Глава 18
Вывести Ваню из дома оказалось все же легче, чем занять его остроумной живой беседой, как предлагала Алена. Да, кое в чем Алена допустила промашку. Дело в том, что Инга совершенно не представляла, о чем разговаривать с Ваней. И уж точно она не понимала, как сделать так, чтобы разговор их увлек самого охранника настолько, чтобы он забыл обо всем и стал послушной марионеткой в руках Инги.
Ну, о чем с ним говорить? Какую бы фразу ни начинала строить Инга, она быстро осекалась. Все слова выходили какими-то чересчур громоздкими, а в предложениях было слишком много деепричастных оборотов. Ваня же хорошо и адекватно воспринимал только фразы, в которых было не больше пяти-шести слов. Дальше у него в мозгу происходил какой-то сбой, и Ваня «выключался». Странно, ведь сам он порой мог болтать без умолку целыми часами. А вот собеседника воспринимал только до определенного барьера.
Между тем Ваня уже заволновался:
– О чем же вы хотели со мной поговорить, Инга? Если это что-то незначительное, то давайте потом. Сейчас я сильно занят. Василий Петрович шибко из-за своего брата переживает. Надо мне за ними обоими приглядывать, как бы чего не вышло.
А ведь именно этого и не должна была допустить Инга! Ей нужно было освободить Алене поле для маневров. Но, как назло, все слова вылетели у нее из головы. Даже беседа на тему ее любимой архитектуры сейчас бы у нее не получилась. Да и не стал бы Ваня слушать о неоклассицизме, у него сейчас совсем другие заботы.
– Так что? Что у вас ко мне за разговор есть?
– Ваня… – залепетала растерявшаяся Инга, – я хотела… хотела у вас… то есть у тебя спросить…
– Чего случилось-то? Говорите, а то мне недосуг. Не в обиду вам, но такие дела вокруг творятся…
Сейчас он уйдет! Уже и к дому разворачивается! И шаг в его сторону делает! Надо срочно что-то придумать, иначе… Нельзя подводить Алену!
– Я хотела поговорить… Я хотела поговорить о нас с тобой!
Эта фраза вырвалась у Инги прежде, чем она успела в полной мере осознать ее. И сейчас едва удержалась, чтобы не прикрыть ладонями рот. Что она сказала?! Вот дура!
Однако Ваню предложение поговорить об этом явно заинтересовало. Он передумал уходить, вновь вернулся к Инге.
– А что у нас с вами? – спросил он, облизнув сухие губы. – Что-то у нас с вами может быть?
– Ваня… Ты ведь уже не маленький, все сам понимаешь. Ты – один, я – одна, чем мы не семья?
Со страху и от смущения Инга даже заговорила почти стихами, что было ей совсем не свойственно.
– Мы могли бы с тобой жить вдвоем.
– У нас в «Дубочках»? – уточнил Ваня. – Учтите, Инга, я своего Василия Петровича не брошу даже ради вас. Хотя честно скажу вам, Инга: еще ни одна женщина в моей жизни так сильно мне не нравилась!
Нравилась! Оказывается, она ему всего лишь нравится. Инга и сама не знала, отчего вдруг почувствовала себя уязвленной. А мозг уже услужливо подсказывал новый повод для обиды. И место жительства он ради нее менять не собирается. Василий Петрович ему, видите ли, дороже! Ну, так и пусть остается со своими хозяевами, Инге нужна стопроцентная преданность, а не на какие-то жалкие несколько процентов.
Но она помнила, что весь этот идиотский разговор она затеяла исключительно с целью задержать Ваню возле себя на максимально долгое время. И поэтому вынуждена была продолжить:
– Знаешь, Ваня, я часто вспоминаю, как мы с тобой впервые увиделись.
– Где же это было?
Он не помнит! Инга вновь ощутила волну раздражения по отношению к своему поклоннику. Ну разве можно быть таким невнимательным? Если уж волочишься за женщиной, будь добр помнить всякие такие мелкие ее сердцу приятные штучки – первая встреча, знакомство, первый поцелуй. Впрочем, этого лучше не надо! Инге совершенно не хотелось целоваться с Ваней.
О, зачем только Алена взвалила на нее это тяжкое бремя! Невыносимо водить за нос такого хорошего друга, каким был ей, без всякого сомнения, Ваня.
Но вариантов у Инги отныне не оставалось. Она слишком далеко зашла по тернистой дорожке лжи, возврата назад не было.
– А мы встретились в гостях у Василия Петровича, – принялась фантазировать она. – Помнишь, у него еще был такой маленький ресторанчик на Загородном?
– Еще бы! Хозяин его купил, потому что любил вкусно покушать. Только сдается мне, что вы ошибаетесь, Инга. Алена Михайловна уже тогда была супругой Василия Петровича. Значит, и с вами я уже познакомился.
– Это была особая встреча, – принялась выкручиваться Инга. – Знаменательная. Тогда я впервые поняла, что ты мне интересен!
Боже, что она несет! Господь накажет ее за эту ложь! Если, конечно, она сама прежде не сгорит заживо от стыда.
Но на Ваню вся эта полнейшая чушь действовала превосходно. Он совершенно забыл о том, что должен вернуться домой, охранять Сергея и хозяина. Забыл обо всем, кроме Инги. А еще что-то там плел о своей преданности хозяину!
– Вы всегда были такая отстраненная, – произнес Ваня. – И всегда рядом с вами был этот… ваш муж.
– Дима считал, что супружеская пара должна на всех приемах появляться вместе. Для него было крайне важно, чтобы все вокруг считали наш брак стабильным.
– Мне ваш муженек никогда не нравился.
– Не о нем сейчас речь. Мы говорим о нас с тобой.
Это волшебное «мы с тобой» вновь оказало свой волшебный эффект. Ваня заулыбался и уже куда более свободным тоном осведомился:
– А что же мы с вами, Инга, так долго тянули? Открылись бы давно друг другу и не страдали!
– Я же была замужем! – напомнила ему Инга. – Я не могла предать мужа даже в мыслях. Ты бы только знал, чего мне стоило таить свои чувства к тебе так глубоко в глубине души, чтобы даже самой о них забыть. Это было страшно тяжело, но я терпела.
– Да, это я в вас всегда и ценил, Инга.
– Что же?
– Преданность! Вы умеете быть преданной, а это очень важное качество в жене. В Веронике, например, его нет совсем. Кто ей подороже подарок сделает, за тем она и пойдет.
При чем тут Вероника? Положительно, Ваня совершенно безнадежен. Ну, кто же, говоря о любви с одной женщиной, вспоминает при этом другую? Пусть даже и с негативной стороны, но все равно, вспоминает!
– Ваня, давай не будем говорить о других. Сейчас мне бы хотелось узнать тебя получше.
– Да мы уж не первый год знакомы.
– Тогда давай перейдем на «ты»!
– А вот это можно, – одобрил Ваня. – Этого мне всегда хотелось. «Ты» – это ведь очень личное, не так ли?
– На «ты» можно обращаться только к самым близким людям, – подтвердила Инга и снова задумалась.
И о чем с ним говорить дальше? Даже эта тема оказалась тупиковой.
– Ваня, а пойдем погуляем? Это будет наша с тобой первая совместная прогулка. И ты всю дорогу будешь говорить мне «ты». И мы возьмемся за руки!
– Лучше ты за мою руку цепляйся, – предложил Ваня. – Так-то оно приличнее будет!
Какой он скучный! И тем не менее Инга выглядела довольной. Да она и была довольна, ведь главное задание Алены она выполнила. Не важно, каким способом, но Инге удалось убедить Ваню остаться с ней и погулять вокруг дома в ожидании появления Сергея. А в том, что тот скоро появится, у Инги не было сомнений. Краем глаза она видела, как из подъезда выскочила сначала Вероника, а следом за ней и Василий Петрович. Наступила минутная передышка, во время которой Инга прогуливалась под ручку с Ваней вдоль дома.
И вот у Инги в кармане загудел вибровызов. Звонила Алена – предупредить о том, что операция вступает в решающую фазу. А спустя минуту в дверях подъезда появился и Сергей. Выглядел он крайне озабоченным. Инга заранее завела Ваню за рекламный стенд, и Сергей их не заметил. Инга дала ему отойти на некоторое расстояние, а потом воскликнула:
– А кто это там? Уж не Сергей ли?
Ваня взглянул в ту же сторону и ахнул:
– Точно! Мать честная, это же наш Сергей!
– Куда это он намылился?
– Надо его остановить.
– Давай лучше посмотрим, куда это он навострился? Не доверяю я ему.
– Если честно, я тоже, – признался Ваня. – Что ж, будь по-вашему, давайте проверим, что он там затеял.
От волнения он снова стал говорить Инге «вы».
Сергей, торопившийся выполнить поручение Алены, которая отправила его за лекарством от нестерпимо раскалывающейся головы, даже не подозревал о ведущейся за ним слежке. Он быстро шел в сторону аптеки, до которой было еще прилично идти. Хитрая Алена нарочно послала его в дальнюю аптеку, заявив, что только там можно достать нужное ей лекарство.
Двигаясь за Сергеем, парочка сыщиков зорко поглядывала по сторонам. И на какое-то мгновение Инге показалось, что она видит следователя Залесного, мелькнувшего среди кустов. Но Инга быстро выбросила эту мысль из головы. Лицо Игоря наверняка ей мерещится из-за угрызений нечистой совести. Все-таки она виновата. Ведь, будучи увлеченной одним мужчиной, она флиртовала сейчас с другим. И даже более того, подавала ему надежды на какое-то там их совместное будущее!
– Как стыдно, – пробормотала себе под нос Инга. – Я – отвратительная, гадкая женщина!
– Что вы там говорите? – немедленно отреагировал Ваня. – Я что-то не расслышал.
– Не «вы», а «ты», – напомнила ему Инга. – Да так… Думаю, куда это Сережа так торопится?
– На тот свет ему захотелось, не иначе! Забыл, о чем его брат предупреждал! Сидеть дома, носа на улицу не высовывать. Вот куда он поперся? Кто ему разрешил?
Но Инга ничуть не осуждала Сергея. По личному опыту она знала: устоять под натиском Алены, когда ей чего-то было очень нужно, решительно невозможно. Если подруге что-то требовалось от человека, она не стеснялась и выкладывала ему все начистоту. Небось она и Сергею не постеснялась припомнить все его прошлые грехи, во искупление которых бедняга и отправился в аптеку явно против своей воли.
В том, что Сергею очень не нравятся его собственные действия, говорила и неуверенная походка, и его постоянно крутившаяся во все стороны голова, и глаза, испуганно шнырявшие по сторонам в поисках возможной опасности.
Но, как ни осторожничал Сергей, первым опасность заметил Ваня.
– А что это там такое? – внезапно изменившимся голосом произнес он.
Инга даже понять ничего не успела, как вдруг почувствовала, что ее рука свободно парит в воздухе, а Вани рядом с ней больше нет. Она – одна, а поклонник мчится к зарослям кустов, ругаясь так свирепо, что кровь стынет в жилах! Инга взглянула на Сергея, пытаясь понять, заметил ли он случившееся, а если заметил, то как отреагировал, но вдруг удивленно ойкнула.
Еще минуту назад неторопливо трусивший вперед по асфальтовой дорожке Сергей завалился на бок, прижав к нему руку. И рука эта была окрашена чем-то алым!
– Сережа?! – крикнула Инга. – Что случилось?!
Краем глаза она заметила, как со всех сторон к ним бегут какие-то люди. Часть из них на середине пути сменила траекторию и теперь двигалась в ту же сторону, куда рванул минутой раньше Ваня. Но густые заросли кустарника мешали Инге разглядеть происходившее там. Она только услышала крики и звуки какой-то возни. Да еще верхние ветки чересчур разросшейся акации заходили ходуном с такой силой, словно их хорошенько трясли несколько взрослых мужчин.
Но Инге некогда было думать о том, что происходит там. Сейчас ее помощь была нужна тут. В том, что Сергей ранен, у женщины не было никаких сомнений. Сочившаяся из-под его пальцев кровь была свежей и еще теплой. Инга едва не потеряла сознание, когда несколько тяжелых густых капель упали ей на руку. Эта кровь еще мгновение назад текла по жилам Сергея, а сейчас расплывается на коже Инги. Расплывается – и впитывается в нее!
Содрогнувшись от отвращения, Инга быстро вытерла кровь о куртку Сергея. Куртке уже ничто не повредит. И, сорвав с шеи красивый белый шарфик – никогда он еще так сильно не нравился, как в эту минуту, – она торопливо принялась перевязывать Сергея.
Кровь хлестала не из груди, как вначале подумала Инга, а из его левой руки. Сняв с Сергея куртку, Инга увидела отверстие, из которого вытекала кровь. Инге удалось бы перевязать его быстрее, если бы Сергей не визжал и не вырывался:
– Пусти! Ты делаешь мне больно!
– Все хорошо. Надо перевязать рану. Крови слишком много, ее надо остановить.
– Не трогай меня! Ты не врач!
– Пока настоящие врачи приедут, ты истечешь кровью!
С горем пополам Инге удалось сломить сопротивление Сергея. Она перемотала его руку своим шарфиком и дрожащими руками принялась набирать номер «Скорой помощи». При этом она с тревогой посматривала в сторону наложенной ею повязки. Белая ткань быстро пропитывалась кровью. Алые пятна выступали на ней слишком отчетливо. Господи, сколько же в человеке крови? И сколько ее он может потерять без вреда для себя? Вроде бы можно сдавать за один раз до полулитра крови. Если так, Сергею ничего не грозит. Пол-литра из него явно еще не вытекло. Так… небольшая лужица.
Вызвав медиков, Инга осталась с Сергеем.
– Что случилось? – спросила она у него.
– Сам не понимаю. Меня что-то ударило в руку и в бок, а потом – боль… О-о-о!.. Мне до сих пор больно!
– Рана поверхностная, – соврала ему Инга. – Тебе ничего не грозит.
– Серьезно? Ты в этом что-то понимаешь?
Инга ни черта не понимала в ранах, особенно в огнестрельных. Но зато она кое-что понимала в мужчинах. И она совершенно точно знала, что даже самый сильный из них, заболев, делается похожим на маленького капризного ребенка. С заболевшими мужчинами нужно разговаривать ласково и увещевательно, но время от времени не мешает и слегка прикрикнуть на них:
– Тебе нельзя разговаривать сейчас! Лежи и молчи!
Сергей послушно вытянулся на асфальте. Под голову ему Инга положила смятую куртку. Все равно она уже испорчена. И Сергей затих, глядя широко открытыми глазами в небо.
– Что с ним?!
Это прибежала Алена. Подруга была перепугана до такой степени, что была бледнее простыни, на лице ее жили одни глаза, а губы тряслись так, что Алена с трудом могла выговаривать даже коротенькие фразы:
– Он жив?!
Инга кивнула головой, она не сводила глаз с лица Сергея, которое, по правде говоря, было тоже довольно-таки бледным. Алена переминалась с ноги на ногу рядом с ней, а потом неожиданно взвизгнула:
– Ай! Кровь!
Инга взглянула на нее и увидела, что Алена от волнения не заметила, как наступила в натекшую из раны Сергея маленькую лужицу. Те самые белые сандалии, которые они так удачно выменяли на туфли от Маноло Бланик, снова были на Алене. И Алена шлепала ногой по дороге, пытаясь избавиться от липкой красной жижи на ней.
– Отойди и вытри подошву, – посоветовала подруге Инга, которую порядком раздражало поведение Алены.
И чего она так трясется? Ведь сама все затеяла! Да и Сергей не умер. Ну, по крайней мере, пока что он точно не умер.
Но оказалось, что Алена дрожала не напрасно. Не прошло и нескольких минут, как к их группе присоединился еще один человек – Василий Петрович. Он был в таком гневе, что даже говорить внятно не мог. С его губ лишь срывались невнятные выкрики:
– Как?.. Почему?.. Я же приказал… Сидеть дома… Ослушались… Кто?..
Но тут взгляд его налитых кровью глаз упал на Алену, и Василий Петрович побагровел еще больше.
– Ты?! – взревел он. – Ты же моя жена! Как ты можешь?!
– Вася, успокойся, я тебе сейчас все объясню, – залепетала Алена. – Я не виновата. Вася, тебе нельзя волноваться. Умоляю, успокойся!
Но Василий Петрович не желал успокаиваться:
– Негодная! Обманщица!
– Она хотела как лучше, – вступилась за подругу Инга. – Вася, ну что ты, в самом деле? Все ведь остались живы!
Но обычное благотворное влияние Инги на Василия Петровича сегодня дало осечку. Он налетел на свою жену и потребовал:
– Немедленно сними это!
– Что?
– Снимай эти гадские сандалии!
– Зачем?!
– Снимай!
– Вася, но в чем же я останусь?
– Снимай, я сказал!
И, видя, что Алена мнется, Василий Петрович сам содрал с нее обувку. После чего он сильно размахнулся и зашвырнул сандалии далеко в кусты. И лишь затем, все еще пыхтя от негодования, подошел к своему брату:
– Серега, ты как?
– Помираю, – едва слышно ответил тот. – Если умру, пообещай, что простишь Алену. Она ведь не хотела, чтобы меня подстрелили.
Голос Сергея звучал едва слышно.
– Ты не умрешь! – пообещал ему Василий Петрович. – А насчет всего остального… я еще разберусь!
При этом он почему-то посмотрел на босые ноги своей жены и злобно скрипнул зубами. Инга со страхом взглянула на Василия Петровича. Он не в себе? Какая муха его укусила? Чего ради он набросился на Алену? И зачем он заставил ее разуться? И чем ему не угодили ее сандалии?
Внезапно взгляд Инги заметил на асфальте странные закорючки. Это определенно были буквы. Буквы, отпечатавшиеся с подошв сандалий Алены. Она наступила одной ногой в кровь, а потом отошла от лужи. Она несколько раз наступила ногой на асфальт, надеясь избавиться от влаги на подошве. И вот надпись четко проступила на дороге. Прищурившись, чтобы лучше видеть, Инга наконец прочла эту надпись.
– Пойду с любым, – прочитала она вслух и едва сдержалась, чтобы не рассмеяться во весь голос. – Алена! Ты понимаешь?! Ты купила сандалии гетеры!
– Кого?!
– Проститутки в Древнем Риме и Греции носили сандалии, на подошвах которых были написаны какие-нибудь игривые фразы. Ну, например: «Следуй за мной» или: «Я буду твоя». Понимаешь? Надпись отпечатывалась на мягкой земле и в пыли, и мужчины знали, что эта женщина доступна для них.
– А я тут при чем?
– Взгляни вот сюда!
Инга указала Алене на отпечатавшуюся на асфальте надпись с подошвы ее обуви. И сыщицы обменялись выразительными взглядами.
– Вот от чего Вася взбесился.
– Он у тебя ревнивый.
– Вася теперь будет дуться на меня целый месяц.
– Да что ты! Это же шутка.
– Боюсь, что Вася такую шутку не поймет.
Но Инга считала, что расстраиваться нечего. Вася подуется и успокоится. Нельзя же дуться вечно? А сама Инга просто радовалась, что загадка, которая мучила ее все эти дни, наконец разрешилась.
– Теперь ясно, почему мужчины так реагировали на твое появление. Когда ты наступала в воду, сандалии начинали «работать». Вот о чем хотела предупредить нас девушка в магазине, а мы ее не дослушали.
Алена не ответила, зато пошевелился Сергей, который язвительно осведомился у Инги:
– Кто-нибудь тут вообще волнуется за меня? Где мой брат? Где моя семья? Я умираю и хочу, чтобы рядом со мной в этот момент находились все мои близкие!
И, дождавшись, когда Инга привела Васю и поставила его рядом с ним – стоять рядом с женой-обманщицей Вася не хотел даже перед лицом смерти, – Сергей торжественно произнес:
– Брат… Алена… Знаю, что я доставил вам много неприятностей, но теперь я хочу расплатиться с вами за все. Все деньги моего отца… возьмите их себе. Там, куда я отправляюсь, они мне не пригодятся.
И закрыл глаза. Даже Инга должна была признать, что прощальное слово Сергея прозвучало очень трогательно и трагично. Алена, чувствуя свою вину, рыдала в голос. И даже у Василия Петровича на глазах появились слезы.
– Братуха, – дрогнувшим голосом произнес он. – Братан… не умирай! Слышь, Серега, не умирай, тебе говорю!
И Сергей не умер. Когда врачи грузили его в машину, Сергей был все еще жив. А врач, взглянув на наложенную на его рану повязку, одобрительно кивнул Инге:
– Хорошо. Учились на медицинском?
– Я – филолог.
– Все равно молодец.
– Скажите, он будет жить?
– Почему же нет? – удивился врач. – Внутренних повреждений нет. Заштопаем, перевяжем, укольчик вколем, завтра можете своего дорогого мужчину навестить.
– Как?! – изумился Василий Петрович. – Уже завтра?!
Похоже, он был разочарован тем, что рана брата оказалась такой легкой. Да и остальные чувствовали себя вроде как обманутыми.
Машина уехала, а все трое так и стояли, глядя ей вслед. Потом взгляд Василия Петровича вновь упал на злополучную надпись на асфальте, он засопел и вырвал руку из пальцев жены. Алена с Ингой даже не успели ему ничего объяснить: Василий Петрович уже направился прочь.
– Вася! – кинулась за ним Алена. – Ну, прости меня! Я же не знала!
– Чего не знала?
– А из-за чего ты больше всего сердишься, то я и не знала!
Несмотря на заверения врачей, что Сергею ничего не грозит, медики включили мигалку и в больницу помчались на всех парусах. Василий Петрович заявил, что с него достаточно одной Алены, пусть Инга припасет свои объяснения на другой раз. И оставил женщин в одиночестве.
Но зато если объяснения Инги не интересовали Василия Петровича, то очень скоро рядом с Ингой появился другой человек, которому, напротив, хотелось услышать ее объяснения.
– Игорь! – обрадовалась Инга. – Майор! А я думала, что ваше лицо мне мерещится.
– Полагаю, мне надо чувствовать себя польщенным. Но я лучше спрошу… Что вы затеяли, Инга?
– А что такое?
– Почему ваш знакомый разгуливает по улицам один-одинешенек, хотя я ясно дал понять, чтобы он сидел дома и носа на улицу не высовывал?
– Понятия не имею. У него самого спросите.
– Хотите сказать, что это была случайность? И то, что вы с вашим телохранителем все время шли следом за Сергеем, – тоже случайность?
– Так получилось.
Следователь вперил в Ингу взгляд своих странных глаз, которые то ли смеялись, то ли сердились, не понять было.
– А ведь я был о вас куда лучшего мнения, Инга, – горько произнес майор, и снова женщина не поняла, шутит ли он или говорит всерьез.
