Глава 12

Следующие дни не принесли Инге ожидаемого спокойствия. Да, заговор Сони был раскрыт, а сама она отправилась за решетку. Но при этом она не спешила каяться в содеянном, и даже совсем напротив. Соня попыталась вновь очернить Ингу, заявив, что Михаил был уже мертв, когда сама Соня вошла в квартиру. И что Инга была бодра, мылась в ванне, смывая с себя кровь жертвы.

– Это уж совершенная чушь! – заявила Инга.

Примерно в том же духе высказался и следователь, чем привел Соню в состояние исступленного бешенства.

– Вы мне не верите?! Да чтобы вы все сдохли! Проклятые! Сговорились с этой сукой! Чем она лучше меня? Ведь у нее теперь никого нет – ни мужа, ни сына, ни любовника!

– Значит, признаете, что любовника вашей подруги убили вы?

– Нет!

– Из ревности действовали?

– Нет, я не убивала!

– Состояние психики у вас крайне нестабильное. Небось, убили да после сами забыли. Не задержалась подобная мелочь у вас в мозгу.

И уже откровенно потешаясь над арестованной, следователь насмешливо прибавил:

– Подумаешь, ерунда какая. Сами мужчину по вызову наняли, сами же от него избавились.

Соня терпеть издевку не стала. Прибегла к своему любимому методу: набросилась на следователя с проклятиями, после чего была вновь препровождена в камеру, где принялась требовать себе адвоката. Услышав об этом от Татаринцева, Инга ненадолго задумалась, а затем предложила:

– Может быть, к ней послать нашего Блумберга?

Алена, которая в этот момент тоже находилась на кухне и с удовольствием пила чай, захлебнулась и забулькала. Отдышавшись и откашлявшись, она вытаращила на Ингу глаза:

– Ты что? Ты хоть знаешь, сколько стоят услуги Блумберга? Нет, я тебе не хочу глаза колоть. Но одно дело платить ему ради тебя. И совсем другое – платить за какую-то лживую двуличную гадину, которая мечтала увидеть тебя мертвой! Да если хочешь знать мое мнение, у нее просто кишка тонка оказалась, чтобы тебя зарезать! А явилась она сюда к тебе именно для этого!

– У меня осталось еще немного денег, – тихо произнесла Инга. – Как полагаешь, я смогу нанять Блумберга?

– Ох и упрямая ты, Инга! – осуждающе покачала головой Алена. – Хочешь – плати. Я в этом участвовать не стану. А ты уж если что вобьешь себе в голову, нипочем это у тебя оттуда не выковыряешь. Похожа ты в этом на моего Василия Петровича. Прямо брат и сестра вы с ним!

Но в голосе подруги Инге неожиданно послышалась грусть. Инга с удивлением взглянула на Алену.

– Скучаю по своему лысому пузанчику, – призналась ей Алена. – Сама не понимаю: что со мной такое? Наверное, старость подкрадывается?

И чтобы избавиться от непрошеных мыслей, Алена пошла к компьютеру, желая хоть по скайпу пообщаться с любимым супругом. А Инга отправилась к телефону. В ее звонке к Блумбергу был довольно большой подтекст. Она не только хотела поручить ему защиту Сони, еще она хотела напомнить адвокату, что он обещал им помочь в их расследовании.

Татаринцев тоже обещал Инге, что наведет справки о владельце сгоревшего дома в Павловске, но ничего ценного участковый по своим каналам так и не раздобыл. Эта версия, даже толком не оформившись, почти сразу же зашла в тупик.

– Смерть хозяина сгоревшего дома признана результатом собственной неосторожности хозяина. Я побеседовал с его женой, она говорит, что ночевала у матери, что с мужем они накануне днем морили в доме грызунов. Их развелось видимо-невидимо. Пахло после процедуры в доме не ахти, поэтому женщина и уехала. Теперь рыдает, говорит, что лучше бы осталась.

– Но тогда она бы погибла, сгорела вместе с мужем.

– И тем не менее… – многозначительно вздохнул Татаринцев. – Любила она его, потому и убивается теперь.

– А про блондинку? Женщина про нее что-нибудь знает? Кто это был?

Татаринцев замялся с ответом. Он явно не знал, что сказать. Но в конце концов выдавил из себя, что доверять показаниям двух маргиналов вряд ли стоит. Женщина могла померещиться одному из них спьяну. Да и если была женщина, вряд ли она оставалась в доме долгое время. Ведь на пепелище было обнаружено всего одно тело – мужское, тело хозяина дома.

– Точно его?

Вот в этом у Татаринцева сомнений не было. По его словам, товарищами из отделения полиции была проведена серьезная работа, была сделана экспертиза останков. В частности, один из оперативников смотался в районную стоматологическую клинику, где раздобыл карточку пациента. Сверившись с ней, а также сделав еще ряд анализов, эксперты могли почти со стопроцентной вероятностью утверждать, что в огне погиб именно хозяин дома, а не какой-нибудь его случайный дружок-приятель, завернувший, если так можно выразиться, на огонек.

Слова Татаринцева звучали так веско, что Инга почувствовала себя просто редкой дурой. Спрашивать адрес жены покойного Ляльки в такой ситуации было просто неловко. Она ограничилась тем, что поинтересовалась:

– А чем занимался покойный?

И услышала расплывчатый ответ:

– Он был индивидуальным предпринимателем. Налоги платил вовремя, и со стороны правоохранительных органов к нему никаких претензий нет. В документах в графе «Вид предпринимательства» стоит «Занятие искусством».

– А жена что говорит?

– Говорит, что у ее мужа руки были просто золотые. Он и камень обрабатывать и гранить умел. И с металлом работал. И еще много чего умел. Вообще, мне сдается, супруги жили душа в душу. Наличие любовницы в данном случае вряд ли возможно.

Татаринцев открыто дал понять Инге, что не верит в показания соседей, якобы видевших молодую красивую женщину возле сгоревшего дома в ночь пожара.

И вот теперь Инга хотела просить Блумберга, чтобы тот помог им с версией о виновности дяди Тамерлана и Марата. На раскрутку этих двоих только и оставалось надеяться. Но как их раскрутить? Проследить за ними? Тоже идея, и даже в чем-то неплохая. Вот только уставшая от беготни последних дней Инга хотела побыть дома. На улице вновь сильно похолодало, температура упала до минус пятнадцати в городе и до минус двадцати по области. Шнырять в такой мороз по улицам Инге совсем не хотелось.

И она набрала номер адвоката.

– Я слышал, вас можно поздравить? – спросил Блумберг, едва поздоровавшись с ней. – Наверное, мои услуги вам больше не требуются?

– Что вы! Совсем наоборот!

– В смысле? – удивился адвокат. – Вам же удалось найти настоящего преступника. Вернее, преступницу.

– Вот о ней и речь. Не возьметесь ли вы ее защищать?

В трубке послышалось сдавленное бульканье, очень похожее на то, какое совсем недавно издала Алена. Блумберг тоже пил чай, когда ему позвонила Инга? Хотя вроде бы в ресторане он утверждал, что является стойким приверженцем кофе.

Но Инге некогда было задумываться о гастрономических пристрастиях Блумберга.

– Так что? Вы согласны?

– Вы меня об этом просите? Лично?

– Да, прошу. И очень сильно.

– Но зачем вам это надо?

– Дело в том… мне кажется, что Соня не виновата.

– Но я слышал, она вас ненавидела, – удивился Блумберг. – Даже нечто вроде алтаря у себя дома соорудила. Приносила там жертвы своему безумию…

– Да, да, это все так, это все верно. Соня совершенно чокнутая. Она ненормальная истеричка, свихнувшаяся от одиночества и недостатка мужского внимания, но…

– Так в чем же дело?

– Соня не убивала Михаила! – выпалила Инга, чувствуя, как давящий ей до сих пор на грудь обруч внезапно распался, словно бы сам собой. И уже куда более уверенным тоном она закончила: – Я в этом совершенно уверена!

Прокашлявшись, адвокат вежливо осведомился:

– И можно узнать, на чем основывается эта ваша уверенность?

– Не знаю. Интуиция, если хотите.

Судя по ответному скептическому кашлю, донесшемуся из трубки, Блумберг в женскую интуицию не очень-то верил. И когда Инга уже готовилась закончить разговор, понимая, что адвокат не на ее стороне, Блумберг неожиданно произнес:

– Только ради вас, Инга. Хорошо, я возьмусь за это дело.

– Спасибо! – обрадовалась она.

– Благодарить будете после. Сейчас что от меня нужно вам конкретно? Полагаю, вы хотите, чтобы я встретился со своей… клиенткой?

– Это было бы прекрасно.

– Я встречусь, – коротко ответил Блумберг. – И еще… Ведь насколько я теперь понимаю, ваше расследование продолжается?

– Ну… видимо, да.

– Тогда я должен сообщить вам сведения о человеке, который вас заинтересовал.

А кто же ее интересовал?! Дядя Таисии – Тамерлан, вот кто! Это о нем Инга просила адвоката навести справки.

– И что вам удалось узнать? – с жадностью спросила она.

– Кое-что удалось. И знаете… Возможно, что вы правы, не веря в виновность вашей так называемой подруги. Возможно, она и не убивала Михаила.

– И уж совершенно точно, что Таисию она из окна не выталкивала, – с воодушевлением подхватила Инга. – Это сделал кто-то другой.

– Да, другой.

– Вы знаете кто?

– Предполагаю, – уклонился от прямого ответа адвокат. – Но одно мне не понятно.

– Что же?

– Если это он, то почему Таисия до сих пор жива? Ведь у него было достаточно времени, пока пострадавшая находилась без сознания. Охраны возле ее палаты не было никакой, ее должны были поставить лишь после того, как следователь запротоколировал показания потерпевшей о совершенном на нее нападении.

– Да, верно. Но кого именно вы имеете в виду? Дядю Тамерлана или Марата? Кого из них двоих? Или я не все знаю и есть еще кто-то третий, кто желает Таисии зла?

Но Блумберг ничего не пожелал объяснить Инге по телефону. Ей даже показалось, что сделал он это намеренно. Хотел оставить себе шанс встретиться и поговорить с ней лично.

Алена все еще ворковала со своим Василием Петровичем, который выглядел несколько печальным. Но увидев в скайпе Ингу, он заметно приободрился. Он и вправду хорошо к ней относился, хотя Инга до сих пор не понимала почему. После окончания Института культуры она много или просто достаточно денег никогда не зарабатывала. И например, ее собственный муж всегда за это ее жалел и немножко презирал. А ведь у мужа Инги денег было куда меньше, чем у Василия Петровича. Да и с людьми Василий Петрович общался с куда как более могущественными.

Но почему-то именно Ингу выслушивал муж Алены, когда ему, как выражалась сама Алена, «попадала шлея под хвост». И доводы, изложенные Ингой, воспринимались Василием Петровичем адекватно. В то время как доводы жены, твердящей ему то же самое, но другими словами, вызывали в нем лишь вспышки ярости.

А в ярости Василий Петрович был страшен. И очень хорошо, что такие вспышки за все время их совместной жизни Алена наблюдала лишь дважды. Да и то все они были направлены не на нее, а на окружающие предметы меблировки. Разбитых китайских ваз и кувшинов из Мейсена было жалко до слез. А также антикварной мебели из палисандра и карельской березы, разнесенной яростным порывом Василия Петровича буквально в щепки. Но все же лучше, что пострадали они, а не окружающие.

Таков был Василий Петрович – муж Алены. И сейчас он был обижен на жену за невнимание и долгое молчание, поэтому и предпочел разговор с Ингой. Ей он в подробностях описал стать жеребчика, около двух месяцев назад родившегося от племенной кобылы Зарянки и жеребца Сахиба. Именно на Сахиба Василий Петрович и возлагал свои надежды.

– Приезжай к нам, чего вам там в городе с Аленкой делать? Уже весна скоро. Ручьи потекут, грачи прилетят. И ты сама увидишь, какие чудесные жеребята родились от моих кобыл. Ноги как у фотомоделей, грудь словно бочонок. УЗИ показало, что легкие и сердце у них такого объема, что коняшки обгонят любого немчуру!

Инга вежливо поддакнула. Впрочем, она даже не сомневалась в том, что через несколько лет новая порода заполонит весь подиум мирового конного спорта. Если уж Василий Петрович за что-нибудь брался, то он не отступал, пока не добивался успеха в задуманном.

– Я приеду, Василь Петрович. Но сейчас не могу, сами понимаете.

– Небось, жениха себе нового сыскала? Аленка мне говорила, какой-то красавец там возле тебя отирается.

Инга удивилась, но все же ответила:

– Не такой уж и красавец.

– Ну ладно. Надеюсь, когда вы с Аленкой там нагуляетесь, вспомните и про меня, старика, – грустно закончил разговор Василий Петрович, и изображение в скайпе погасло.

Инга воззрилась на подругу в крайнем изумлении:

– Ты что? Ты ему так и не сказала, что тут у нас происходит?

– Он бы начал волноваться.

– А так, думаешь, он не волнуется? И потом, это просто не честно. Ведь ты подвергаешь свою жизнь опасности, гоняясь за преступником! А вдруг с тобой что-нибудь случится?

– Ой, да брось ты! Что может случиться, когда рядом неотлучно дежурит Ваня? И потом… откровенно говоря, я очень люблю наши Дубочки, но все-таки я там закисаю. Там очень тихо, спокойно, но чертовски скучно. Василий Петрович с утра и до ночи пропадает на конюшне. А мне что остается? Вышивать шелком? Не умею, да и не хочу уметь этого!

– Занимайся домашним хозяйством.

– Этим у нас ведает Геля.

Геля была кухаркой в доме Василия Петровича еще до появления в его жизни Алены. Геле было к семидесяти, и она обладала сварливым характером, исключение делала лишь для одного хозяина. К Алене кухарка до сих пор относилась как к барыне-белоручке, которую можно и нужно постоянно поучать и учить уму-разуму.

– Она меня к выпечке своих пирогов и на сто шагов не подпустит. Говорит, стоит мне появиться на кухне, как тесто опадает.

– Врет!

– Хотя бы и так? – пожала плечами Алена. – Все равно я не хочу вместо Гели становиться к плите. И новую кухарку тоже не хочу. Еще не факт, что новая будет лучше старой. И потом, если взять новую, то куда девать Гелю? Она мне весь мозг вынесет, оставшись без дела!

Да, жизнь в Дубочках, казалось бы такая легкая и простая, все равно имела ряд сложностей. Но по сравнению с катавасией, в которую угодила Инга, это были цветочки.

Встреча с Блумбергом состоялась тем же вечером. На сей раз Алена отказалась идти в ресторан, сославшись на плохое самочувствие:

– Что-то у меня живот прихватило, да и голова болит. Как бы не грипп! Василий Петрович очень не любит, когда я болею. Хоть в этом я должна угодить моему старичку.

Инга подозрительно оглядела подругу. Та закуталась в пуховый плед до подбородка. Но при этом румянец на щеках у подруги горел очень ярко, глаза весело блестели из-под прикрытых век. И к тому же она еще толком не успела прожевать бутерброд, чьи собратья лежали перед ней на большом блюде. Большой ломоть хлеба с зернышками кунжута и подсолнечника, которые приятно поскрипывали под зубами. Потом немножко майонеза для сочности, пара-тройка листиков зеленого салата, руккола, зеленый лук, потом ломтик буженины или карбоната, несколько оливок, и сверху кружок свежего помидора и кусочек маринованного огурчика.

Буженина еще свисала изо рта Алены, когда Инга вошла к ней и услышала о страшном нездоровье подруги.

– Ты уверена, что не хочешь пойти в ресторан?

На блюде лежало еще целых три бутерброда, которые Алена соорудила для себя. Для занедужившей аппетит у подруги был очень даже.

– Иди, иди, – махнула рукой подруга. – Мне ничего не нужно. И пусть Ваня тоже пойдет с тобой.

– Ваня? Но разве он не твой телохранитель?

– Замки у тебя на дверях Ваня уже поменял. Вторая дверь железная. Открывать ее я никому не собираюсь. Дайте мне в конце концов спокойно поболеть! Побыть в одиночестве, подумать!

– Но ты же сама жаловалась на скуку в Дубочках! Говорила, что закисаешь, когда вокруг тишина.

– Слушай, иди уже в ресторан! – вызверилась на нее Алена. – Не доставай меня!

– Но Ваня…

– Ваня отвезет тебя до места, дождется и доставит назад. И все! Я так решила!

Спорить с подругой было бессмысленно. Каким-то образом она всегда умудрялась устраивать все так, что мир крутился вокруг нее. Ваня тоже не стал противоречить хозяйке. Он быстро встал и направился к дверям вместе с Ингой. Выглядел он как-то странно, был напряжен. И за всю дорогу до ресторана, где Ингу уже ждал Блумберг, не произнес ни единого слова. Лишь лаконично отвечал на вопросы Инги – «да» или «нет».

Зато Блумберг при виде ее расцвел как маков цвет. Ресторан был все тот же, но зато на сей раз адвокат основательно подготовился. В ведерке с тающим льдом стояла бутылка шампанского. И на закуску Инге подали красиво сервированный на тарелке из пальмовых листьев салат из фиников, сделанный специально по рецепту самого Блумберга. Сваренные в меду финики отлично сочетались с куриным мясом, ломтиками сельдерея, морковью и кедровыми орешками.

– Это очень полезное блюдо. Сельдерей улучшает обмен веществ в организме. Финики – это дар богов людям. В них содержатся природные вещества, которые способствуют выведению холестерина из организма. И как следствие этого, они препятствуют возникновению сердечно-сосудистых заболеваний, в том числе и инфарктов. Об этом впервые заговорили ученые из города Хайфе.

– Это в Израиле.

– А нам с вами, как людям, перешагнувшим определенный возрастной рубеж, уже надо задуматься о состоянии своей сердечно-сосудистой системы. Да и всех других систем тоже.

Слышать о своем возрасте из уст кавалера было не очень приятно. И Инга поспешно перевела разговор на другую тему:

– А мед в салате зачем?

– Мед – это вообще удивительнейшая вещь. По своему составу он природный антисептик. Вы знаете, что тело Александра Великого транспортировали к месту захоронения в ванне из меда?

– Нет, я не знала.

Инга как раз подносила ко рту ложку с кушаньем. Но после слов Блумберга рука как-то сама собой замерла. Однако Блумберг, не замечая произведенного его словами на спутницу эффекта, продолжал вещать:

– В меду прекращаются все гнилостные процессы. Древние врачеватели обмазывали раны медом, чтобы избежать воспаления, потом прикрывали их бинтами, и раны прекрасно затягивались. Мед – это небесная амброзия. Он не портится тысячелетиями. Тот мед, который поднимают из египетских захоронений, вполне годится в пищу.

– Надеюсь, нам подали другой мед? – пошутила Инга. – Более свежий?

Блумберг улыбнулся:

– Для вас, дорогая Инга, только все самое лучшее и свежее.

Салат Инга в конце концов все же попробовала, и он ей понравился. Она вообще всегда была открыта для всего нового. И этот салат пришелся ей по вкусу. Он был легкий, питательный и вкусный. Как раз для сладкоежек, мечтающих похудеть.

– Но вы обещали меня не только накормить, но еще и кое-что рассказать.

– О да! Я поговорил с вашей подругой – Соней.

– И как она?

– Даже не знаю, что вам и сказать… Она клянется, что не убивала Михаила.

– Зачем же она приходила ночью ко мне домой?

– Она говорит, что у нее с Михаилом был заключен договор. Он появляется на ювелирной выставке, о которой вы Соне все уши прожужжали, знакомится там с вами, а дальше дело техники. Вы в него влюбляетесь или, по крайней мере, сильно заинтересовываетесь им. Соня изучила ваш вкус, она считала, что Михаил вам понравится.

– И она угадала. Он мне понравился, даже очень.

– Ваша подруга на это и рассчитывала.

– И что дальше?

– Дальше вы проводите вместе с ним ночь или даже несколько ночей. А потом он вас бросает. Подробностей я не узнал, но думаю, что бросить он вас должен был как-то гнусно. Либо прилюдно оскорбив, либо обокрав, либо еще что-то такое сделав, не очень для вас хорошее. Ну, чтобы вы почувствовали себя совсем убитой.

– Такова была задумка Сони?

– Да. Еще от себя прибавлю, что Михаила она все время называла Кириллом.

– Мне он тоже представился этим именем. Кирилл Охолупко – генеральный представить ювелирной фирмы «Афина Паллада».

Адвокат даже подпрыгнул на своем стуле:

– Как вы сказали?

– «Афина Паллада». А что вы так вздрогнули?

Ингу несколько удивил интерес адвоката к фирме, представителем которой назвался ей Михаил. Но Блумберг не пожелал ничего пояснить. Он лишь пробормотал себе под нос:

– М-хм… Интересно, интересно. И что вам известно по этому поводу?

– Тут прослеживается какая-то взаимосвязь между «Афиной Палладой» и Михаилом. Он не только представился мне ее работником, но еще и подарил кольцо, сделанное в этой фирме.

– Да что вы говорите? А вот это уже совсем интересно.

Блумберг сложил на своем упитанном круглом пузике руки и внимательно посмотрел на Ингу. Ободренная, она принялась рассказывать дальше:

– А еще мы с Аленой узнали, что незадолго до своей смерти Михаил в обществе одного своего приятеля – Виталия – ездил к офису «Афины Паллады» и что-то там грузил в машину Таисии.

– В ее «Мерседес»?

– Да.

– Любопытно.

– А дальше еще хлеще…

Инга рассказала о предпринятой ими поездке в Павловск, о действиях полиции, точно установившей, что погибший был хозяином дома. И закончила такими словами:

– Компаньон Михаила сгорел заживо в своем доме. Было это уже, правда, после смерти Михаила. Но все равно странно?

– Очень любопытно. Ну просто очень! Значит, Михаил был связан с «Афиной Палладой»?

– Да. Но как вы думаете, что это была за связь?

– Пока не знаю, – задумчиво произнес Блумберг. – Но я вам обещаю: я обязательно наведу справки. А что за кольцо, говорите, вам подарил Михаил?

– Красивое кольцо с танзанитом. Увы, оно пропало.

Инга передернула плечами. Ей внезапно стало прохладно. Наверное, все из-за событий, в которые ей вновь пришлось окунуться. Ей лично вся эта история была неприятна уже сама по себе. И вспоминать ее участников ей не хотелось. Но пока преступник не был пойман, приходилось раз за разом прокручивать в уме все случившееся. Только так можно было зацепиться за краешек веревочки и по ней дотянуться до преступника.

– Так, а что же там с моей Соней?

– Она призналась в том, что сама познакомилась с Михаилом по брачному объявлению. Он пообщался с ней буквально пару дней, после чего исчез.

– Ну да, у Сони дома мышь на аркане повесилась. Михаил быстро понял, что ловить ему там нечего.

– После их разрыва Соня долгое время даже не вспоминала про Михаила. Но когда вы стали ее допекать рассказами о том, какими дорогими подарками засыпает вас ваш бывший муж, она не выдержала. Распотрошила свою заначку «на черный день», продала имеющиеся в доме ценные вещи, нашла телефон Михаила и позвонила ему.

Эти двое договорились быстро. Соня заплатила аванс. И остаток денег пообещала отдать Михаилу после того, как тот сделает свою работу.

– Но зачем в таком случае Соня приходила ко мне домой ночью?

– По ее словам, она хотела проконтролировать, как Кирилл… то есть Михаил выполняет порученное ему задание. У Сони с собой был фотоаппарат, она намеревалась сделать несколько компрометирующих вас снимков. Так, чисто для себя самой, любимой. Чтобы было потом чем на досуге развлечься.

В том, что ее подруга свихнулась, Инга убедилась еще раньше. Так что слова адвоката не шокировали ее. Она лишь заметила:

– Прийти ко мне было крайне неосторожно со стороны Сони. Ее могли увидеть соседи.

– Насколько я знаю, ее и увидели. Странно только, что ваша соседка не смогла сразу же опознать Соню.

– Меня это вначале тоже удивило, а потом я сообразила, в чем дело. Понимаете, мои соседи никогда не видели Соню. Ведь прежде Соня никогда не бывала у меня дома в гостях.

– Никогда?

– Нет. Видимо, сначала ей было слишком тяжело наблюдать наше с Димой семейное счастье. А потом… потом… не знаю, наверное, не приходила по привычке.

– Однако адрес она знала, и даже ключи от вашей квартиры имела.

– И когда понадобилось для выполнения ее задумки, все равно пришла.

– Она объяснила это так. Михаил должен был перезвонить ей, как только оказался бы у вас в доме. Но он этого почему-то не сделал.

– Потому что мы с ним распили бутылку вина, в котором было намешано снотворное. И очень быстро оба заснули. Видимо, Кирилл только и успел, что донести меня до кровати.

О том, что Кирилл ее еще и переодел, Инга стыдливо умолчала. Не к чему Блумбергу знать о ее свидании с Кириллом такие подробности.

– Но Соня не знала, что вы оба попросту спите, ее стали мучить самые разные догадки. Сначала она более или менее спокойно ждала условного звонка. Затем, потеряв терпение, сама начала звонить Михаилу на трубку. А когда он и тут не ответил, собралась и поехала к вам. Нервы у нее были ни к черту, ее всю трясло. Она просто не могла усидеть дома.

– И как она хотела попасть внутрь моей квартиры?

– У нее имелись запасные ключи, которые она заботливо сделала себе заранее. Но воспользоваться ими Соне не пришлось. Дверь была открыта.

– И ее это не удивило?

– Это было предусмотрено их с Михаилом планом. Так что Соня без колебаний вошла в квартиру, убедилась, что вы спите в одной кровати, и тихо покинула вашу площадь.

– Она не разбудила Михаила?

– Это было бы слишком опасно. Соня опасалась разбудить вас. Она лишь прихватила купленные вами на ювелирной выставке изделия – браслет и серьги с розовыми топазами.

Услышанное зацепило Ингу:

– Еще там было ожерелье из майолики, которое Соня приняла за жемчужное.

– Да, его она тоже взяла. Я не стал его упоминать, ведь вы уже знаете, кто его у вас украл.

И все равно что-то тревожило Ингу. Наконец она поняла:

– Но было еще кольцо с танзанитом в платиновой оправе в виде морской раковины.

– Про кольцо она ничего не сказала.

– Не может быть! – настаивала Инга. – Кольцо лежало на той же подставке, что и прочие украшения. И оно тоже пропало!

– Кольцо было приметное?

– Более чем!

– И дорогое, надо полагать?

– Дороже, чем все, что я сама купила на выставке, вместе взятое. Это и был тот самый подарок Михаила, о котором я вам уже говорила!

– Нет, про кольцо Соня ничего не говорила, – развел руками Блумберг.

– Спросите у нее обязательно! – горячо попросила у него Инга. – Почему-то мне кажется, что это очень важно.

Адвокат кивнул. В это время им принесли горячее – чудесную морскую рыбку дорадо. Беседовать под нее было одно сплошное удовольствие. Видимо, боясь вновь испортить аппетит своей собеседнице, Блумберг отложил серьезные разговоры до десерта. Ну а под мороженое Инга была готова выслушать все, что угодно.

– Я навел справки про этого дядю Тамерлана. И боюсь, что сведения вас не порадуют. – И так как Инга молчала, адвокат начал рассказывать дальше. – В первую очередь все слухи о его якобы «богатстве» сильно преувеличены. На самом деле все собственное богатство дядюшки Тамерлана – это небольшое сельскохозяйственное предприятие, неуклонно терпящее убытки. То у них виноград померзнет, то груши не востребованы, потому что из Краснодарского края огромную партию завезли, то еще что-то приключается. Некоторым людям лучше не заниматься тем, чем они занимаются, – сама природа восстает против них.

– Но какие-то деньги у дяди Тамерлана имеются?

– Очень в этом сомневаюсь. В последние годы он поддерживал свое хозяйство на те средства, что поступали ему от сестры.

– Матери Таисии?

– Да. Женщина никогда даже не собиралась сама заниматься делами мужа. И вступив в права наследования, она поручила присмотр за фабрикой своему брату. И надо сказать, что под его руководством сапожная фабрика вполне процветает. Не за счет наращивания своих мощностей, а за счет аренды. Она находится в хорошем месте, в центре города. Стоимость арендной платы за метр там вырастает до десяти долларов. Одним словом, дядя Тамерлан отнюдь не бедствует. Раз в год он появляется у нас в Питере, проверяет, как идут дела, и за это имеет неплохой процент от прибыли. Именно дядя Тамерлан заключает с арендаторами договоры, находит, если нужно, новых, и на этом его участие в бизнесе заканчивается. Всеми текущими делами на бывшем производстве ныне занимается некий Мурат.

– Еще один родственник?

– Сын еще одной сестры.

Однако у Таисии была большая родня! Дядя, тетя, сестры, брат и прочие.

– Мне не удалось добраться до документов арендодателей, чтобы выяснить точную цифру, получаемую Таисией. Однако я могу сказать примерно, что это больше трехсот тысяч долларов годового дохода. И уже то, что дядя Тамерлан и прочие кормятся с бизнеса, который принадлежит Таисии, очень о многом говорит. Уплыви этот бизнес из их рук, быть беде. Не так ли?

Да, бесспорно, это было так. Таисии принадлежали производственные, складские и офисные помещения бывшей обувной фабрики. Но она являлась не просто богатой наследницей. Она была еще и единственной кормилицей для всех своих бедных и голодных родственников со стороны матери. Для дяди Тамерлана, дяди Мурата, для того же Марата, в конце концов!

– А что со стороны отца по части родни?

– О, тут вообще все чисто. Отец Таисии был признан сиротой. У него не было ни отца, ни матери, а сам он являлся подкидышем. Все его приданое составляло рваное байковое одеяльце и короткая записка – «Сергей. Девятнадцатое июля тысяча девятьсот пятьдесят шестого года». Никаких следов родителей мальчика найти не удалось.

– А его компаньоны? Ну, те люди, с которыми вместе он приватизировал здание обувной фабрики?

– Они давно погибли.

– Значит, Таисии следует опасаться родни исключительно с материнской стороны?

– Точно так! И тут, я вам скажу, вариантов масса. Во-первых, сам дядюшка Тамерлан, который является родителем трех совершеннолетних дочек, которые не слишком удачно вышли замуж. Так что ситуация у дяди Тамерлана не ахти, он целиком и полностью зависит от племянницы и ее процветающего бизнеса. Пока бизнесом управляет дядя и другая родня, а Таисия сидит тихо и довольствуется тем, что ей дают, дела идут хорошо.

– Но если бы она вышла замуж и поручила ведение бизнеса своему мужу, то тогда…

– Тогда дядя Тамерлан и прочая родня остались бы у разбитого корыта.

– А Марат?

– Юноша является приемным сыном Тамерлана. Его родители умерли, а Тамерлан усыновил младенца.

Ну, хоть тут обошлось без вранья! Инга была искренне рада слышать, что дядя Тамерлан оказался настолько добр и благороден, что усыновил чужого мальчика, от которого отказалась его собственная родня. Но это нисколько не снимало с приемного сына и отца подозрения в совершении покушения на Таисию. Особенно с Марата. Ведь если он является сыном Тамерлана, пусть и приемным, значит, он по праву его наследник. В интересах Марата, чтобы бывшая фабрика осталась в ведении его отца, а не была передана Михаилу.

И Инга принялась рассуждать:

– Итак, теперь мы знаем, что дядя Тамерлан небогат…

– Просто беден.

– Марат тоже не имеет никаких источников дохода помимо тех, что получил от Таисии. И еще есть некий Мурат? Я правильно поняла?

– Ну, он как раз получает свои законные деньги. Он следит за порядком внесения арендной платы, решает все текущие вопросы, возникающие в связи с ремонтом или реорганизацией арендных площадей. Он же ведает рекламой и поиском новых арендодателей. Ему вряд ли стоит волноваться за свое место. Хотя, если бы к власти пришел муж Таисии, то он и его мог турнуть с насиженного местечка.

Выходило, что у всей родни Таисии могло возникнуть желание прикончить Михаила. И особенно явно это желание просматривалось у тех троих мужчин, которые были напрямую связаны с Таисией. Дядя Тамерлан, Марат и еще некий дядя Мурат.

– А у этого дяди Мурата наверняка, в свою очередь, имеется множество родни и прихлебателей, которые также кормятся и зависят от его благоденствия. Если бы Михаил турнул этого Мурата, то его собственные мелкие прихлебатели денег больше не увидели.

Таким образом, сеть желающих, чтобы все оставалось на своих местах, разрасталась до поистине грандиозных размеров. Вся родня Таисии была против ее брака с Михаилом! Они были настолько настроены против свадьбы, что даже были готовы принести ее сластолюбию в жертву Марата. Но Таисия и эту сделку с родней отвергла, предпочтя браку с хорошим парнем общение с авантюристами вроде Михаила.

А в том, что Михаил серьезно вцепился в Таисию, сомнений не было. У самого Михаила никакого другого реального шанса, чтобы разбогатеть за счет женщины, не возникло. Рассказ Анны про его связь с Соней оказался чистой небылицей, Анна все не так поняла. Или же Михаил запутал ее, а она, в свою очередь, уже обманутая, обманула подруг.

Это Инга невольно отметила про себя и даже поморщилась. Почему-то мысль о том, что Анна, пусть и невольно и на короткий срок, ввела сыщиц в заблуждение, была ей неприятна. Но усилием воли она запретила себе думать о мелочах, когда на кону были куда более важные вещи.

Разговор адвоката с Соней многое прояснил. Невеста для Михаила из нее была никакая, а вот клиентка очень даже привлекательная. Интересно, какую сумму отвалила Соня за соблазнение ее – Инги? Но Инга тут же осадила саму себя. Это опять были мелочи. Женщина поморщилась, но на сей раз она была недовольна уже собой. Что она все о ерунде думает? Надо думать о главном.

– У Михаила никакой другой богатой невесты, кроме Таисии, на примете не было. Он должен был серьезно зацепиться за эту жирную курочку. Став законным мужем Таисии, негодяй сам занялся бы бизнесом жены и катался бы как сыр в масле. Или же вовсе сплавил бы Таисию с рук, как и собирался: запихнул в сумасшедший дом или поручил бы ее устранение кому-то из братков.

Но тут адвокат с Ингой не согласился:

– Таисия жива, а вот Михаил мертв. Вряд ли в деле замешаны братки.

– Да, да, вы правы.

Мысли Инги снова и снова возвращались к тому, о чем она подумала в самом начале, едва прослышав, что у Таисии есть какой-то бизнес, которым управляет ее дядя.

Так как же могла отреагировать на этот вызов родня Таисии? Особенно мужская ее часть, состоящая почти исключительно из людей горячих и к компромиссам отнюдь не склонных? Иллюзий на сей счет у Инги не возникало.

– А не мог ли дядя Тамерлан, или Марат, или кто-то из очередных дядьев – кузенов – племянников расправиться с Таисией и ее женихом?

– Вот это как раз и вопрос…

И Блумберг невозмутимо принялся за свой кофе. Инга искренне позавидовала его спокойствию. Адвокат утверждал, что принимать пищу надо в спокойной и даже умиротворяющей обстановке. И сам твердо придерживался этого принципа. Ни единая морщинка не омрачала в данный момент его лба. И все время, пока он цедил кофе, на его лице играла приятная, даже безмятежная улыбка.