ГЛАВА 7
Дом, в котором жила гражданка Аделаида Пышная, был очень хорош. Его богатый фасад украшали колонны, по фронтону стелился цветочный узор, а высота окон говорила о том, что в этом доме всегда жили люди, уважающие и самих себя, и пространство вокруг себя.
– Я бы не отказалась пожить в таком доме, – завистливо протянула Инга. – Это же самый центр!
– Не торопись. В таких домах кроме фасада есть еще и задние дворы.
Но квартира Аделаиды находилась в парадной части дома. И когда Залесный прошелся по недавно отреставрированной мраморной лестнице, рассмотрел роспись и бра, которыми были украшены стены, то даже он был вынужден признать:
– Да, ты была права, можешь начинать завидовать!
Нужная сыщикам квартира находилась на втором этаже. Но чтобы попасть туда, пришлось выдержать настоящий допрос, который им учинил сухонький скрюченный старичок, буквально просверливший их своими пронзительными глазками.
– Кто такие? Какова цель вашего визита? Предъявите ваши документы, будьте добры.
И даже служебное удостоверение Залесного не сделало дедка мягче.
– По какому поводу желаете видеть госпожу Пышную? – спросил он очень строго. – Она приличная барышня, ни в чем дурном никогда не была замечена. Не понимаю, по какому поводу ею может вдруг заинтересоваться полиция?!
– Собственно говоря, нам нужна не сама госпожа Аделаида, нам нужен ее новый супруг.
– Ах, этот!
И в глазах старичка блеснули странные искры. Пожалуй, он был рад, услышав, что мужем Аделаиды интересуется полиция. Но радость тут же погасла, и старик удрученно произнес:
– А его нет!
– Нет?
– Ага, ни его, ни ее.
– Куда же они уехали?
– С чемоданами уходили. Госпожа Аделаида сказала, что к морю полетят.
– И давно это было?
– Две недели назад.
Выходит, едва зарегистрировав свои отношения, молодожены отправились в свадебное путешествие. Но неужели Сергей был готов ради этой поездки отказаться от сделки с домом? Логичней было бы продать коттедж Алисе Ем, а потом уже отправляться в путь. Или Сергей решил, что эта сделка никуда от него не денется? Или же он предвидел куда более весомую выгоду? Может быть, он нашел покупателей посолиднее, и Нине вот-вот придется покинуть занимаемую ею и ее детьми площадь?
– Скажите, а что вы можете сказать относительно госпожи Аделаиды?
– Хороший она человек. Талант в ней от Бога.
– Талант?
– Аделаида Пышная известная певица, – осуждающе произнес старичок. – Не слышали?
И видя, что его слова ничего не говорят посетителям, внезапно встал и шагнул за дверь, где находилось маленькое помещение. Обратно он появился спустя несколько секунд, держал в руках порядком потрепанный плакат, на котором оперная дива в сценическом костюме восточной царицы стояла на украшенной фальшивым золотом колеснице, так широко разевая рот, что казалось, намерена проглотить и других актеров, и зрителей, и вообще весь свет.
– Аделаида Пышная, – представил старик, ткнув пальцем в диву. – Собственной персоной.
Сыщики с интересом всмотрелись в лицо. В гриме трудно было разглядеть, красива эта женщина или нет. Пожалуй, скорее да, чем нет. Но в том, что она была молода, у сыщиков не было никакого сомнения.
– Борис Рудольфович покойный всегда относился к госпоже Аделаиде, как к родной дочери. Еще с первого курса училища он ее за талант между прочих учеников выделил. Прекрасно помню, как она впервые появилась на этой лестнице. Борису Рудольфовичу и тогда уже было хорошо за семьдесят. А Аделаида была совсем ребенком. И Борис Рудольфович опекал ее, как опекал бы родное дитя. А может быть, так оно и было, потому что батюшки госпожи Аделаиды я никогда не видел, а матушка у нее все же имеется. Светлая женщина, такая же, как и ее дочь. Сама же Аделаида всегда говорила, что ей неизвестно, куда делся ее отец, и что она его совершенно не помнит.
– А Борис Рудольфович… Он кто такой?
– Борис Рудольфович до последних дней руководил театром оперы и балета. Жил он, сколько помню, всегда одиноко. А потом привел к себе Аделаиду. И стали они вместе жить.
– Вот как!
Но это замечание неожиданно разозлило старика консьержа.
– Как раз ничего общего с этим вашим «вот как!» между ними и не было. Борис Рудольфович был уже в преклонных годах. А Аделаида была дитя… Она ухаживала за ним.
– Аделаида тут появилась в каком возрасте?
– Говорю же: в училище она училась. А лет ей немного было, семнадцать, наверное. Может быть, восемнадцать, но никак не больше.
– Значит, она не жила со своей мамой? Та ее выгнала?
– Нет, между госпожой Аделаидой и ее матерью скандалов не случалось, – произнес старик. – Упоминала она про свою матушку не один раз и всегда это делала с большим почтением и любовью.
– Так почему же Аделаида жила с Борисом Рудольфовичем, а не со своей матерью?
– Ну, во-первых, у ее матери были какие-то проблемы с жильем, она жила и живет в очень стесненных условиях. А во-вторых, Аделаида поселилась тут уже в ту пору, когда за Борисом Рудольфовичем основательный уход потребовался. Вот она и переехала, чтобы уход этот осуществлять. И ухаживала госпожа Аделаида за своим учителем очень хорошо. Я думаю, за это он ее и наградил по-царски. До того-то все нажитое на благотворительность собирался отдать, на нужды театра пожертвовать. Но потом рассудил, что живому человеку квартира и деньги нужнее, вот все Аделаиде и завещал. И квартиру трехкомнатную, и обстановку, и вообще все, что имел.
Удивительное дело и поистине царская щедрость! Видимо, неизвестная пока что сыщикам Аделаида и впрямь была уникальным человеком, раз сумела вызвать в своем благодетеле такие сильные чувства.
– Аделаида очень добра, – подтвердил это старик. – Просто невероятно, как такая доброта в наше время еще возможна. Она чистый и светлый человек. Пройдет, и на душе радостней становится. И я могу смело утверждать, что именно благодаря ей Борис Рудольфович протянул столько, сколько протянул. Встреться они, когда он был помоложе, тогда еще возможно «вот как» и имело бы между ними место. Но и так Аделаида скрасила его последние годы.
– А что вы можете сказать по поводу нового супруга Аделаиды?
– Про этого?..
Лицо старика вновь окаменело.
– Проходимец он!
– Так уж и проходимец?
– Точно так! Я Аделаиде и то сказал: не дело ты, девочка, делаешь. Борис Рудольфович с тобой, как с ребенком носился, опекал и заботился, а твой новый муж только выгоду с тебя поиметь хочет. По морде видать, что не любит он тебя, только выгоду ищет!
– А она чего?
– Странная такая сделалась и говорит: «Не надо меня судить, вы ведь всего про нас с ним не знаете». А только я считаю, что знать там нечего. Муженек этот выгоду поиметь хотел!
– Какую выгоду?
– Квартиру, – поджал губы старик. – Борис Рудольфович своей воспитаннице оставил квартиру, рояль, инструменты, картины, мебель. Пожалуй, если все сложить и продать, так цена не меньше самой квартиры получится. Моя жена у них убирала, так что я точно знаю. А этот гад на все добро глаз свой завидущий положил! Он Аделаиде и предложение сделал сразу же, как только квартиру ее увидел. Аделаида сама моей жене об этом рассказывала!
Сыщики переглянулись. И что могло быть общего у молодой талантливой певицы, живущей музыкой и театром, и у грубовато-приземленного Сергея? Чем он мог привлечь такую восхитительную женщину да еще и богатую наследницу? Налицо был какой-то тайный умысел, который требовалось разгадать.
Впрочем, старик имел по этому поводу четко определенное мнение.
– Аделаида, как одна после смерти Бориса Рудольфовича осталась, затосковала сильно. Шутка ли, столько лет она у него под крылышком жила, ни в чем отказа не знала, всюду он ей покровительствовал. А как умер, так у Аделаиды новый руководитель и главные роли в театре отнял, и прочие обиды чинить ей стал. Аделаида даже одно время из театра уйти хотела, но потом одумалась. Да и я ей советовал тихо сидеть, не выступать. Ну, уйдет она из театра, что дальше? Чем ей заняться? Что она в этой жизни еще делать умеет? Только, сдается мне, она все равно эту мысль в голове оставила. Решила, что замуж выйдет, замужней даме ведь можно и не работать. Ну а тут этот Пухликов, тьфу, глаза бы мои на его морду не смотрели. В общем, охомутал он бедняжку!
– Зачем же Аделаида так поторопилась? Неужели не было рядом с ней никого более подходящего?
– Откуда я знаю? – как-то странно отвел в сторону глаза старик. – Может, и были, да замуж один этот Пухликов позвал.
– Скажите, а у кого еще мы можем навести справки об Аделаиде?
– Я же вам все уже сказал. Она со своим новым мужем на юга укатили. Нет их тут!
– Вы это точно знаете?
– Ада сама мне так сказала. С чемоданами выходили, этот ее супруг сам тащить не захотел, шофера пригласили.
Старик говорил с нотками враждебности в голосе, но враждебность эта относилась явно не к Аделаиде. Враждебность была в отношении Пухликова. Выбор Аделаиды в этом вопросе старик явно не одобрял. И этим обстоятельством нужно было обязательно воспользоваться.
– Мы ведем расследование преступной деятельности господина Пухликова. Он подозревается в мошенничестве. И нам точно известно, что он уже не первый год действует в качестве брачного афериста.
Это было не совсем правдой, но старик охотно поверил в то, во что ему хотелось верить.
– Да вы что! – ахнул он. – Этот тип еще и преступник?
– И поэтому нам необходимо как можно быстрее найти его. Аделаида является для него удобной жертвой. Она молода, одинока и беззащитна. Мешкать нельзя. Вполне возможно, что из свадебного путешествия бедняжка вернется уже совершенно нищей.
– Матерь Божья! – схватился за голову старик. – Что же делать-то?
– Нам необходимо найти этого мошенника.
– Да я уж вам сказал все, что знал. Может, жена моя чего знает? Она у них убиралась, может, слышала, куда поедут?
– Зовите вашу жену!
Старик дрожащими от волнения руками вытащил старенькую «Нокию» и позвонил жене. Объяснив ей в двух словах, что случилось и для чего нужна ее помощь, старик повернулся к сыщикам и сказал:
– Сейчас спустится.
И действительно, не прошло и двух минут, как откуда-то сверху послышались шаги. Вскоре появилась пожилая седоволосая женщина в рабочем халате, держащая в одной руке пылесос, а в другой ведро с тряпками. Она кинула вопросительный взгляд на мужа, но ничего не спросила, а сразу же обратилась к сыщикам.
– Это вы Аделаидой и ее новым мужем интересовались?
– Да, мы.
– Пухликов-то мошенник, брачный аферист, – высказался, не утерпел, старик.
– Ну! – обрадовалась бабка. – А я тебе о чем говорила? Как только он тут появился, я тебе сразу же сказала, что он мне не нравится.
– Это я тебе сказал.
– Ты уже после меня сказал. Я первая была.
Залесный решил вмешаться, пока старики не сцепились окончательно.
– Погодите, сейчас неважно, кто из вас первым раскусил Пухликова. Сейчас нужно спасать Аделаиду.
– Ваша правда, – спохватилась бабка. – Ох, бедная девочка, такая ласковая, такая хорошая. И за что только Господь нас карает? Послал же он ей этого Пухликова! Охмурил он дитя. Может, и подлил ей чего в еду или питье.
– Что подлил?
– Отраву заговоренную, вот что.
Ну, это уже глупости. Залесного эти бабские россказни не интересовали, а интересовали его исключительно факты.
– Вы можете нам подсказать, куда они поехали?
– Так на юг.
– А куда именно?
– Называли какое-то место, – развела руками бабка. – Да разве же у меня в голове чего задержится?
– Верно, верно, – не упустил случая и влез ее супруг со своими комментариями, – она и в молодости у меня безголовой была. А уж с годами и вовсе плоха стала. Все, что ни услышит, все при пересказе обязательно переврет.
– Молчи ты! – рассердилась на него жена. – Сам-то хорош! Ни одной даты упомнить не в состоянии, ни одного телефонного номера. И со скайпом до сих пор не научился обращаться. Если кому позвонить, сразу ко мне за помощью бежишь.
Старики препирались охотно и вроде бы даже с удовольствием. Милые бранятся, только тешатся. Даром что этим «милым» было уже под сто с лишним лет на двоих. Но Залесному некогда было слушать их перепалку.
– Нам обязательно нужно найти Пухликова, – строгим голосом напомнил он старикам.
Те замолчали и виновато уставились на него.
– Так не знаем мы, куда он повез Аделаиду.
– Может быть, в квартире остались какие-то рекламные буклеты или что-то другое? У вас ведь есть ключи от квартиры Аделаиды?
Залесному было просто любопытно взглянуть на квартиру, о которой он столько слышал. Старуха взглянула на мужа, тот поколебался, но потом все же кивнул ей:
– Иди, покажи им.
Однако, не вполне доверяя супруге, запер свою каптерку и направился вместе с ними. Он не первый год жил на этом свете, так что научился доверять да проверять. И даже полицейское удостоверение Залесного не смогло поколебать жизненные принципы старика.
Как и говорил консьерж, квартира покойного Бориса Рудольфовича была богато обставлена. Хрустальные люстры, картины в дорогих рамах, мебель красного дерева.
– Все подарки почитателей и поклонников Бориса Рудольфовича, – объяснил старик.
И пока Инга в сопровождении старухи осматривала прихожую и спальню Аделаиды, Залесный вместе со стариком обошел всю остальную территорию квартиры. Спален тут было две, в одной обитала молодая женщина, а вторая принадлежала покойному Борису Рудольфовичу. Мебель в ней была закрыта чехлами, а на зеркалах до сих пор были накинут черный тюль. Комната носила все признаки нежилого помещения, и старики подтвердили, что после смерти хозяина квартиры Аделаида закрыла его комнату на ключ и входила сюда лишь в исключительных случаях.
– Чего-чего, а почтительности Аделаиде не занимать. Она с большим уважением к памяти своего благодетеля относилась. Даже переговоры с руководством театра вела о том, чтобы из комнаты Бориса Рудольфовича музей его памяти сделать.
В третьей, самой большой комнате квартиры располагался салон. Тут стоял рояль, а вдоль стен стояли кожаные диваны, укрытые красивыми накидками. Отдельный угол был выделен для библиотеки, в которой преимущественно хранились нотные издания. И как догадывался Залесный, глядя на эти тяжелые переплеты, многие из них должны были стоить очень дорого.
– Если все это продать… Да, неплохой доход мог бы получиться!
Пухликов определенно эволюционировал. Первый раз он женился на бедной Аллочке, все богатство которой заключалось в ее квартире, которую Пухликов успешно себе и присвоил. Во второй раз Пухликову повезло чуть больше, он женился на Нине, у родных которой было кое-что припасено в загашнике. Но, конечно, оба эти раза не шли ни в какое сравнение с богатством Аделаиды.
– Так, может быть, он и дом потому передумал продавать? У Аделаиды в квартире богатства на два таких коттеджа хватит.
И все же что-то подсказывало Залесному, что жадному человеку всегда и всего мало. А Пухликов был жадным. И, конечно, даже заполучив в руки очередную золотую птичку, он бы ни за что не согласился оставить свой коттедж бывшей жене – Нине. Но почему же Пухликов отказался от сделки с Алисой Ем и ее мужем?
Пока Залесный размышлял об этом, Инге улыбнулась удача. Прямо рядом с кроватью Аделаиды она обнаружила тумбочку, на поверхности которой лежал буклет с несколькими отелями. Телефоны одного из них были обведены жирным кружком. Схватив эти бумажки, Инга побежала к Залесному.
– Смотри!
Тот посмотрел и презрительно сморщился:
– Кемер! Турция!
– Ну и что? Зато пять звезд.
Но Залесный все равно считал, что везти новобрачную в Турцию – это пошло.
– Не мог место поприличнее выбрать, – брезгливо цедил он, глядя на белоснежные стены отеля, на котором остановили свой выбор супруги Пухликовы.
Но Инга потребовала:
– Звони туда!
Залесный не спорил. Он набрал указанные в объявлении цифры и спустя короткое время ему ответили. Залесный не стал церемониться и сразу же потребовал, чтобы с ним говорили по-русски. К счастью, отель обладал достаточно высоким уровнем сервиса, так что уже через минуту Залесный смог пообщаться с турецкой стороной на родном языке.
Услышанная информация удивила и встревожила его еще больше, чем все то, что ему довелось услышать раньше.
– Номер для господина Пухликова забронирован. Но гость в назначенный срок не заехал и никак не прокомментировал ситуацию до сих пор.
– Значит, деньги ваш отель от господина Пухликова получил?
– Мы работаем с пятидесятипроцентной предоплатой. Номер был нужен господину Пухликову на десять дней, он оплатил половину суммы, вторую половину должен был оплатить по прибытии.
Чтобы Пухликов кому-то заплатил деньги, а потом не воспользовался бы полагающимися ему за эти деньги благами – да быть такого не могло! Залесный прекрасно помнил, как Пухликов при продаже дома бабушки его жены до упаду торговался с ним из-за всякой мелочи. С пылом он утверждал, что садовый инструмент тоже чего-то стоит. А ведь все эти лопаты, ведра и грабли были ему решительно не нужны. И все равно Пухликов не успокоился, пока не получил с Залесного за них какие-то пусть и небольшие, но все же деньги.
И теперь Залесный окончательно понял, что исчезновение Нининого мужа – очень серьезное дело.
– Господин Пухликов заказал номер на одного? – спросил он у управляющего турецким отелем.
– Нет, – ответил тот, – гость должен был приехать вместе с молодой женой. И даже более того, господин Пухликов заказал номер для новобрачных. Мы приготовили цветы и шампанское, но нашими подарками так до сих пор никто и не воспользовался.
Но куда же могли подеваться Аделаида и Пухликов? Ведь из своей квартиры они ушли с вещами. Старик консьерж утверждал, что вещей было так много, что пришлось воспользоваться услугами шофера, который и отнес чемоданы в свою машину.
И тут Залесному пришла в голову мысль:
– А что это была за машина?
Стариков почему-то этот вопрос сильно смутил. Но промолчать они не осмелились. И старик, опустив глаза в пол, ответил:
– Обычная машина. Хорошая.
– Вы знаете шофера? – уже настойчивее спросил у него следователь.
Старик не ответил, но его жена оказалась побойчее.
– Валерий должен был их в аэропорт везти. Это наш племянник!
– Сын ее сестры, – объяснил старик. – Покойной.
– Дайте мне его телефон! Мне необходимо поговорить с вашим племянником в интересах следствия.
Спорить с интересами следствия старики не осмелились. Но толку от полученного телефона не было никакого. Сколько ни набирал Залесный номер, он слышал одно и то же: абонент недоступен, перезвоните позднее.
Судя по выражению лиц стариков, теперь и они были в тревоге. Побеседовав с ними, Залесный убедился, что старики не имеют представления о том, куда мог деться их племянник. Последний раз они видели его в тот момент, когда он загружал в багажник своей машины чемоданы Пухликова и его молодой жены. А затем, помахав им рукой, увез новобрачных.
– Как полное имя вашего племянника? Какая у него машина? Где он живет?
Если адрес и имя племянника старики сказали быстро, то с машиной возникла заминка. Не то чтобы старики хотели сознательно утаить от следователя информацию, но марку машины они не знали, номер в голове не держали, и даже с цветом машины у них возникли разногласия. Старик считал, что машина темно-синяя, а его жена утверждала, что темно-зеленая.
Чтобы не мучить дольше этих пожилых и однозначно порядочных людей, которые были в сильном смятении, Залесный их успокоил:
– Полученных сведений вполне достаточно.
– Вы будете искать Валеру?
– Да, придется. Он был последний, кто видел новобрачных.
– Валера – хороший мальчик. Он не мог сделать ничего плохого.
– Тем более Аделаиде, – добавил старик. – Ею он всегда восхищался.
Залесный воздержался от комментариев. Лишь сказал:
– Как только я разыщу вашего племянника, сразу же сообщу вам.
На этом они и простились со стариками, оставшимися на пороге квартиры Бориса Рудольфовича, растерянно глядя вслед сыщику и его подруге.
Как только Инга и Залесный оказались на улице, она спросила:
– Неужели ты думаешь, что этот Валера мог похитить Аделаиду и ее мужа?
– Я пока что ничего не думаю, а лишь пытаюсь выстроить цепочку. Мы знаем дату заезда в отель наших новобрачных. И также знаем, что Сергей Пухликов не из тех людей, кто способен не заселиться в уже оплаченный номер, но мы также знаем, что он это не сделал.
– С ними в пути что-то случилось!
– И нам сейчас важно выяснить, где именно случилось это что-то, – кивнул Залесный. – Если беда произошла на территории Турции – это одно дело. А если до Турции они не добрались, тогда…
– И как ты будешь это выяснять?
– Я уже проверял, пересекали ли эти двое границу. Но на случай, если в мои розыски вкралась какая-то ошибка, я сегодня же подниму списки пассажиров, отлетающих в Турцию в тот день. Если выяснится, что на борт самолета наша парочка не поднималась, значит, ясно – искать их нужно в России и…
И Залесный замолчал. Он глубоко задумался о чем-то, потом взглянул на Ингу и сказал:
– Дело это небыстрое. Так что ты поезжай домой, приготовь ужин, а я…
– А ты?
– А я займусь поисками наших новобрачных. У меня нехорошее предчувствие, что они и впрямь никуда не улетали. И что искать их следы нужно именно тут, в России.
Инга не стала спорить. По дороге домой она заехала в супермаркет, где набрала два полных пакета продуктов, которые и потащила к себе. При этом она невольно задалась вопросом: и куда только вмещается в них двоих такая пропасть еды? Ведь почти каждый день Инга ходила в магазин за покупками, да еще один из выходных дней они с Залесным опять же посвящали шопингу по продуктовым магазинам. И судя по тем очередям, в которых им приходилось стоять в кассу, например, в вечер субботы, они в своих увлечениях были отнюдь не одиноки.
Иной раз Инга даже задумывалась о том, что же будут думать о них будущие поколения. Ведь если сейчас мы восхищаемся дворцами или богато украшенными храмами или величественными общественными сооружениями, то что будут думать о нас наши потомки? Что мы занимались исключительно тем, что покупали в огромном количестве все, что попадалось нам на глаза?
Самое крупномасштабное городское строительство наших дней приходится на область торговли. Повсюду, куда ни глянь, растут все новые и новые торгово-развлекательные комплексы. И у наших потомков, которые будут жить лет сто или даже сто пятьдесят спустя, может сложиться впечатление, что единственным, что интересовало наших современников, была погоня за очередным модным брендом, зачастую устаревающим быстрее, чем новые владельцы донесли его до дома.
Хотя идти от магазина до дома было совсем недалеко, пальцы на руках у Инги заметно онемели. И она даже не сразу смогла достать ключи, так что замешкалась возле своей двери и тут же была наказана за свою медлительность. Потому что дверь соседней квартиры отворилась и оттуда показалась голова соседки бабы Клавы. Инга не любила эту женщину, которая всегда отличалась удивительной энергичностью в добывании сплетен, болтливостью, а также полнейшим нежеланием соблюдать хоть какое-то правдоподобие в своих многочисленных историях.
– А что это ты… в магазин ходила? – поинтересовалась она у Инги, хотя наличие двух фирменных пакетов говорило само за себя.
Но бабе Клаве просто необходимо было к чему-то прицепиться. И сочтя такое вступление подходящим, она подробно и обстоятельно изложила Инге, как сама ходила сегодня утром за покупками. Объяснила, что делать это лучше утром, потому что именно утром «выбрасывают» самый свежий товар, а к вечеру остается лишь гнилье и залежавшаяся тухлятина, которую покупают одни дураки.
Зрение у бабы Клавы с возрастом стало вроде бы еще острее. И сейчас, просканировав покупки Инги, она неодобрительно произнесла:
– Вижу, икру купила? Да еще черную? А я вот недавно в магазине приценилась к самой маленькой баночке, так чуть в обморок не упала.
– Так эта икра из морских водорослей, – попыталась оправдаться Инга. – Выглядит, как настоящая, но при этом она совсем дешевая, хотя и вкусная, и полезная.
Но бабу Клаву так легко было не провести.
– Ну-ну, – поджала она губы. – Ты из меня дуру-то не делай! Я эти баночки с осетром на крышке очень даже хорошо помню. Когда помоложе была, икра таких бешеных денег не стоила, она у меня в холодильнике не переводилась. Я ведь тебе говорила, что я в салоне красоты всю свою жизнь проработала?
– Говорили, и не один раз.
Но бабу Клаву было не остановить.
– Мастером первого класса я была. Ко мне такие люди ходили, что у меня икра эта в холодильнике вообще не переводилась. И камчатские крабы, и сырокопченая колбаса, и миноги, и…
– Надо же! Как интересно! И даже миноги?
Перебив бабу Клаву, Инга попыталась ретироваться к себе в квартиру. Но баба Клава не собиралась отступать.
– Дом-то свой загородный обустроили или как? – поинтересовалась она.
Инга, которая уже почти скрылась за дверями, невольно притормозила. Она никому не рассказывала о том, что они с Залесным купили дом за городом. Неужели Залесный проболтался?
– Откуда вы знаете про дом?
– Да уж знаю! Внучка хозяйки вам его продала. Как бабка у Нины померла, так она на продажу домик и выставила.
Инга окончательно опешила.
– Откуда вы знаете про… про это?
– Да уж знаю, – прищурилась баба Клава. – Тесен мир.
Теперь Инга и сама бы не ушла. А вот баба Клава, словно почувствовав ее настроение, скрылась у себя. Впрочем, надолго ее не хватило, и через секунду она вновь выглянула. Убедилась, что Инга никуда не делась, и довольно улыбнулась:
– Ну что? Заинтересовала я тебя?
– Заинтересовали.
– То-то же, – удовлетворенно хмыкнула баба Клава. – А то ведь ты у нас гордячка, идешь, нос от людей воротишь. Даром что первый муж тебя через твой норов бросил.
– Он меня не бросал. Мы цивилизованно развелись и…
– И сын носа к тебе не кажет, – продолжала баба Клава.
– Сын живет в Лондоне. У них с отцом бизнес, им некогда часто ко мне приезжать.
– То-то я и говорю, отвернулись они от тебя, – бубнила свое баба Клава. – Ну а раз бросили, значит, было за что. А этот твой, нынешний, он неплохой мужик. Только и этот от тебя сбежит.
– Да почему это? – возмутилась Инга.
– А потому что гордая ты очень, нельзя так! Среди людей живешь, а ни с кем словечка ласкового не скажешь. Коли уж в миру живешь, так общайся с людьми, не чурайся их.
Инга невольно улыбнулась, представив себя «общающейся» с людьми. Баба Клава явно считала себя образцом такого вот общения, а сама Инга много раз слышала, как соседи пугаются при виде приближающейся к ним бабы Клавы, которую за тощую и долговязую фигуру, а также любовь к сплетням прозвали между собой Телеграфным Столбом.
– Вот я, к примеру, все и про всех знаю. И про твой дом все знаю.
– Да откуда же, Клавдия Матвеевна?
– А подружка моя у тебя в соседках. Я к ней в этом году приезжала, тебя через ограду увидела, удивилась. А она мне и объяснила, что дом вы у Нинки купили.
– Верно, – вконец ошарашенная, подтвердила Инга. – Хозяйку Ниной звали.
– А знаешь, что у Нинки этой в любовниках один бандит ходил?
– Нет.
– И что в этом доме наездами бывал, тоже не знаешь?
– Нет. Какое мне дело, кто там жил до нас?
На самом деле Инге было неприятно слышать о том, что в доме, который они купили с Залесным, до них обитала не только чистенькая старушка, но еще и какой-то уголовник.
– И не он один жил, а все дружки его из банды тоже частенько там жили. Наедут всей толпой, пьянка-гулянка. Шум, крики. Бабка Нинкина через это дело очень волновалась, боялась, как бы они ей дом не спалили. Тогда-то она еще в городе жила, на дачу только летом наезжала. Но когда Нинкин бандит в доме гулял, бабка туда и носа не совала.
– Вряд ли она была довольна.
– Да уж ясное дело, куда там довольна! Только спорить боялась, да и Нинка в бандита этого крепко влюблена была. И бабушку свою уговорила, чтобы та разрешила бандитам у себя обитать.
Решив, что рассказ бабы Клавы не имеет никакого отношения к тем проблемам, которые возникли у них в связи с покупкой дома, Инга вновь заскучала. То, что у бабы Клавы нашлась подружка из числа их дачных соседей, это было удивительно, но вовсе не невозможно. У бабы Клавы в приятельницах ходило несколько тысяч человек, которых она регулярно навещала и просвещала относительно того, как обстоят дела у остальных девятисот девяносто девяти.
Слушать же Инге про то, что в купленном ими доме жил какой-то бандит, было крайне неприятно. А противная баба Клава, словно чувствуя настроение Инги, как назло, еще больше воодушевлялась.
– А когда бандита этого потом все же взяли, – продолжала баба Клава, – Нинка целый год в доме у своей бабки носа не казала. Та говорила, что у внучки стресс, она переживает, а соседи между собой поговаривали, что Нинке-то тоже срок за укрывательство судья выписал. Бандит этот в розыске был, а Нинка об этом знала, но любовника в милицию не сдала. И что будто бы в тюрьме она руки пыталась на себя наложить. Да оно и понятно, шутки ли, двадцать пять лет ему присудили. Но ничего, одумалась, замуж потом, говорят, даже вышла.
Но договаривала баба Клава уже перед закрытой дверью. Инга сумела незаметно запихнуть в квартиру сумки с продуктами, а потом исчезла сама. Обнаружив, что разговаривает с дверью, соседка злобно сплюнула.
– Вот ведь гордячка! Ну, погоди! Получишь ты свое за гордыню! Никто и даже Бог таких зазнаек не любит!
Но Инга уже не слышала злых посулов бабы Клавы. Отгородившись от всего мира стальной дверью, она чувствовала себя дома, как в крепости. Несмотря на полезные сведения, которые выдала ей соседка, Инга ощущала себя так, словно выкупалась в грязи. Так с ней бывало всякий раз, когда она общалась, пусть и совсем недолго, с бабой Клавой.
Как все-таки хорошо дома! И как счастлив человек, который имеет возможность вот так взять и отгородиться от всего мира. И тут душу Инги внезапно царапнула новая тревога за Нину. Бедная она бедная, сколько горя ей довелось перенести! И это еще не конец, ведь никто не знает, что именно задумали Пухликов и его новая супруга. Может быть, главная беда поджидает Нину еще впереди?!
– Неужели они выставят бедную больную женщину и ее детей на улицу?
В принципе, если дом был оформлен Пухликовым в собственность уже после развода с Ниной, вряд ли последняя сможет претендовать на дом. Разве что догадается и подаст свое дело на рассмотрение в суд. Но ведь чтобы судиться, нужно иметь время и силы. А есть ли они у Нины?
Если бы спросили у самой Инги, то она бы честно призналась: Нина выглядит так, что иной раз краше в гроб кладут. И если от могилы несчастную женщину отделяет всего несколько шагов, то будет очень жаль, если эти шаги ей придется проделать через суд. Ведь наш российский суд не только самый гуманный суд в мире, но еще и способный отнять здоровье даже у самого отменного богатыря.
