Книга: Объемный взрыв
Назад: 17. Доктор Сатнунк умывает руки
Дальше: 19. У каждого свой приказ

18. Военные игры, увертюра

Боевые действия в открытом космосе очень похожи на все прочие виды сражений в иных стихиях, начиная сушей и кончая водой. Они точно так же тщательно планируются, подготавливаются и обрамляются орнаментами бесчисленных приказов, столь же воинственных, сколь и бессмысленных. Точно так же с первым залпом все планы и диспозиции летят в тартарары, и начинается беспорядочная толкотня в прихотливом сочетании с тупым истреблением техники, живой силы и, как водится, разнообразным дружественным огнем.
Только они намного бестолковее.
Хотя бы потому что основной игрок в этой партии не тот, кто выпустил первую торпеду. И не тот, кто удачно ответил ударом на удар. Основной игрок здесь – гравитация.
Гравитации наплевать на расчеты всех участников конфликта. Она устанавливает законы, она диктует правила, и ей безразлично, нравится это кому-то или нет. Все едино он вынужден подчиниться ее законам и следовать ее правилам.
А тот, кто рискнет своевольничать, будет наказан. Скоро и беспощадно.
Тем не менее каждый подсознательно считает себя умнее сил мироздания и надеется, что кривая вывезет.
Только эта кривая именуется орбитой, описывается сложными формулами и никого не обязана вывозить.
Отсюда и неразбериха.
Поэтому, когда новоиспеченный каптор-один Аганнахихх отдал приказ о торпедном залпе, ему же первому и перепало.
– Торпеда «один» – залп! И да хранят нас Этвуррамак и Урангау! Ну, и Грахрахара до кучи!..
– Вот идиот, – проворчал командир торпедного поста-один (отнюдь не потому, что ставил под сомнение властные полномочия каптора-один; обычай последнего приплетать к месту и не к месту и в самом причудливом сочетании имена Стихий казался ему бестактным и даже кощунственным), после чего продублировал приказ голосом, как полагается, и затем уже ладонью, с усилием, вдавил упругую ядовито-оранжевую кнопку.
Флаг-штурм-крейсер «Черная Звезда Кетлагг» дрогнул.
– Торпеда «один» вышла!
– Торпеда «три» – залп! И да хранят нас Вайа, Атрани и Хагхадра!..
– Торпеда «три» вышла!
– Ждать подтверждения контакта с целью!
А что у нас нынче за цель?
Совсем даже не переписанный с баланса на баланс орбитальный док «Эгутаанг Великий», он же объект «Стойбище».
Если уж каптор-один Аганнахихх и решил незамедлительно исполнить приказ гранд-адмирала, то вознамерился сделать это исключительно нерядовым образом и тем самым продемонстрировать полет своей тактической мысли.
Ближайшая из «глушилок».
Дезориентировать противника, внушить беспочвенные опасения, расстроить боевые порядки буде удастся, вызвать на себя ответный огонь, и уж тогда…
В конце концов, для чего-то же включены в состав штурмового соединения еще два крейсера!
Впрочем, «Протуберанец», бывший флагман, занят был тем, что сражался за выживаемость собственных Инборсов, которые приняли на себя основной удар «глушилок». Но торпеды с его борта никуда не делись и, в конце концов, могли быть выпущены и в ручном режиме. Как, собственно, и поступил каптор-один Аганнахихх, никогда интеллектуальным системам особенно не доверявший, в большинстве ситуаций полагавшийся на самого себя – хотя бы по той причине, что считал себя умнее самого навороченного Инборса. В особенности после того, как Инборсам искусственно, в тактических целях, понизили уровень интеллекта.
* * *
Практически одновременно каптор-два Туннарлорн, сообразительный парень, которому не понадобилось дважды объяснять новый план операции, нанес торпедный удар по десантным кораблям этелекхов.
Раскидать и запутать. Остальное доделает главный игрок – гравитация.
Ну, и как следует разозлить.
Ярость – дурной советчик и никакой попутчик. В особенности если удастся сразу, при большом везении и громадном благоприятствовании Стихий поразить хотя бы одну из второстепенных целей.
Цель-один пока что может подождать.
Впрочем, на такую удачу никто особенно не рассчитывал. Вот когда боевые порядки разредятся и начнет истощаться ресурс активной защиты, когда приувянут защитные поля – вот тогда можно вторым залпом разить наверняка, наповал, насмерть.
Если, разумеется, успеешь.
Для чего, собственно, и понадобится третий штурм-крейсер.
* * *
– Какой дерзкий тип, – не то с иронией, не то с уважением сказал легат Хештахахтисс, командир ярхамдийской космической когорты.
Он находился на мостике флагманского корвета «Белый Змей» и отсюда руководил технической поддержкой операции. Мостик, кстати говоря, назывался так не традиции ради, а действительно был устроен как настоящий капитанский мостик, на возвышении, с перильцами из драгоценного черного дерева, хотя и без штурвала, но зато с разнообразными сенсорными панелями и экранами. Все здесь сияло, сверкало и переливалось. Сам легат был облачен в ослепительно-белое парадное одеяние с высоким воротником и серебряными нашивками, окутан перламутровым плащом и увенчан просторным беретом с бриллиантовой кокардой командующего.
– «Кетлагг», не так ли? – хладнодушно осведомился он, опустив руку на эфес личного оружия. – Я ожидал, что первый ход сделает «Безликий». Право, дерзец… Жаль, что мы пока не имеем возможности его как следует проучить. Что-нибудь слышно о тральщиках Федерации?
– По нашим расчетам, первый тральщик прибудет в течение получаса, мессир, – отвечал инженер Янахетаарору, стоявший по правую руку от командира, в таких же ослепительных одеждах, но, согласно уставу, с непокрытой головой. – Второй ожидается прибытием в течение часа.
– Полчаса, час… – сказал легат Хештахахтисс с досадой в голосе. Кончик его хвоста нервно подрагивал, но тут уж ничего нельзя было поделать: хвост жил собственной жизнью, весьма эмоционально насыщенной, и выступал безжалостным и безошибочным индикатором внутреннего состояния его обладателя; считалось хорошим тоном не придавать значения его эволюциям или, по крайней мере, делать вид. – Нам определенно следовало настоять на своем плане операции. Все бы значительно упростилось.
– Люди иногда бывают самонадеянны сверх меры, – кивнул инженер. – Но это их операция…
– Внимание, мессиры, – возгласил легат Хештахахтисс, значительно откашлявшись. Хвост его ходил ходуном. – Прошу приготовиться к отражению атаки. Мы ведь не имеем намерений позволить этим варварским снарядам испортить обшивку нашего судна, не так ли?
Защитное поле ярхамдийского корвета вполне могло выдержать прямое попадание эхайнских торпед, а затем поглотить либо рассеять чудовищную энергию взрыва… почти всю. Но вступать в игры с гравитацией никто не хотел.
– Гасить игрушки! – скомандовал легат.
Дисторсионные эмиттеры «Белого Змея» захватили в прицелы несущиеся в его сторону торпеды и накрыли одним импульсом обе цели.
Теперь это были два куска металла с мертвыми интеллектронными цепями и вымороженной начинкой, которую можно было резать, ломать и при желании намазывать на лепешку, но никак не взрывать ею планетарные цели.
Воткнувшись тупыми рылами в защитное поле, торпеды окончательно утратили всякое представление об изначальной цели и отправились в неуправляемое странствие вокруг Троктарка, пока гравитация не склонит их к беспочетной кремации в верхних слоях атмосферы.
– Мы несколько отвлеклись, мессиры, – заметил легат Хештахахтисс ровным голосом; хвост его выписывал умиротворенные восьмерки. – Что там с нашими коллегами-панбукаванами?
– Нет поводов для беспокойства, мессир, – отозвался по ЭМ-связи суб-легат Итиуцэсуоннэ, командир второго корвета «Ослепительный Оскал». – Я в состоянии о них позаботиться. Если, разумеется, они не справятся сами.
– Прошу обозначить вашу заботу с предельной деликатностью, мессир, – строго наказал легат Хештахахтисс. – Эти юные расы такие ранимые…
* * *
В десантных отсеках обоих «сетчатых ныряльщиков» грохотало и лязгало оружие, щелкали пластины доспехов, проносились отрывистые команды. Шла активная и воодушевленная подготовка к абордажу.
– Этой штукой сюда, – весело руководил хорунжий Мептенеру, – нажми, Тощая-Клювастая-Нахохленная-Птица.
– Подбородком, – пояснял страдалец Фабер, совершенно уже упав духом.
– Да, – не прекословил хорунжий. – И сразу выдвинется щиток, эту штуку от фронтального поражения. Прикрывающий. Хорошо, у тебя получилось. Ты ведь за то, что я перехожу на «ты», обижаться станешь нет, Тощая-Клювастая-Нахохленная-Птица?
– Не обижаться стану, – бурчал Фабер, ворочаясь внутри скафандра. – А как сделать, чтобы в задницу не дышало?
– В задницу дышать обязано! – заверил его хорунжий Мептенеру. – Воин с потной задницей не заслуживает самоуважения! Также это возвращает ему ощущение реальности мира, правда ли не? Теперь оружие, движениями следи за моими, Тощая-Клювастая-Нахохленная-Птица…
На посту же управления было темно и тихо. Пилоты-панбукаваны, с непонятным для стороннего глаза разделением функций, общались на собственном языке, таком же непонятном для непосвященных. Язык этот состоял из щелчков, издаваемых сочленениями ротовой полости, из звонкого клацания зубами и жестов. Смысловое назначение последних оставалось загадкой, поскольку ни один пилот не смотрел на другого, а неотрывно пялился на экраны своего сектора. Возможно, они служили для самоуспокоения или выражения личных эмоций, иного выхода которым не допускалось…
Эхайнская торпеда со «Швирабарна» была выпущена с умыслом, можно даже сказать – с фантазией. Все же, не напрасно каптор-два Туннарлорн считался лучшим в своем выпуске военно-космической академии.
Ну да, «ныряльщик» мог легко уклониться, чуть прикрывшись полем, чтобы опасная тварь прошла вскользь, чем значительно сэкономил бы ресурс своей активной защиты… но вскользь – значит точнехонько в «Стойбище», в самую середку этого рукотворного чудовища. И тогда всем планам десантников, вне зависимости от того, в чем именно они заключались, приходил скорый и позорный трындец. Следовательно, «ныряльщик» принужден был принять удар на себя. И никакая «глушилка» ему тут уже не помогла бы.
Ну да, ничего не стоило погасить торпеду точно так же, как это было проделано с теми, что обрушились на «Белого Змея». А заодно, между делом, тем же импульсом вырубить и системы самого «ныряльщика», вместе с защитными полями. И превратить его в легкую добычу… нет, не добычу даже – в мишень для очередного залпа.
Конечно, тут вновь на первый план всплывает нравственная дилемма. Гасить, все же гасить штурм-крейсеры со всеми потрохами, с торпедами, полями и гравигенераторами, решая при этом все свои проблемы, но принимая на свои бессмертные души бремя вины за эхайнские экипажи, обреченные на огненную гибель в атмосфере Троктарка.
Или продолжать рискованную игру до тех пор, пока не останется иного выбора. В слабой надежде, что выбор останется всегда.
* * *
«Война есть война, но воевать надлежит красиво», – подумал суб-легат Итиуцэсуоннэ и обратился по ЭМ-связи к пилотам «ныряльщика», намереваясь предложить им помощь и прикрытие.
Те не ответили. Они вообще порой вели себя несколько странно: игнорировать общение с союзниками было для них в порядке вещей.
– Что за мальчишество! – осуждающе заметил суб-легат, звонко хлестнул хвостом по палубе и отдал приказ без санкции развернуть поле «Оскала» на траверзе ближайшего «ныряльщика», тем самым значительно усилив активную защиту, а деликатность по отношению к самооценке молодых рас предав забвению.
* * *
Между тем пилоты «ныряльщика» в гробовой тишине перещелкали тактико-этическую задачку между собой. Затем все трое, по-прежнему не глядя друг на друга, совершили вращательные движения длинными пальцами над головой.
И подставили корабельный борт под удар.
– Тряхнет, – радостно скалясь, сообщил хорунжий Мептенеру. – Сейчас. Сильно. Очень!
Фабер не нашелся, чем ответить, и потому лишь энергично закивал, истово жмурясь и перебирая в мыслях всех родных и друзей, с кем желал бы проститься. На счастье, список оказался не так уж и долог.
* * *
– Локационный пост, доклад! – заорал каптор Аганнахихх, роняя и на лету подхватывая пенсне.
– Цель-четыре, торпеды «один», «три» не взорвались. Цель-два, торпеда с борта-два… Гравитурбуленция!!!
Защитное поле «ныряльщика» выдержало удар, не подпустив торпеду на опасное расстояние.
Но эта непогашенная сволочь взорвалась.
А за нею, с трехсекундной буквально задержкой – другая, что шла в борт второго «ныряльщика».
Тряхнуло.
– Торпеды «два», «четыре»!.. – успел каркнуть каптор Аганнахихх, придушенный тугими лапами фиксаторов положения. – По Цели-один без упреждения, готовность ноль… залп!
Конец фразы – «И да хранит нас Эйанганна!» – он вынужден был проглотить.
На орбите Троктарка воцарился ад.
Назад: 17. Доктор Сатнунк умывает руки
Дальше: 19. У каждого свой приказ