваня принялся в красках описывать, как они с псом Чаром резво пробежали сначала по «Дубочкам», а потом оказались в лесочке, примыкавшем к дому Наташи.
– Там-то он ее и подловил. И не побоялся, что увидеть смогут! Вот до чего обнаглел мерзавец!
– Погоди, а кто вторая жертва?
– Девчонка одна, в водолечебнице на приеме посетителей работала.
– Молодая?
– Ага.
– А выглядела как? На Зыкову похожа?
– День и ночь. Зыкова – тощая, а Наташа диетами себя не изнуряла. Любила вкусно покушать, ну, и на фигуре у нее это, конечно, сказывалось. И возраст не тот. И вообще… Ни капли эти две не похожи между собой. Единственное, что их объединяло, так это то, что они обе вокруг водолечебницы крутились. Наташа там работала. А Зыкова лечилась.
Но Ваня упустил из виду еще одну деталь, которая и являлась главной. Что у Зыковой, что у Наташи в последнее время появились тайные воздыхатели. И Алена, вернувшаяся ни с чем после визита к Никитину, решила разузнать об этом типе побольше.
Эту часть рассказывать пришлось уже самой Алене. Когда после обязательных поцелуев и хлопот по устройству дорогой гостьи, которые Алена не пожелала доверить горничным, а все сделала сама, подруги смогли поговорить наедине, вот что услышала Инга:
– Как только мы вернулись из «Никитского», я сразу же Васе сказала, что иду в наш клуб, дескать, Зыкова покойная там много времени проводила. Может, найду кого-нибудь, кто расскажет мне о ее последних часах.
– И что Василий Петрович?
– Побледнел, а потом все-таки признался, что, когда в тот вечер тетка Вера его разозлила, он из дома в этот самый клуб и направился. И знаешь, кто ему там компанию составил за столиком?
– Неужели Зыкова?
– В самую точку! Весь вечер она возле Васи моего паслась. Он ее по доброте душевной угощал, а она ему про жизнь свою несчастную рассказывала, как муж ее бросил. Вася говорит, что и рад был бы один посидеть, да эта баба так прочно к нему прицепилась, что и не оторвать ее было. Словно бы нарочно к нему подсела и не уходила.
– А может, и впрямь нарочно?
– Вот и я о том же думаю. Может, велел ей кто именно к Васе подсесть? Только Вася-то мой около полуночи домой двинул. Да не один пошел, шофер его на машине повез.
– А Зыкова?
– Она в клубе осталась. Сказала, что в пансионат возвращаться не будет.
– И было это около полуночи.
– Да.
– Однако уже около четырех утра Зыкова была мертвая и у вас в усадьбе?
– Да. Но этого никто не знает, кроме меня, Вани и Василия Петровича. Ну и ты теперь тоже знаешь.
– Я никому не скажу.
– Надеюсь! Однако если придерживаться фактов, то полицейские эксперты установили, что женщину убили уже около часа ночи.
– То есть почти сразу после ухода Василия Петровича?
– Но он ушел один. Она с кем-то другим вышла.
– А с кем?
– В том-то и дело! Полиция в клубе устроила допрос завсегдатаям и работникам, но никто не заметил, с кем Зыкова удалилась в тот вечер. Говорят, что помимо Василия Петровича ее еще видели в обществе какого-то высокого мужчины с усами. Но кто он такой, никто не знает.
– Хорошо, что у Василия Петровича есть алиби. Шофер, если понадобится, подтвердит, что Вася один домой уехал.
– Шофер-то подтвердил, да только сдается мне, полицейские не очень-то ему поверили.
По словам Алены, полиция сегодня много времени провела в «Дубочках». Искали свидетелей, кто мог бы подсказать им, с кем же в роковую ночь была Зыкова. Но все свидетели, словно сговорившись, талдычили лишь о том, что видели Зыкову в обществе Василия Петровича. Про усатого мужчину в обществе покойницы Зыковой вспомнил лишь один свидетель, чей голос совершенно потонул в голосах остальных очевидцев.
На этом общем фоне утверждения личного шофера, что домой они с хозяином возвращались вдвоем, без всякого женского пола, как-то меркли.
– А уж теперь, – горько закончила Алена, – когда стало известно и о второй жертве, которая появилась у нас, полицейские, наверное, и вовсе тут поселятся.
Инга сочувственно покачала головой.
– У тебя есть какие-нибудь соображения? Кто мог убить этих двух женщин?
– Мне все время не давала покоя мысль, что слишком у многих одиноких женщин у нас в «Дубочках» в последнее время появились кавалеры. Причем как-то у всех троих одновременно. У Зыковой – кавалер. У Наташи – кавалер. И даже у Натальи Кирилловны – тоже кавалер. А уж она-то – кремень… Вдова, ходила словно статуя неприступная. А тут траур сняла, в нарядное переоделась, даже волосы распустила.
– И что? Пришло и к ней счастье.
– Да, только все как-то не приходило, а тут взяло и пришло. И к Зыковой пришло. И к Наташе пришло. А им, я точно знаю, долгое время не везло. У Наташи вовсе никого и никогда толком не было, кто появлялся, всех ее мать прогоняла. А у Зыковой после развода тоже дела на личном фронте не ладились. И вдруг у обеих практически одновременно появляются мужчины.
– Ну, бывает такое.
– Может, и так, но мне эти совпадения показались подозрительными. А уж когда я узнала, что Наташа не просто исчезла, а убита, причем убита именно так, как была убита Зыкова, только спустя сутки, то у меня вообще в груди все загорелось, так захотелось узнать, что это за кавалер такой внезапно у Наташи нарисовался.
– Ты думаешь, что этот таинственный кавалер убивает своих возлюбленных?
– Ага. Ножом в спину.
– Но зачем ему это?
– Откуда я знаю? Что ты у меня спрашиваешь? Может быть, этот тип маньяк?
– А на телах было обнаружено что-то такое?
– Что?
– Ну, опознавательное. Что могло бы объединить эти два случая в серию с одним маньяком? Ну, что там любят оставлять маньяки рядом с местом преступления. Допустим, какой-то цветок на теле жертвы или даже в теле жертвы, надпись какая-нибудь, может быть.
– Понимаю, о чем ты, – вздрогнула Алена. – Но, к счастью, тут обошлось без этого. Нож в спину – вот и все опознавательные признаки.
– А нож… один и тот же?
– Полиция говорит, что да. Конечно, пока еще трудно сказать: отчет экспертов будет готов не ранее, чем через пару дней. Но их предварительная оценка такова: размеры клинка в обоих случаях идентичны. И сила удара, способ, каким он был нанесен… Одним словом, все указывает на одного и того же человека, орудующего одним и тем же ножом. И он убил уже двух женщин!
– Жуть какая!
– И не говори. Как представлю, что где-то поблизости бродит бандюга, убивающий женщин ножом, прямо худо становится. И это прямо у нас в «Дубочках»!
– Ужасно!
– Но самое худшее ты еще не знаешь, оно еще впереди!
И Алена продолжила свой рассказ.
– Когда я пришла к Екатерине Павловне, то она была сама не своя. Она в этой толстой Наташке души не чаяла. Девчонка у нее была неудачная, больная или, я бы сказала, скорее ленивая. И лишний вес у нее был изрядный, хотя мать уверяла, что это из-за болезни. Но не знаю, мне кажется, девица просто слишком много ела. Я как-то наблюдала, как она на празднике умяла целый брикет мороженого, целых двести пятьдесят граммов, а потом еще и заела его огромным куском торта и десятком конфет и пирожных поменьше.
– Ты говоришь о покойнице, – напомнила ей Инга.
– Так что же делать, если она была обжорой, – с раздражением отозвалась Алена. – Глупо говорить, будто бы это было не так.
– Ладно, рассказывай, что тебе удалось узнать у матери девушки. Что это у нее за поклонник такой нарисовался?
– Так вот, ты и слушай самое скверное. Кавалер этот в своем роде весьма приметный. Уже в возрасте, но зато при больших бабках. Владеет поместьем, в котором он полновластный хозяин. Женат, поэтому роман афишировать не может. Однако согласен одарить свою даму сердца всеми мыслимыми благами, но за пределами «Дубочков». Тут он законопослушный гражданин и верный супруг.
– Что-то я не пойму, о ком ты говоришь? О кавалере Наташи или о нашем Василии Петровиче?
– О них обоих. Он един в двух лицах, понимаешь?
– Нет, – помотала головой Инга.
– Ну, вроде как двуликий Янус.
– Перестань, – поморщилась Инга. – Сейчас не время щеголять своими знаниями мифологии.
– Я лишь говорю тебе, что кавалер Наташи и наш Василий Петрович – это одно лицо.
– Нет! – воскликнула Инга в ужасе. – Не может такого быть!
– Вот и я тоже не поверила. Да еще с Наташей! Ну, с кем другим, поинтереснее, я бы еще задумалась. Но тут… Я сразу же сказала Екатерине Павловне, что мой муж тут ни при чем.
– А она что?
– Не стала спорить, но у меня сложилось такое ощущение, что она осталась при своем мнении. Она сказала, что дочь говорила ей именно про Василия Петровича. А подарки, которые дочь получала от своего кавалера, говорили о его очень тугом кошельке.
– И что же он ей дарил? – невольно заинтересовалась Инга.
– Много всякого. От одежды дорогих марок до новеньких гаджетов. И еще золото – цепь и браслет.
– Ну, это точно не про Василия Петровича. В моде он не разбирается. Золото привык считать в слитках, так что в ювелирке предпочитает платину. А в гаджетах он разбирается так же, как младенец.
– Хуже! – воскликнула Алена. – Сейчас иные младенцы уже рождаются с умением тыкать в нужную кнопку. А Вася до сих пор цепенеет всякий раз, когда ему нужно отправить письмо по электронке.
– Значит, девчонка встречалась с кем-то другим, а матери врала, что у нее роман с хозяином.
– Вот и я так же подумала. Но зачем Наташе было это делать?
– А затем, что роман с хозяином льстит самолюбию мамаши. А кого другого она могла бы и не потерпеть возле своей дочери.
– Или потому, что этот человек велел так говорить бедной девушке.
– То есть… что? Этот тип хотел скомпрометировать Василия Петровича?
– Ну да! Представляешь, какая будет шумиха, когда пресса узнает, что обе погибшие женщины были каким-то образом связаны с моим мужем? Про Зыкову тетка Вера открыто сказала, что та встречалась в вечер убийства с Васей. А теперь вот и мать Наташи утверждает, что Вася был любовником ее дочери.
– Ее погибшей дочери.
– Вот именно! – с отчаянием воскликнула Алена. – Понимаешь теперь? Даже если ничего и не докажут, про Васю все равно станут говорить, что он не только заводит себе любовниц, но что он их еще и убивает!
– Да, первое ему еще могли бы простить, особенно мужчины. А вот второе… Люди не очень-то любят голосовать за тех, кто убивает женщин.
Вместо ответа Алена схватилась за голову.
– Это какой-то кошмар! Мне кажется, что я сплю.
– Ты не спишь. И кошмар, как я понимаю, еще только начинается…
– Ты думаешь?
– Если все то, что ты мне рассказала, станет известно прессе и журналистам, а им это станет известно, на то они и журналисты, то завтра возле ворот усадьбы будет целая толпа, жаждущая взять интервью у твоего Васи, а при его отсутствии и у тебя самой.
– И что я им скажу?
– Правду, – произнесла Инга, немного подумав. – Скажи людям, что ты слишком любишь своего мужа, чтобы поверить в то, в чем сейчас его обвиняют.
Но Алена считала, что этого недостаточно.
– Нам нужно не оправдываться, а действовать. Нам нужно изобличить и схватить этого злодея. Это и будет лучшим оправданием для Василия Петровича.
– Ну, схватить преступника – это будет трудненько сделать. Мерзавец подчистил за собой хвосты. Ни одна, ни другая его любовница уже не заговорят.
– Но ведь если не поймать настоящего убийцу, выборы Васи можно считать проигранными.
– Согласна. Народ не пойдет за него голосовать.
– И поэтому единственный выход – найти настоящего убийцу, – твердила свое Алена.
– Но как нам это сделать?
– У меня есть версия, кто это мог быть.
– И кто? – заинтересовалась Инга.
– Это – Никитин. Главный оппонент моего мужа. Комплекция у него подходящая, он высокий и сильный мужчина. И представительный. И при деньгах. Такому вполне под силу очаровать не только простодушную Наташку и нимфоманку Зыкову, но и кого похлеще. Кстати, Арину он явно уже очаровал. И она, и ее маменька – змея подколодная живут сейчас в поместье этого типа. И я уверена, что это с его подачи тетка Вера обливает нас с Васей грязью. Никитин ей за это заплатил или что-то пообещал!
– Значит, ты считаешь, что этот Никитин встречается с женщинами из «Дубочков», заставляет их всем рассказывать о том, что они встречаются с Василием Петровичем, а потом этих женщин убивает? Но убивает так, чтобы подозрение пало на Василия Петровича?
– Да, когда начинается следствие и выясняется, что Вася встречался с ними обеими, то на моего мужа падает главное подозрение.
– Да! Вот это подлость! Слушай, а алиби?.. У Василия Петровича ведь есть алиби!
– Какое там алиби! Преступления совершены ночью. Разумеется, я могу подтвердить, что муж был со мной каждую ночь, но кто мне поверит? Да еще тело первой жертвы было обнаружено в кровати тетки Веры. Представляешь, если бы ее нашла не я, а кто-то другой, какой разразился бы скандал?
– Да, тогда и второй жертвы могло бы не быть, – задумчиво произнесла Инга. – Достаточно было бы и одного трупа, чтобы загубить политическую карьеру твоего мужа в самом зачатке.
– Поэтому завтра мы с тобой должны разоблачить этого негодяя Никитина.
– Ты уже знаешь, как мы это сделаем?
– Пока нет, – откровенно призналась ей Алена. – У меня от всего происходящего вообще голова кругом идет. Я уже ничего не понимаю. Откровенно говоря, я надеялась, что ты мне подскажешь, как нам лучше дальше действовать.
Инга не стала разочаровывать подругу сразу же. Хотя она сильно сомневалась, что сможет придумать в такой ситуации что-то толковое, все-таки пообещала:
– Я буду думать всю ночь и к утру что-нибудь придумаю.
Инга сдержала данное подруге слово. Она честно думала об их деле очень долго и утром сообщила:
– Нам надо проникнуть к этому господину Никитину прямо в дом, в его логово.
– Великолепно! – вскричала Алена с фальшивым энтузиазмом. – И как ты себе это представляешь?
Так как подруга молчала, она прибавила:
– Позволь тебе напомнить, что мы уже пытались наведаться в гости к Никитину и ничего у нас не получилось.
– Еще бы! Вы явились с барабанным боем и строем. Неудивительно, что бедняга струсил и окопался у себя в доме, как в крепости. Штурмовать вы ее не решились, потому и вернулись обратно в «Дубочки» ни с чем.
– А что ты предлагаешь?
– Поеду я одна. Меня никто не знает, прикинусь рьяной фанаткой господина Никитина, желающей помогать ему на добровольной основе в предстоящих выборах.
Алена покачала головой.
– Вряд ли у тебя это получится: если Никитин задался целью уничтожить моего мужа, у него в «Дубочках» должен быть свой осведомитель.
– А возможно, что и не один.
– Значит, Никитин уже в курсе твоего приезда. Наверное, и фотографию твою уже получил.
– Ну, не такая уж я и большая птица, – застеснялась Инга и все же не удержалась и восхищенно спросила: – Неужели и фотографию?
– Не понимаю, чему ты радуешься? Если это Никитин убил этих женщин, то я бы испугалась, окажись у него в руках моя фотография.
– Ничего он мне не сделает, – самонадеянно произнесла Инга.
Но Алена все равно держалась той линии, что Никитин – человек опасный.
– Нет, одну я тебя к нему в усадьбу ни за что не пущу. Пойдем вместе.
– А ты… Разве тебя там не узнают?
– Придется замаскироваться.
– А как?
– Я слышала, у Никитина мать очень богомольная, к ней со всех сторон едут разные странницы и монашки. Вот мы ими и прикинемся. Платок на голову, волосы напудрим крахмалом, станут как седые. На нос старомодные очки. Никто и не догадается, кто перед ними. Думаю, охранники к богомолкам особо не приглядываются.
– Может, ты в старушку замаскируешься, а я в старичка?
Но Алена считала, что среди паломников старички большая редкость. В подавляющем числе случаев в «Никитское» приезжали пожилые или не очень пожилые, но женщины.
Инга не стала спорить и вместо этого поинтересовалась:
– А зачем они едут-то?
– Кто за пожертвованием, кто за помощью, кто просто за утешением. Но с пустыми руками, насколько я знаю, старушка никого еще от себя не отпускала.
Ну что же, невольно подумала Инга, пожилой даме повезло. Ведь, имея богатого сына, нетрудно творить на старости лет добро, искупая тем самым грехи юности. Судя по той активности, с какой женщина занималась благотворительностью, грехов у нее накопилось немало.
