Эпилог

— Значит, вы наконец готовы, капитан, — заметил вице-адмирал Квентин О'Мэлли.

— Да, сэр, — отозвался Айварс Терехов.

— Полагаю, вы рады, что отправляетесь домой, — сказал О'Мэлли.

— Да, сэр, — повторил Терехов. — Очень рад. "Эриксон" и прочие ремонтные суда проделали достойную восхищения работу, но моему кораблю на самом деле нужна полноценная верфь.

О'Мэлли кивнул. За три стандартных месяца, прошедших с появления адмирала Хумало на Монике, вспомогательные суда станции "Талботт" залатали "Гексапуму" как минимум достаточно для того, чтобы та могла добраться до дома. Что действительно, как и отметил Терехов, было достойно восхищения. В конце концов, когда корабль попал в руки ремонтников, от него мало что оставалось.

Из всей импровизированной эскадры Терехова только "Эгида" и "Гексапума" когда-либо вернутся в строй. "Ария" и "Колдун" просто были слишком дряхлыми, слишком устаревшими, чтобы их стоило ремонтировать, даже если бы они не были столь жестоко покалечены в битве у Моники. "Колдун", капитаном которого был назначен коммандер Джордж Хибачи, по крайней мере вернётся в Звёздное Королевство собственным ходом вместе с "Гексапумой". Но только потому, что ремонт его альфа-узлов оказался дешевле той суммы, что Флот мог выручить, отправив его на слом.

Однако имя "Колдун" не исчезнет из списков Королевского Флота Мантикоры. Как когда-то сказал Ито Андерс, КЕВ "Колдун" не везло на командиров и репутацию. Но Андерс это исправил. Заплатив жизнью, но очистив имя своего корабля. Как и имена остальных кораблей "эскадры" Терехова, оно теперь вечно будет принадлежать находящемуся в строю кораблю в знак признания того, что свершили они и их люди, заплатив столь ужасную цену.

Пятьдесят один процент находившихся под командой Терехова людей погибли в системе Моники; ещё тридцать шесть процентов были ранены. Общие потери мантикорцев были куда меньше, чем у Флота Моники. Возможно, заметил О'Мэлли, даже в относительных цифрах, и уж всяко в абсолютных. Что никак не меняло того факта, что шестьдесят процентов кораблей Терехова были уничтожены, что оставшиеся сорок были серьёзно искалечены, и что меньше четверти их экипажей оставались в строю. Однако, каким-то образом, имея из козырей только подвески "Вулкана", выжившие, избитые, теряющие воздух корабли Айварса Терехова сумели удержать в плену целую звёздную систему семь стандартных дней. Целую стандартную неделю. В одиночестве, без каких-либо гарантий того, что Аугустус Хумало в самом деле идёт на помощь. Не имея никакого способа узнать, когда из-за альфа-стены может появиться алчущее крови оперативное соединение Солнечной Лиги.

"Нет, — поправился О'Мэлли. — У них был ещё один козырь, кроме подвесок. У них был Терехов".

Он взглянул на широкоплечего, бородатого капитана, и получил в ответ невозмутимый взгляд голубых глаз из-под белой полосы берета. Терехов выглядел весьма… заурядным в очень многих отношениях. Пожалуй, только ростом был несколько выше среднего. И только его твёрдый взгляд выдавал обманчивость заурядной внешности. И этого, на взгляд О'Мэлли, было достаточно. Достаточно, чтобы объяснить, почему этого человека уже кое-кто сравнивает с Хонор Харрингтон или Элен Д'Орвиль. А может и с самим Эдвардом Саганами.

О'Мэлли было интересно, что подумал Терехов, когда наконец прибыл "Геркулес". Испытал ли он облегчение? Или же ожидал, что Хумало прикажет арестовать его? Выдвинет обвинение и подвергнет трибуналу? Исходя из того, что О'Мэлли успел узнать о Терехове с момента своего прибытия на Монику с подразделениями Флота Метрополии и дамой Амандиной Корвизар, он предполагал, что мысль о трибунале и последующей дискредитации не сильно страшила этого человека. Ни один офицер, обладающий силой духа достаточной, чтобы сделать то, что сделал Терехов, чтобы пережив битву у Гиацинта пойти на риск — воплотившийся в жизнь — понести такие потери, какие понесли его люди, не поколеблется заплатить за своё решение ту цену, какая может у него оказаться. Что не значит, что крах его флотской карьеры был бы для Терехова сколько-нибудь менее болезненным только оттого, что его собственное чувство долга потребовало принести подобную жертву.

Однако каковы бы ни были страхи Терехова, в Аугустусе Хумало обнаружились собственные сюрпризы. Наличия которых Квентин О'Мэлли, к примеру, даже не заподозрил бы. Каковы бы ни были мысли Хумало в ходе долгого перехода со Шпинеделя на Монику, после прибытия он не дрогнул и не уступил ни единого миллиметра, полностью поддержав все действия Терехова. Когда Роберто Тайлер потребовал, чтобы он немедленно увёл свои силы с территории Моники, Хумало ответил категорическим отказом. Возможно, это объяснялось наличием улики в виде двух остававшихся у станции "Эройка" линейных крейсеров типа "Неутомимый". Однако О'Мэлли испытывал странную убеждённость в том, что адмирал в любом случае поддержал бы действия Терехова. Может Хумало и не стать никогда блестящим офицером, однако он продемонстрировал поразительное наличие собственной силы духа, а его целёхонького флагманского супердредноута вместе с эскортом было более чем достаточно, чтобы превратить напряжённую патовую ситуацию в полную капитуляцию Моники. Особенно после того, как он подтвердил угрозу Терехова уничтожить оставшиеся линейные крейсера бомбардировкой.

О'Мэлли понимал, что всё это дело наделает немало шума. Согласно букве межзвёздных законов Терехов и Хумало действовали бы в пределах прав воюющей стороны, сделай они именно то, чем угрожали, но подобные методы в Королевском Флоте Мантикоры обычно не приветствовались. Особенно в тех случаях, когда происходило вторжение в суверенную звёздную систему без соблюдения такой мелочи, как формальное объявление войны. Не говоря уже о том, что уничтожение оставшихся линейных крейсеров вполне могло заодно уничтожить все улики, поддерживающие тереховскую интерпретацию намерений Моники, если Тайлер решит запираться.

Однако обстоятельства иногда требуют драконовских мер, и в собственном рапорте О'Мэлли выразил полное одобрение действий Хумало и Терехова. Притом, что, в отличие от некоторых, вице-адмирал О'Мэлли не питал никаких сомнений, что как минимум Терехов сделал бы именно то, что пообещал.

Пожалуй, более важно было то, что в это поверил Роберто Тайлер. Когда на Монику на борту флагмана О'Мэлли наконец-то явилась дама Амандина, по истечении более месяца после битвы, Тайлер был сломленным человеком, отчаянно пытавшимся спасти что возможно из-под обломков рухнувшего плана. Некоторые из его подчинённых, вроде адмирала Бурмона, явно цеплялись за надежду, что Пограничная Безопасность и Лига могут ещё явиться им на подмогу. Тайлер не тешил себя подобными иллюзиями. Или, по крайней мере, не надеялся, что они сделают это достаточно своевременно, чтобы была какая-то разница лично для него. И поэтому, вместо того, чтобы отвергнуть требования дамы Амандины, он капитулировал немедленно, как только получил её обещание, что О'Мэлли не будет завершать уничтожение его вооружённых сил или силой свергать его самого.

Сделка была простой. В обмен на продолжение собственного существования, Республика Моника подписала постоянный пакт о ненападении со Звёздным Королевством Мантикоры… и передала Мантикоре два уцелевших линейных крейсера вместе со всеми документальными свидетельствами участия "Рабсилы", "Технодайн Индастриз" и "Джессик Комбайн" в плане захвата терминала Рыси.

Надо сказать, дама Амандина проявила жуткое коварство. Она организовала сопровождение каждого действия собственных следственных и дипломатических групп представителями межзвёздных служб новостей солли. Репортёры Лиги наблюдали за передачей мониканцами каждой из улик и получали возможность лично с ними ознакомиться. О'Мэлли видел их репортажи, и, по его мнению, ни один непредубеждённый зритель не мог усомниться в достоверности этих улик. Разумеется, это, скорее всего, не играло никакой роли в случае с "Рабсилой" или "Джессик". Штаб-квартиры обеих компаний располагались на Мезе, не в Лиге. Так что Лига не несла ответственности за их действия и не считала их подсудными себе, какими бы предосудительными эти самые действия не сочла — официально — Лига.

Другое дело "Технодайн". Совсем другое дело. Изрок Леваконич погиб при уничтожении военной части станции "Эройка", но его тело было однозначно опознано, а среди обломков найден его персональный компьютер со всеми файлами. В совокупности со свидетельством, предоставленным Тайлером в уплату за продолжение своей политической жизни, это не давало возможности отрицать вину "Технодайн". Перед лицом подобных улик даже бюрократы Лиги не смогли защитить громадную корпорацию, и та уже впала в коллапс. Курс её акций рушился, трети совета директоров уже было предъявлено обвинение, а половина тех, кому обвинение предъявлено не было — пока — вызывались выступать свидетелями обвинения в попытке спасти собственные шкуры.

Вне всяких сомнений "Технодайн" выживет. Корпорация была слишком велика, слишком важна для Лиги — как для её экономики, так и для её вооружённых сил — чтобы ей позволили потерпеть полный крах. Так что однажды она восстанет из пепла, подобно фениксу, пройдя пламя реорганизации. Но будет это не скоро. И, по крайней мере, некоторые из тех, кто нёс ответственность за то, что произошло здесь, скорее всего действительно отправятся в тюрьму, что было больше того, во что О'Мэлли изначально был готов поверить.

Дама Амандина уже объявила намерение Звёздного Королевства добиваться экстрадиции с Мезы Алдоны Анисимовой и Изабель Бардасано по обвинению в соучастии в убийстве, терроризме и контрабанде оружия. Никто ни на мгновение не полагал, что запрос об экстрадиции будет удовлетворён, но Анисимова и Бардасано хотя бы будут знать, что их ожидает, если Мантикоре когда-либо всё-таки удастся наложить на них руки.

Что даме Амандине не удалось, так это получить несомненное доказательство участия Пограничной Безопасности. Анисимова и Бардасано убрались с Моники на собственном частном корабле до прибытия Хумало. Учитывая повреждения его кораблей, Терехов не смог бы предотвратить их бегство, даже если бы узнал о нём своевременно, но всё свидетельствовало о том, что вместе с мезанками исчезли и некие офицеры жандармерии. Тайлер и Альфонсо Хиггинс, начальник его разведывательных служб, оба заявили, что жандармы — а значит и собственно Пограничная Безопасность — оказывали Анисимовой существенное содействие. Но твёрдых улик в поддержку этого заявления не было, и поэтому дама Амандина предпочла не выдвигать обвинений в адрес УПБ.

О'Мэлли это не нравилось, но он понимал причины решения. Даже при наличии абсолютных, неопровержимых доказательств выдвигать подобные обвинения было чрезвычайно опасно. Это загнало бы Лоркана Веррочио в угол, и никак нельзя было предсказать, как он и его приятели-сатрапы Пограничной Безопасности на это ответят. Учитывая, что могучая бюрократия Лиги де-факто определяла политику Лиги, было вполне возможно, что обвинение УПБ в соучастии приведёт к открытой войне с солли. И поэтому, нехотя, О'Мэлли обнаружил, что вынужден согласиться с решением дамы Амандины. От него оставался дурной привкус во рту, но с этим иногда приходится мириться.

И никакая уклончивость в вопросе участия Пограничной Безопасности не могла хоть на йоту принизить значение того, что сделали на Монике Терехов и его люди.

— Что ж, капитан, — сказал вице-адмирал, протягивая руку, — уверен, что верфь быстро приведёт ваш корабль в порядок. Он — и вы — нужны нам в строю. Удачи, капитан.

— Спасибо, сэр, — Терехов твёрдо пожал его руку, шагнул назад и отсалютовал. Взвыли электронные боцманские дудки, и почётный караул встал смирно. Терехов развернулся и нырнул в нулевую гравитацию переходной трубы ожидавшего его бота. С его исчезновением вице-адмирал О'Мэлли обнаружил, что шлюпочный отсек стал словно бы меньше и беднее без этого заурядно выглядящего человека.

КЕВ "Гексапума" вместе с КЕВ "Колдун" появилась из центрального терминала мантикорской туннельной Сети ровно через стандартный год с того дня, когда гардемарины Хелен Зилвицкая, Аикава Кагияма и Рагнхильд Павлетич доложили о своём прибытии на неё. Теперь энсин Зилвицкая сидела рядом со старшим лейтенантом Абигайль Хернс в тактической секции. Наоми Каплан будет жить, и вернётся на службу, но раны её были столь серьёзны, что её отправили для лечения на Мантикору месяцы назад. Абигайль вне всякого сомнения была слишком мала рангом для того, чтобы занимать должность тактика тяжелого крейсера типа "Саганами-C" на постоянной основе, но капитан Терехов наотрез отказался позволить кому-то заменить её, пока "Гексапума" не вернётся на Мантикору.

Хелен была рада этому. И тому, что кое-кто ещё также оставался на борту.

Она бросила взгляд через плечо и спрятала широкую улыбку, встретившись взглядом с Пауло. Раны Анстена Фитцджеральда были менее серьёзными, чем у Каплан, но хотя он и получил разрешение вернуться на службу на время перехода "Гексапумы" к Мантикоре, он явно по-прежнему испытывал боль и был изрядно слаб. Это не было особо забавным для кого-то, кто знал и уважал старпома, но вот вид Аикавы Кагиямы, отирающегося — незаметно, как несомненно полагал он сам — неподалёку и озабоченно поглядывающего на Фитцджеральда, несомненно был.

— Сообщение с "Инвиктуса", сэр, — объявил Амаль Нагчадхури.

— Да? — Терехов развернул кресло к связисту. КЕВ "Инвиктус" был флагманом Флота Метрополии и, несомненно, должен был находиться на орбите вокруг Мантикоры.

— Начало сообщения, — произнёс Нагчадхури, и что-то в его тоне заставило Хелен резко перевести взгляд на него.

— "Капитану Айварсу Терехову и всем мужчинам и женщинам КЕВ "Гексапума" и КЕВ "Колдун" от зелёного адмирала Себастьяна Д'Орвилля, командующего Флота Метрополии. Хорошо сделано". Конец сообщения.

Хелен нахмурилась, но, прежде чем до неё дошёл смысл сообщения, картинка на главном тактическом дисплее внезапно изменилась. В один идеально синхронизированный момент сорок два супердредноута, шестнадцать НЛАКов, двенадцать линейных крейсеров, тридцать шесть тяжёлых и лёгких крейсеров, тридцать два эсминца и более тысячи ЛАКов подняли свои импеллерные клинья. На дисплее это выглядело молниями, ринувшимися от общего центра по громадному шару, имевшему в диаметре тысячи километров. И в самом центре этого шара были "Гексапума" и "Колдун".

Хелен узнала этот строй. Она видела его раньше. Каждый мужчина и каждая женщина, носящие флотскую форму, видели его каждый год, в День Коронации, когда Флот Метрополии устраивает смотр перед королевой… и когда его флагман занимает именно ту позицию, что ныне занимали "Гексапума" и "Колдун".

Прямо у неё на глазах на дисплее появился ещё один символ. Украшенный короной, золотистый значок КЕВ "Герцог Кромарти", корабля, который заменил в роли королевской яхты погибший КЕВ "Королева Адриенна", находившегося у самого края зоны Сети. Сети, как внезапно осознала Хелен, освобождённой от всякого движения — всего движения — исключая собственно Флот Метрополии.

Громадный шар направлялся к "Кромарти", в точности выдерживая ускорение вровень с "Гексапумой", выдерживая строй вокруг тяжёлого крейсера с единственным спутником, а поднятые кораблями клинья вспыхивали и гасли в традиционном флотском салюте флагману.

— Дополнительное сообщение, сэр, — сказал Нагчадхури. Прежде чем продолжать, он прочистил горло, но несмотря на это его голос звучал немного неровно.

— Начало сообщения. "Честь Вам", — он поднял глаза от экрана, встретившись взглядом с Айварсом Тереховым.

— Конец сообщения, сэр, — тихо сказал он.

This file was created with BookDesigner program

24/12/2008