У Юрия, как у народного комиссара, на самом деле была превосходная репутация. По ходу своей карьеры он регулярно получал высшие оценки профессиональной квалификации - по крайней мере, после того, как из изолированного мирка академии перебрался в реальный мир работы ГБ на флоте. Единственный упрёк, который начальство Радамакэра, тем не менее, периодически ему выдвигало, заключался в “пассивности”.

Некоторые определяли это в политических терминах. Естественно, фактическая лояльность Юрия Радамакэра сомнению не подвергалась. Если бы возникли какие бы то ни было сомнения в этом, его (в лучшем случае) немедленно уволили бы из Госбезопасности вообще. Тем не менее, за прошедшие годы у него были начальники, считавшие, что он проявляет недостаточный революционный пыл.

Юрий не мог с этим спорить. По правде говоря, он вовсе не испытывал революционного пыла.

Но у обвинения в “пассивности” был и другой подтекст, который несколько лет назад был прямо озвучен женщиной, бывшей его начальником в течение первого года его назначения на Ла Мартин.

- Туфта, Юрий! - отрезала она в ходе его переаттестации. - Удобно и здорово быть “добродушным” и “несуетливым” и самым популярным офицером ГБ этого сектора. Ага, Гражданин Славный Парень. Правда же в том, что ты банально ленив.

В тот раз Юрий всё-таки оспорил её суждение. И даже умудрился, благодаря виртуозному сочетанию нескромных ссылок на свои достижения и полудюжины рассказанных к месту анекдотов, добиться того, чтобы начальница к концу аттестации несколько смягчилась. Однако...

Глубоко внутри он знал, что в этом обвинении была изрядная доля истины. Виновата ли в этом его собственная личность, то ли его разочарование в режиме, точно он не знал. Наверное, сказалось и то, и другое. Но, в чём бы ни была причина, фактом было то, что Юрий Радамакэр на самом деле никогда не создавал впечатления, по загадочному древнему выражению, “несущегося на всех парах”. Да, он делал своё дело, и делал его очень хорошо... но никогда по-настоящему не выкладывался, чтобы сделать его так хорошо, как мог бы. Это почему-то просто не казалось ему стоящим усилий.

Поэтому в последние недели его временами развлекали мысли о том, что бы эти давно ушедшие начальники подумали о его нынешней работе. Юрий Радамакэр по-прежнему был добродушным и несуетливым, и с ним по-прежнему приятно было иметь дело. Но теперь он работал в среднем по восемнадцать часов в сутки.

Сам же он, однако, о причинах такого не задумывался. Учитывая любовь Юрия к классической литературе, он мог бы выдать в качестве ответа множество цитат на выбор. Но на его взгляд лучше всего к ситуации подходили слова доктора Джонсона* [имеется в виду Сэмюэл Джонсон (Samuel Johnson, 1709–1784), английский критик, лингвист и поэт]: “Можете быть уверены, сэр, когда человек знает, что через две недели ему предстоит встреча с палачом, это чудесным образом помогает сосредоточиться”.

Конечно, в распоряжении Юрия Радамакэра было больше чем две недели. Но насколько больше, было пока неизвестно. Поэтому он отдавался своему проекту с энергией, которую не проявлял никогда с тех пор, как был подростком, только что присоединившимся к оппозиции режиму Законодателей.

Две недели прошли, потом ещё две. И ещё. И ещё.

И Юрий начал несколько расслабляться. Он всё ещё не знал, что может принести будущее. Но что бы то ни было, по крайней мере, он это встретит в наилучшей ситуации, какую только смог создать. Создать для большинства тех, кто окружал его, а не только для себя.

Лучше того, об этом не знала ни единая душа. Во всяком случае, ни единая живая душа; даже оставляя в стороне инструкции Госбезопасности, Юрий на самом деле не верил в загробную жизнь.

* * *

- Бросьте, Юрий, - жалобно попросил гражданин лейтенант-коммандер Саундерс. - Импеллерный техник Боб Готлиб - лучший из моих рядовых. Он практически может заставить узлы встать на задние лапки и служить.

Юрий мягко взглянул на него:

- Он также самый крупный бутлегер этого корабля, и начинает терять осторожность.

Саундерс нахмурился.

- Послушайте, я с ним поговорю. Заставлю вести себя потише. Юрий, вы же чертовски хорошо знаете, что на военном корабле такого размера неизбежно где-то да будут самогонщики. Особенно если с него так долго никого не отпускают в увольнение. По крайней мере, нам не надо беспокоиться о том, что Готлиб будет продавать опасную для жизни бурду. Он также неплохо разбирается в химии - не спрашивайте меня, где и как он этому научился, я и знать не хочу. Готлиб не какой-то глупый парень, не знающий разницы между этанолом и метанолом.

- На самом деле его пойло недурно на вкус, - вставил Нед Пирс, развалившийся в одном из кресел большого кабинета Юрия.

Мягкий взгляд Юрия переместился на него. Гражданин сержант попытался изобразить из себя ангельскую невинность, плохо сочетавшуюся с его смуглым, носившим следы многочисленных баталий лицом, подходящим скорее пирату.

- Во всяком случае, мне так говорили, - добавил Пирс.

Юрий фыркнул.

- Мне нужно хоть что-нибудь, люди, - указал он. - Каша может вернуться в любую минуту. Я, конечно, собрал на гауптвахте изрядную коллекцию залётчиков и придурков. Но сейчас это всё по большей части старые дела. Около трети почти отсидели свой срок. И я повторяю вам: ничто так не ублажит беспощадного инквизитора, как вид свежепойманного, всё ещё трепещущего грешника.

- Да ладно, Юрий, специальный следователь не так уж плох.

Судя по напрягшемуся лицу, гражданин лейтенант-коммандер Саундерс не был согласен с предложенной гражданином сержантом оценкой степени суровости Каша. Ни в малейшей степени.

Юрия это не удивляло. Саундерс был в спортзале, когда Каша лично пустил по пуле в голову шестерым офицерам команды “Гектора Ван Драгена”. Там же, естественно, был и Нед. Но Пирс был морпехом и бывавшим в бою ветераном. Насилие на личном уровне, глаза в глаза, не было для него чем-то незнакомым. Если бы Саундерс служил в регулярном флоте, то мог бы быть знаком с разрушениями, которым зачастую подвергаются корабли во время столкновения флотов, когда разорванные на куски тела не являются чем-то необычным. Но задачей кораблей Госбезопасности было следить за соблюдением Флотом дисциплины, а не сражаться вместо него. Вне всякого сомнения, Саундерс впервые увидел собственные брюки, запачканными брызгами крови и мозга.

Гражданин майор Лафитт прочистил горло. Он и его “альтер эго”, гражданка майор ГБ по имени Диана Гражданка - фамилия была настоящей, а не попыткой подольститься к режиму - сидели бок о бок на диване, стоявшем под углом к креслу Юрия. Эта пара вместе с Недом Пирсом и его “альтер эго”, гражданином сержантом ГБ Джейми Роллой, составляли маленькую неформальную группу, на которую Юрий полагался в деле укрепления дисциплины на супердредноуте. Старпом корабля об этом знал, и уже которую неделю смотрел в другую сторону. Этот человек был некомпетентен во всём, кроме определения направления политических дуновений. Он быстро оценил новую ситуацию и пришёл к выводу - мудрому, - что, попытавшись заявить о традиционных полномочиях и прерогативах старпома боевого корабля, окажется зёрнышком между жерновами умений Радамакэра и темперамента капитана Галланти.

Гражданка майор Диана Гражданка также прочистила горло.

- У меня, если нужно, есть агнец на заклание. - На её худощавом, достаточно привлекательном лице было написано некоторое затруднение. - Хотя называть его “агнцем” является оскорблением овцам. Он скотина и бандит, и я буду счастлива видеть его засаженным так надолго, насколько вы только сможете. Предполагая, что вы вообще сможете прихватить его по какому-нибудь обвинению. К сожалению, он более скользкий тип, чем среднестатистический корабельный забияка. Не забывает о прикрытии задницы. Зовут его Генри Алуэтт; он рядовой...

- Этот говнюк! - взревел Нед. - Мы с ним однажды чуть не схлестнулись в столовой. И схлестнулись бы, если бы ублюдок не дал задний ход в последнюю минуту. Жаль, уж я бы...

- Гражданин сержант Пирс, - тон Юрия был всё так же спокоен и расслаблен, но необычной формальности было самой по себе достаточно, чтобы заткнуть гражданина сержанта. Обычно, в этом узком кругу посвятивших себя будничной работе с “грязным бельём” боевого корабля, правилом была неформальность общения. За прошедшие недели, несмотря на разницу в ранге - несмотря даже на традиционную взаимную враждебность военных и ГБ - входившие в него пятеро замечательно сошлись накоротке. Как обычно и происходило с командами собранными и возглавляемыми Юрием Радамакэром.

- Напоминаю вам, что я подчёркивал - и неоднократно - критическую важность поддержания трений между военными, размещёнными на данном корабле, и персоналом ГБ на абсолютном минимуме. - Он открыто улыбнулся. - Чему, осмелюсь заметить, превращение в котлету нижнего чина ГБ гражданином сержантом морской пехоты - да, Нед, я уверен, что ты мог это сделать, и сделал бы - могло несколько помешать.

- Не будьте в этом так уверены, - подал голос гражданин сержант ГБ Ролла. - Алуэтт печально знаменит по всему кораблю, Юрий. Ставлю три против одного, что все находившиеся в столовой рядовые ГБ болели бы за Неда.

- Ты бы выиграл, - фыркнул Нед. - Двое предложили подержать мой китель. Третий спросил у говнюка его группу крови, чтобы предупредить докторов в корабельном госпитале.

Радамакэр на секунду уставился на Пирса. Они с гражданином сержантом, который был весьма крупным парнем, были на дружеской ноге настолько давно, что Юрий имел склонность забывать, насколько свирепым образчиком человеческой породы был тот. Оставив шутки в стороне, Юрий практически не сомневался, что тому, кто, по-видимому, умудрился настолько разозлить Пирса, после завершения драки будет нужно переливание крови.

- Тем не менее. - Юрий повернулся вместе с креслом и застучал по клавиатуре своего компьютера. - В деле укрепления морали на “Гекторе” мы добились таких успехов, что я бы предпочёл избежать возможных проблем. - Продолжая улыбаться, он оглянулся через плечо. - Уверен, что смогу найти лучший способ прищучить Алуэтта, чем воспользоваться Недом, чтобы сфабриковать обвинение в драке. Даже Специальный Следователь Каша ни на минуту не поверит, что кто-то умышленно затеял драку с ним.

Юрий вернулся к работе, а комнату заполнил искренний смех.

Ему понадобилось не много времени. Меньше пяти минут.

- Я, должно быть, тупею, - буркнул он. - Как я мог упустить такое?

- Работая по восемнадцать часов в день надо всем остальным? - хмыкнул майор Лафитт. - Что вы нашли, Юрий?

Радамакэр ткнул пальцем в экран.

- Как, чёрт побери, Алуэтт прошёл обязательную ежегодную проверку квалификации работы в скафандре, когда нет ни единой записи о том, чтобы он хотя бы раз за последние три года его надевал? И как, в свою очередь, такое могло получиться, когда его специальность - техник гравитационных сенсоров? Разве внешний осмотр и ремонт антенных массивов не является вроде как частью этой специальности?

Он развернулся вместе с креслом.

- Ну?

На лицах обеих находившихся в комнате морпехов застыло отстранённое выражение “это меня не касается”. Вроде того, которое появляется у благовоспитанных людей, когда в чужом дому из распахнувшегося шкафа вываливается скелет.

Радамакэр принял это с одобрением. Это грязное бельё принадлежало Госбезопасности. Что становилось очевидным, стоило только взглянуть на хмурые лица двух офицеров Госбезопасности и - даже более недовольное - лицо гражданина сержанта ГБ Роллы.

- Мерзкий сукин сын, - прошипел Ролла. - Ставлю три против одного, нет, пять против одного, что Алуэтт запугал своих напарников и старшину отделения. А, скорее всего, и того, кто отвечал за результаты проверки.

Гражданка майор Гражданка выглядела испытывающей неловкость.

- Ага, скорее всего так и есть. Неприятно это говорить, учитывая, что я не пролила слез по поставленным специальным следователем к стенке ублюдкам, но от их отсутствия внутренняя безопасность серьёзно пострадала. В моём штате повсюду дыры, которые я пока так и не смогла заткнуть в полном объёме. Особенно, поскольку после перевода с флота мне пришлось начинать на пустом месте.

- Никто вас не обвиняет, Диана, - немедленно заверил её Юрий. - Периодическое возникновение таких локальных небольших опухолей неизбежно после того, как внутренняя безопасность корабля была в течение многих лет в руках социального эквивалента раковых клеток. Что является наиболее пристойным эпитетом, какой я могу подобрать для закадычных дружков Джамки.

Он почесал затылок.

- Если быть абсолютно честным - и хладнокровным - это чертовски идеальный вариант. Для Каша это дело будет как сметана для кота. Мелкий самогонщик рядом с ним даже не смотрится. Инквизиторы, знаете ли, предпочитают настоящие грехи.

- Да ладно, Юрий... - снова начал Нед. - Специальный следователь не так уж...

Внезапный взрыв смеха со стороны всех остальных присутствующих в каюте вызвал на лице гражданина сержанта гримасу недовольства.

- Ну, он не так уж плох, - настойчиво закончил он.

Радамакэр не стал спорить. В данный момент у него было настолько хорошее настроение, что он даже готов был допустить, что Специальный Следователь Виктор Каша на самом деле не являл собой воплощение Торквемады. Разве только его помощника.

Он взглянул на гражданку майора Гражданку.

- Вы справитесь, Диана? Имейте в виду, мне нужно тщательно подготовленное, основательное, железобетонное дело против Алуэтта. Чтобы комар носа не подточил.

Та кивнула.

- Это будет нетрудно. Если мы правы, то всё его отделение запоёт наперебой, стоит только их убедить, что Алуэтту светит немалый срок. Там, где он не сможет им отомстить.

- Насчёт этого не беспокойтесь. Даже не углубляясь в устав, если Алуэтт для прикрытия недостатка умений угрожал насилием своим товарищам, а уж тем более младшему начальнику, вроде старшины отделения, его ждёт пять лет лишения свободы, как минимум. Пять лет в тюрьме строгого режима Госбезопасности, кстати, а не на корабельной гауптвахте.

Лицо Юрия было мрачно.

- И это если ему повезёт. Но я думаю, что удача только что отвернулась от Алуэтта. Потому, что его дело будет рассматриваться после возвращения специального следователя, а у Каша есть право назначать любое наказание, какое он посчитает подобающим. Любое наказание, люди. Получив новое назначение, я впервые в жизни тщательно изучил все приказы и инструкции, регулирующие действия Специального Следователя. Это был... пугающий опыт. А Каша уже со всей ясностью продемонстрировал, как он относится к персоналу ГБ, злоупотребляющему своим положением в личных целях.

Радамакэр уставился на дальнюю стену каюты. Она была широка, чего и следовало ожидать в каюте офицера штаба на супердредноуте. Почти также широка, как и та, к которой Каша ставил приговорённых.

Похоже, все остальные разделяли мрачный настрой Юрия, поскольку в каюте повисла тишина.

Ненадолго, однако, благодаря двум сержантам.

- Эй, Джейми, - прошептал Нед. - Есть у меня шанс вызваться добровольцем - хоть в этот раз - в расстрельную команду ГБ?

- Это против правил, - прошептал в ответ Ролла. - Но я замолвлю за тебя словечко.

Юрий вздохнул. Временами - на протяжении уже многих лет - он чувствовал себя овцой, прибившейся к волчьей стае. Овцой, задающейся вопросом, когда, наконец, кто-то заметит, что она определенно фальшивит, воя на луну.

Эта отчасти грустная, отчасти забавная мысль продержалась где-то пять секунд. Затем люк, ведущий в кабинет, без какого-либо предупреждения распахнулся, внутрь ввалилась рядовая-связист, и Юрий понял, что его сильно затянувшиеся “две недели” подошли к концу.

Пресловутый палач доктора Джонсона наконец-то объявился.