ГЛАВА 18
- Прошу на борт, Чин-лу. Приятно видеть Вас снова.
- Я тоже рад Вас видеть, Хонор, - тепло ответил Чин-лу Андерман, герцог фон Рабенштранге, пожав протянутую руку.
Андерманский адмирал, приходящийся к тому же двоюродным братом императору Густаву, был человеком невысокого роста - не намного выше Жака, дядюшки Хонор. И так же, как и у Жака Бентон-Рамирес-и-Чоу и у самой Хонор, у него были темные миндалевидные глаза. В тот момент, когда они стояли в приемной части адмиральских апартаментов на борту КЕВ «Император», эти глаза светились неподдельной теплотой - под стать его словам, а рот его расплылся в широкой улыбке. Не то, чтобы Хонор всегда была с ним в таких отличных отношениях.
- Я рада, и на самом деле удивлена, что они смогли вернуть Вас сюда так быстро, - продолжила она, и герцог пожал плечами. Из андерманской столицы в звездной системе Нового Потсдама до двойной звезды Мантикоры было шесть дней пути на курьерском судне при использовании сетевого терминала у звезды Грегор. Чтобы добраться сюда так быстро - меньше чем через планетарные сутки после прибытия Бенджамина Мэйхью - Рабенштранге должен был вылететь не позднее двадцати четырех стандартных часов после прибытия к Императору Густаву курьера от Элизабет.
- Не буду притворяться, что путешествие на борту чего-то столь тесного и вульгарного как почтовый курьер - это именно то, что подходит представителю моего благородного аристократического рода, но если ты хочешь добраться куда-то как можно быстрее, то приходится мириться с этими неудобствами. Однако, - улыбка Рабенштранге слегка увяла, - возможно, не так быстро, как некоторые другие, если слухи о существовании «линейного двигателя» имеют какие-то основания.
Он слегка акцентировал окончание последнего предложения, почти (но не совсем) превращая его в вопрос, и настала очередь Хонор пожать плечами.
- Все, что я могу Вам сказать, так это то, что, насколько уверен Нимиц и другие древесные коты, Симоес говорит то, что сам считает правдой. И насколько уверены адмирал Хемпфилл и другие технические специалисты, рассказанное им объясняет многое из случившегося. Согласно общим впечатлениям наших разведывательных служб, вся предоставленная им техническая информация выглядит достоверной и теоретически непротиворечивой.
Рабенштранге пристально взглянул ей в глаза, затем одобрительно кивнул, и Хонор почувствовала его удовлетворение ответом. Она, конечно, не могла быть стопроцентно уверенной, но ей показалось, что он был удовлетворен на нескольких уровнях. Как минимум, ее словами.
- Это именно то, что я ожидал услышать, - ответил он спустя некоторое время.
- Вы ожидали услышать, что я полагаю, что он сказал правду, или что я, как послушный и лояльный Королеве офицер, в любом случае заявлю Вам, что он сказал правду? - Спросила она с чуть более кривой, чем обычно, улыбкой.
- Я ожидал услышать, что Вы мне скажете то, что Вы лично считаете правдой… и что Вы отличили бы правду от лжи, - ответил он.
Брови Хонор взметнулись от такой откровенности его ответа (или, по крайней мере, недипломатической прямоты), и она фыркнула от изумления.
- Хонор, Вы никогда не станете хорошей обманщицей, - сказал он ей, - и только дурак, коим Императрица Элизабет конечно же не является - будет ожидать от Вас успехов на этой дорожке. Я вполне уверен, что именно поэтому она пожелала, чтобы я сначала поговорил с Вами, прежде чем она примет меня.
- Ну почему все постоянно говорят мне, что я неумелая лгунья? - Немного жалобно поинтересовалась Хонор. - Я признаю, что не имела так много практики, как, например, профессиональный дипломат или продавщица подержанных аэрокаров. Но все же…
- В этом нет ничего личного, - ответил ей Рабенштранге с утешающей улыбкой, - никто не может быть совершенен во всех областях. Вы были слишком заняты изучением способов превращения звездных кораблей в груды металлолома, и у Вас не было времени на освоение искусства двуличия и уверток, - он ободряюще похлопал ее по руке. - Не воспринимайте это слишком близко к сердцу.
- Постараюсь запомнить это, - ответно улыбнулась она.
- Хорошо.
- Но я все еще хочу услышать Вашу интерпретацию того, почему Элизабет послала Вас сначала ко мне.
- Это очень просто, вообще-то. Элизабет, прежде чем мы займемся с ней обсуждением деталей, желает заверить меня в том, что она и Притчарт сказали правду императору Густаву. Она хочет утвердить это в моей голове таким образом, чтобы я воспринимал все ее последующие предложения без сомнений относительно истинности их мотивов.
- Понимаю.
Хонор задумчиво приподняла голову. Элизабет не сказала ей конкретно, почему хотела, чтобы первой с Рабенштранге поговорила именно она. О, Императрица упомянула несколько причин, в том числе профессиональные и личные отношения между Хонор и Рабенштранге, сложившиеся за эти годы. Но все же Хонор чувствовала, что это не все, что Элизабет имела ввиду. Теперь, вспоминая исходящий от Императрицы мыслесвет во время того разговора, она решила, что слова Рабенштранге имеют смысл.
- Хорошо, если Вы правы относительно этого, - сказала она, - то, я полагаю, мы должны двигаться вперед и обсудить прочую информацию, предоставленную Симоесом и МакБрайдом. Но давайте сначала присядем.
Она указала на удобные кресла, и Рабенштранге кивнул. Они оба пересекли приемную, сопровождаемые майором Шиан Шенком и капитаном Спенсером Хоуком. Шенк, чей рукав украшала нашивка элитного гусарского полка Андерманской Империи «Мертвая Голова», технически был старшим военным помощником герцога Рабенштранге - но это было всего лишь вежливое прикрытие. В действительности, «Мертвая Голова» была ответственны за личную безопасность членов Андерманской династии, вследствие чего между Шенком и Хоуком сложились доверительные отношения, базирующиеся на взаимном уважении и профессионализме. Ни один из них не был в восторге от факта наличия оружия на бедре у охранника противоположной стороны, но они были вынуждены мириться с этим, поскольку оба были ответственны за защиту своих подопечных, которым по закону была положена постоянная вооруженная охрана.
Это ограничение и так в большинстве своем могло бы сделать ситуацию неловкой, но все становится еще хуже в ситуации с Рабенштранге, даже несмотря на его личную дружбу с Хонор. Вообще, ситуация могла бы стать даже невозможной, если бы император Густав не сделал для Хонор специфическое исключение из всеобщего правила, согласно которому никто, кроме сотрудников назначенных андерманской Службой Безопасности, не имеет права находиться при оружии поблизости от членов Андерманской династии. Частично это стало возможным потому, что представители андерманской Службы Безопасности были в курсе наличия встроенного пульсера в искусственной руке Хонор, которую ей было бы несколько затруднительно оставить дома ради протокольного мероприятия. Но это было также признаком особого доверия к ней, и она часто задавала себе вопрос, насколько тяжело Рабенштранге постоянно иметь дело с маниакальной подозрительностью окружения императора.
«Которая, кстати, имеет определенное отношение к сегодняшнему разговору», - сказала сама себе Хонор.
Рабенштранге сел в одно кресло, а Хонор - в другое, напротив него. Нимиц, наблюдавший за прибытием андерманца со своего насеста, спрыгнул вниз и неторопливо прошествовал через всю комнату к гостю. Он сначала поднял глаза на мгновение, задумчиво склонив голову, а затем вспрыгнул на колени к Рабенштранге, и герцог улыбнулся, когда кот, стоя на своих четырех задних конечностях, протянул правую переднюю лапу.
- Я тоже рад тебя видеть, Нимиц, - сказал он и пожал протянутую лапу. Герцог и древесной кот были старыми знакомыми, поэтому Нимиц с удобствами расположился у него на коленях.
- Но вы же осознаете тот факт, что я понимаю, что вдвоем вы устанавливаете двойное преимущество в силах по сравнению со мной? - Поинтересовался с улыбкой Рабенштранге у Хонор.
- Если здесь и устанавливается какое-то двойное преимущество, то это его идея, а не моя, - возразила она. - С другой стороны, возможно, Вы правы. Он настолько бесстыжий любитель манипулировать окружающими его двуногими, что я никогда такого среди древесных котов не видела. Чертовски хорош в этом.
- Да, он таков, - согласился Рабенштранге, а затем кивнул, когда в приемную вошел Джеймс МакГинесс. - Ах! Неповторимый - и неоценимый - мистер МакГинесс!
- Ваша Светлость, - с легким поклоном сказал МакГинесс. - Позвольте поинтересоваться, могу ли я предложить Вам и Ее Светлости чего-нибудь освежающего?
- Вообще-то, если у вас есть ваш воистину великолепный кофе, то я убил бы за чашечку, - Рабенштранге качнул головой. - Мы делаем много хороших вещей на Новом Потсдаме. К сожалению, заваривание кофе не относится к их числу.
- Конечно, Ваша Светлость, - подтвердил МакГинесс с мелькнувшей едва заметной улыбкой на лице, после чего обратился к Хонор, - А вы, Ваша Светлость? - Осведомился он невинно.
- Если герцог фон Рабенштранге готов пить ваш кофе, тогда я счастлива за вас, Мак, - заверила его она с игривой серьезностью. - Однако, что касается меня, я предпочла бы «Старый Тиллман».
- Конечно, - пробормотал он еще раз и удалился в личный буфет.
- Вы слишком хорошо изучили меня и мой зверинец, чтобы я чувствовала себя спокойно, Чин-лу, - сказала Хонор, и он усмехнулся.
- Возможно, - признал он, но потом его улыбка исчезла. - Возможно, - повторил он более мягким голосом, - но у меня не было еще возможности выразить Вам свое сочувствие по поводу гибели полковника Лафолле. Я знаю, насколько он был Вам дорог.
- Спасибо, - Хонор сглотнула подкативший к горлу комок, затем прокашлялась. - Спасибо, - повторила она, - но я не единственная, кто потерял тогда близких людей.
- Нет, не единственная. Что, боюсь, и подводит нас к самой актуальной проблеме с точки зрения моего двоюродного брата.
- Безусловно, подводит, - кивнула Хонор. - Но, боюсь, что на данный момент не смогу предоставить Вам положительной уверенности относительно того, что поведанное нам Симоесом является абсолютно достоверным.
- Но у нас, на Новом Потсдаме, сложилось такое впечатление, - Рабенштранге покачал головой. - Конечно, у Его Величества и у меня было слишком мало времени перед тем, как я оказался на борту того жалкого почтового судна, чтобы основательно изучить посланную императрицей Элизабет документацию. Однако я имел достаточно времени для ознакомления во время путешествия сюда, и, мне кажется, что, учитывая обстоятельства, «положительная уверенность» в данном случае… труднодостижима. Что ставит нас в то, что писатели, полагаю, называют «деликатным положением».
- Я получила инструкции от императрицы Элизабет и президента Притчарт проинформировать вас, что вы можете, по вашему желанию, лично допросить доктора Симоеса, если, конечно, имеете на это полномочия. Впрочем, если желаете, можете задействовать на ваш выбор эксперта из разведки. Мы также готовы предоставить древесного кота, который сможет подсказать вам, говорит Симоес правду или нет, отвечая на какой-либо конкретный вопрос, - Хонор пожала плечами. - Я понимаю, что это будет наш древесной кот, но это лучшее из того, что мы можем использовать в качестве детектора лжи без риска активировать какие-либо заложенные в него суицидальные механизмы.
- Эта озабоченность также объясняет, почему он не был допрошен при помощи некоторых, скажем так, фармацевтических средств, - добавил Рабенштранге.
- Совершенно верно, - Хонор вздохнула. - Чин-лу, проблема в том, что он наш единственный источник информации об Указующих. Мы возимся с ним в бархатных перчатках, потому что не можем позволить себе потерять его.
- Понимаю.
МакГинесс вернулся с чашкой кофе, глиняной кружкой охлажденного пива и блюдом с ломтиками сыра, фруктами и сельдереем. Рабенштранге, благодарственно кивнув, принял кофеи и снова обратился к Хонор, как только стюард покинул приемную.
- Я понимаю, с какими ограничениями вы столкнулись, - сказал он, - именно поэтому я не думаю, что приму щедрое приглашение Императрицы и Президента лично допросить доктора Симоеса. Вместо этого я хотел бы, чтобы сотрудники нашей разведки просмотрели записи его допросов. И давайте не будем делать ничего, что может ухудшить его и так довольно стрессовую ситуацию.
- Я уверена, что они оценят это, - искренне сказала Хонор, но также вопросительно подняв голову, и он пожал плечами.
- Разговаривая с ним напрямую, я вряд ли почерпну какую-либо новую информацию, которой бы не было в записях допросов. Я понимаю также мотив предложения - продемонстрировать, что представители вашей разведки являются откровенными перед нами, насколько это возможно, и что все прямые допросы только подтвердят то, что он уже рассказал вам.
Хонор медленно кивнула, и Рабенштранге задумчиво отпил кофе, в течение нескольких минут рассеянным взглядом рассматривая что-то, видимое только ему. После этого он слегка встряхнулся и вновь посмотрел на Хонор.
- Таким образом, принимая во внимание все сделанные Вами оговорки, верите ли Вы в заявленное МакБрайдом?
- Верю ли я?
- Пожалуйста, Хонор! - Рабенштранге осуждающе потряс указательным пальцем. - У вас было значительно больше времени, чем у меня, чтобы подумать обо всем этом, и у Вас был более широкий доступ не только к Симоесу, но и к капитану Зилвицкому и офицеру Каша, и это слегка касается того, что чуть не произошло с Вами на борту этого самого корабля. Его палец напрягся и указал на палубу, и выражение герцога стало более серьезным. Мне известно, что Вы были близки с лейтенантом Меарсом, поэтому я знаю, как тяжело было Вам его потерять, особенно таким образом. Поверьте, так же было больно принцу Хуану потерять полковника Хофшюлте и своего младшего сына. Для Хуана - и для меня - это дает Вам то, что, полагаю, мы оба могли бы назвать особой перспективой.
Лицо Хонор напряглось, но она кивнула в знак понимания. Она молча сделала глоток «Старого Тиллмана», потом посмотрела на него.
- Все что я могу сказать, так это то, что и капитан Зилвицкий, и офицер Каша оба полагают, что большинство, как минимум, информации от МакБрайда, в том числе и связанной с нанотехами-убийцами, является с точки зрения самого МакБрайда правдой. В это же верит и доктор Симоес, хотя он не имел ни малейшего представления о тайных операциях Указующих. Подтвердив это, Симоес однозначно заверил нас в истинности информации МакБрайда. Практически можно сказать, и Нимиц согласится со мной в этом, что МакБрайд, возможно, был единственным другом Симонса во всем мире на тот момент, когда они оба решили дезертировать. Я лично не думаю, что МакБрайд каким-либо образом манипулировал им в целях дезинформации, но, положа руку на сердце, не могу полностью исключить такой возможности.
Хонор остановилась на время, прямо посмотрев на Рабенштранге, и почувствовала его медленный мысленный кивок и удовлетворение тем фактом, что она старается быть максимально честной с ним.
- Очевидно, мы все желаем выведать все возможное по поводу МакБрайда из Симоеса. В некотором смысле, едва ли не больше разочаровывает наличие у нас фрагментов картинки без подтверждения, чем если бы мы и дальше оставались бы в полном неведении. Тем не менее, все, что мы смогли проверить, мы проверили, и Симоес верит, что он говорит правду, и данное им подробное описание принципов работы нанотехов согласуется с тем, что я лично видела на примере лейтенанта Меарса.
- В каком смысле? - Осторожно спросил Рабенштранге.
- МакБрайд был агентом спецслужб, а не ученым, - сухо продолжила Хонор. - Он не смог бы объяснить реальные механизмы, но, честно говоря, мы все уверены, что он утаивал детали, которые надеялся использовать в дальнейшем в качестве козыря для торговли с нами. И, в первую очередь, как дополнительный стимул для Зилвицкого и Каша, чтобы те помогли им с Симоесом сбежать с Мезы, - она чуть-чуть пожала плечами. - И я не думаю, что любой разумный человек мог бы обвинять его в этом, учитывая обстоятельства.
- Во всяком случае, согласно его объяснениям, Указующие разработали невероятно сложных, базирующихся на вирусах органических нанотехов. Лично я считаю, что это свидетельство того, насколько они безумны, но, возможно, это говорит во мне выходец с Беовульфа, и они, по-видимому, уверены в своей способности контролировать вирус и оберегать его от мутаций. Надеюсь, что они правы.
Рабенштранге слегка кивнул, и Хонор продолжила:
- МакБрайд сказал - я видела записи, предоставленные им капитану Зилвицкому, и я прослежу, чтобы вы получили их копии - что нанотехи должны быть специально созданы под конкретную жертву. Они сначала должны получить в свои руки образец генетического материала целевого человека, а затем построить нанниты вокруг этого материала. Если МакБрайд прав, это наверняка главная причина отсутствия каких-либо доказательств со стороны судебно-медицинской экспертизы. Нанниты разрушаются сразу после выполнения своей функции, а их остатки помечены как законный компонент собственного тела цели.
- МакБрайд или не знал, или не сказал точно, насколько изощренным может быть «программирование» нанотехов, но наша лучшая оценка, основанная на том, что он сказал, что это должно работать как что-то вроде перенесенной мышечной памяти.
- Прошу прощения?
- Перенесенная мышечная память, - повторила Хонор. - РУФ привлек моего отца к консультациям в качестве ведущего нейрохирурга Звездной Империи сразу, как только они начали изучать заявления МакБрайда, - Хонор не упомянула, что он был вызван также потому, что имел личную связь с ней, и это автоматически предоставляло ему высшую степень допуска к секретной информации, но она и не должна была этого делать, - и я обсуждала это лично с ним. Он не любит делать скоропалительных выводов, но подтвердил, что это как минимум теоретически возможно. На самом деле, он полагает, что существует, вероятно, некоторое сходство между принципами работы этой нанотехнологии и принципом работы этого.
Хонор подняла свою искусственную левую руку и сжала пальцы.
- Когда я училась обращаться с ней, мне пришлось переучивать всю мышечную память использовать новые нервные связи - связи, которые значительно отличались от тех органических, которые я всегда имела. Очевидно, если прав мой отец, все что они делают нанотехи, так это «обучают» человека - давайте назовем его «хозяином», за неимением лучшего определения - точно также, как я тренировала свой протез и собственный мозг. Опять же, предполагая, что он прав, они могут приучить его выполнять только ограниченный и, вероятно, очень конкретный набор физических действий. Это не значит, как думает отец, что физические действия не могут быть сложными, но, скорее всего, они имеют возможность соединять их только в конкретные сочетания, и что есть определенное ограничение по хранению данных - вероятно, довольно серьезное - которое определяет, что они могут в действительности упаковать в нанотехи. Например, я просматривала видеозапись событий на мостике в тот день, когда был убит Тим.
Ее голос вдруг стал резким, губы напряглись, глаза потемнели, и Хонор сделала паузу, прежде чем снова продолжить.
- Я просматривала запись с мостика, - ее сопрано стало очень резким, так словно она вновь переживала эти события, - и кроме выхватывания пульсера Саймона и открытия огня, он, однако, не сдвинулся с места после того момента, как нечто взяло его под свой контроль. Он просто, стоя на одном месте и нажав на курок, поливал огнем мостик. Просматривая записи систем видеонаблюдения того момента, когда водитель хевенитского посла стрелял в адмирала Вебстера, Вы увидите такую же картину. Он вынул свое оружие, открыл огонь - попав в трех других людей, а не только в адмирала - и просто стоял, пока его не застрелили в ответ. Никакой попытки побега, никаких усилий чтобы укрыться или уклониться от ответного огня, ничего. У нас не было возможности посмотреть на записи ваших служб безопасности инцидента с полковником Хофшюлте, так что я не могу сказать, насколько он вписывается в эту последовательность, но мы видим определенный шаблон в этих случаях.
- Теперь, снова же согласно словам моего отца, там должен быть еще один компонент - что-то вроде органического ИИ, как его можно было бы назвать. По его догадке, его задача - проникнуть на периферию мозга жертвы, но это не обязательно должно быть именно там - главное получить доступ к центральной нервной системе. Предположительно, искусственный интеллект работает с набором спусковых критериев, которые он мониторит, прежде чем активировать «мышечную память», заложенную в нанотехах. Очевидно, что эти критерии не могут быть слишком сложными.
Рабенштранге снова кивнул. Надеждам древней кибернетики достичь полномасштабной разумности «искусственного интеллекта» так и не суждено было сбыться. Огромные успехи были достигнуты в разработке «блестящих программ», которые могли бы имитировать интеллект, отсюда и дальнейшее использование термина «искусственный интеллект» (хотя это было неверно технически), но все эти программы могли реагировать только на параметры, которые программист мог предвидеть. Способность различать срабатывание критериев в чем-то настолько сложном, как обычное человеческое взаимодействие, было чрезвычайно трудно, пока программист не выберет очень специфический срез взаимодействий, которые могут возникнуть, или встроить в механизм программу, чтобы получить дополнительную информацию и экстраполировать ее. Например, искусственный интеллект, созданный для обработки запросов в сфере обслуживания, или для работы воздушного такси, имеет возможность прояснить ситуацию и желания клиента, задавая уточняющие вопросы, что может дать невероятно убедительную имитацию подлинной разумности в пределах своей компетенции. Однако, оказавшись за пределами своей компетенции, и не имея возможности расширить информационную базу, ситуация для искусственного интеллекта становится совершенно другой. И если доктор Харрингтон был прав, искусственный интеллект в этом случае не будет иметь возможности задавать «уточняющие вопросы» прежде чем начать действовать.
- Во всяком случае, согласно мнению моего отца, искусственный интеллект срабатывает только в определенной ситуации. На самом деле, он, возможно, сбоит, не срабатывая в нужных ситуациях, даже если это означает упущенные возможности - с целью избежание несчастных случаев, которые могли бы сподвигнуть кого-то призадуматься над тем, какого черта здесь происходит. И конкретные действия, которые могут быть запущены, выбираются только из множества тех, что могут быть переданы жертве с помощью «наложенной мышечной памяти». Итак, предполагая, что он прав, эта технология не может заставить кого-либо, скажем, ввести компьютерный код, находящийся в памяти жертвы, а не в памяти нанотехов. И она не может получить доступ к ее знаниям или вынудить находящийся в сознании мозг делать что-то против его воли - например, вынуждая его лгать с целью обойти системы безопасности, или придумать свой собственный план для какого-либо убийства или саботажа. Отец говорит, что это, вероятно, будет возможно с помощью, скажем так, некоторой предварительно записанной в нанотехах готовых фраз - однако он не знает, как это буде звучать - как голос жертвы, или голос того, кто проектировал мышечную память для нанотехов. Но это не что-то вроде… гипноза или психокодирования. Эта технология не может вынудить жертву ввести верный код или пароль, если только тот, кто программировал ее, предварительно не раздобыл верный ответ.
- Но если тот, кто готовит нанотехов, имел с самого начала пароль или компьютерный код, он может вынудить жертву ввести его? - Спросил Рабенштранге, прищурив глаза.
- Возможно. Ну, вполне возможно, в любом случае, - Хонор пожала плечами. - Мы блуждаем в темноте, Чин-лу. Как Вы говорите, у нас было больше времени, чтобы подумать обо всем этом, и мы имели более полную информацию - но без спецификаций, которые МакБрайд никогда не имел, либо не успел предоставить нам, все это лишь теория.
- Понимаю, - Рабенштранге вновь откинулся на спинку своего кресла, правой рукой поглаживая спину Нимица, и поморщился. - Понимаю, но это предоставляет почти столько же вопросов, сколько «теоретически» ответов, не так ли?
- Можно и так сказать, - Хонор улыбнулась без тени веселья. - С другой стороны, я лично думаю, что папа на верном пути. Если они могли бы на самом деле проникать в чужие мысли и воспоминания, им не нужны были бы убийцы. Они могли бы просто программировать людей на ключевых постах, таких как премьер-министр или президент, чтобы вынудить их делать то, что им нужно. Или они могли бы использовать кого-либо другого на «Императоре», кого-то кроме Тима, кто имел бы доступ к термоядерному реактору, гипер-генератору или любой другой из дюжин критически важных систем, находящихся под рукой. Подсадить нанотехов кому-то, кто может, к примеру, уничтожить целый корабль, а не только меня одну. Но чтобы задействовать кого-то, способного сделать что-либо из перечисленного, нужно иметь доступ к информации, которой может не быть в наличии у программиста, и которую он, соответственно, не может встроить в механизм перенесения мышечной памяти.
- Не знаю, на сколько я готов поверить в это, но все звучит разумно, - задумчиво протянул Рабенштранге.
- Ну, существует одна вещь, о которой мы знаем - это то, что древесные коты чувствуют момент, когда происходит запуск нанотехов, - ответила Хонор. - И коты вызвались добровольцами для защиты «своих двуногих». Однако я не знаю, насколько мы преуспеем в убеждении кого-либо из них насовсем переселиться на Новый Потсдам. Честно говоря, я думаю, что отделение от остальной части клана на постоянное местожительство на Новый Потсдам любого кота, не связанного узами с человеком, может привести его к психическому расстройству - так что я не уверена, что мы должны просить их об этом. Однако, на основании того, на что они уже вызвались добровольно, я уверена, что мы могли бы обеспечить «древеснокотовой системой раннего оповещения» любого должностного лица Андерманской империи или посла, - она улыбнулась уголками губ, - здесь, в Звездной Империи или на службе где-либо с нашим флотом.
- Понятно, - Рабенштранге посмотрел на Нимица, все еще поглаживая пушистую шкурку древесного кота, и кивнул. - Боюсь, у некоторых из моих андерманских коллег могут быть небольшие проблемы с этим. Они не знают древесных котов так, как я знаю Нимица, и они, скорее всего, не смогут понять, почему Елизавета не может отправить в Андерманскую Империю любого «домашнего питомца», которого только пожелает. Его Величество, с другой стороны, вероятно, поймет это.
- Вы так считаете?
- Я почти уверен. По крайней мере, я обсуждал с ним Нимица достаточно часто, чтобы он смог понять, что древесные коты такие же живые существа, как и люди. И, несмотря на все заслуженные традиции Андерманского имперского высокомерия, мы понимаем, что не всегда можем заставить свободных граждан чужой звездной нации делать то, что мы пожелаем.
- Я рада слышать это. Одна из вещей, о которой я беспокоилась, честно говоря, будет ли наш отказ посылать кошек в Андерманскую Империю рассматриваться как какое-то преднамеренное неуважение или интрига. Или как если бы мы, затягивая решение, пытаемся заставить Империю сделать то, что хотим.
- О, поверьте мне, это будет рассматриваться именно так почти всеми членами нашей аристократии! - Рабенштранге фыркнул. - Это не будет выглядеть так только в глазах Густава, Хуана или меня, если уж на то пошло, и, честно говоря, это все, кто действительно имеют значение в данном деле.
Они оба молча сидели несколько минут, затем Рабенштранге повернул голову к Хонор:
- Могу ли я спросить, что именно Элизабет планирует предложить мне, - герцог проверил свой хронограф, - через два часа и двадцать семь минут?
- Я не думаю, что я… - начала Хонор.
- Ох, не будьте так глупы, Хонор! Неужели Вы хоть на минуту подумаете, что я поверю, будто Элизабет собирается сделать мне предложение, не поручив сначала Вам прозондировать почву? - Он покачал головой. - Она не настолько неуклюжа, чтобы сделать такую глупость!
- Ну, я полагаю, что нет, - призналась она.
- Тогда Вы могли бы пойти дальше и сказать мне. Я собираюсь предложить Густаву свое дальнейшее решение, и я не вижу как возможность начать думать над ним перед тем, как я сяду разговаривать с Элизабет, может каким-то образом навредить.
Хонор могла придумать как минимум несколько сценариев, в которых это точно не помогло бы позиции Мантикоры, но она посмотрела на него задумчиво, затем пожала плечами.
- В принципе, я думаю, что она собирается предложить Андерманской империи занять эффективный нейтралитет в нашем противостоянии с Лигой. Имея поддержку Республики, мы не особо нуждаемся в ваших боевых частях для разборки с Филаретой, когда он заявится сюда. Мы не будем нуждаться даже в случае, если ситуация станет значительно хуже и мы окажемся в состоянии полномасштабного конфликта с солли. Не будем нуждаться до тех пор, пока солли не разродятся собственными подвесками с многоступенчатыми ракетами.
- Я понимаю определенные выгоды такой политики, но найдется достаточно людей на Новом Потсдаме, которые зададутся вопросом, какой еще макиавеллиевский план придумали эти гнусные манти на этот раз. Присоединение Андерманской Империи к союзу вынудит солли осознать, что их текущая политика является… опрометчивой, скажем так, и это имело бы большой смысл. С вашей точки зрения, по крайней мере.
- Если бы солли собирались делать какую-либо реалистическую оценку фактического баланса военных сил и средств, то они бы, в первую очередь, никогда бы не послали сюда Филарету. Не имеет смысла приводить логические аргументы кому-то, кто уже решил игнорировать непреложные истины, так что они бы скорее даже не заметили присоединение Андерманской Империи к союзу, - Хонор пожала плечами. - Поэтому Элизабет и президент Притчарт решили, что имеет смысл вывести вас с линии огня, насколько это возможно. Это не значит, что они не могут предвидеть некоторые будущие обстоятельства, при которых появится смысл для вас пойти дальше и присоединиться к антисолларианскому альянсу, допуская наличие доброй воли со стороны Густава и что Колокольцев и другие Мандарины готовы зайти слишком далеко в этом отношении. Я полагаю, что Елизавета и Притчарт хотели бы оставить для вас некоторую возможность для маневра. Если на то пошло, они могут даже предполагать использовать вас как третью сторону - посредника - в некоторых ситуациях.
- И это оставляет наши руки развязанными в отношении «Указания Мезы», не так ли? - Проницательно отметил Рабенштранге.
- О, я думаю, что вы могли бы принять как данность, что это именно та мысль, которая посетила их умы, - Хонор согласилась со слабым огоньком подлинного удовольствия. - Имейте в виду, Элизабет не из тех, кто разрешит кому-либо «заняться» Мезой, если она сможет сделать это сама, особенно после «Удара Явато». Но если так случится, что наши руки будут полностью связанны Лигой, то, я полагаю, может оказаться очень удобным, если «чисто случайно» найдется еще один современный флот оснащенный собственными подвесками, имеющий зуб на Мезу и всех, кто мог бы за нее заступиться.
Она наклонилась вперед и выбрала ломтик сыра с блюда, которое МакГинесс положил между ними, после чего невинно оглянулась.
- Вы случайно не знаете, где она могла бы найти такой флот, Чин-лу?
