Глава 18

Но уже спустя несколько минут, когда красная пелена у нее перед глазами немного развеялась, Инга подняла голову. Рядом с ней в снегу лежала Алена, которая тоже тяжело дышала. Едва ли не тяжелее, чем сама Инга. Чуть дальше стоял господин Блумберг, который имел вид одновременно счастливый и сконфуженный. Он запыхался гораздо меньше. И еще какие-то мужчины, лица которых Инге были не знакомы.

Алена поймала взгляд подруги и кивнула ей:

– Как ты? Очухалась?

– Жива. А вы… Вы тут откуда?

– Ну ты даешь! Задала стрекача! Я так со школы не бегала. Да и тогда я филонила, если сравнивать с сегодняшним забегом.

– Откуда вы тут появились?

– За вами с Анной ехали, – ответила наконец Алена.

– Но… но почему? Вы что… вы все поняли?

– Блумберг вычислил Анну, – призналась Алена. – Он еще вчера на вечеринке мне сказал, что насчет Анны у него большие подозрения. Просил, чтобы мы оставили ее у себя. Сказал, что сегодня он привезет с собой специалистов по прослушке. И привез!

И она кивнула на двух молодых мужчин, один из которых в ответ поднял большой палец правой руки, показывая, что вся операция прошла отлично.

– Но мы, конечно, никак не ожидали, что ты усядешься в машину к Анне. А после задашь такого стрекача по лесу. Мы уже подходили к машине, когда ты вылетела на дорогу, а потом побежала в лес.

– Я никого из вас не видела.

– Еще бы! Вы с Анной были заняты исключительно диалогом друг с другом. И как ты только решилась поехать с ней!

– Она сказала, что танзанит в кольце может быть поддельным. Дескать, поэтому Мишка так легко с кольцом и расстался.

– Фактически она себя сдала. Увозя тебя с собой, она собиралась тебя убить!

Инга ничего не ответила. Во-первых, у нее болело горло. Говорить она могла, но с трудом. И поэтому лишних разговоров ей не хотелось. А во-вторых, Анна сама призналась в своем желании избавиться от Инги. Она и нож с собой прихватила. А последние ее действия и вовсе сомнений в серьезности намерений преступницы не оставляли.

– А где… где Анна?

– Вон, в снегу валяется. Мы ее скрутили, надели на нее наручники, можешь посмотреть, она больше не опасна.

Но Инге не хотелось двигаться. На нее внезапно навалилась страшная усталость. Все мышцы дрожали от пережитого напряжения. И сейчас ей не хватало сил ни шевелиться, ни обсуждать что-то, ни даже просто говорить. Ей хотелось, чтобы ее оставили в покое. Позволили бы прийти в себя и осознать тот факт, что, попрощавшись с жизнью, она все же осталась жива.

– А кто меня спас? – лишь спросила она у Алены. – Ты оттащила от меня Анну?

– Нет.

– Блумберг постарался?

– Тоже нет.

– А кто тогда?

– Один из ребят, которых привел Блумберг. Хорошие ребята, крепкие.

Инга согласно кивнула. Верно. Крепкие.

– Это они установили в машине Анны прослушку. А потом мы поехали за вами следом, слушая и записывая. После один из них очень кстати огрел Анну по башке. Ты уже синяя вся была. Кстати, парень схватил ту же палку, которой пыталась от нее отбиться ты, и пустил ее в ход.

– Ничего не помню, – вздохнула Инга. – И мне непонятно, как я могла не заметить, что мы с Анной не одни?

– Мне это тоже непонятно. Могу лишь предположить, что вы с Анной были так заняты друг другом, что ничего вокруг себя просто не замечали.

С помощью подруги Инга поднялась на ноги и заковыляла в сторону дороги. Блумберг хотел ей помочь, но Инга остановила его. Почему-то прикосновение Блумберга было ей неприятно даже через одежду. Впрочем, адвокат и не настаивал. Он был занят куда более важными для него делами. Он вернулся к молодым оперативникам, помогая им дотащить все еще сопротивляющуюся Анну до машины. Свой трофей он трогательно оберегал.

– Осторожнее. Не повредите, – стенал адвокат. – Она еще должна дать показания.

Глядя на них, Инга спросила у Алены:

– Значит, Анну теперь отправят за решетку?

– Степень ее вины определит суд. Но уже сейчас могу сказать: два трупа и одно покушение – это вам не шуточки! На их фоне меркнут даже художества Анны с поддельными драгоценностями.

Как и предсказывала Алена, преступницу отправили в камеру сразу же после того, как адвокат и его помощники сдали ее в полицию. Ни о каком смягчении наказания речи не шло. Да и некому было за Анну просить и заступаться. Тех, кто был ей близок, она своими руками отправила к праотцам. А Таисия, узнав про двойную игру Анны, поспешила отказаться от дружбы с ней.

– Она мне больше не подруга! Это она меня обманывала все это время! Говорила, что Миша меня любит, а сама пыталась его у меня увести. Зачем мне такая подруга?

Но парадоксальным образом эта же Таисия, порвав все контакты с Анной, не пожелав выслушать ни ее оправданий, ни объяснений, ни просьб, смягчилась в отношении Марата. Она простила ему все. А попытку ее убить и вовсе воспринимала как своего рода подвиг во имя любви.

– Маратик так меня любит, что даже убить готов, лишь бы другому не отдавать, – восторженно делилась она со всеми, кто соглашался ее слушать. – Вот это любовь! Представляете? И как я могла быть такой глупой? Но теперь я точно выйду замуж за Марата. О, как я счастлива!

Даже тот факт, что Марат находится под следствием, влюбленную Таисию не отпугнул.

– Про Анну ничего слышать не хочу. А Марата я люблю. Мы с ним поженимся!

А ведь Анна всего лишь обманывала ее. В то время как Марат мог Таисию запросто убить! И разберись после этого в том, что происходит в головах у некоторых особ женского пола. Лично сама Инга не хотела провести остаток дней с человеком, который однажды уже покушался на ее жизнь. Но Таисия сделала свой выбор: она выходит замуж за Марата. Вся родня этот ее выбор наконец одобряет. Так что свадьба – это дело решенное. Она состоится сразу же, как только будут закончены пышные приготовления к ней.

Приглашения на свадьбу получили все, кто был задействован в этом деле. Алена обещала, что приедет на торжественное событие. И Василия Петровича с собой привезет.

– Но сейчас мне нужно уезжать. Прости, подруга, но мужу тоже следует уделять время.

– Ничего, я понимаю. Давай только встретим вместе с тобой Соню. Пусть она видит, что мы на нее не сердимся.

Инга хотела быть рядом с Соней, когда та выйдет из следственного изолятора. Но Алена неожиданно возмутилась:

– Ты опять носишься с этой малахольной? Учти, в следующий раз, когда ей приспичит сделать тебе гадость, ты можешь так легко и не отделаться!

– Все равно, мне ее жалко.

– Жалко у пчелки! А у твоей Сони скорпионье жало. Кстати, кто она по гороскопу? Скорпион? Вот видишь, как я сразу взяла и угадала!

И все-таки Инге удалось настоять на своем. Алена сама встречать Соню не поехала, но Ваню послала. Инга полагала, что, увидев встречающих ее друзей, Соня наконец поймет, что не одна на этом свете. Что все еще может у нее в жизни наладиться, только надо верить и ждать.

Однако когда двери СИЗО открылись и из них появилась Соня, Инга поняла, что вновь, сама того не желая, нанесла ей очередной удар. После камеры Соня выглядела плохо. Ее тонкие белые волосы потемнели от грязи и висели вдоль бледного лица безжизненными прядями. Одежда была мятой и несвежей. И радостная улыбка, которой Соня приветствовала свободу, быстро сползла с ее губ при виде подруги и трех окружающих ее кавалеров.

– Привет! – помахала Соне букетом Инга. – Иди к нам!

Она стояла в окружении Блумберга, Вани и Татаринцева, который также увязался с ними. Радостно улыбалась и довольно долго не понимала, почему Соня внезапно сделала вид, что не замечает ее, пригнулась и какой-то прыгающей походкой бросилась бежать вдоль унылых стен следственного изолятора.

– Что-то она не выглядит обрадованной встречей, – резюмировал невозмутимый Блумберг, отряхивая невидимую пылинку со своего костюма.

– Похоже, что каждая ваша встреча больно травмирует Соню, – добавил добрый Ваня.

И даже Татаринцев выступил с благоразумным предложением:

– Может, вам лучше с этой особой больше вообще не общаться?

Инга вернулась домой, все еще пребывая в недоумении. И встречающей ее Алене так прямо и заявила:

– Соня – точно законченная сумасшедшая! У меня нету никакого сомнения в этом. И пусть врачи хором твердят, что ей лишь надо посещать психолога, лично я считаю: Соня спятила!

Инга рассказала о том, как прошла встреча.

– Это я должна обижаться на Соню. А она себя ведет так, словно жертва – это она!

Но Алена неожиданно встала на сторону Сони.

– Это не она сумасшедшая, а ты! – без обиняков заявила она подруге. – Явилась вся расфуфыренная, на дорогой машине, с букетом цветов, с прической, да еще и с тремя поклонниками на заднем плане. И хочешь, чтобы она радовалась?

– Постой, какие поклонники?

– Блумберг, Татаринцев и Ваня, – четко отрапортовала Алена. – Один другого краше! Думаешь, я не вижу, как они возле тебя кругами ходят? И возьмем ту же Соню. У нее что? Дома разоренный алтарь, на котором ни одной твоей изуродованной фотографии не осталось, и голые стены! Глазу не на чем отдохнуть! Сердцу нечем порадоваться! Бедная, бедная Соня! Честное слово, Инга, теперь мне ее и самой стало жалко!

На следующий день Ваня уезжал вместе с Аленой. Он не скрывал своей грусти. И пока длились сборы, все время поглядывал в сторону Инги. Но с духом так и не собрался и никаких решительных шагов не предпринял. Может быть, потому, что вокруг все время крутились Блумберг и Татаринцев? Последний просто поселился в квартире у Инги. Участковый никак не мог успокоиться и сокрушался по поводу того, что Инге пришлось рисковать своей жизнью.

– Как они могли подставить вас? – возмущался он шепотом, оставаясь с ней наедине. – И Алена Михайловна туда же! Впрочем, на нее не нужно сердиться. Это все этот проныра-адвокат виноват! Понял, что может получиться громкое дело, вот и подсуетился. Небось, если бы дело касалось только убийств, он бы и пальцем о палец не ударил. А тут подделка драгоценностей! Блумберг теперь для владельцев этих драгоценных изделий герой.

Инга лишь вяло отмахивалась. Она и без Татаринцева знала, что почти все клиенты Блумберга – люди обеспеченные. Многие из них являлись не только клиентами или даже знакомыми адвоката, но они также были постоянными покупателями «Афины Паллады». И у некоторых из них в последнее время закрались кое-какие подозрения насчет чистоплотности этого торгового дома. Но, будучи людьми сановитыми, они не заподозрили в обмане очень богатых итальянских хозяев. Они предположили, что обманывает их кто-то из служащих компании. И, как оказалось, были правы.

– Анну все равно бы вычислили рано или поздно. Правильно ей чутье подсказывало, что надо бежать. И верно, что она собиралась замести за собой следы, инсценировав собственную смерть. С Виталей это у нее хорошо получилось.

– Анну подвело то чувство, которое она питала к Михаилу. Она считала, что любит его, что понимает его и разбирается в его поступках. Но на самом деле, я думаю, Михаилу было плевать на Анну. Он намеревался с ее помощью заработать, а потом… Трудно сказать, что было бы потом.

– А теперь уж совершенно точно никакого «потом» у этих двоих не будет.

Анна получила пятнадцать лет колонии. Ее сообщникам грозило по десятке. Но смерть избавила их от этого наказания.

После суда Инга больше не виделась с Блумбергом наедине. Он несколько раз выступал с предложением провести вечер в ресторане, но ей не хотелось этого. Она никак не могла забыть Блумбергу, как легко он пожертвовал ею, чтобы взять с поличным Анну. Он не только не предупредил Ингу, что она выступит в роли подсадной утки, но и побуждения, которые им двигали, ее сильно смущали.

Вот к Алене она никаких претензий не имела. Пусть подруга сидела в одной машине с Блумбергом и его ребятами с прослушкой, но Алена старалась в первую очередь для Инги. Не окажись Анна за решеткой, еще неизвестно, чего бы она натворила дальше. А вот Блумберг старался ради своих сановитых клиентов. Это перед ними он мечтал выслужиться, им хотел оказать немаловажную услугу. Безопасность Инги в тот момент интересовала его меньше всего.

Итак, Ваня уехал. Блумберга она вежливо отшила. Оставался один Татаринцев. И он взял обыкновение каждый вечер заглядывать к Инге с отчетом о проделанной работе. Сидел, пил чай, трескал домашние пирожки или купленный им самим тортик. И страшно, просто страшно раздражал своим присутствием Ингу!