Глава 17

"Хвала всевышнему, что в прошлый раз я договорился о безопасном способе связи, — подумал Дамиен Харахап. — Если бы только у чертовых романтиков лошади не были проклятым фетишем!"

Он неудобно заерзал в седле. Предки монтанцев вряд ли были уникальны в том, что прихватили с собой лошадей и другой тягловой скот в первую экспедицию по колонизации. В крайнем случае, животный транспорт предоставлял всегда полезный и иногда жизненно необходимый запасной вариант. Машины могли сломаться, технологии — отказать или потеряться. Но лошади, ослы и быки — или верблюды, в зависимости от климатических условий — могли и выжить, и размножаться практически всюду, где самому человечеству удавалось цепляться за жизнь.

Но монтанцы зашли в этом деле гораздо дальше большинства. Это стало частью их романтизированного образа жизни. И, как с недовольством заключил Харахап, бывает время и место, когда эти тупые, четвероногие, остроспинные, упрямые создания приносят пользу.

"И то, что они не производят никакой энергии, которую можно было бы засечь — кроме инфракрасной — как раз такой случай", — признала он. Нет, у правительства Монтаны не было таких разведывательных средств, которыми могли похвастаться более богатые и развитые звездные системы. Тем не менее, Служба Маршалов Монтаны, местная планетарная полицейская служба, обладала внушительным списком успехов. Служба была не очень большой, но её сотрудники были умными, хорошо обученными и — что, по опыту Харахапа, было необычно для полиции — привычными к нестандартному мышлению. Было лишь вопросом времени, пока манти предоставят им технологические обновления, которые позволят им с толком воспользоваться существующим потенциалом, поэтому настояния Вестмана на том, чтобы вырабатывать соответствующий образ мысли и навыки, которые позволят избежать в будущем слежки со спутников, имели смысл. Особенно учитывая то, какой горячей стала охота на него и его последователей за четыре дня, прошедшие после устроенного ими маленького взрыва.

"Если бы я не договорился заранее о способе обмена сообщениями в прошлый раз, когда был здесь, я бы никак не смог его найти, а ситуация будет становиться всё хуже. Им придется зарыться глубже в подполье, так что, наверное, я не могу обвинять их в несколько… чрезмерной осторожности в отношении безопасности в данный момент. Каких бы неудобств это ни причиняло".

По крайней мере, они с чертовым животным уже почти достигли назначенного места встречи. Он вытащил устройство GPS для проверки, и скорчил гримасу удовлетворения. Он так и думал, что это именно те заросли деревьев, которые описал ему связной Вестмана, но хорошо, что тому есть подтверждение.

Лошадь шла иноходью по тропе, упрямо двигаясь с той скоростью, которая нравилась ей, а Харахап пытался делать вид, как будто его это тоже устраивает. В итоге он добрался до назначенного места и вылез из седла с чувством глубокой благодарности, которое портило лишь осознание того, что в конечном итоге придется снова вскарабкаться на противоестественное животное для поездки обратно в места, сходящие за цивилизацию.

Он привязал поводья лошади к псевдодубу, бросил на нее кислый взгляд и встал, массируя зад и разглядывая вид, открывавшийся с вершины скалы.

Стало ясно, почему связной Вестмана сообщил ему, что это один из самых популярных среди туристов пейзажей на планете. Конечно, большинство разумных туристов предпочитали совершать поездку из столицы за несколько минут комфортабельного путешствия в аэрокаре. Только настоящие сумасшедшие настаивали на том, что бы сделать это "как истинные монтанцы", и Харахап был мрачно убеждён, что одетые в ливрею служащие конюшни, которые сдавали лошадей напрокат для этого путешествия, скорее всего хохотали до колик, глядя на то, как скачут прочь инопланетные идиоты.

Находясь на такой высокой точке Харахап мог видеть ущелье, в котором текла река Нью-Миссури на протяжении как минимум сотни километров, и, несмотря на ноющие ягодицы и бедра и мрачную реальность дела, которое привело его сюда, он чувствовал больше чем просто восхищение. Нью-Миссури была второй по длине рекой на Монтане и за эоны проточила себе путь через Новые Сапфировые горы, который затмевал всё, что Харахап когда-либо видел. Представитель Вестмана гордо сообщил ему, что Ущелье Нью-Миссури почти в два раза больше чего-то на Старой Земле, что называлось Большой Каньон, и оно уж точно было настолько громадно, что Дамиен Харахап чувствовал себя маленьким однодневкой.

Он вытащил голокамеру и стал послушно снимать, как любой уважающий себя любитель природы. Камера была частью его туристиского прикрытия, но он уже решил, что этот набор изображений он на самом деле сохранит, когда услышал шум камней, скатывавшихся с более высоких склонов позади себя. Он опустил камеру и неспешно огляделся, пока Стивен Вестман спускался по склону на высоком чалом мерине.

— Должен заметить, — сказал Харахап, как только монтанец поравнялся с ним и спешился с легкой грацией пожизненной практики, — это намного более зрелищный фон, чем у нашей прошлой встречи.

— Действительно, — согласился Вестман, глядя голубыми глазами мимо посетителя, чтобы снова вобрать в себя зрелищный пейзаж. От этого вида он никогда не уставал, хотя иногда требовалось восхищение впервые увидевшего его иностранца, чтобы напомнить Вестману, насколько тот великолепен.

— Правда, я не уверен, что такая уединенность была необходима, — продолжил Харахап. — И, хотя мне не хотелось бы показаться критичным, я мог бы заметить, что, стоя здесь, на краю скалы, мы становимся довольно уязвимы для любых направленных микрофонов в округе.

— Так и есть — или было бы, если бы они вообще здесь были, — ответил Вестман и слегка улыбнулся. — Если честно, мистер "Зачинщик", я выбрал это место в том числе потому, что хотел быть уверен, что вы явитесь один. И хотя мне не хотелось бы, чтобы это было воспринято как угроза, я мог бы заметить, что стоя здесь, на краю скалы, вы становитесь довольно легкой мишенью для ребят с импульсными винтовками, сидящих в кустах, чтобы прикрывать меня.

— Понятно, — Харахап спокойно изучил улыбающееся лицо Вестмана и кивнул. — Значит, дело не столько в безопасности от сенсорных систем властей, сколько в том, чтобы вытащить меня на открытое место.

— Ага, — признал Вестман. — Не то, чтобы я всерьёз считал, что вы работаете на Саттлза или на манти. Я чертовски хорошо знаю главного маршала Баннистера, и это не в его стиле. И я не думаю, что у манти было время освоиться здесь настолько, чтобы посылать мне своих агентов таким образом. Но вы могли работать на рембрандтцев. Это было не очень вероятно, но возможно. Надо сказать, это и сейчас возможно.

— Как агент-провокатор? — усмехнулся Харахап. — Одобряю вашу осторожность. Но если бы я работал на Ваандрагер или Ван Дорта, на нас бы уже летели вооруженные импульсными пушками аэрокары.

— И рушились бы в Ущелье, — с улыбкой сказал Вестман. Харахап поднял бровь, и монтанец пожал плечами. — Я вложил достаточно много денег в необходимые инструменты, прежде чем ушел в подполье, Зачинщик. В том числе в несколько очень симпатичных переносных зенитно-ракетных комплексов производства солли. Они чуток устарели, и у меня их не очень много, но работают они прекрасно, и я ожидаю, что они справятся со всем, кроме современного штурмового шаттла. Я решил, что это будет хорошим местом, чтобы продемонстрировать несколько из них.

— Тогда нам обоим повезло, что я не работаю на РТС, — Харахап улыбнулся в ответ, размышляя о том, правду ли говорит Вестман. Взвесив всё, особенно в свете того, как гладко прошёл удар того по анклаву Торгового Союза в космопорту, Харахап был склонен ему поверить.

— Но если вы не работаете на рембрадтцев или манти, — заметил Вестман, — то всё ещё в силе вопрос о том, на кого же именно вы тогда работаете?

— Я сказал вам в прошлый раз. Конечно, тогда у нас не было названия, но мы те же самые люди. И мы решили, что "Центральный Комитет Освобождения" звучит довольно неплохо.

Губы Вестмана дернулись, дублируя вспышку веселья в глазах, но Харахап не обольщался. Несмотря на свои предрассудки, этот человек был чрезвычайно умен и понимал, что любой, кто участвует в подобных играх, должен иметь свои собственные мотивы. Мотивы, которые могли иметь или не иметь большого отношения к заявленным.

— Мы, наконец, стали приобретать признаки эффективной организации, — продолжил капитан жандармерии, — и наша афера по изъятию средств РТС сработала даже лучше, чем ожидалось.

Как он и надеялся, улыбка Вестмана стала немного шире при упоминании о предполагаемой недостаче в казне Торгового Союза. Похоже, эта идея позабавила его даже больше, чем Нодбрандт.

— Мы также сумели выйти в системе Мейерс на умеренно коррумпированного солли, поставляющего оружие и другое оборудование.

— Вот как, — сказал Вестман без особенного выражения.

— Вот так. Я не буду пытаться надурить вас, мистер Вестман. Как и ваши ракеты, это не самое новейшее вооружение. Скорее всего, источник его происхождения — арсенал какой-нибудь планетарной милиции. Но оно тщательно восстановлено, и не хуже, а то и лучше всего, что есть у вашего правительства. Оборудование для связи и наблюдения ещё новее и лучше — самое современное гражданское оборудование солли. Наверняка всё-таки уступает тому, что есть у военных манти, но на световые годы лучше всего, что вы могли бы раздобыть здесь.

— И вы, конечно, готовы предоставить все это мне исключительно по доброте душевной.

— На самом деле, по большей части, это именно так, — сказал Харахап, встретив изучающий взгляд собеседника с абсолютной искренностью, которая была одним из самых важных его профессиональных навыков. — Ну, мы не вполне альтруистичны. Благородны и щедры, само собой, но не вполне альтруистичны.

Вестман весело фыркнул, а Харахап улыбнулся. Затем он позволил выражению своего лица снова стать серьезным.

— Серьезно, мистер Вестман. Где-то восемьдесят-девяносто процентов мотивации Центрального Комитета — это сочетание альтруизма и личной выгоды. Остальные десять процентов относятся исключительно к личной выгоде, но ведь то же самое можно было бы сказать и о вас, не правда ли?

Он удерживал взгляд Вестмана до тех пор, пока тот не кивнул, а затем продолжил, слегка пожав плечами.

— Мы не больше вас хотим, чтобы эта аннексия прошла. Даже если Тонкович сумеет получить все возможные на свете конституционные гарантии, нет оснований верить тому, что такое далекое правительство, как система Мантикоры, посчитает должным их выполнять. Особенно если они уже устроят собственные вооруженные силы и коллаборационистов на местах. Рембрандт и РТС нам тоже не особенно нравятся, и мы с вами оба знаем, кто снимет все сливки с местной экономики, если эта идея пройдет. Так что у нас имеется достаточно своих причин бросить на это дело всё, что мы имеем. Но, ко всему прочему, я солгу, если не скажу, что по крайней мере некоторые члены Центрального Комитета думают, что видят возможность для инвесторов и транспортных компаний своих собственных систем ухватить себе кусок пирога в Скоплении, если мы сумеем немного укоротить РТС.

— Из этого следует, что даже если мы избавимся от манти и рембрандтцев, мы скорее всего увидим, как кто-то ещё захочет влезть на место РТС, — хмуро заметил Вестман.

— Наша вселенная не идеальна, — мягко заметил Харахап. — И любая политическая или экономическая система динамична, она постоянно меняется. Посмотрите на это с такой точки зрения: убрав со сцены Мантикору и РТС, вы, возможно, не добьетесь идеального решения, но зато вы избавитесь от двух известных вам дьяволов. И какие бы новые изменения не пытался бы навязать кто-то новый, вы начнете заново, с равных позиций, если захотите держать их подальше от Монтаны.

Вестман неопределенно хмыкнул. Он стоял, глядя в Ущелье, и Харахап держал паузу еще минуту-две. Затем он прочистил горло. Вестман посмотрел на него, и Харахап слегка пожал плечами.

— В итоге мы все хотим хотя бы отчасти одного и того же… и никому из нас ничего не светит, если мы будем действовать поодиночке. На данный момент манти и правительства, приверженные аннексии, обладают всей полнотой центральной организации, обмена информацией и огневой мощи. Ваши действия продемонстрировали наличие у вас воображения, способности к тщательному планированию и таланта. Именно эти ваши качества в первую очередь и привлекли наше внимание. Но эти же качества сделают ваше уничтожение приоритетом для манти. То же самое будет справедливо в отношении любого, кто проявит себя достойным противником, а манти находятся в гораздо лучшем положении — с точки зрения организации, а не только численности и оружия — чем мы. Значит, если мы хотим иметь хоть какой-то реальный шанс удержать контроль над нашими собственными звездными системами и нашими душами, то нам следует создать в противовес свою собственную координирующую систему. Именно это пытается сделать Центральный Комитет.

— И насколько широко раскинуты эти ваши… назовем их "местные отделения"? — через какое-то время спросил Вестман.

— Мы все еще готовим их, — признался Харахап. — Помимо общения с вами, мы находимся в контакте с людьми от Новой Тосканы до Сплита. Некоторые из них — вроде Агнес Нордбрандт, в Сплите — уже работают с нами, — продолжил он, немного преувеличивая. В конце концов, это была не совсем ложь. Он не связывался с Нордбрандт со времени их разговора на Корнати, но был уверен, что она ухватится за официальное предложение о помощи, когда он его сделает.

— Нодрбрандт? — взгляд Вестмана засветился интересом. — Значит, она была серьезна, когда заявляла, что уходит в подполье?

— О, да, вполне, — подтвердил Харахап. — Конечно, я много ездил в последнее время, но пару месяцев назад я встретился с ней лично, и мы довольно подробно обсудили её планы.

Ещё одно небольшое преувеличение, но проверить это Вестман не сможет. А весомость Харахапа оно немного поднимет.

— А что? Вы что-то слышали о ней с тех пор?

— От Монтаны до Сплита больше ста двадцати световых лет, — заметил Вестман. — Даже курьерскому судну требуется две недели на такое путешествие. Последнее, что я слышал, было больше месяца назад, когда она отказалась от места в парламенте и объявила, что будет противостоять аннексии "другими средствами", — он пожал плечами. — Если она так серьезно настроена, как вы говорите, уверен, что в ближайшее время мы ещё услышим о ней.

— Вне всякого сомнения, — согласился Харахап. — Судя по планам, которые мы с ней обсудили, она должна произвести много шума. Возможно, не такую сенсацию, как тот трюк, что вы провернули на прошлой неделе, но достаточно, чтобы манти встрепенулись и заметили ее.

— Но задержка в обмене информацией, которую вы отметили, — один из сильнейших аргументов в пользу того, чтобы вы приняли поддержку Центрального Комитета, — продолжил Харахап. — Если все пойдет хорошо, мы сами будем находиться в системе Шпиндель. Таким образом, мы сразу будем в курсе происходящего на Конституционном Собрании и сможем распространять разведданные с такой же скоростью, с какой будем их получать. К тому же именно на Шпинделе манти скорее всего устроят свой административный узел, когда получат управление, так что информация будет течь к центру намного быстрее, чем двигаться вокруг по периферии.

Вестман кивнул с задумчивым выражением и повернулся, чтобы снова взглянуть на Ущелье, сняв шляпу и позволив свежему, прохладному ветерку ерошить его светлые волосы. Земной ястреб пролетел над ними, паря на распростёртых крыльях в воздушных потоках Ущелья, и Харахап услышал его резкий, пронзительный крик, когда тот нырнул за какой-то мелкой добычей. В конце концов, Вестман повернулся к Харахапу и протянул руку.

— Хорошо, — сказал он. — Как вы сказали, даже если у всех у нас имеются собственные мотивы, по крайней мере мы все сходимся в том, как важно укоротить Рембрандт и выпнуть задницы манти прочь из Скопления. Полагаю, что для начала этого достаточно.

— Думаю, что вы не пожалеете об этом, — солгал Харахап.

— Если и пожалею, это будет не первый раз в моей жизни, когда я о чём-то жалел, — философски заметил Вестман. Мужчины крепко пожали друг другу руки, и монтанец снова надел на голову шляпу-"стетсон".

— А теперь, раз мы такие близкие друзья, — продолжил он, — предполагаю, что нужно подумать о каналах связи.

Харахап кивнул, и Вестман поджал губы.

— Как долго вы будете находиться на планете?

— На самом деле мне нужно отправляться дальше как можно быстрее, — откровенно признался Харахап. — Наши представители работают на дальней стороне Скопления, но здесь, на южной границе, большинство знают именно меня в качестве контактного лица.

— Наверное, в этом есть смысл, — согласился монтанец, подумал еще немного и пожал плечами. — Мои специалисты по связи могут установить три или четыре отдельных защищенных канала к завтрашнему утру, — пообещал он. — Мы организованы по принципу ячеек, и каждый канал будет соединять вас с отдельной ячейкой, так что даже если мы потеряем один или два из них, вы все равно сможете связаться со мной, когда вернетесь.

— Замечательно, — согласился Харахап, впечатлённый продуманностью, с которой Вестман явно подошел ко всей операции. — И надо будет организовать доставку оружия.

— Как скоро мы можем ожидать его?

— Точно сказать несколько затруднительно, — объяснил Харахап. — Полагаю, что где-то от двух до трех месяцев. Оружие уже готово, но мы должны его доставить. И, если честно, я не был уверен, что вы согласитесь сотрудничать с нами, поэтому вы не первая остановка в расписании доставки. — Он скривился. — Жаль. Было бы намного разумнее забросить вашу партию на пути в Скопление из Мейерса. А теперь нам придется сделать полный круг и закинуть её вам на обратном пути.

— Ну, я думаю, мы как-нибудь справимся в это время, — сказал Вестман с небольшой улыбкой. — В конце концов, я не рассчитывал ни на какую внешнюю поддержку, когда организовывал это дело. С нами всё будет в порядке, пока ваше оружие добирается до нас.

— Отлично, — сказал Харахап с еще одной своей фирменной искренней улыбкой. — Я с большим удовольствием буду с вами работать.