Глава 14
Ничего интересного на кладбище Алена не увидела. Да и что тут было видеть, если погода, еще вчера радовавшая почти летним теплом, сегодня совершенно испортилась. Небо затянули тучи, полил дождь, стало холодно и жутко неуютно.
– Какая покойница, такая и погода.
Все стояли вокруг свежей могилы, пытаясь придумать хоть что-то мало-мальски нейтральное, что можно было бы сказать о лежащей тут женщине.
– Она пекла очень вкусные блинчики с мясом, – наконец произнесла Надя. – Отродясь не пробовала ничего вкуснее.
– Точно, на эти-то самые блинчики, она мне сказывала, она своих мужей и ловила, – отозвалась бабушка Зоя, утирая глаза платочком, но скорбя не о покойнице, а о своем сыне, муже покойной. – Володя, тот тоже вначале все Жанкину стряпню нахваливал. Это уж когда она власть над ним забрала, про кулинарию позабыла, одним гороховым супом его пичкала, который он никогда не любил. Вроде как и обед готов, придет кто с проверкой, с нее и взятки гладки. Хитрая она была, ох, хитрая!
Больше никто не прибавил ни слова. Так что на этом панегирик и закончился, толком даже не начавшись. Сказать что-то хорошее про тетку Жанну никто не сумел. А плохое говорить тоже не хотелось. Поэтому, постояв немного, родственники стали разбредаться в разные стороны.
Как узнала Инга, похоронить Жанну решила бабушка Зоя.
– Хоть и плохой она была женой моему Володе, а все-таки жена. Надо похоронить ее как полагается.
Так и получилось, что тетку Жанну хоронили за свой счет те люди, которых она при жизни всеми силами пыталась обойти и унизить. Но несмотря на то что родственники пришли, не осмелившись ослушаться строгого приказа бабушки Зои, на их лицах не читалось особой сердечности. Было видно, что свое мнение о Жанне они и впредь менять не собираются.
– Как думаешь, кто из них придет сюда хотя бы еще раз?
– Думаю, что немногие, – отозвалась Инга.
– Никто из нас не придет! Так будет точнее.
Хоронили Жанну в отдалении от ее мужа и других родственников, на другом конце кладбище.
– Пошли отсюда, – поежилась Инга под своим зонтиком. – Погода какая гадкая, того и гляди простудимся и заболеем. Мне кажется, у меня уже в горле першит.
Выходя с кладбища, Залесный внезапно остановился и обратился к широкоплечему рыжему парню, который шел ему навстречу:
– Илья!? Ты ли это?
Подруги тоже остановились и с удивлением поняли, что рыжий парень им знаком. Это был сторож из «Разгуляя», в котором произошло убийство Жанны.
– Какими судьбами тут?
– Вот, – смущенно потупился силач. – Пришел.
– У тебя тут кто-то похоронен?
– Родственница одна и… и еще папа.
– Твой папа тут лежит?
– Да, двое их было – отец и дядя. Один тут лежит, а второй сейчас настоятелем в монастыре служит. Вроде как оба для мира умерли.
И, взглянув Залесному в глаза, Илья добавил:
– Я к нему ехать собираюсь, к дяде своему, так он перед приездом велел мне на могилу к брату зайти, поклон от него передать. Вот и иду.
– Ясно…
Что еще сказать сторожу, Залесный так и не придумал, поэтому просто протянул ему руку:
– Ну, бывай.
Илья ответил на рукопожатие.
И Залесный, приветливо кивнув парню, пошел дальше. Он явно не придал этой встрече особого значения. А вот подругам очень хотелось поговорить с Ильей насчет того, что творится в «Разгуляе».
– Илья, – окликнула парня Алена. – Как в ресторане идут дела? Убийство не повредило его работе?
– А я не знаю.
– Как не знаешь?
– Я там больше не работаю.
И не пожелав больше ничего объяснять, Илья поспешно двинулся прочь. Он был не настроен на беседу, так что подруги не стали его и пытать. В конце концов, каждый имеет право на самоопределение, хотя и странно, куда мог устроиться бывший заключенный, который даже в «Разгуляй» сторожем устроился лишь по великому одолжению своего бывшего одноклассника.
Инга задумчиво посмотрела вслед парню.
– Тебе не кажется странным, что мы встретили Илью тут?
– Странным? А что тут странного? Он же сказал, у него здесь родственники похоронены.
– А что, если пойти и посмотреть, что это за родственники?
– Тебе это надо? Погляди, дождь какой зарядил. Сама жаловалась, что промокла насквозь.
Что верно, то верно. Ноги у Инги совсем заледенели. Да и когда она повернулась, стараясь рассмотреть широкую спину Ильи, ей это не удалось. Парень скрылся где-то среди могильных памятников, и понять, в какую сторону он направился, было решительно невозможно.
И все-таки эта встреча заинтриговала Ингу. И пока остальные делили между собой по списку всех тех, кого тетка Жанна за свою жизнь успела обмануть и объегорить, Инга все время думала об Илье. Мысли теснились у нее в голове, выпихивая друг дружку. Почему Илья уволился из «Разгуляя»? Парень казался вполне довольным своей судьбой, ни о чем лучшем он и не помышлял. Так куда же он перебрался? Может быть, познакомился с хорошей женщиной, она и пригрела бедолагу?
И успокоившись на этом, Инга вернулась к остальным, которые уже распределили между собой весь список и начинали прощаться. Залесному и Инге поручили проверку личности Федосеева Илюши, предпоследней жертвы тетки Жанны, если не считать бедного дядю Володю.
– Лучше, если этим займется сам Дима.
Дима еще вчера сделал запрос в колонию, где отбывал наказание этот человек, и сегодня получил ответ, заключавший в себе подробный отчет обо всех последних девяти годах жизни заключенного Федосеева. Но так как у самого Димы было много и других дел, чего он совсем не скрывал, то он попросил Залесного подъехать и помочь ему разобраться с полученными бумагами.
К тому времени, когда они добрались до отделения, дождь совершенно перестал, выглянуло солнышко. Настроение у Инги повысилось, к тому же она почувствовала сильный голод.
– Милый, раз уж мы все равно оказались поблизости от «Разгуляя», может быть, зайдем туда? Перекусим?
Но Залесный отказался идти с Ингой.
– Чего я там не видел? А ты сходи, закажи нам обед на двоих и принеси мою порцию в отделение. Или знаешь что?..
– Что?
– Сделай заказ также и для Димы. Мы с ним вместе и поедим.
Инга сочла, что это отличная идея, и поспешила в «Разгуляй». Оказавшись там, она сначала удивилась: ресторан буквально содрогался от громких ритмичных ударов. Кто-то изо всех сил колотил по ударной установке, иной раз даже попадая в такт. Она быстро вошла в обеденный зал, где заказала у незнакомого ей официанта бизнес-ланч на троих, а потом осведомилась, тут ли директор.
– А разве вы сами не слышите?
И словно в подтверждение его слов, ударные вновь завели свое соло.
– Это он играет?
– Играет, – простонал официант. – Мочи нет! Вообразил себя джазменом, теперь последние мозги себе из башки этими своими барабанами выколотит.
– Так я схожу к нему?
– Сходите, – легко согласился официант. – Может быть, хоть на минуточку отвлечете его и нам всем дадите немного передохнуть от этого шума.
Инга двинулась по знакомым закоулкам. Приветливо кивнула Виктории Павловне, выглянувшей из своей каморки с замотанной полотенцами головой, помахала рукой появившемуся на секунду с перекошенным лицом администратору и без дальнейших помех оказалась в кабинете директора.
К ее немалому удивлению, теперь этот кабинет очень мало напоминал прежнее помещение. Огромный стол был сдвинут в самый угол, и все свободное пространство в центре занимали музыкальные инструменты. Контрабас, саксофон, труба. В центре стояла шикарная ударная установка, по которой изо всех сил колотил директор.
Он сменил наряд рэпера на наряд джазмена. Теперь на нем был узкий белый фрак с брюками клеш, на голове красовался курчавый парик, а половину лица закрывали огромные темные очки. Он даже не обратил внимания на появление Инги и самозабвенно продолжал колотить изо всех сил по своим барабанам и тарелкам. И чтобы привлечь к себе внимание, Инге пришлось подойти и дотронуться до этого странного типа.
Эффект был удивительным.
– Ай!
Дернувшись, как от удара током, директор тут же свалился навзничь с неудобного шаткого табурета, на котором сидел. В воздух взметнулись тонкие бледные ноги, очки свалились с носа, директор увидел Ингу и разразился проклятиями.
– Чтоб тебя! Разве можно так пугать людей!
– Я не пугала.
– Нельзя входить без предупреждения!
– Я предупреждала.
– Тут человек репетирует, а она ломится!
– Я стучала.
Но вскоре Инга поняла, что он ее просто не слышит. В ушах у него красовались затычки. А глаза, судя по всему спрятанные под темными очками, когда она вошла, были еще и закрыты. Ничего удивительного не было в том, что когда Инга потрепала его по плечу, для него это явилось полнейшей неожиданностью.
– Вы кто такая?
– Я?.. Я по поводу убийства, случившегося в вашем ресторане.
– Что? Убийство? Какое убийство? Ах, вы об этом! Будь оно проклято, это убийство. С него все и началось!
– Началось? Что началось?
– Что-что… Ваше-то какое дело? Что надо, то и началось.
Борюсик явно пребывал в дурном расположении духа. Он здорово треснулся затылком об пол. И, поднимаясь с помощью Инги на ноги, болезненно поморщился.
– Сейчас, – сказал он, – минутку.
И наклонившись к столу, совершенно не стесняясь Инги, вдохнул ровную дорожку белого порошка. Судя по следам, с утра Борюсик употребил уже две дорожки, и еще две его ждали.
– Это для вдохновения, – пояснил он Инге, заметив ее взгляд.
Настроение у него несколько улучшилось, и он снова посмотрел на нее:
– Так что вы хотели?
Вообще-то Инга заглянула, чтобы просто поинтересоваться, как дела в ресторане. Но у нее почему-то вырвалось:
– А где Илья?
Борис задумчиво поглядел в потолок, словно там мог найтись ответ на этот вопрос, и глубокомысленно изрек:
– Ильи тут больше нет.
– Но куда он делся?
– Уволился.
Это для Инги не было новостью.
– Но почему? Что случилось? – настаивала она.
– Получил наследство. Видите эти инструменты? Его подарок, благодарность за все.
Инга с удивлением пожала плечами. Музыкальные инструменты – это штука недешевая. Но Борис, кажется, об этом не задумывался. Он был в эйфории и восклицал:
– Теперь я создам собственную группу! Плевать на жадину дядю, да здравствуют щедрые друзья!
И воодушевившись, этот странный тип схватился теперь за контрабас. Тот факт, что инструмент был гораздо тяжелее его самого, Бориса ничуть не смутил. Он попытался извлечь из туго натянутых струн музыку, но быстро убедился, что контрабас по громкости звучания значительно уступает ударным, и вновь вернулся к ним. Нацепив на физиономию очки, он самозабвенно заколотил палочками, вызывая какофонию звуков.
– До свиданья.
Борис ей не ответил, был слишком увлечен музыкой. Он вообще перестал замечать все, что происходило вокруг него. И Инге пришлось уйти, самой закрыв за собой дверь. Но уходя, Инга так сильно хлопнула дверью, что поднявшийся порыв ветра начисто сдул со стола обе белые дорожки, приготовленные Борисом «на потом».
Пройдя по коридору, Инга постучала в кладовку к Виктории Павловне. Она открыла не сразу, видимо не слышала из-за дикого шума.
– Илья? Так нету его. Ушел. Подарил мне напоследок шикарный комплект кастрюль, я в Интернете глянула, так чуть в обморок не свалилась. Каждая кастрюлька не меньше двухсот евро стоит. Самый дешевый ковшик – ему цена сто пятьдесят. Самая дорогая почти пятьсот. И зачем мне такая посуда? Разве я смогу варить суп в кастрюле, которая стоит больше моей зарплаты?
Больше ничего Виктория Павловна не сумела прибавить. Она тоже слышала, что Илья получил наследство от какой-то дальней родственницы, которая скончалась, оставив ему огромную сумму. Инга прошла дальше и убедилась, что каждому из сотрудников ресторана, с кем он был дружен или просто приятельствовал, Илья что-то подарил напоследок. К примеру, Белле, с которой он был в особо приятельских отношениях, даже презентовал золотой браслет. Да еще такой дорогой, что муж приревновал жену к рыжему красавцу, поколотил ее сгоряча, и теперь Белла сидит дома, боится нос на улицу высунуть, так как вся рожа у нее синяя.
Это заставило Ингу глубоко задуматься. Не о том, какую злополучную роль сыграл подарок Ильи в жизни Беллы, а о том, что все это может значить. И, забрав свой бизнес-ланч, аккуратно упакованный и уложенный в три контейнера, она отправилась за советом к Залесному. В голове ее теснились неясные подозрения.
Только теперь она задавалась вопросом, почему они с ребятами до сих пор не задумались о роли Ильи в этой истории? Только лишь потому, что парень казался им глуповатым качком, не способным на чтение ничего серьезнее Чейза и фантастики? Но ведь это могла быть только маска. Книги могли остаться от прежнего обитателя конуры. А роль сторожа могла быть тесна Илье.
– Ведь мы ничего про него не знаем. Кто он? Чем занимался, прежде чем угодить в тюрьму?
Ну хорошо, это они так опростоволосились. Но как могли профессиональные сыщики не обратить внимания на парня? Ведь он все время был в ресторане. И хотя с гостями он не контактировал, так как, по его словам, спал у себя в каморке почти до самого их ухода, но ведь он мог и соврать! Они в своих рассуждениях все время исходили из той мысли, что убийцей тетки Жанны должен был стать человек из ее окружения, а никак не безызвестный ресторанный сторож. Но ведь…
– Он ведь сам признался, что видел Жанну! – внезапно осенило Ингу. – Он мог ее узнать!
И как только эта мысль посетила ее голову, на ногах словно выросли крылья. Инга полетела вперед, будто ей было шестнадцать лет, а не все сорок с… Ну, не будем о грустном. Коробки у нее в руках дико мешали ей развить действительно хорошую скорость, но все же неслась она что было сил. Во всяком случае, редкие прохожие, которые все же попадались ей на пути, поспешно отпрыгивали в стороны, а потом долго с изумлением смотрели вслед прилично одетой женщине, которая мчалась сломя голову, прыгала через многочисленные лужи и совсем не думала о своем пошатнувшемся достоинстве.
Но какое уж тут достоинство, когда Ингу буквально прожигала с головы до ног догадка, нет, не догадка, а озарение, сошедшее на нее свыше.
– Это же надо быть такой идиоткой! – шептала Инга. – Ответ же все время был у нас под носом!
Залесного она увидела издалека. Он тоже ее заметил и замахал ей руками. Инга поняла, что любимый мужчина очень взволнован. Он спустился к ней с крыльца и воскликнул:
– Нет, ты представляешь, наш Федосеев – это…
– Илья! – выдохнула Инга. – Он сменил фамилию? Да?
– Да, сменил. Представляешь, мы это только что с Димой узнали! Мы прямо в осадок выпали!
– Он ее пасынок!
– И еще он бандит!
– Серьезно?
– Да, он сел не только за нападение на тетку Жанну и убийство папаши. На его счету и помимо этого было немало художеств, так что папаша не напрасно лишил его наследства. Там было за что пристрожить сынишку. Жанна по сравнению с ним казалась белой овечкой.
– Ну, допустим, овечкой она точно не была!
– Но и особой ее вины тоже не было.
– Однако пасынок так не считал! Он попытался вытрясти у мачехи то, что считал по праву своим.
– Она написала на него заявление, была проведена операция, в ходе которой Федосеев попытался убить свою мачеху. И если бы не действия полицейских, сидящих в это время в засаде, он бы ее убил.
– Но так как не убил, а хороший адвокат помог парню и доказал, что лекарство в термос с чаем его отца попало случайно, то Илья пошел по статье «Покушение на убийство», сроки по которой значительно меньше. Так что уже через пять лет он вышел на свободу, отсидев лишь половину срока.
– Удивительно, обычно таким опасным преступникам амнистию не дают.
– А ему дали. Первый раз, примерное поведение – одним словом, сумел освободиться досрочно. И первым делом, освободившись, явился к паспортистке и заявил о своем желании сменить фамилию.
– Разве это законно?
– Конечно, определенные вопросы, зачем человеку с судимостью менять свою фамилию, могли бы возникнуть, но паспортистка знала Илью с детства, она была их соседкой, была в курсе того, как поступил отец с Ильей в конечном итоге, и очень его жалела за непутевость. Одним словом, она ему помогла, поверила, что он просто хочет избавиться от ненавистной фамилии, чтобы попытаться изменить свою горькую судьбу.
– Поверила в его раскаяние?
– По ее словам, он был необыкновенно убедителен. Сказал, что хочет завязать со старым. Что в тюрьме много думал, уверовал в Бога. Что теперь пробует устроиться на работу, что очень не хочет снова возвращаться в тюрьму, и лучше уж будет жить бедно, но зато чувствовать себя человеком, который может при желании поехать в любом направлении по своему выбору.
– Просто чудесно. Но как это вяжется с убийством Жанны?
– Боюсь, что на этот вопрос нам мог бы ответить только лишь сам Илья.
– А ты знаешь, где его искать?
– Нет. И судя по тому, с каким растерянным видом ты примчалась сюда, ты этого тоже не представляешь.
– Ильи в ресторане нет. Он уволился, одарив всех чудесными и очень дорогими подарками.
– Серьезно? И насколько дорогими?
– Ну, тысяч на триста, я думаю, там потянет. Может быть, и подороже будет.
– Но не больше миллиона рублей?
– Нет, конечно! Гораздо меньше.
– Ну, тогда это не то!
– Что «не то»?
– Не то, что он украл у Жанны, – пояснил ей Залесный. – По предварительным оценкам, стоимость проданной ею за свою жизнь недвижимости, акций, ценных бумаг и юридических фирм приближается к двумстам миллионам рублей.
– Ого! – оценила Инга масштаб размаха. – Ничего себе!
– И так как покойная ничего на себя сама не тратила, периоды ее вдовства были такими короткими, что она просто не успевала поиздержаться, думаю, что денег может быть даже больше.
– Жирная какая кубышка! – воскликнула Инга. – И кто же ее откупорил? Неужели тоже Илья?
Ответ на этот вопрос был очень важен. Но все понимали: знать правду может лишь сам Илья.
– Прямых улик против него нет.
– Да он это! Он! Больше некому! Увидел Жанну, вспомнил былое и прирезал ее!
– А нож с отпечатками Охолупко, который был найден на теле убитой?
– А этот нож убийца вынул из раны самого Охолупко, когда отправил того на тот свет.
– Но как он перенес на рукоятку отпечатки его пальцев?
– Убив Охолупко, парень вытер рукоятку, а потом прижал к ней пальцы убитого. Получились отличные, очень четкие отпечатки Охолупко. Когда же Илья вернулся обратно в «Разгуляй», он воткнул этот нож в тело убитой мачехи, постаравшись не смазать чужие отпечатки.
– И это ему удалось.
– Парень далеко не такой дурак, каким прикинулся. Он прекрасно понимал: если мы не будем убеждены, что убийца Жанны – это именно Охолупко, мы начнем рыскать везде и неизбежно наткнемся на его персону. А у него была очень веская причина желать смерти тетке Жанне.
– И что?
– Сначала он убил ее одним ножом, который затем выкинул куда-то или просто хорошо спрятал. А потом, убив Охолупко, вернувшись назад в ресторан и вытащив тот первый нож, он воткнул на его место другой, на котором заботливо изобразил отпечатки пальцев Охолупко.
– Но как он незамеченным сначала покинул здание ресторана, а потом вернулся вновь? Тут ведь была включена сигнализация.
– Подумаешь, сигнализация! – пренебрежительно хмыкнул Залесный. – Я узнавал, дирекция расщедрилась лишь на магнитоконтактный вариант. Если постараться, можно найти окошко, на котором нету датчиков.
Инга вспомнила директора, лупящего по барабанам, нюхающего кокаин и развлекающегося на полную катушку, и молча согласилась с Залесным.
– Илья лучше других ориентировался в помещениях «Разгуляя». Полагаю, ему не составило особого труда сначала покинуть ресторан, а затем в него вернуться.
– Ишь, молодец какой! – невольно поразилась Инга ловкости парня. – Сообразительный! И ведь мы поддались на его уловку.
– У него не было шанса уйти от ответственности. Рано или поздно мы бы все равно на него вышли.
– Но только не теперь. Теперь он ушел! В ресторане его нет. Уверена, визит на кладбище был последним, что он сделал в этом городе.
– Я тоже так думаю.
Инга схватилась за голову:
– Подумать только, ведь у нас имелся такой отличный шанс схватить его сегодня утром! Если бы мы подумали, зачем он приперся на кладбище, то…
– Да, ты права. Но Илья начал говорить про монастырь, где служит настоятелем его дядя, и я просто развесил уши…
– Что? – перебила его Инга. – Что ты говоришь? У Ильи есть дядя – настоятель монастыря?
– Да. Ты что, забыла? Он же при тебе это говорил. Брат его умершего отца, как я понял.
– И кстати, Илья сам сказал, что собирался ехать к этому своему дяде!
И взглянув друг на друга, сыщики радостно воскликнули почти хором:
– Так вот он где!
– Надо ехать туда!
– Немедленно!
Однако все получилось не так быстро, и уж, конечно, не немедленно. Чтобы узнать, в каком именно монастыре служит дядя Ильи, понадобилось почти двое суток. И лишь после этого была дана команда отправиться на задержание. Это оказалось недалеко, на Валдае. Поэтому поехали на машине, в которой сидели Дима с Залесным и их помощники. Следователи полагали, что при помощи парочки молодых и шустрых оперативников им удастся провести задержание преступника без особого шума и пыли.
– Все-таки монастырь, планировать целую боевую операцию там не будешь. Решим вопрос тихо.
Дима был настроен оптимистично. А вот Залесный предпочитал помалкивать. У него имелись знакомцы среди верующих и в церковных кругах, и он знал: эти люди частенько живут по своему собственному закону. И закон этот гласит лишь одно… Милосердие ко всякому, кто в нем нуждается. Не исключено, что дядя примет блудного племянника под свое крыло и поможет ему скрыться.
Что бы ни натворил Илья, главная книга всех христиан гласит, что прощать можно и нужно. Причем ровно столько раз, сколько раскаивается грешник. Надлежит его простить и дать еще один шанс заблудшей овце.
И если сейчас Илья упал в ножки к своему дяде, а тот счел возможным простить эту мятущуюся душу, выцарапать Илью назад будет не так-то просто. Конечно, церкви надлежит выдавать беглых преступников, но на деле это происходит не так уж часто. Люди, служащие Отцу Небесному, начинают как-то слишком уж высокомерно относиться к правосудию мирскому.
И Залесного терзали смутные сомнения насчет успеха их предприятия.
