Глава 8
Коляска все так же сиротливо стояла в подъезде. Женщинам, прикатившим ее от перекрестка, не хватило сил, чтобы затащить ее к себе наверх. А возможно, они так поступили, потому что коляска заняла бы слишком много пространства в их небольших квартирах? Потеря квадратного метра полезной площади могла стать катастрофой для обитателей здешнего жилого фонда.
– Может быть, отнесем ее к той славной тетеньке, которой ты помог с продуктами?
– У нее живет куча народу. Куда ей еще чужую коляску?
– Все равно, надо спросить. Сразу видно, коляска дорогая. Хоть и без люльки, а все равно украсть могут.
И Ваня пошел наверх. Подруги потопали за ним. Дверь им открыла давешняя хозяйка, только на сей раз глаза у нее были покрасневшими, а губы – скорбно поджатыми.
– Да мне уж рассказали о трагедии! – воскликнула она, увидев Ваню и девушек. – Вы там были?
– Ужасно!
– Говорят, Лену сбила машина. И надежды на то, что она выживет, очень мало.
– А мальчик?
– Его тоже увезли вместе с матерью. Скажите, мы можем оставить у вас Ленину коляску?
– Конечно. Тут у Лены была цепь с замочком.
И женщина сноровисто залезла в имевшийся на крышке коляски карман. Оттуда она извлекла цепь и в один миг приковала коляску к перилам.
– Вот так.
Женщина немного помолчала, оглядывая результат своих усилий, а затем взглянула на друзей:
– Я видела, вы долго сидели у нас перед подъездом на скамейке. Лену ждали?
– Да.
– А если не секрет, зачем она вам была так нужна?
Друзья замялись. И пожилая женщина, видя их колебания, прибавила:
– Я ведь хорошо знала Лену.
– Вот как… Видите ли, мы хотели поговорить с Леной о… о ее сестре – Ульяне.
Женщина выразительно поджала губы. Только теперь ее лицо выражало не скорбь, а откровенное неодобрение:
– Появлялась тут такая, – процедила она сквозь зубы. – Сразу вам скажу, мне эта особа сильно не понравилась! Аферистка!
– Так уж сразу и аферистка?
– По всем повадкам – да! Лгунья, воровка и мошенница!
– Воровка? Мошенница?
– Моя приятельница ее случайно увидела, сказала, что эта девушка к ним в бухгалтерию с косметикой приходила. Торговала вразнос, товар свой очень нахваливала. Ну, женщины, ясное дело, стали к ней подходить. Кто с кошельком, кто – так.
– И что? Косметика оказалась поддельной?
– Она сейчас вся такая, – отмахнулась женщина. – Не в том дело. Но после ухода этой Ульяны у моей приятельницы кошелек пропал. И не у нее одной!
– И она считает, что это сделала Ульяна?
– Больше никого постороннего у них в бухгалтерии в тот день не было. А девушка у них в бухгалтерии долго крутилась. Со всеми перезнакомилась, чай пить села. У нее была возможность пошарить по сумкам. Тем более что она видела, сколько у кого денег. Признайтесь, она вас пыталась обмануть?
– Видимо, теперь уже этого не узнать. Ульяна умерла.
Женщина шагнула назад и испуганно прикрыла ладонью округлившийся рот:
– Ой! А я-то ее только что ругала! Воровкой обозвала! Нехорошо как!
– Вы ведь сказали правду.
– Да, но… А как она умерла?
– Ее зарезали.
– Жуть какая! – передернулась женщина. – Не могу сказать, что мне ее сильно жаль, но… Нет, все равно, это ужасно, когда убивают человека, пусть даже такого негодного, как Ульяна!
– Она часто сюда приходила?
– Особенно часто, пока Ленка беременной ходила. Что ни день, тут она. Я одно время даже думала, что Ульяна тут ради Филимона крутилась, он тогда еще здесь бывал. Наверное, надеялась, что мужика у сестры отобьет. Две сестры, а такие непохожие. Лена – тихая, воды не замутит. А от Ульяны – одно только беспокойство.
– А где отец Лениного ребенка?
– Филимон Сергеевич? Да уж передо мной он не отчитывается. Сдается мне, что во всем мире вообще мало найдется людей, перед кем этот человек согласился бы отчитываться.
– Такой богатый?
– А то! Квартиру эту он Ленке подарил. Еще когда она беременной ходила, он ее сюда поселил. А как родила, собственность на нее и ребенка оформил.
– Надо же! Наверное, Лена была ему очень благодарна?
– Лена – да, а вот Ульяна вечно воду мутила.
– Почему?
– Нервы сестре трепала. Твердила ей постоянно, что та дешево себя ценит. Мол, для Филимона Сергеевича такая двушка в «хруще» – это не подарок вовсе и даже не подачка, а так… унизительный, в общем, подарок.
– Ничего себе – у некоторых запросы!
– Ну, а как вы думали? Лена-то надеялась, что Филимон Сергеевич, как она забеременеет, на ней сразу же женится. А он ей условие поставил: от жены не уйдет никогда в жизни, у них и бизнес общий, и дети тоже имеются. И если Ленка возникать станет, то плохо придется в первую очередь именно ей. А вот если она будет тихо сидеть, да ребенка растить, заботиться о нем, тогда он им квартиру даст, машину и денег… сколько-то там, чтобы не только на памперсы и игрушки, но и Ленке на шмотки тоже хватало бы.
– Какой щедрый этот Филимон Сергеевич, – задумчиво пробормотала Инга. – А Ульяна, выходит, была его подарками сестре недовольна?
– О чем и речь! Только и твердила, что жена у Филимона Сергеевича на «Кадиллаке» с откидным верхом катается, а для Ленки ее любовник самую дешевую тачку приобрел.
Инга хотела задать следующий вопрос, но тут прозвучал голос Вани:
– Говорите, машина у супруги Филимона – с откидным верхом?
– Лена так мне говорила.
– Угу, спасибо.
И Ваня снова углубился в какие-то свои размышления. Инга недовольно покосилась на него: зачем он прервал ее на самом интересном месте? Но Ваня до того крепко задумался, что ее взгляда просто не заметил. Как и многие настоящие мужчины, он не умел делать одновременно сразу два дела – думать и замечать что-то вокруг себя. Если Ваня задумывался, он переставал участвовать в реальной жизни, «уходил» в свои мысли. Поэтому в бою Ваня никогда не задумывался. Выполнял все приказы начальства, не размышляя над ними ни секунды. Задуматься – означало бы замедлиться, а в условиях боевых действий это было чревато крупными неприятностями.
– Жаль, что Филимон мать своего малыша по достоинству не оценил, – вздохнула между тем соседка. – Глядишь, присмотрелся бы к Ленке да и отсыпал бы ей сверх того, что по необходимости давал.
– А вы видели этого человека?
– Лично с ним мне сталкиваться не приходилось, а вот прихвостни его тут много раз бывали. Между соседей крутились, выясняли, какая из Лены мать получилась. Особенно один – настырный такой. Рожа вся из себя такая гладкая, в ухе проводок торчит, а костюм хороший, черный. И всех соседей вопросами о Ленке донимал.
– Что за вопросы?
– Хорошо ли она о ребенке своем заботится? Не обижает ли мальчика? Вовремя ли его на прогулку выводит, ну, и всякое такое. Даже о том, не завела ли себе Лена хахаля, и то не постеснялись спросить.
– Может быть, это были люди из службы опеки?
– Сама в ней работаю, всех наших в лицо знаю. Нет, не из нашей службы эти парни. Да и не водятся у нас почти мужчины, все больше тетки работают.
Что правда, то правда.
– Скажите, что Лена вам про свою сестру рассказывала? Не говорила, что Ульяна в каких-то махинациях замешана? Что ей грозит опасность?
– Что вы! Про махинации Ульянкины – это я Лену сама предупреждала. А она мне в ответ одно: Ульяна – моя сестра, мы с ней совсем родные, люблю ее больше жизни, а уж она во мне и вовсе души не чает.
– Так и говорила?
– Добрая душа была Ленка, ни в ком зла не видела. Простая очень, замуж ей сильно хотелось, да чтобы по-настоящему замужем быть, а не так, как с этим Филимоном. Тьфу! А и то ведь сказать, как подумаю, так в чем-то Ульяна и права была. Погулял с девчонкой, а как до дела дошло, так он – в кусты. Жениться на Ленке он не женился, сына хоть и признал, но только на бумаге. Ребенка счастливый папаша если и видел, то от силы пару раз. Ленка говорила, он к ней в больницу приезжал. Вот и получается, может, он и вовсе одним разом ограничился. Разве это не оскорбительно для Ленки?
– Но ведь он проверял, как живется его ребенку. Его люди проверяли.
– Ленку он проверял, достойна ли она оплаты услуг няньки! Прихвостней своих присылал, что верно, то верно. А вот чтобы самому приехать, таким достижением мне Ленка что-то не хвасталась. Да и из роддома ее мать с сестрой да подруги с мужьями забирали.
– Погодите, а как же отец Лены? Его не было на выписке его внука?
– Может, и был. Запамятовала я. Наверное, был. Потом-то он приходил, и не один раз!
– Как бы нам с ним связаться! – воскликнула Инга, совсем не ожидая, что соседка сможет им в этом деле помочь.
Но та неожиданно улыбнулась и сказала:
– А ведь Ленка мне телефоны обоих своих родителей оставляла.
– Оставляла? А зачем?
– Как эти прихвостни ее Филимона возле нашего дома зашустрили, Ленка это очень близко к сердцу приняла. Прибежала ко мне, руки трясутся, губы бледные. На руках у нее Коленька, от плача заходится, видать, настроение матери почувствовал. Дети ведь все чувствуют! Вот мой сын, когда маленький был, стоило мне за порог шагнуть, мигом вой поднимал. И как он через две стены и с включенным телевизором слышал, что я ухожу? Загадка!
– А что с телефоном Лениного отца?
– Так я и рассказываю. Прихвостни те на Лену сильного страху нагнали. Уж не знаю, почему, только она вообразила, что ребенка у нее теперь отнимут, а ее убьют.
– Что за ерунда!
– Я тоже ей так сказала, – кивнула головой соседка.
Тем не менее Лена не желала успокаиваться. Никакие разумные слова, доводы или вразумления не могли на нее повлиять. Молодая мать тряслась, словно от озноба. И чтобы успокоить обезумевшую мать, соседка взяла у нее координаты родителей.
– Мама живет совсем рядом, – объяснила ей Лена. – А папа чуть подальше. Но, в случае чего, вы ему первому, пожалуйста, позвоните.
Соседка взяла оба телефона и положила бумажку в вазочку, к другим телефонным номерам, которые ей было недосуг переписать в книжку. Но вспомнила она об этих телефонных номерах только сейчас, да и то не без помощи сыщиц. И вот, держа в руках бумажку с корявыми цифрами, старушка нерешительно мялась.
– Может быть… вы сами отцу-то Лениному позвоните? – спросила она у друзей. – Коли уж все равно будете ему насчет Ульяны звонить, так и про Лену… скажете?
Друзья очень хорошо понимали ее чувства. Совсем недавно они точно так же забуксовали, не будучи в силах войти в подъезд матери Ульяны.
– Хорошо, мы позвоним ему, – неожиданно произнес за всех Ваня. – И в ответ на недоумевающий взгляд подруг пояснил: – Нужно же кому-то это сделать. К тому же отец – это не мать. С ним всяко разговаривать будет легче.
Однако, прежде чем поговорить с отцом сестер Филипчук, до этого гражданина надо было еще добраться. А сделать это оказалось совсем непросто. На звонок ответил высокий женский голос:
– Кто его беспокоит?
Ваня назвал себя.
– А по какому вопросу?
– Может быть, я сам объясню это Андрею?
– Кто вы такой?
– Позовете вы господина Филипчука или нет?
– Нет, не позову, – бесцеремонно заявила эта нахальная особа. – Пока не скажете, по какому вопросу звоните, Андрея я вам не дам.
– Я – мастер! – гаркнул Ваня. – Мастер из автосервиса. Ясно вам? Ваш муж оставлял у нас машину на обслуживание, но тут возникли сложности с радиатором. Менять его или оставить, как есть? Пусть течет?
– Марку назовите.
– Чего?
– Марку машины назовите!
– «Лада»! «Приора»!
– Вот и не угадали! У нас вообще нет машины! – с плохо скрытым торжеством произнесла эта особа.
Ваня онемел от изумления. А дамочка продолжила с нескрываемым ехидством:
– И передайте вашим прошмандовкам, что меня так просто не подловить! Думают, если нашли незнакомый мне номер и простака, который сыграет для них представление, то я сразу и куплюсь? Нет, не на ту напали!
– Дамочка, я…
– Ну, что – вы? – пошла в наступление невидимая склочница. – Что вы еще придумаете? Скажете, что вы маляр – хотите спросить у мужа, в какой цвет красить стены в офисе? Или представитесь службой доставки готовой еды, спросите, с кальмарами нам пиццу или с колбасой? Все это уже было! Б-Ы-Л-О! Я понятно изъясняюсь?
– Что было-то? Лично я вам в первый раз звоню!
– До вас еще толпа таких же идиотов была. И откуда только эти вертихвостки берут столько доверчивых дуралеев? Уму непостижимо, до чего глупы бывают некоторые люди!
Понемногу даже до Вани стало доходить:
– Вас атаковала звонками Ульяна?
– И она, и другая.
– Лена? Она часто звонила отцу?
– Будь она неладна! – злобно откликнулась тетка. – Когда я выходила замуж за Андрея, он меня уверил, что обе дочери уже давно выросли, никаких претензий иметь к нам не будут. Но стоило нам пожениться, как и началось. То одно им надо, то другое! Ульяна еще ничего, Андрей ее не любит, и поэтому ей он никогда ничего не отстегивал. Молодец, правильно делал, он говорил – сама прокормится, не девочка. А вот Лена… ну, как же, у нее ведь ребенок! Мальчишка, которого она нагуляла невесть от кого! А ребенку столько всего нужно! И памперсы, и фигамперсы! Да я в жизни не поверю, чтобы маленький ребенок был способен истратить такую кучу памперсов! Наглая девчонка попросту врет! Берет у отца деньги на своего малыша и тратит их на себя!
На себя или на ребенка, но новость о том, что Лена общалась со своим отцом и брала у него деньги якобы на содержание ребенка, неприятно поразила подруг. Ведь это означало, что Лена была склонна приврать. Либо отцу, либо соседке она точно врала. Ведь соседка уверяла, что Филимон – отец ребенка – давал достаточно денег, их хватало даже на нужды самой Лены. Но ведь теперь получается, что отцу она плела о своей бедной и несчастной жизни. Кому-то одному она точно врала.
И, словно речитативом к мыслям Вани, из трубки донесся въедливый голос:
– Вот какая доченька у моего Андрея, немногим лучше шлюхи! Нагуляла ребенка невесть от кого, а прокормить не может!
– Я как раз и звоню вам по поводу Лены.
– И что у нее опять случилось?
– Не хотел сразу пугать, да вижу, что вы не из пугливых.
– Это точно!
– Лена находится при смерти, она в больнице, а ее ребенок…
Договорить Ване не удалось. Дамочка в трубке разразилась таким громким и ехидным смехом, что его услышали даже подруги.
– Умерла! При смерти! – веселилась нынешняя супруга отца девушек. – Ну, насмешили! Да это же просто глупо! Неужели вы думаете, что я поверю в такую чушь?
– И тем не менее…
– И отчего же Лена почти умерла, позвольте вас спросить?
– Ее сбила машина.
– Это просто прелестно! А теперь вы еще скажете мне, что и Ульяна тоже находится при смерти?
– Нет.
– Нет? А что так? Умереть – по-моему, это единственное, что сестренки еще не испробовали на Андрее.
– Ульяна не при смерти, она уже умерла – окончательно и бесповоротно.
На какое-то время в трубке стало очень тихо. А затем женщина проскрипела:
– Ну, знаете… Это уже слишком даже для меня! Такая наглость!.. Не смейте больше звонить по этому номеру! А этим аферисткам передайте: хватит с меня их фокусов! Не прекратят – обращусь в полицию!
И связь прервалась.
Ваня задумчиво почесал в затылке.
– Вот так стервозина, – растерянно произнес он.
– Похоже, тетку здорово допекли.
– Странно, зачем Лена просила у своего отца денег? Ее ребенок ни в чем не нуждался. Когда на хлеб не хватает, покупать дорогие игрушки точно не станешь.
– Да, и как она объясняла отцу их наличие? Ведь отец у Лены человек явно небогатый. Машины у него и то нет. Но Лену и внука он регулярно навещал. Значит, должен был понимать: Лена ни в чем не нуждается.
– Похоже, этот Андрей тоже еще тот аферист. Ульяне было с кого брать пример.
Ваня снова наморщил лоб:
– А что, если нам попросить у нашего мальчишки, чтобы он нашел по этому номеру адрес отца Лены и Ульяны?
– Мысль хорошая. А что за мальчишка?
– Так ведь это… детектив.
– И ты хочешь к нему обратиться за помощью? Ты?
– А что тут такого? Толковый паренек этот Володька.
– А не ты ли вчера осуждал Василия Петровича за то, что он нанял этого юношу? – с укором произнесла Алена.
– Не скумекал, – повинился Ваня. – Да вы на меня не серчайте, Алена Михайловна. Будь у меня столько мозгов, как у вашего мужа, разве бы я остался в простых телохранителях?
– Ну что ты, Ваня! – Теперь наступил черед Алены смутиться. – Ты не просто телохранитель, ты самый лучший телохранитель на свете!
– Скажете тоже, Алена Михална! – пробормотал покрасневший от счастья Ваня.
Он покосился в сторону Инги. Слышит ли она, как его хвалит хозяйка? Но Инге было не до Вани и его чувств. Она смотрела на жалкий обрывок бумажного листа, и Ване стало чуть ли не до слез обидно. Что там на этом клочке есть такого, чего нет у него? Клочок маленький и ненадежный, дунешь на него, он и улетит. А он – Ваня – большой, сильный и надежный. Все знакомые женщины в один голос твердят, что о мужчине вроде Вани мечтали всю свою жизнь. Просто не мужчина, а мечта! Так почему же упрямая Инга никак не хочет понять своего счастья, упасть к нему в объятия и любить его всю оставшуюся жизнь?
И Ваня тяжело вздохнул. Нет, никогда Инга не окажется в его объятиях. Не из того она теста, чтобы первой признаться мужчине в своих чувствах.
А Инга даже не подозревала о бурлящих страстях в широкой Ваниной груди. Она разглядывала бумажку, о которой вспомнила только сейчас. Обрывок в руках у Инги был той самой бумажкой, которую сыщицы обнаружили в кармане куртки Ульяны. На нем был коряво нацарапан номер телефона центра психологической помощи «Комета».
И Инга снова предложила:
– А что, если нам с вами сейчас наведаться в эту «Комету»?
– И что мы им там скажем?
– Еще не знаю, – откровенно призналась Инга. – Будем действовать по ситуации. Но поехать туда, я считаю, надо. С этим центром связано слишком много непонятного.
Центр «Комета» с самого начала вызвал у подруг легкую степень разочарования. Начать с того, что располагался он в самой обычной квартире, да еще и дом находился не в центре города, а в спальном квартале. Правда, дом был новым, да и квартира располагалась на втором этаже, прямо над магазином спортивных товаров, но все равно, это не был офис в широком понимании этого слова.
Вывеска была напечатана на принтере на простом листке белой бумаги. Два указателя, показывающие, куда надо идти, чтобы попасть в центр психологической помощи женщинам, также были дешевыми, бумажными, нарисованными на скорую руку.
А уж войдя в саму квартиру, подруги были неприятно изумлены. Быт тут лез буквально изо всех щелей. Стены в комнате были оклеены обоями – вызывающе яркими и броскими. Розовый фон был щедро усажен цветами самых фантастических форм. Между крупными цветами порхали мелкие разноцветные колибри. И было их превеликое множество. По крайней мере, по пять птичек на один цветок тут точно имелось.
От обилия красок в глазах у подруг буквально зарябило. И они с трудом различили маленькую женщину, вопросительно смотревшую на них. На вид ей было лет пятьдесят пять – шестьдесят. Но она явно старательно следила за своей внешностью. Фигура ее была подтянутой. Волосы аккуратно подстрижены и уложены. На лице неброский макияж, какой подходит для рабочего дня. Хотя, при ее бесцветной внешности, макияж можно было бы сделать и чуток поярче. Ну, хотя бы глаза выделила, если уж все остальное прячет.
– Вы у нас впервые? – то ли спросила, то ли сама ответила за подруг женщина. – Очень рада. Садитесь, пожалуйста.
Подруги присели на стоявшие возле стола офисные стулья. Ну, хоть стол и стулья напоминали о делах! Женщина приветливо улыбнулась им и спросила:
– Итак, что у вас случилось?
Именно этот задушевный голос и прозвучал в трубке, когда Инга звонила в «Комету». Да, они прибыли куда нужно. Пора было начинать разведывательные действия.
Подруги еще на улице условились, что сначала они про Ульяну и словом не обмолвятся. И лишь когда поймут, что иначе никак нельзя, упомянут об ужасном конце Ульяны и о происшествии с ее сестрой.
– Скажите, к вам ведь приходят женщины, попавшие в трудную жизненную ситуацию?
– Совершенно верно.
– Молодые матери, оставшиеся без мужей и не знающие, как свести концы с концами? Молодые девушки, поссорившиеся с родителями и не знающие, где им переночевать? Женщины, которых бьют их мужья или родственники? Верно?
Интерес в глазах женщины из официального сделался подлинным, но в то же время к нему примешалось еще какое-то чувство, смутно похожее на беспокойство.
Не замечая этого, Алена продолжала разглагольствовать:
– Вы помогаете этим беднягам найти работу, оформить пособия. Наверное, вы же подыскиваете им съемное жилье и добиваетесь благоприятного для ваших подопечных исхода судебного иска, если у них имеются проблемы с наследством или жильем.
Беспокойство в глазах сотрудницы центра стало куда более заметным. Она вежливо наклонила свою маленькую аккуратную головку и прощебетала:
– Вы очень хорошо обрисовали задачи, которыми занимается наш центр. Собственно говоря, мне даже прибавить к этому нечего. Но давайте все же перейдем к вопросу о том, что же вас привело к нам? Что у вас случилось?
– Собственно говоря, лично у нас ничего не случилось.
– Вот как? – немного удивилась женщина. – Впрочем, оно и к лучшему.
– Почему?
– Мы не помогаем женщинам старше тридцати.
– Это так принципиально? – удивилась Алена.
– Да.
– Но разве женщины после тридцати уже не попадают в сложные жизненные ситуации?
Маленькая женщина развела руками:
– Такова политика нашей организации.
– Очень странная политика!
– О, нет! Если вдуматься, все справедливо. Человек после тридцати – это уже полностью сформировавшаяся, самостоятельная особь. Обычно к тридцати годам женщина или мужчина имеет уже какое-либо образование, рабочий стаж и, как следствие этого, может спокойно и достойно существовать в социуме, обеспечивать самого себя.
– Но ведь есть и другие!
– Только эти «другие» – это те, кто до тридцати лет благополучно ехал на шее своих близких – родителей, мужа или любовников. Им пришлось слезть с одной шеи, и теперь они поспешно ищут следующую. Наш центр – это не благотворительная организация, занимающаяся помощью нищим и убогим, которые на всю жизнь таковыми и останутся. Тут мы помогаем молодым женщинам прочно встать на свои собственные ноги. Но тем, кто сам в этом не заинтересован, мы помочь не в силах.
Инга с Аленой слушали эту маленькую ораторшу, открыв рты. Было что-то магическое в том, как она общалась с ними. Вроде бы полный бред, а в то же время веришь и даже думаешь, что кое в чем ораторша права.
– О, мы с подругой не из таких! – воскликнула Алена, первой придя в себя после прослушанной речи. – Правда, Инга?
– Я…? Да… Правда.
Инга слегка покраснела, так как не умела лгать столь искренне и убежденно, как ее подруга. Алена, может, и не понимает, но речь ораторши была направлена прямо в их адрес. Выйдя замуж, Инга бросила работу, осев дома и занимаясь только домашним хозяйством, мужем и сыном. Но теперь та жизнь закончилась, с мужем она развелась, сын уехал, заботиться ей стало не о ком. Однако Инга продолжала жить на средства от сдаваемой квартиры и на те небольшие денежные подарки, которые присылал ей бывший муж.
И впервые Инга задумалась о том, кто же она такая на самом деле. Собственного заработка она не имеет, пользу обществу не приносит, сидит целыми днями дома и мечтает, сама не зная о чем. Да она же типичная иждивенка! Жалкая и никому не нужная личность! И правильно, что таким, как она, в этом центре не хотят протянуть руку помощи.
От таких мыслей Инга затосковала. В голову полезли дурацкие мысли. Чем ей заниматься дальше? Она ничего не умеет, кроме как ухаживать за близкими, за мужем, например. Может, ей замуж, что ли, еще раз «сходить»? Тогда и жизнь приобретет хоть какой-то смысл. Только за кого пойти?
И, чтобы отвлечься, Инга стала думать о подруге. Вот взять Алену: у нее ситуация еще хуже. Алена вообще никогда в жизни не работала! Вышла замуж за своего Василия Петровича – и прямо с институтской скамьи впорхнула во взрослую замужнюю жизнь. Она даже домашним хозяйством отродясь не занималась, на это у них была многочисленная прислуга. Выходит, Алена еще хуже, чем Инга!
Только почему Алене никто не тыкает в глаза ее бездельем? Да и Инге, если честно, тоже. А вот ее соседка с первого этажа – Валентина, у которой долг по коммунальным платежам почти за год, – ту постоянно шпыняют соседи, чтобы она встала наконец с дивана и занялась каким-нибудь делом. Вот ведь странно: когда бездельничает богачка, ею все восхищаются и стремятся ей подражать. А когда баклуши бьет бедная девушка, над ней не изгаляется только ленивый. Выходит, дело не в самом человеке? Выходит, дело в размере его банковского счета? Если у тебя есть деньги и ты способен их даже ссужать другим, тогда ты – красавчик. А если денег у тебя нет, то ты – неудачник, жалкая личность и чуть ли не моральный урод.
– Беда случилась не у нас с подругой, а у дочери одной нашей знакомой!
Инга услышала громкий голос Алены и с изумлением вскинула на нее глаза. Какая дочь? Какая знакомая? Похоже, витая в своих мыслях, она пропустила много интересного.
– Девочка год назад осиротела, – продолжала Алена плести кружево своего обмана. – Ее мать – наша близкая подруга, как вы понимаете, не старая еще женщина, страдала заболеванием сосудов, которое и вогнало ее в гроб раньше времени. Бедная! Ей ведь не исполнилось еще и пятидесяти.
– Действительно, жить бы и жить, – уместно поддакнула ей сотрудница центра.
– Но Анечку мы похоронили, помогли Дианочке поставить на могиле ее мамочки хороший памятник, а потом встал вопрос о том, что же будет с квартирой.
– А что с квартирой?
– Дианочка прописана в отличной двухкомнатной квартире, непосредственно в пяти минутах ходьбы от метро «Озерки» и парка.
– Знаю это место. Только глупец откажется жить в таком районе. Чудесный парк, чудесные озера в нем.
– Да, но дело все в том, что перед смертью Анечка стала очень странной.
– В смысле?
– Ну, ей все время казалось, что, когда ее не станет, Дианочку обязательно обманут.
– Кто?
– Кто угодно! – отмахнулась от этого вопроса Алена. – Злые люди! Разве мало в этом мире злых людей, надеющихся разбогатеть за счет сироты?
– А сколько же лет вашей Диане?
– Двадцать с хвостиком.
– Девушка уже совершеннолетняя.
– Но, по сути, она совсем еще дитя. Всю жизнь держалась за мамину юбку. Отца у них давно уже нет. Женщины жили вдвоем, и… где-то я Анечку даже понимаю. Ее Дианочка – совершенно неприспособленное к самостоятельной жизни существо.
– Ничего, она еще молода, всему научится, – снисходительно изрекла сотрудница центра. – Помощь нашей организации тут ни к чему. Девочка справится и сама.
– Нет, вы не понимаете всей глубины катастрофы! Я вам не до конца рассказала. Дело в том, что незадолго до своей смерти Анечка написала завещание.
– Очень правильное решение. Хотя в случае если дочь является единственной прямой наследницей, можно обойтись и без дополнительных трат. Но с завещанием, конечно, надежнее.
– Только завещание Анечка написала не на свою дочь!
– А на кого?
– На какую-то свою двоюродную или даже троюродную сестру, которая живет в Чехии и с которой Анечка виделась всего пару раз в жизни.
– То есть она завещала квартиру фактически постороннему ей человеку?
– Да.
– И… зачем же она так сделала? У нее были нелады с дочерью?
– Что вы! Анечка обожала дочь. И Диана, надо отдать ей должное, тоже всегда и во всем слушалась маму. Очень хорошая девочка, симпатичная и училась хорошо. Анечка очень гордилась своей девочкой. Тряслась над ней, как… как… как коллекционер древностей над старинной китайской вазой! Извините, от волнения не могу подыскать более подходящего сравнения.
– Но почему же ваша знакомая так нелепо поступила со своим завещанием?
– Да все потому же! По великой любви и заботе, чтобы Дианочку никто не обманул, не обидел, не сотворил бы с девочкой чего-то страшного, чтобы оттяпать у нее квартиру.
– Ну, это уж вообще бред!
– Не скажите. А сколько есть примеров, когда одиноких и не имеющих близких родственников людей вывозят в отдаленные места и там убивают? А жилье их достается через третьи руки ничего не подозревающим покупателям, которые приобретают квартиру, даже не подозревая, что прежний ее владелец убит из-за нее!
– Это крайности.
– Но они же случаются? Ответьте мне! Случаются?
– Ну, случаются, – неохотно призналась сотрудница центра. – И что дальше?
– А дальше то, что чешская тетя нашей Дианочки вступила в свои права, а теперь гонит девочку с ее собственных метров.
– Девочка не прописана в своей квартире?
– Пока прописана. Но, как единственный собственник, тетя имеет право выписать Диану по суду. Пока она этого не делает, но угрожает Диане полностью лишить ее жилья, если та вздумает вякать. Сейчас девочка просто боится появляться у себя дома, она живет по очереди у бывших знакомых своей матери. Но вы же понимаете, это не может длиться вечно. Тем более что мы с подругой и с нашими мужьями уезжаем в кругосветное путешествие. На несколько месяцев Диана остается совершенно одна, без жилья, без всяких надежд на будущее. Как знать, что придет бедному ребенку в голову в такой ситуации!
Про кругосветное путешествие Алена добавила, сама не зная зачем. Но какое-то вдохновение несло ее вперед, заставляя плести одну ложь поверх другой. Она говорила и говорила, не очень-то следя за тем, с каким выражением лица ее слушают. А вот Инга, которая, наоборот, глаз не сводила с лица сотрудницы, легко заметила, как та повеселела, услышав о том, что Диана в ближайшие месяцы будет совершенно одинока.
Женщина вновь кивнула и вежливо сказала:
– Да, понимаю. Вашей Диане приходится сейчас очень несладко. Человек должен иметь хоть какой-то, но свой угол.
– Вот именно! А квартиру Дианочки ее тетя сдает каким-то провинциалам. Их в небольшую квартиру набилось человек восемь, Дианочка при всем желании не может находиться с ними на одной территории.
– Бедная девочка! А где она?..
– Дома. У меня дома.
– Так, понятно… Скажите, Дианочка не пробовала опротестовать завещание?
– Сначала, когда тетя была с ней ласкова, Дианочка ни о чем плохом и не помышляла. У нотариуса подтвердила, что с завещательным распоряжением матери полностью согласна. Но потом, когда тетя проявила себя не с лучшей стороны, она, конечно, забеспокоилась.
– Забеспокоилась! – не сдержавшись, фыркнула сотрудница. – Да тут надо не беспокоиться, а бить во все колокола! Вот что! Везите эту вашу Дианочку сюда, к нам!
– Вы ей поможете?
– Возьмем на себя судебный процесс с ее теткой.
– Если понадобятся какие-то расходы, я…
– Благодарю. Об этом пока что говорить рано. Но думаю, что если мы будем судиться, все издержки лягут на тетю вашей Дианочки. Она повела себя неправильно. Мы соберем необходимый материал для судебного слушанья и начнем действовать.
– Материал? Что за материал?
– Наведаемся к бывшим соседям Дианочки. Наверняка шумные многочисленные жильцы, поселившиеся в соседней квартире, их сильно беспокоят. Под видом сотрудника службы газа или водопроводчика наш человек проникнет в квартиру и сфотографирует наиболее неприглядные и неубранные ее уголки. Это поможет сформировать у судьи нужную нам позицию – квартира досталась недостойному наследнику, он не следит за сохранностью жилья, желает лишь качать из квартиры деньги. Также мы привлечем к делу налоговую инспекцию. Уверена, налоги эта тетя не платит, или платит, но чисто символические.
– Что вы! Какие там налоги! Ей бы лишь деньги хапнуть!
– Хорошо бы также организовать между жильцами пьяную драку, – задумчиво проговаривала она вслух план будущих мероприятий. – И привод в полицию для нескольких из них. Тогда будет совершенно ясно, что девочке находиться рядом с такими асоциальными личностями просто опасно. Диана учится?
– Заканчивает, последний курс.
– Очень хорошо. Значит, надо наведаться в секретариат, взять там характеристику на девочку. Ну, думаю, мы разрулим эту ситуацию. Алчная тетка будет посрамлена, а Диана с триумфом вернется на свои законные метры.
– Ох, как хорошо! – воскликнула Алена. – Просто камень с души упал. А то ведь мы завтра улетаем, вернемся не раньше чем через полгода. Хотелось бы знать, что Дианочка остается в хороших руках.
– Все будет просто замечательно, – заверила ее женщина. – Привозите Диану к нам, мы решим ее проблему.
Прощаясь, Алена чуть ли не расцеловалась с сотрудницей центра. А вот Инга с трудом заставила себя просто любезно улыбнуться ей на прощание. Похожая на мышь женщина не понравилась ей с первого взгляда, вызвав какую-то глухую и ничем не объяснимую неприязнь. А теперь эта неприязнь еще больше усилилась, превратившись почти в уверенность: в этом центре дела ведутся нечисто!
Если бы гипотетическую Дианочку друзья ее матери привезли в этот центр, могло бы статься, что с девочкой случилось бы то самое, чего так боялась «мать девочки».
