Грузо-пассажирский блимп без названия, но с длинным регистровым номером, совершил посадку в главном, он же единственный, космическом порту провинциального мирка с незапоминающимся именем Префенгу.

Эхайны не знают, что такое репа или, там, свекла. Правда, на овощных плантациях некоторых пригодных для земледелия планет они разводят некий овощ под названием «шлсайг», который идет на корм животным и только от крайней безысходности – их хозяевам. Блимп с длинным цифровым номером на свеклу, быть может, слегка приплюснутую, но с характерным хвостиком, походил более всего и даже цвет имел подходящий, грязно-бурый с красным отливом. Но эхайны в минуты иронического умонастроения все же наверняка сравнили бы его со своим шлсайгом, который перезимовал в овощной яме и потому сильно скукожился и одряб.

Блимп и вправду был не в лучшей своей форме, хотя бы даже по причине преклонных для всякой техники лет. Во время активного маневрирования перед заходом в портал все его естество трепетало, дребезжало расхлябанными люками и заслонками, лязгало расшатавшимися переборками, моргало какими-то непонятного назначения лампами и время от времени взревывало тревожной сиреной. С потолка в переходах капала жирная вонючая субстанция. О слабейших намеках на сервис и радушие экипажа следовало забыть, едва переступив первый же комингс.

Сей реликт выполнял чартерный рейс от Деамлухса до Префенгу, имея на борту двести контейнеров груза, четыре новеньких плазмобура, вахту сервомехаников-новобранцев, общим числом десять плюс два сопровождающих, и одного пассажира. Вахтовики вели себя шумно, тянули гнячку, без меры накачивались прихваченной еще в порту отбытия крепленой бражкой-нхетикмини и разнообразно поднимали себе настроение. Они уже знали, что вящей дыры, чем Префенгу, не сыскать во всей эхайнской части Галактики.

Пассажир на самостийное гульбище внимания не обращал, на вяло засылаемые по его адресу дерзости не реагировал и всю дорогу проспал в дальнем конце салона, с головой закутавшись в просторный флотский плащ с меховой оторочкой.

Рейс длился чуть менее стандартных суток, но перед финишем всякому казалось, что минул самый несмысленный и мутотный год его жизни.

Насилу дождавшись разрешения покинуть салон, невыспавшиеся и похмельные, а потому особенно злые вахтовики вывалились на подмерзшее с утра поле космопорта, погрузились на пришедшие с рудников платформы и сгинули в рассветном тумане.

Пассажир вышел последним. Из багажа при нем был только старенький кожаный ранец походного образца. Приоткинув капюшон плаща, пассажир огляделся пристрастным оком, пробурчал что-то вроде «Ничего не меняется в этом мире…» и двинулся к стоянке военного транспорта.

Автоматический пропускной пункт скользнул по нему незримыми языками сканирующих полей и равнодушно позволил ступить на охраняемую территорию. И вовремя: прямо перед носом у незнакомца разводил пары «траттаг», тяжелый грузовоз на гравигенной тяге, за сходство с предметом бытовой техники чаще называемый «утюгом».

Незнакомец вскинул руку, демонстрируя универсальный жест хичхайкеров всей гуманоидной Галактики – поднятый большой палец.

С громадной высоты, где располагалась кабинка «утюга», опустилась простая металлическая лесенка. Возможно, в том крылась некая издевка: не всякий способен вскарабкаться по отвесной хлипкой конструкции на тридцать ярдов, да еще за короткое время. В конце концов, последнее, для чего приспособлен «утюг», так это для доставки попутчиков…

Незнакомец сдвинул полы плаща за спину, чтобы не мешались, мысленно выругался и взялся голыми ладонями за выстуженный металл.

Поднимался не без труда, с остановками, но отступать не желал, да и с какого-то момента сделалось поздно. Водитель в чине мичмана ждал его, соорудив на пятнистой от обморожений физиономии гримасу брезгливого недовольства. В попутчиках он не нуждался, но отказать обладателю офицерского плаща во все времена было себе дороже.

Надсадно дыша, незнакомец плюхнулся на откидное сиденье в закутке жарко нагретой кабинки, утерся и прокашлялся.

– Янрирр… как прикажете обращаться? – не слишком дружелюбно спросил водитель.

– Ты не станешь ко мне обращаться, солдат, – скрипнул незваный попутчик. – Молча доставишь меня на базу.

– Верный слуга янрирра, – хмыкнул мичман.

– Ну еще бы…

Грузовоз наконец всплыл над грунтом и достаточно резво для своих габаритов прянул в серую пелену надвигающейся бури. Дождь со снегом – удовольствие небольшое…

– Позволите включить новости?

– Валяй.

Скосив глаза в монитор объемного слежения, водитель заметил, что незнакомец не спит, как ожидалось, а с жадным интересом вслушивается в обычную чепуху, передаваемую по официальным информационным каналам. Когда уровень бреда зашкаливало (такое всегда случалось, когда речь заходила об исполнении продовольственной доктрины или о новых социальных программах Департамента развития периферии), чужак приникал к оконцу и вглядывался в завешенный туманными покровами горизонт.

– Это что, сканеры?

– Точно так, янрирр… э-э… м-мм…

– Когда установлены?

– Не могу знать…

– Отставить, солдат. Я что, похож на шпиона этелекхов?

Разглядеть под низко надвинутым капюшоном что-либо, кроме серых потрескавшихся губ и побитого седой щетиной подбородка, было сложновато, но мичман от иронии благоразумно поостерегся и ограничился уклончивой репликой:

– Торчат, сколько себя здесь помню.

– Любопытно знать, за каким демоном, – проворчал незнакомец. – Противник, наверное, и слыхом не слыхивал про какой-то там Префенгу.

Предполагая, что это какая-то скрытая проверка, мичман заученно ответил:

– Противник умен и коварен, недооценивать противника означает предать интересы Эхайнора.

– Отставить, – лениво пресек его пустозвонство незнакомец.

– Слышали, что в метрополии творится? – однако же не сдержался мичман.

– А что творится в метрополии? Я вот уже битых полчаса слушаю новости, тишь да гладь, да всеобщее умирение нравов…

– Этелекхи, в грунт их закатать, наводнили столицу и крупные города роботами-шпионами. В гальюн не зайти, чтобы за тобой не приглядывало вражье око!

– Что, даже и в гальюн?! – недоверчиво хмыкнул незнакомец.

– Это я для красного словца, но по слухам роботы удваивают свою группировку каждые сутки и расползаются по метрополии, как вши по мешковине. Их видели уже и на Деамлухсе, и на Анаптинувике…

– Сеять панику – вот в чем предательство интересов Эхайнора. Нет на Деамлухсе никаких роботов.

– Ну, может, и нет. А про метрополию чистая правда, с нами уже инструктаж проводили.

– Значит, чем-то мы сильно досадили этелекхам. А может быть, они ищут что-то?

– Или кого-то, – поддакнул мичман.

– Кого же?

– Не могу знать, янрирр… все же, как прикажете обратиться?..

– Отставить, солдат. – Помолчав, незнакомец добавил туманно: – К вечеру, думаю, видно будет, как и кто ко мне станет обращаться.

Грузовоз на небольшой высоте пересекал голую каменистую равнину, присыпанную мокрым снегом. Над редкими проплешинами, где выходили к поверхности термальные воды, курились белесые струи пара, почти упираясь в низкое пепельно-серое небо. Пейзаж выглядел гнетуще, с расшатанной психикой здесь делать было нечего.

Имела место военно-космическая база, укомплектованная под завязку и ни в чем не ведавшая отказа от метрополии – секретный объект, о котором, разумеется, знали все, но предпочитали отделываться недомолвками. А еще рудник, где добывались какие-то уникальные, едва ли единственно здесь и существовавшие в естественном виде, химические элементы, и по этой причине худо ли бедно себя оправдывавший. И, понятное дело, космопорт, в первую голову обустроенный под нужды военной базы, но вынужденный содержать небольшой гражданский сегмент для грузооборота рудника. Этим присутствие Черной Руки Эхайнора на планете Префенгу исчерпывалось. Не то континент-недомерок, не то остров-переросток, располагавшийся в приполярных широтах, отделенный от остального мира необъятными океанскими пространствами. Остальной же мир – это бесчисленные тропические архипелаги, где раз в год ярились апокалипсические шторма, а все остальное время палило солнце, из земли, из гальки, из песка бешено перла к небу всяческая растительность, сплеталась в непроходимые синие с зеленым тенета, в шипах, в колючках, в цветах и плодах столь же ядовитых, сколь и невыносимо прекрасных, и в этом зеленом мороке что-то летало, ползало, карабкалось, охотилось и жрало… Эхайнских конкистадоров, сунувшихся на архипелаги в рассуждении там укрепиться и обустроить суровый армейский быт в тепле, под солнышком и на песочке, бешеная биосфера вышибла к демонам с такой силой, что двух попыток с несоразмерными потерями личного состава оказалось достаточно, дабы впредь ставить перед собой более реалистические задачи. Собственно, благодаря означенной биосфере Префенгу и обладал годной для дыхания газовой оболочкой, и это обстоятельство решило судьбу дальнейшей экспансии. Тем более что приполярный континент был пуст, как заброшенный кенотаф, то есть беден растительностью, напрочь лишен фауны, если не считать каких-то рачков и бактерий в горячих источниках, и ровным счетом никаких затруднений в колонизации не представлял…

Неожиданно, призраками, всплывшие из тумана ангары и антенны военной базы, казались такими же элементами ландшафта, как и вылизанные до зеркального блеска тысячелетними ветрами выходы скальных пород.

– Стоп, солдат, – приказал незнакомец.

Таким голосом можно было остановить и лавовый поток на выбросе из кратера.

Мичман подумал, что глупо тащиться пешком по снегу, когда до самой базы осталось не больше мили, но вслух перечить не стал. Кряхтя и вздыхая, чужак выбрался на лестницу, повозился с полминуты, а затем с неожиданным проворством скользнул книзу, не касаясь ступенек, практически на одних руках. Уже снизу дал отмашку: дескать, отчаливай. Мичман, не переставая удивленно качать головой, тронул «утюг» с места. Незнакомец же охладил натертые с отвычки ладони в снегу и без особой спешки двинулся в направлении центрального пропускного пункта. Для него было отчего-то важно ступить на территорию базы своими ногами.

На мониторах слежения эту странную и нелепую фигуру приметили сразу. Ждали, который из защитных контуров сработает первым, чтобы затем уже отдать команду патрульным, дабы выдвигались и вязали. Между тем чужак беспрепятственно миновал контур биофизической защиты, из чего следовало, что он определенно не этелекх. Затем столь же непринужденно пересек два контура специального контроля, нечувствительно считывавшие информацию со служебных удостоверений всех типов, будь то церреги, имплантанты и временные пропуска по любой форме. Начальник караула, лениво склонясь к монитору, где высветилась личная карта военнослужащего с портретом и титулами, вдруг откачнулся и надолго замолчал. Затем, не отрываясь от созерцания, поманил к себе заместителя.

– Ты видишь то же, что и я? – спросил он отчего-то шепотом.

– Сбой системы, – предположил тот не слишком уверенно.

Начальник глубоко вздохнул.

– Застегни воротник, – наконец проронил он. – Объяви готовность номер один. Нет – экстраординарную готовность! Помещений не покидать, ждать указаний руководства.

Незнакомец уже стоял на пятачке перед командным пунктом, обозревая увлажнившимся взором смутные силуэты зданий и сооружений. «Есть кое-что в мире, что никогда не меняется…» Вдоволь налюбовавшись, он отбросил капюшон, открывая маленькую, как у ящера, голову с неаккуратной седой стрижкой, ослабил застежку под горлом и ступил в помещение пункта. Потускневший от времени металл и поблекший пластик. И светильник в форме Остановившегося Вихря, древней святыни культа Десяти Стихий, оригинал которой утрачен был в незапамятные времена, хотя циркулировали упорные слухи, что где-то он соблюдается в неприкосновенности и недосягаемости, в каком-то удаленнейшем капище, и ждет своего часа, чтобы явиться своему народу и соединить разрозненное… Светильник был даром гекхайана; все могло здесь измениться, от интерьеров до командующего, но подарок остался бы пребывать на прежнем месте знаком высочайшего благоволения.

Дежурный офицер заступил чужаку дорогу.

– Кто вы, янрирр? Как прикажете обратиться? Как доложить?

Тот ответил не сразу. Теперь его внимание было отвлечено на занимавшие всю противоположную стену потемневшие от времени вымпелы и штандарты. Среди них были и те, что побывали в кровавых междоусобицах давних лет, и те, что водружались первопроходцами в новых мирах (из которых считанные единицы удостоились повторного визита новоявленных хозяев) …Наконец он обратил к офицеру коричневое, высохшее, как у мумии, лицо с утонувшими в глазницах необычно яркими, почти оранжевыми глазами и причудливо ветвящимся по всей левой скуле старинным поблекшим шрамом.

– Доложите исполняющему обязанности командующего, – сказал он. – Я гранд-адмирал Линталурн. И я здесь затем, чтобы получить назад свой флот.

Офицер попятился.

Впрочем, никаких активных действий от него и не потребовалось. Потому что командующий Второй Космической армией, иначе называемой «Урэргоннары – Драконы Пространств», адмирал Гронахахх уже стоял на ступенях, ведущих к командным высотам его личного кабинета.

– Что это значит, сударь? – спросил он свирепо. – Какой-то идиотский спектакль? Внеплановая проверка со стороны бездельников из Оперативного дивизиона? Потрудитесь дать внятные и убедительные объяснения, кто вы таков, за кого себя и с какой целью выдаете, перед тем, как я прикажу взять вас под стражу.

– Адмирал! – ледяным голосом произнес Линталурн. – Помнится, в десанте на Юрсенконтэ вы, сопливый тогда еще лейтенантишко, были не столь отважны, нежели сейчас. Освежить вам память, как вы постыдно наблевали в респиратор при виде зачуханного обгорелого трупака в генераторном отсеке рейдера «Карающая Десница»? Или как вас извлекли из рухнувшего с паршивых пятисот миль катера рыдающим, как младенец в минуту телесного неуюта, таким же влажным и даже в соответствующих областях организма?

– Гранд-адмирал! – побагровев, прервал его Гронахахх. – Янрирр!.. Вы обещали мне, что не станете упоминать о случившемся ни при каких обстоятельствах, кроме самых исключительных…

– А сейчас, по-вашему, какие обстоятельства? – насмешливо осведомился Злой Дракон.