"Ваш комм защищён, Пат? спросил сэр Томас Капарелли, когда его лицо появилось на комм-дисплее Патрисии Гивенс. "Я сожалею, я был вне офиса, но Лизель сказала мне, что Вы сказали, что это срочно, когда я вернулся. А также, что мне не следует использовать мои личный комм?"

"Совершенно верно", ответила Гивенс. "И я сказала ей, что мне необходимо переговорить с Вами по безопасной линии".

Она выгляддит лучше, чем она сразу же после катастрофического нападения, подумал Капарелли, но "лучше" понятие относительное. Тени вины ушли из её глаз, но похоже, что они никогда не исчезнут полностью, и недавняя истерия определенной части СМИ Звездной Империи делала всё только хуже. Он сомневался, в том, что журналюги смогут сказать нечто такое, чего она еще не сказала себе сама — и он знал, что, в данном случае, это справедливо — но гнев, паника и чувство предательства, исходившие от некоторых служб новостей и редакций, вдохновляли их пинать разведку за "вопиющий провал" гораздо сильнее, чем они шпыняли остальной флот.

Реально, ни он, ни Гивенс не мог ожидать ничего другого, допускал Капарелли. Общественное мнение было достаточно трудной раной, обьединившей эйфорию после Битвы за Шпиндель и надвигающиюся угрозу войны против Солнечной Лиги, и было совершенно понятно, почему психологическое воздействие разрушительного нападения на Звездную Империю поразило людей как старомодный молот для забивки свай. И было вполне разумным для этих людей, хотеть головы того, кто позволил этому случиться. На самом деле, Капарели был согласен с ними во многих отношениях, и именно поэтому он подавал в отставку два раза. К сожалению, его прошение было отклонено также два раза.

Первый отказ пришел от Хэмиша Александер-Харрингтона, который указал — снова — что никто не мог предвидеть случившиеся и отставка любого ответственного лица или группы лиц было бы вопиющем случаем поиска козла отпущения.

Капарелли не мог логически спорить с анализом первого лорда, но это не значит, что он с ним согласился. Также это не означало что он был в состоянии принять его, независимо от логики. Поэтому, он подал в отставку во второй раз, непосредственно королеве Елизавете… кторая вернула его непрочитанным и с предостережением "не будьте дураком". Она сопроводила этот добрый совет настойчивым предписанием забрать прошение обратно, разорвать его, и никогда не подовать ей снова. Во-первых, потому что она согласна с графом Белой Гавани, а во-вторых (и, как он подозревал, еще более прагматично), потому что его резкий отход от дел Адмиралтейства будет выглядеть как буто он стал козлом отпущения. По мнению королевы, истерический сегмент общественного мнения представляли различные меньшинства, и она не собиралась позволять себя или правительству Грантвиля раздувать истерию, показывая что они мечатся в панике и ищут кого бы обвинить.

Он остался, из чувства долга, а не по другим причинам. И он поддержал решение Белой Гавани, когда первый лорд отклонил отставку Гивенс, также. Именно поэтому они все еще сидели в своих кабинетах, проводили эту дискуссию, через три с половиной Т-недели после нападения.

Он понял, что позволил повиснуть тишине, в то время как его мысли сново с грохотом носились по колее в его мозге, и он встряхнулся.

"Извинте, Пат. Я отвлекся."

"Так много всего происходит вокруг", сказала она с едкой иронией, резко вдыхая. "Извините", сказала она, в свою очередь.

"Не беспокойтесь об этом" улыбнулся он. "Но, теперь, когда мы оба здесь, что вы хотели сказать мне?"

"На самом деле, это может быть то, что мы должны передать, премьер-министру и Ее Величеству", сказала Гивенс, при этом выражение её лица и тон вдруг стали гораздо серьезнее. "Один из моих людей только что принес мне кое-что от одного из наших секретных — в данном случае, чрезвычайно секретных — источников на Беовульфе.

Капарели на мгновение застыл. Биовульф, по любым меркам, был верным союзником Мантикоры в составе Солнечной Лиги. Биовульф также был крупнейшим торговым партнером домашней системы, и много Мантикорцев женились на Биовульфках — и наоборот — на протяжении веков, с тех пор как Тунельные Переходы были обнаружены. В семье Харрингтон есть такой случай. Или, поправил он себя мрачно, был, по крайней мере. Когда еще была семья Харрингтон.

Биовульф был также единственной системой, членом Лиги которого обычно держали в курсе Мантикорских военных разработок. Силы Системной Защиты Биовульфа и Королевский Флот тихо согласились, что это было в интересах обоих служб, если Биовульф не начинет внедрение новых разработок Мантикоры на свои корабли, где они могли бы попасть в ФСЛ быстрее чем устареют, и ССЗБ загадочным образом забывали сообщить об эти наблюдениях ФСЛ, который их так долго и деловито игнорировал. Но это не означало, что на Беовульфе не было очень хорошего базового понимания того чем обладает Мантикора. Более того, Биовульф был единственной не-Мантикорской звездной системой, включеной с самого начала в разработку Плана Лаокоон, и у них были открытые каналы связи между Планетарным Советом Директоров Биовульфа и правительством Ее Величества.

Всё было хорошо, но существовует один из тех маленьких секретов, о которых вежливые люди никогда не упоминают, — даже союзники шпионят друг против друга. Существует много причин для этого, особенно, если союзники не абсолютно уверены в долгосрочных намерениях своего партнера. В этом случае было не так, но еще одна причина — та, которая в случае Беовульфа срабатывала уже неоднократно — заключается в том, что "шпионы" могут обмениваться информацией, которая не может быть передана открыто. Определенного рода информация, которую по той или иной причине одно правительство не может открыто передать другому без риска, как бы симпатично оно не было. И любой "черный" источник на Беовульфе, который информировал Пэт Гивенс и разведку флота, почти наверняка руководствовался именно этой причиной.

"Хорошо", сказал он ей. "Я договорюсь."

"Это плохо", сказал Хэмиш Александер-Харрингтон.

Это было, вероятно, одно из самых ненужных наблюдений, сделанных им, и он знал это. Тем не менее, кто-то должен был сломать лед обеспокоенности и начать разговор.

Его жена взглянула на него, послав ему тень улыбки, как будто почувствовала его мысли, а его брат — сидевший напротив них за столом — резко фыркнул.

"Я полагаю, можно сказать и так", ответил он. "Конечно, это применимо ко многому за последнее время, не так ли?"

"Наколько Вы уверены в этом источнике, адмирал Гивенс?" спросила Елизавета Уинтон, сидевшая во главе стола.

"Полностью доверяю, Ваше Величество", ответила Гивенс, и Белая Гавань заметил, что она выглядела более живой, более активной, чем он привык видеть её после того, что все стали называть Атакой. "Мы не использовали этот канал очень часто. На самом деле, это только третье сообщение. В отличие от периодически появляющихся и исчезающих каналов, этот существует уже более семидесяти Т-лет. Оба других сообщения, которые пришли к нам таким образом, оказались абсолютно точными, и каждое было по-своему бесценным. Говоря более конкретно, по моему мнению, это надолго законсервированный запасной канал "на всякий случай". Кто-то приложил много усилий чтобы он оставался открытым, несмотря на любые изменения в персонале — на обоих концах, что, честно говоря, является основной причиной, по-которой я склонна поверить в это сейчас"..

"Если информация, столь надежна, как вы полагаете, то я могу понять, почему они не хотят, передать её нам открыто," отметил Уильям Александер.

"Я полагаю, что технически это подпадает под определение государственной измены против Солнечной лиги," согласилась Елизавета.

"Это спорно, Ваше Величество", отозвался сэр Энтони Лэнгтри. Королева посмотрела на него, и он пожал плечами. "Во-первых,"государственная измена" является весьма расплывчатым термином по Конституции Солнечной Лиги. Во-вторых, если предупреждение истинно, кто-то мог сделать хорошее дело против планов Раджампета, которые являются реальным актом государственной измены. Он выворачивает Статью Семь наизнанку, чтобы оправдать свои действия."

"Не то, чтобы кто-нибудь собирается обвинить его в этом, Тони," отметила Хонор Александер-Харрингтон, и ее сопрано было столь же грустным, как глаза Патриции Гивенс. "Или, сделать что-нибудь хорошее для нас, во всяком случае."

"Я боюсь, что это вполне вероятно", сказала Елизавета, грустно улыбнувшись Хонор.

"Таким образом, если предположить, что информация является точной, что нам делать с ней?" спросил Грантвилль.

"Это зависит отчасти от того, насколько серьезна фактическая военная угроза, Вилли," ответила Королева, и посмотрела на первого космос-лорда. "Сэр Томас?"

"В некотором смысле, это труднее сказать, чем я хотел бы, Ваше Величество", ответил ей Капарелли. "Если цифры правильные — если они, действительно, собираются бросить на нас четыреста или около того кораблей стены — мы превратим их первую атаку в гренки, используя любимый термин Хэмиша. У нас имеется почти столько же наших собственных кораблей стены, все они обладают большим радиусом поражения и гораздо лучше защищены от ракетной дуэли, чем корабли адмирала Золотого Пика, использованные при Шпинделе, не говоря уже подвесках стационарной обороны. Так что я абсолютно уверен, в нашей способности

разнести их в хлам. Единственный вопрос, чтобы быть честными, выживет ли кто-нибудь из них достаточно долго, чтобы погасить клин и сдаться".

Он помолчал, окинув взглядом собравшихся за столом переговоров, демонстрируя стальную уверенность.

"К сожалению, многое зависит от того, что стоит за всем этим, и, честно говоря, этого мы не знаем. Я абсолютно уверен, что если мы разнесём оперативную группу Лиги — хотя это будет нечто больше похожее на флот, — это будет иметь огромное влияние на общественное мнение солли, которое меня беспокоит. Как мне кажется, есть два противоположных варианта, их потенциальной реакции. Во-первых, они могут придти в такой ужас от разрушительного характера поражений ФСЛ, что они могут полностью отказаться от любых будущих операций. Возможно даже, что Колокольцов и остальные потеряют контроль над Лигой. Во-вторых, хотя, они могут быть в ужасе и раздражении от разрушительного характера их поражения, они дадут карт-бланш Раджампету. Естественно, имееются различные варианты между этими двумя крайностями, но я думаю, что в итоге всё действительно сводится к этому. И, к сожалению, невозможно предсказать в какую сторону они прыгнут, когда полетит дерьмо."

"Хэмиш? Хонор?" Елизавета вздернула брови и посмотрела на них.

Хонор взглянула на мужа, потом расправила плечи и повернулась к Елизавете, прикоснувшись щекой к Нимицу, сидевшему на спинке кресла.

"Я думаю, сэр Томас это в значительной степени прав, Елизавета", сказала она. "Если быть честным, то даже, если Лига бросит все свои активные корабли стены на нас одновременно, мы могли бы достаточно уверенно победить их. Бросая свои корабли в бой по частям, они просто собираются, сделать работу еще проще с нашей точки зрения. Единственная реальная проблема, в краткосрочной перспективе, заключается в количестве имеющихся у нас боеприпасов, но, судя по тому, что произошло на Шпинделе, я уверена, что у нас их достаточно, чтобы справиться со всеми их активными супердредноутами.

"К сожалению, если нам в конечном итоге придется сделать это, у нас возникнет огромная проблема с поставкой ракет, что повлечет за собой всевозможные потенциальные проблемы, если мы не сможем окончательно договориться с Хевеном. Даже не учитывая того, что нам, возможно, потребуется разобраться с Рабсилой".

Ее голос стал жестче на последнем слове, а свет, блеснувший в её карих глазах, на мгновение вызвал дрожь у Елизаветы Уинтон. Большинство старших офицеров Звездной Империи и политические лидеры были осторожны, чтобы подчеркнуть — в общественных местах, по крайней мере, — что они еще не знают точно, кто напал на их домашнюю систему. Однако у Хонор Александер-Харрингтон не было никаких сомнений.

И не было сомнений у Елизаветы что именно Хонор соберается сделать по этому поводу. Нельзя сказать, что Елизавета не согласна с ней; просто даже после всех этих лет, Королева все еще не поняла, что когда дело доходит до дела, гранитный характер Хонор Александр-Харрингтон был еще более беспощадным чем ее собственный знаменитый характер. Холоднее и менее выразительный внешне, может быть, и, безусловно, медленнее пробуждается, но это делает его только более смертоносным, в конце концов.

"Если бы мы могли рассчитывать на столкновение только с Лигой, я думаю, всё было весьма хорошо в течение первых двух лет," продолжила Хонор через мгновение. "Им потребуется гораздо больше времени для расконсервации и переоборудования, а также призыва и переподготовки личного состава чем требуется нам для возобновления производства ракет. У них достаточно линейных крейсеров и крейсеров в Пограничном Флоте для того, чтобы создать значительную угрозу для нашей торговли, если они пойдут на широкомасштабное противостояние, и используют их в качестве рейдеров, но благодаря тоннельной сети, мы, на самом деле, располагаем 'внутренними линиями ', так что они будут более уязвимы к атакам рейдеров, чем мы.

"Нам не следует начинать войну с ними, пока мы не обеспечим поставки ракет, а это означает, что они имеют запас времени, чтобы среагировать на их технологическое отставание. Без адекватных и надежных поставок ракет, мы не можем атаковать. Если они не захотят атаковать нас, пока ищут ответы на наше преимущество в аппаратном обеспечении, то к тому времени, когда мы запустим наши линии ракет на полную мощность, они, вероятно, также развернут производство новых конструкций, которые гораздо более живучи и более опасны. И, что еще хуже, мы потеряли так много промышленности, что во всей галактике не найдется способа, что-либо противопоставить их производственным возможностям. Если они выставят в шесть раз больше кораблей, мы проиграем, даже если их лоханки будут вдвое хуже наших. "

"И тот факт, что, как ты говоришь, мы не можем атаковать их означает, что мы не можем использовать туннельную сеть" мрачно сказала Елизавета, кивая головой в знак понимания и согласия.

"Именно так". Хонор погладила Нимица и взглянула в глаза королевы. "Если эта информация является точной, если Раджампет действительно планирует бросить в топку четыреста кораблей стены, это будет весьма паршиво, чем бы это ни кончилось. Наихудший сценарий, если честно, то, что в борьбе с ними нам придётся убить множество людей, как сказал сэр Томас. Предположим, каждый из этих кораблей имеет экипаж в шестьдесят пять сотен человек, по меньшей мере. Это даёт нам более двух с половиной миллионов человек на борту только кораблей стены. Потенциально, это два с половиной миллиона фатальных потерь, сверх потерь, понесённых Кренделл на Шпинделе. Скорее всего, мы убьем намного меньше, возьмем остальных в плен, но я не уверена, что будет будет намного лучше с психологической точки зрения. Если честно, я склонна думать, что именно этот вариант имеет в виду Раджампет. "

Белая Гавань пошевелился рядом с ней, и она взглянула на него.

"Я не больший поклонник Солли, чем ты", сказал он," но сознательно планировать такое число погибших исключительно ради политических маневров, с моей точки зрения, представляется слишком циничным даже для Солли".

"Это потому, что в глубине души ты просто, порядочный человек, Хэм", мрачно сказал его брат. Взгляд Белой Гавани переместился к нему, и Грантвиль пожал плечами. "Возможно, ты вспомнишь Корделию Рэнсом и Роба Пьера. Число жертв, о которых сказала нам Хонор, на самом деле намного ниже, чем число убитых Пьером только при разгроме Законодателей, а тем более наших потерь. Рэнсом перебила в три или четыре раза больше людей, а мы еще не упомянули социопата Сен-Жюста!"

"Но…" начал было Белая Гавань, но замолчал и Грантвиль кивнул.

"Это действительно так, Хэм". Его голос сейчас был почти нежным. "Мы привыкли думать о верхушке Народной Республики как о политических социопатах. Из того, что я слышал до сих пор о Колокольцове и его команде — и, особенно, о Раджампете, — они, по крайней мере, такие же. А может быть еще хуже, потому что я не думаю, что у кого-нибудь из них есть личные причины или законные основания для возмущения, подобные тем, которые Пьер, безусловно, имел. Для них это просто вопрос системы, они всегда играли так."

"Что сулит нам адский беспорядок, не так ли?" подвела итог Королева Елизавета, и никто из присутствующих в зале заседаний не возразил ей.

"Вы это серьезно, адмирал Тренис?"

Элоиза Притчар пыталась не допустить недоверие в свой голос, глядя на директора Бюро Планирования Республиканского Флота. Это положение сделало Линду Тренис эквивалентом Патрисии Гивенс в Республики Хевен, за эти годы, особенно после падения Народной Республики, она привыкла что при представлении отчетов, некоторые из ее начальников первоначально испытывали… некоторые трудности с кредитом доверия. Сейчас она просто посмотрела на президента и кивнула.

"Да, госпожа Президент, я абсолютно серьезна."

"Но, позвольте мне спросить прямо — вы не имеете никакого представления, кто послал Вам эту информацию?"

"Я не совсем точно выразилась, госпожа Президент. Я знаю точно, кто передал его нам. Я не знаю, человека, отправившего его, однако я знаю, откуда оно — в общем плане, по крайней мере".

"Но, извините меня, Линда," сказал Томас Тейсман, повернувшись лицом к ней и Президенту, а спиной к панорамному окну в офисе Президента в башне Перикард "почему кто-то на Беовульфе выбрал нас из всего человечества, чтобы поделиться с нами этой информацией? "

"Это то, что я меньше всего готова обсуждать," ответила Тренис. "У меня есть некоторые идеи по этому вопросу, но все они на данный момент только идеи."

"Ну, если у вас есть какие-то мысли по этому поводу, вы далеко впереди меня", откровенно сказала Причарт, опираясь на спинку стула и скрещивая ноги. "Так что давайте послушаем их, адмирал."

"Разумеется, госпожа президент."

Линда Тренис была чрезвычайно организованной женщиной. Одним из ее главных преимуществ, когда дело доходило до построения плотно аргументированных анализов был способ, используя который она тщательно рассматривала каждый отрывок информации прежде, чем приспособить это в месте. Было болезненно очевидно, что преинтация не больше чем предварительных, неподготовленных впечатлений главе Республики, не была очень высоко в списке ее любимых вещей.

"Может быть много причин для кого-то на Беовульфе, чтобы мы знали об этом. Честно говоря, вряд ли это одна какая-то причина, потому что их много. Имейте в виду, я не думаю, что они когда-либо не любили нас так сильно, как Манти, и я думаю, что это еще более верно, поскольку мы восстановили старую республику, но "не так сильно, как Манти" не означает, что они на самом деле беспокоятся о нас. Давным-давно, мы были на самом деле в очень хороших отношениях с ними, но эти отношения начали ухудшаться, когда Законодатели пришли к власти. Технический Закон об Охране был поцелуем смерти, Бефы были обеспокоены и прекратили военную и разведывательную кооперацию с нами сто сорок лет назад… и, очевидно, Манти не имели к этому отношения. Никогда не было сомнений, что если бы им пришлось выбирать между двумя из нас, они бы выбрали сердцем Мантикору. И, честно говоря, если бы я жила прямо на другой стороне тоннеля от Мантикоры, я, наверное, сделала бы такой же выбор."

Причарт и Тейсман кивнули и Тренис пожала плечами.

"Я думаю, то, что мы должны начать с предположения, что они рассказали нам об этом, потому что они думали, что это поможет Мантикоре, а не потому что они думали, что это им повредит. Сначала я не видела каких-либо причин чтобы они могли так считать. Затем мне пришло в голову, что они, возможно, лучше представляют, как мы думаем, здесь, в Новом Париже, чем мы догадываемся."

"Прошу прощения?" Причарт моргнула, а Тейсман нахмурился.

"Я пытаюсь сказать, госпожа Президент, что у нас было естественное и понятное стремление сосредоточить контрразведовательную деятельности против Мантикоры. Теперь, однако, я начала задаваться вопросом, насколько глубоко бефы, возможно, внедрились в Республику."

"Беовульф, Линда? в голосе Тейсмана звучало сомние, и Тренис посмотрела на него. "Мы ужасно далеко от Беовульфа", указал военный министр. "Почему они должны беспокоиться о проникновении к нам? И если они здесь, почему они не сливали всю собранную информацию, Манти?"

"Чтобы ответить на ваш второй вопрос, сэр, мы не знаем, что они не сливали информацию Манти, не так ли?" Против своей воли, Тренис слегка улыбнулась увидев реакцию Тейсмана. "Относительно того, почему они должны беспокоиться о внедрении к нам, мы люди, которые оказались в состоянии войны с их соседом — и их другом — в течении последних двадцати Т-лет. Об этом мало говорят, но разведка Беовульфа весьма хороша, и я думаю, что для них имело смысл, присматривать за людьми, сражающимися со звездной системой, находящейся в шести часах от их собственной домашней системы. "

Тейсман задумчиво нахмурился, а Причарт кивнула.

"В то же время," продолжила Тренис, "Я склонна думать, что они либо не получили слишком много от нас, либо, они, по своим причинам, не поделились тем, что получили, с Мантикорой. Вполне возможно, что был обмен информацией между манти и бефами, и что, почти всё, что Беовульф мог предоставить, было уже известно Мантикоре. Давайте не будем недооценивать то, на что способны манти в этой области своими собственными силами. С другой стороны, я удивлюсь, если бефы не активизировали свои усилия после покушения на Александер-Харрингтон и того, что случилось с Вебстером и на Факеле".

"Да?" Причарт склонила голову вбок, сузив глаза. Тренис не входила в список людей, знавших о деятельности Альберта Джанколы и подозрениях Кевина Ушера о весьма своевременной — или несвоевременной, в зависимости от точки зрения — смерти Ива Гросклода.

"Госпожа Президент, мы этого не делали. И, честно говоря, то, как это было сделано, указывает на совершенно новые возможности некой стороны. Учитывая отношение Беовульфа к Мезе, и тот факт, что Рабсила, не станет колебаться ни на мгновение сдавая в аренду новый инструмент для убийства, и что любой аналитик будет очень внимательно изучать возможность того, что мы интересуемся новыми биологическими технологиями, я думаю, что подозрения бефов, вероятно, сосредоточены в первую очередь на Мезе. Если это так, то логично для них считать Рабсила сдала её нам, особенно в свете покушения на герцогиню Харрингтон. И, если они думают, что один из способов найти связь с Мезой может быть найден у нас."

Причарт осознала, что она медленно кивает. Все это было, разумеется, спекуляцией, но он имело осмысленный вид. В самом деле, это вполне может иметь смысл, тем более — как напомнила Тренис — в свете ненависти и подозрительности Беовульфа по отношению к Мезе.

"Подводя итог сказанному," — продолжила адмирал — "Я считаю возможным, даже вероятным, что после событий на Монике и Нью-Тоскане, а теперь на Шпинделе, бефы пришли к выводу, что мы действительно невиновны, по крайней мере, в убийствах. Из чего следует, что, кто бы ни стоял за убийством Вебстера и нападением на королеву Берри, он пытался сорвать переговоры на высшем уровне между Вами и королевой Елизаветой. Отсюда остается короткий шаг к предположению, что мы искренне хотели, положить конец войне с тех пор вы послали графиню Золотого Пика обратно на Мантикору с предложением о саммите. Более того, если им действительно удалось получить какие-либо источники здесь, в Новом Париже, я считаю вероятным, что они знают о том, как мы положительно отреагировали на прибытие герцогини Харрингтон и предложение Елизаветы все-таки вести переговоры."

"Вы говорите, что кто-то на Беовульфе считает, что мы, вероятно, хотим твердого, разумного договора больше, чем мы хотели бы воспользоваться возможной беспомощностью Мантикоры" задумчиво сказала Причарт, с оттенком скептицизма в голосе.

"Я думаю, что это возможно, госпожа президент."

"Это может быть возможно, Линда, но это выглядит довольно рискованным ходом для того, кто считает себя другом Мантикоры" заметил Тейсман.

"Возможно", признала Тренис. "С другой стороны, что же они на самом деле сказали нам? Солли достаточно глупы, чтобы снова сунуть пальцы в мясорубку и полезут на Мантикору? Конечно, если мы склонны, попытаться воспользоваться трудным положением манти после разгрома их домашней системы, зная, что Лига собирается взять их за горло, мы можем приступить к реализации наших планов немного раньше. Но мы знаем, чем, на самом деле, все это кончится для нас, и я думаю, никто на Беовульфе не будет быть настолько глуп, чтобы думать, что мы настолько тупые, чтобы на самом деле атаковать Мантикору когда Звездная Империя уже в значительной степени восстановила оборону. Таким образом, сообщение о планах солли не приводит к какому-либо значимому военному преимуществу."

"Вы полагаете, кто-то на Беовульфе, вероятно, кто-то весьма высокопоставленный, рассуждает с точки зрения дипломатических последствий этой новости", медленно сказала Причарт.

"Я думаю, что это возможно, Мадам Президент. Не забывайте, что я ем все это таким же холодным, как и вы. Вполне возможно что я вообще опоздала к обеду. Но независимо от того, что происходит, никогда не забывайте, сколько времени Биовульф и Мантикора были друзьями. И кто передал это мне. Честно говоря, мы всегда думали, главный резидент спецслужб Биовульфа здесь, на Хевене был их коммерческий атташе. Теперь, однако, предполагая, что все это не какой-то огромной обман, в конце концов, они фактически подтвердили, что резидентом, все это время, на самом деле была их флотский атташе… и она раскрылась после конкретных инструкций своего посла. Принимая во внимание отношения между ними и Манти, я просто не понимаю, почему посол Биовульфа уполномочил кого-либо вручить нам что-то, что предположительно может повредить Звездной Империи."

"Я склонен согласиться," сказал Тейсман. "Но закон непредвиденных последствий, насколько мне известно, никто не отменял."

"Есть еще одна сторона проблемы", сказал Притчарт. Тейсман взглянул на нее, и она пожала плечами. "Макгвайр, Янгер, и Тиллингхэм", резко сказала она, и военный министр поморщился.

Тренис выглядела озадаченной. Причарт заметила её выражение и, немного погодя, решила объяснить.

"Вы правы, правительство действительно желает заключить равноправный договор с Мантикорой, адмирал Тренис. К сожалению, не все согласны, что следует понимать под термином "равноправие". И, честно говоря, есть некоторые довольно влиятельные игроки вне администрации, которые будут рассматривать эту новую угрозу Звездной Империи — особенно после того, что произошло с их домашней системой — в качестве основания для упрочнения своей позиции Они намерены припереть манти спиной к стене и они не видят причин, почему мы не должны использовать ситуацию, чтобы выбить уступки из Мантикоры, а не наоборот. "

"Что," сухо отметил Тейсман, "не самый лучший способ разговаривать с Елизаветой Винтон в такой момент."

Тренис слегка поморщилась, и Причарт усмехнулась.

"Честно говоря, я не могу сказать, что полностью отбрасываю перспективы достижения более выгодных условий для нас" признала Президент. "Я хотела бы, в первую очередь, снять требования выплаты репараций, хотя я не могу сказать, что манти требуют их безосновательно. Меня, однако, беспокоит разворачивающаяся в конгрессе критика нашего решения вести переговоры с Мантикорой. Они уже забыли, как мало вариантов было у нас, когда Восьмой флот был прямо здесь, в системе Хевен. Теперь они собираются использовать соларианскую угрозу в качестве дубинки для руководства манти, и это может привести… к весьма неприятным последствиям".

Несмотря на ее усмешку минуту назад не было абсолютно никаких следов благодушия на лице Элоизы Причарт, когда она покачала головой.

"Нынешняя администрация по-прежнему слишком ослаблена после битвы за Мантикору, чтобы игнорировать то, что оппозиция, скорее всего, будет делать с этой информацией в Конгрессе. Другими словами, в этот момент у меня нет морального авторитета и общественной поддержки, которые были до операции Беатрис, поэтому я не смогу продавить через конгресс то, что я хочу сделать, и оппозиции будет намного проще остановить меня. Это означает, что чтобы ни думали на Беовульфе, и как бы сильно я ни хотела вернуться за стол переговоров и остановить эту войну, это маленькое откровение, скорее всего, сорвёт или, по крайней мере, серьезно затруднит, переговорный процесс, вместо того, чтобы ускорить его".

Апрель 1922 после Расселения

Кто бы что ни говорил про мантикорцев, они никогда не убегают в страхе.