Глава 14

— Ну, можете перестать гадать о том, куда нас отправляют, — объявил Лео Штоттмейстер через два дня после банкета в Тимбле.

— Это ещё почему, о кладезь премудрости? — с подозрением осведомилась Рагнхильд.

— Потому что мне, в мощном приступе дедуктивного вдохновения, открылся ответ, — он ухмыльнулся остальным гардемаринам, сидевшим за столом в общей каюте. — Я только что закончил помогать коммандеру Райту загружать с "Геркулеса" все доступные астро-материалы по Нунцио, Целебранту, Пекуоду и Новой Тоскане. И, должен вам сказать, ребята, что всё не так уж замечательно.

— Нунцио, а? — Хелен почесала бровь и нахмурилась. — Значит, нам достался Северный патруль.

— Похоже на то, — согласился Лео. — И по моим предположениям, мы проведем много времени за картографическими работами.

Остальные уставились на него, и он пожал плечами.

— Служба астрогации "Геркулеса" сделала всё возможное, чтобы обновить различные карты, но по сути все они полный отстой. Мы примерно знаем, где найти сами звезды, но ничегошеньки об астрографии систем, и даже некоторые данные по гравитационным потокам кажутся сомнительными.

— Наверно, не стоит удивляться, что наши карты настолько плохи, — произнес Айкава. — До обнаружения Терминала Рыси мы не очень-то интересовались этими местами. Я больше удивляюсь тому, что у местных нет информации лучше, чем выходит по твоим словам.

— Может быть, у кого-то и есть, — предположила Рагнхильд. — Должны же быть у местных торговых шкиперов хоть какие-нибудь приличные карты.

— Тогда почему их ещё нет у "Геркулеса"?

— На ум приходят две возможные причины, — предположил Лео. — Первая, что флагман, — он имел в виду "адмирал", и слушатели это знали, — не посчитал добычу этих данных достаточно срочным делом. Вторая, что местные, имеющие информацию, не склонны ею делиться.

— Есть и третья возможность, — неуверенно сказал Пауло д'Ареццо. Все взгляды устремились в его направлении, и он слабо улыбнулся. — Скопление весьма велико по объему, — заметил он. — Чтобы добраться от одной звезды до другой, требуется много времени, а у местных не очень много курьерских судов. Поэтому любая имеющаяся информация, вероятно, распространяется с обычными торговцами — а это значит медленно — и "Геркулесу" придется ждать, пока какой-нибудь местный капитан с необходимыми данными не будет проходить через Шпиндель. Возможно, это просто задержка в передаче информации.

— Возможно, — подумав, сказал Лео, а Хелен задала себе вопрос, удивлен ли он своим согласием с д'Ареццо так же, как и она. Хотя, как пришлось ей нехотя сознаться, в тех редких случаях, когда чрезмерно красивый гардемарин соблаговолял открыть рот, он в целом говорил здравые вещи.

— Что ж, какова бы ни была причина, но в наших картах больше дыр, чем чего-либо ещё, — продолжил Лео. — На месте капитана я бы не доверял ни одной из них ни на йоту. Так что, как я и сказал, мы будем проводить много времени за картографическими работами.

— Скукотииища, — вздохнула Рагнхильд.

— Мы готовы к отправлению, мистер Райт? — спросил Айварс Терехов.

— Да, сэр, — четко ответил астрогатор.

— Отлично. Передаю управление вам, коммандер.

— Управление принял, сэр. Рулевой, курс ноль-семь-девять на один-один-один. Ускорение четыреста же.

— Есть, сэр, курс ноль-семь-девять на один-один-один, ускорение четыреста же, — отозвалась главстаршина Клэри.

Она двинула джойстиком и "Гексапума" повернулась вдоль продольной оси и развернулась носом к гипергранице системы Шпиндель. Указанное ускорение она набрала практически мгновенно и устремилась по непроторенной пустыне эклиптики системы.

Терехов откинулся в капитанском кресле, наблюдая за командой на мостике, пока его корабль плавно двигался к своей цели, находившейся на расстоянии больше шестидесяти световых часов. На путешествие, по меркам остальной вселенной, уйдет восемь с половиной дней, хотя по часам "Гексапумы" оно займет лишь немногим больше пяти с половиной.

Глядя на капитана, трудно было сказать, что он думает о полученном приказе. По крайней мере, тот не стал сюпризом. И, если он и думал, что играть в картографов на нищих задворках в то время, как Звездное Королевство сражается не на жизнь, а на смерть где-то ещё, было не лучшей работой ни для него, ни для его экипажа, то на его задумчивом лице ничего не отражалось.

— Коммандер Фитджеральд, — сказал он через какое-то время.

— Да, сэр?

— Будьте добры установить стандартный порядок вахт. Как только пересечем дельта-барьер, проведём тренировку в слежении за целями и отправим команду по боевым постам для орудийных учений.

— Слушаюсь, сэр. — Фитджеральд повернулся к лейтенанту-коммандеру Каплан. — Коммандер Каплан, вахта ваша.

— Так точно, сэр, — ответила Каплан. — Вахта моя. — Она встала, и, когда капитан покинул кресло, села на его место.

— Отбой отвального расписания, — объявила она. — Персоналу второй вахты занять свои посты.

КЕВ "Гексапума" двигалась вперед с постоянным ускорением, не обращая внимания на суету недолговечных созданий на своем мостике. В отличие от её экипажа, у неё не было ни сомнений, ни вопросов. Только цель.

Агнес Нордбрандт заставила себя двигаться вместе со всеми, теряясь в людском потоке. Это было нелегко, но она знала, что неспешное, якобы бесцельное движение — её лучший камуфляж. Целенаправленный, быстрый шаг притягивал наблюдательный взгляд, а уж в этот день она точно не могла себе этого позволить.

Но взглянуть на хронометр она себе позволила. Еще двенадцать минут. Они казались вечностью после всей тяжелой работы, планирования, истраченных нервов. Теперь, не пройдет и пятнадцати минут, как всё это принесет свои плоды, и самодовольные, ухмыляющиеся паразиты, которые обзывали Агнес и её последователей "фанатиками-экстремистами", обнаружат, насколько они ошибались.

Она вышла из основного потока пешеходов в парк. Этот парк, по дорожкам которого она лениво прогуливалась, был тщательно подобран. Положим, у неё не было серьезных причин, чтобы лично находиться так близко от Молла. Действительно, это было опасно, потенциально смертельно рискованно. Но также она сознавала, что ни за что не сможет держаться подальше. Как бы это ни было глупо с точки зрения тактики, она должна была быть там, откуда было видно Неманья-Билдинг, место заседания парламента Корнати.

Агнес нашла скамейку, которую искала, и села на неё. Как и предполагалось, Неманья-Билдинг, похожий на своем пологом холме на изысканный свадебный торт из мрамора и гранита, был ясно виден между верхними ветвями усыпанных цветами земных вишен, высаженных вдоль границы парка. Флаг планеты развевался на флагштоке самой высокой из башен, обозначая, что проходит сессия парламента. Нордбрандт вытащила из сумки устройство для чтения книг и положили его на колени, прежде чем снова бросить небрежный взгляд на хронометр.

Сейчас.

Она взглянула вверх, и на единственное, тут же пролетевшее мгновение выражение легкой скуки на её лице сменилось вспышкой яростного удовлетворения, когда на пятом этаже полыхнул ослепительный свет. У неё на глазах пятый этаж балкона-веранды, опоясывающего Неманья-Билдинг на каждом уровне, разорвался на куски, которые разлетелись в стороны, а затем, кувыркаясь, рухнули вниз; плавно, как в замедленной съемке. Клубы пыли и дыма рвались ввысь из зияющей раны в боку здания парламента, а пылевые следы, оставленные упавшими обломками, висели в воздухе, как хвосты комет.

Грохот взрыва добрался до неё через восемнадцать секунд после вспышки, и она увидела, как другие люди в парке смотрят вверх, вскрикивают, показывая пальцами и выкрикивая друг другу вопросы. Птицы — как местные, корнатийские, так и завезённые с Земли — взмыли ввысь из крон деревьев, криком выражая протест. Играющие дети застыли на месте, оборачиваясь, чтобы непонимающе уставиться на клубы дыма.

А затем, по пятам первого взрыва, над столицей прокатился грохот новых взрывов. Не одного или двух, но десяти. Ещё десять взрывов, ещё десять зарядов коммерческой взрывчатой смеси, во много раз более мощной, чем древние химические взрывчатки докосмических дней. Они сработали в правительственных зданиях, торговых центрах, банках и здании Фондовой Бирже. Огонь, дым и демоническое завывание сирен — а также крики и стоны раненых и умирающих — следовали за взрывами, и Агнес Нордбрант оскалилась, дрожа в экстазе из странной смеси ужаса и триумфа. Она наблюдала за тем, как пыль и дым столбами вздымаются над её родным городом, подобные погребальным кострам на фоне безоблачного голубого купола небес. Она видела, как другие люди бегом выбегают из парка, торопясь к месту взрывов, и ей было интересно, собираются ли они поглазеть на катастрофу, или желают помочь. Хотя это не имело значения.

Она сидела на скамейке, ожидая, пока ещё десять минут не канут в вечности… а затем город потрясла вторая волна взрывов.

Агнес увидела, как новые клубы дыма заполнили небо, а затем спокойно положила устройство обратно в сумку, встала, прошла сто шесть метров по покрытой гравием дорожке и открыла люк в керамобетонной крыше ливневой канализации. Спустившись по лестнице, она закрыла люк, тщательно заперев его за собой. Струйка воды текла только по самому дну сточного канала, и, достав фонарик, она быстро зашагала прочь.

Вук Райкович, вице-президент республики Корнати, с ужасом, ещё не веря своим глазам, взирал на дымящиеся обломки. Одна только бомба на пятом этаже Неманья-Билдинг причинила немало вреда. Она убила одиннадцать депутатов и ещё двадцать человек из их штата. Но вторая бомба, подложенная на третьем этаже, прямо под первой…

Он покачал головой, чувствуя, как под шоком подступает тошнота. Жестокий расчет заложивших вторую бомбу добавил к его ужасу огненную струйку ненависти. Вторая бомба убила только одного депутата — старика Николу Мартиновича, который бросился обратно в огонь и дым, как старый боевой конь, которым он и был. Он вынес двух людей и вернулся за третьим — и тут нахлынула новая волна огня, и вылетело облако шрапнели, которая когда-то была каменными стенами, штукатуркой, дипломами в рамках и портретами мужей, жен и детей.

Но Никола был не один. Там была охрана Неманья-Билдинг, ринувшиеся на помощь копы, разгребавшие горящие обломки голыми руками. И первый из спасательных отрядов столичного пожарного управления, оказавшийся в огне, среди кренящихся, стонущих опорных частей здания, готовых упасть. Они тоже были там. И второй взрыв убил и их, обвалив всю западную треть здания вниз на улицы.

"И если бы я вернулся из казначейства хоть чуть-чуть быстрее, меня бы тоже убило, прямо вместе с ними", — подумал он. И какая-то частичка его даже жалела, что этого не произошло.

— Господин вице-президент! Господин вице-президент!

Райкович повернулся, моргая покрасневшими от дыма глазами, когда Даринка Дъердия, его старший помощник, продралась к нему сквозь дым.

— Да, Даринка?

"Слишком спокойно, — подумалось ему. — Слишком спокойный у меня голос. Должно быть, это из-за шока".

— Господин вице-президент, это не были… то есть… — Даринка задохнулась, и тут же оглушительно закашлялась, когда дым проник в легкие. Вук дал ей свой носовой платок, и она прижала его ко рту и носу, кашляя в него, пока, наконец, не смогла отдышаться.

— Я слушаю, Даринка. Попробуйте снова.

— Господин вице-приздент, — слезы прочертили резкие белы полосы по саже и грязи на её хорошенько личике, — это были не единственные бомбы.

— Что? — он уставился на нее. Должно быть, он плохо её расслышал.

— По всему Моллу, господин вице-президент, — сообщила Даринка, в волнении схватив его за плечи и тряся. — Фондовая биржа. Первый Планетарный банк. Станция метро на Площади Секаркича. Они везде! У нас сотни убитых и раненых, сэр — сотни!

— Хорошо, Даринка, — произнес Вук, хотя внутренний голос насмешливо заявил, что "хорошо" теперь не будет никогда. — Хорошо, я понял. Мне следует отправляться в штаб Гражданской Обороны. У вас есть с собой официальный коммуникатор?

— Да, сэр, — отозвалась она с почти жалкой готовностью, хватаясь за любой шанс сделать что-либо полезное.

— Хорошо. Послушайте, регулярные гражданские линии забиты помехами, и я потерял свой коммуникатор где между этим местом и казначейством. Так что воспользуйтесь вашим. Свяжитесь с генералом Шукой. Скажите ему, что я дал распоряжение объявить чрезвычайное положение. Сделайте это сейчас; я отправлю ему формальное, подписанное указание как только смогу. Затем найдите полковника Басаричек, в центральном управлении полиции. Передайте ей то же самое. И скажите обоим, что я отправляюсь в штаб Гражданской Обороны, и что их зал связи мы будем использовать в качестве координационного центра. И скажите генералу, пусть начнет вызывать спасателей из других городов. Они нам понадобятся.

— Господин вице-президент, вам следует это видеть.

Райкович отвлёкся от ещё одной утомительной, наполненной сорванными голосами конференции. С момента ужасающей атаки прошло шесть часов, и новости становились всё хуже. По сообщению Бригиты Басаричек, командующей Национальной Полиции Корнати, число погибших перевалило за пять сотен, и вдвое больше этого было раненых. Количество пропавших измерялось тысячами, но кто-то из них — "Господи, пусть это будет большинство!" — скорее всего просто затерялись в суматохе, а не были погребены под обломками.

Скорее всего.

— Что ещё? — рявкнул Вук на своего помощника, чье имя он так и не запомнил. Он пожалел о своем тоне, как только произнес слово, но молодой человек, похоже, даже не заметил этого.

— Головидение, сэр. Сообщение от кого-то, кто взял на себе ответственность.

Райкович очутился в зале связи, совершенно не помня о том, как он туда добрался. Помещение было забито гражданским и облаченным в форму персоналом, и все смотрели на голодисплей в полной, потрясенной тишине. Они даже не заметили его появления, пока он не начал локтями пробивать себе путь сквозь толпу, как агрессивный крайний полузащитник, которым он когда-то играл в футбол.

Когда его наконец узнали, путь перед ним расчистился, и он оказался в первом ряду, глядя на экран, как и все остальные. Глядя на хорошо знакомое лицо той, кто была когда-то близким политическим союзником… и даже ещё более близким другом.

— … ответственность от лица Альянса Свободы Корнати. Мы сожалеем, что нас вынудили пойти на такую крайность, но мы не свернем с избранного нами пути. Коллаборационистскому режиму президента Тонкович и её приспешников не будет позволено уничтожить сувернитет нашего родного мира. Непристойно богатые предатели, чья коррупция и жадность привели к нищете на планете, причинили столько страданий столь многим корнатийцам, больше не получат прибыли от своих преступлений. Их план продать нашу планету тому, кто предложит большую цену, чтобы защитить свои бесчестные состояния, не пройдет. А иномирцы, которые хотят украсть наши души вместе с нашим законным достоянием, нашей свободой и правами свободных граждан суверенной планеты Корнати, найдут на нашей земле лишь смерть. Альянс Свободы — это карающий меч обманутых людей системы Сплит, и он не будет вложен в ножны, пока хоть один предатель находится у власти в нашем мире! Пусть те, кто любят свободу, присоединяются к нам, а те, кто боготворят рабство — боятся нас!

Она глядела из голодисплея, её темные глаза горели мессианским огнем, а её голос звучал с абсолютной убежденностью и искренностью. В этот миг до Вука Райковича дошло, что до этого она не находила своего подлинного призвания. Ни в предвыборной драке, ни в усилиях реформировать коррумпированную политическую систему, ни в выпадах и парированиях парламентских дебатов. Даже не в раскаленном горниле компании по аннексии. Но она нашла его сейчас. Это была борьба, которой она могла полностью посвятить себя, всё, во что она верила… всё, чем обладала или будет обладать. Он увидел этот пламень в её глазах и повернулся к полковнику Басаричек.

— Найди эту суку, Бригита, — резко сказал он. — Найди её… и уничтожь.