– А вот это уже интересно, – пробормотал лейтенант-коммандер Скотти Тремэйн.

– О чем речь? – послышался голос с мягким грейсонским акцентом, и светловолосый офицер обернулся к товарищу, делившему с ним рубку.

До того как они угодили в плен к хевам, коммандер Соломон Маршан служил старшим помощником капитана тяжелого крейсера Грейсонского военно-космического флота «Джейсон Альварес». Тремэйн, отвечавший в штабе Харрингтон за координацию всех электронных систем эскадры, по долгу службы находился в постоянном контакте со старпомом флагманского корабля, и черноволосый коммандер пришелся мантикорцу по душе. В отличие от многих грейсонцев, Маршан вовсе не благоговел перед Королевским Флотом, хотя и относился к нему с должным уважением. Кроме того, готовый мигом поставить на место любого дурака или невежду, Соломон каждого, с кем его сводила судьба, считал человеком разумным и ответственным до тех пор, пока не получал от него существенных доказательств противного.

– Засек я тут кое-что из того, что мы раньше проморгали, – ответил Тремэйн. Маршан поднял бровь, и Скотти показал на дисплей. – Нет бы мне раньше заметить, так ведь прозевал! Да и Джаспер с Энсоном наверняка маху дали.

– Да в чем дело? – спросил Маршан с едва уловимой ноткой раздражения, и Тремэйн мысленно ухмыльнулся.

Все беглецы ошалевали от безделья. Принято считать что потерпевшим кораблекрушение приходится выбиваться из сил, чтобы остаться в живых, но в данном случае классическая схема сбойнула. Ничего съедобного на планете не было, так что необходимость заниматься охотой или земледелием отпадала сама собой, не говоря уж о том, что проведение сколько-нибудь масштабных работ расходилось с интересами маскировки. Патрули под началом коммодора МакКеона прошерстили джунгли в радиусе добрых тридцати километров, но после того, как это было сделано и на подходах к лагерю разместили и подключили к волоконно-оптическим линиям невидимые для посторонних, дистанционно управляемые пассивные сенсоры, всем было велено держаться поближе к шаттлам. Поддерживать в порядке сами шаттлы поручили главстаршине второго шлюпочного отсека «Принца Адриана» Линде Барстоу, и большинству офицеров стало решительно нечем себя занять. Многие дошли до того, что вызывались подменить рядовых и старшин из рабочей команды Барстоу, лишь бы только не сидеть сложа руки.

Прекрасно понимая сложившееся положение, леди Харрингтон старалась, по мере возможности, найти дело для каждого. Конечно, работенка порой выпадала не самая увлекательная, однако среди спасшихся с «Цепеша» идиотов не встречалось: сложность ситуации осознавали все. Кроме того, бессмысленная на первый взгляд деятельность могла привести к неожиданным результатам. Просмотр вроде бы уже сто раз изученных файлов мог принести настоящее открытие.

– Похоже, здесь, на Альфе, есть лагерь, не имеющий номера, – заявил Тремэйн и, увидев недоумение на лице Mapшана добавил: – Зато у него есть название, и неслабое – «Геенна». И что любопытно; эта самая «Геенна» представляет собой единственный лагерь на планете, расположенный не просто в экваториальной зоне, а практически на линии экватора.

– На линии?.. – Маршан присмотрелся к карте и покачал головой. – Где, черт возьми? Никаких лагерей на экваторе не обозначено.

– Не обозначено, потому что это наша первоначальная карта. Мы с Джаспером составляли ее, основываясь на данных с «Цепеша», а в их списках никакой «Геенны» не значилось. Но вчера Росс скачал телеметрию с метеоспутников. Там нашлась климатическая карта Альфы с обозначением мест лагерных поселений. Оказалось, что за то время, пока на «Цепеше» не обновлялась база данных, здесь добавилось с полдюжины новых пунктов.

Он нажал клавишу, и на карте зажглись новые красные точки. Одна из них была выделена дополнительной подсветкой.

– Оно бы и ладно, – продолжил Скотти, – в том, что здесь периодически возникают новые поселения, ничего удивительного нет, но это местечко привлекло мое внимание своим необычным местоположением. Вроде бы в экваториальной области они ничего такого не размещали. Любопытство меня заело, и я перелопатил всю имевшуюся информацию. По ходу дела я залез в один из цепешевских секретных файлов БГБ, и оказалось, что лагерь вовсе не новый. Он существовал давно, но не имел номера и не был внесен ни в какие списки – видимо, по причине чрезвычайной секретности.

– Понятно, – иронично хмыкнул Маршан, и Тремэйн ответил кислой усмешкой. Оба они считали, что соображения, которыми руководствуется в своих решениях и поступках БГБ, с трудом поддаются обычному логическому анализу.

Тремэйн тем временем вывел на экран обнаруженный им внутренний меморандум БГБ, касавшийся как раз «Геенны».

Едва Маршан, поверх его плеча, взглянул на экран, как зеленые глаза грейсонца блеснули, и он резко выдохнул.

– Ну, дела! – сказал он, уже без намека на иронию. – Сдается мне, следует немедленно показать этот материал леди Харрингтон и коммодору МакКеону.

– Надо же… – пробормотала Хонор, глядя на распечатку обнаруженных Тремэйном данных. – Это сулит интересные возможности.

– Сулит, мэм, да еще какие! – согласилась коммандер Джеральдина Меткалф, до плена служившая под началом МакКеона в должности главного тактика «Принца Адриана».

– Согласен, Джерри, – подал голос Алистер, – но давайте не будем торопиться. Вспомните, этому меморандуму больше двух лет. В конце концов, нас ничто, кроме запасов провизии, во времени не ограничивает. А если с тех пор произошли существенные изменения, мы рискуем нарваться на крупные неприятности. Лучше выждать и присмотреться, чем действовать наскоком и вскочить прямиком на виселицу.

– Полностью с вами согласна, шкипер, – кивнула Меткалф. – Но если это все верно, – она постучала по распечатке, – то здешние плохие парни оказали нам немалую услугу.

– Что правда, то правда, – сказала Хонор, откидываясь назад и задумчиво поглаживая по спине лежавшего у нее на коленях Нимица.

Кот пока еще не исцелился настолько, чтобы занять привычную позицию на ее плече, но, перелиняв, меньше страдал от жары и чувствовал себя гораздо лучше. Неправильно сросшиеся кости по-прежнему доставляли ему беспокойство, однако теперь он лучился добродушной уверенностью, передававшейся и самой Хонор.

– Конечно, – продолжила она, помолчав, – сами-то они не думали, что оказывают нам услугу. Их действия не лишены определенной логики, а менять что-то им было бы не с руки. Хлопотно, да и смысла нет: не могли же они предусмотреть наше появление. Вот почему я склонна довериться этим данным, пусть они и не новые.

МакКеон хмыкнул, почесал подбородок и, прищурившись, кивнул.

– Звучит все чертовски логично, не придерешься. Только вот если бы мне доставалось по доллару за каждое логически безупречное рассуждение, обернувшееся проколом, я бы давно разбогател.

– Тоже правда. – Снова погладив Нимица, Хонор еще раз пробежала глазами по распечатке Тремэйна.

«Жаль, что я не могу переговорить об этом с Уорнером. Джерри с Соломоном молодцы, и Скотти тоже… но они все намного младше меня и Алистера по званию. Никто из них не решится всерьез с нами спорить. Алистер ни секунды не задумается возразить, если увидит, что я не права, – бог свидетель, он всегда так поступал, – но мы с ним слишком давние друзья. Мы знаем, что каждый из нас скажет, еще до того, как второй открывает рот. Это прекрасно, когда нет времени разъяснять приказы, но в мозговом штурме два одинаково мыслящих человека одинаково слепы. А к Уорнеру это не относится, и мозги у него острые и гибкие, как хлыст. Уж в Силезии я в этом убедилась, и здесь бы могла этими мозгами воспользоваться, если бы… не сложное положение, в котором он находится. И, – призналась она, – если бы я была в нем твердо уверена. Иди знай, перевесит в нем чувство долга – и он ударит нас в спину».

Хонор ненавидела такие вот вычисления. Кэслет угодил во всю эту заваруху именно потому, что обостренное чувство долга заставило его принять сторону военнопленных против Госбезопасности. Благодаря Нимицу Хонор ясно читала его эмоции, она знала, что Кэслет ей не враг, а друг. Все его поведение, и на «Цепеше», и после бегства, диктовалось упрямой честностью, уважением и фундаментальной порядочностью этого незаурядного человека.

Увы, Хонор также знала, что именно в силу названных качеств Уорнер пребывает в тяжком разладе с собой: если не из-за того, что уже сделал, то из-за того, что мог сделать. Присягу офицера Народного флота он пока не нарушил, но очень близко подошел к самому пределу, и леди Харрингтон не знала, в чем и до какой степени может рассчитывать на его сотрудничество. Самое разумное, что можно было сделать в такой ситуации, это ни во что его не впутывать и, по возможности, оставить в покое.

– А во время последнего развоза провизии доставили пайки в эту «Геенну»? – осведомилась Хонор.

– Если б мы знали, мэм, – отозвался Энсон Летридж.

Эревонец был некрасив – настолько, что лица его казалось жестоким, почти безжалостным. В штабе Хонор он занимал должность астрогатора, а все это время работал вместе с Мэйхью и Тремэйном. Все трое сидели сейчас лицом к кормовому люку тактического отсека шаттла – и к начальству, расположившемуся в первом ряду пассажирских кресел.

– Мы можем судить с уверенностью только о рейсах в Альфа-семь-девять и тех, относительно которых пилоты вели переговоры с базой «Харон», – продолжил он бархатным голосом, плохо вязавшимся с внешностью. Погладив аккуратно подстриженную вандейковскую бородку, офицер пожал плечами. – Без перехвата переговоров, касающихся конкретного рейса, мы можем лишь предполагать, что он состоялся. Если схема, о которой мы говорили, верна, то провизия была доставлена и в «Геенну». Но вывод, так или иначе, остается предположительным.

– Это я и боялась услышать, – сказала Хонор, одарив его одной из своих полуулыбок. Затем вздохнула, задумчиво покачалась в кресле и, взглянув на МакКеона, сказала: – Думаю, из этого нам и придется исходить.

Две или три секунды Алистер молча смотрел ей в рот а потом кивнул.

– Джерри, – она обернулась к Меткалф, – вы и Сара присоединитесь к старшине Барстоу. Скотти, я надеюсь, вы с Харкнессом тоже окажете необходимую помощь. Объявляю аврал: к ночи оба шаттла должны быть готовы к полету.

– Оба? – уточнил МакКеон, и она усмехнулась.

– Именно оба. Оставлять один здесь нет никакого смысла, а использование обоих может в определенных обстоятельствах дать нам некоторые преимущества.

– Но разумно ли класть все яйца в одну корзину? – возразил МакКеон. – К тому же два шаттла труднее замаскировать.

– Знаю, – кивнула Хонор, – но не хочу, чтобы мы разделялись. Оставаясь вместе, мы не распыляем ресурсы – а они могут потребоваться – и избавляемся от необходимости поддерживать связь. Чем меньше болтаешь, тем меньше риск быть услышанным. При здешнем рельефе местности укрыть два шаттла не намного труднее, чем один, зато разделясь на два отдельных отряда, мы вдвое увеличиваем вероятность обнаружения одного из них. Будем реалистами: если поднимется тревога, тот факт, что у нас останется в резерве шаттл, едва ли будет иметь значение. По правде сказать, если на базе «Харон» что-то заподозрят до того, как мы предпримем решающий шаг, нам конец.

МакКеон кивнул в знак согласия, и она резко вздохнула.

– Ну что ж, тогда за дело.

Перелет предстоял не слишком далекий. Лагерь «Геенна» находился примерно в тысяче четырехстах километров от первоначального места посадки, что на максимальной скорости заняло бы у шаттла не больше двадцати минут. Правда, лететь на максимальной скорости они не решились. Им удалось установить координаты каждого из контролировавших данный сектор поверхности спутников слежения, и, согласно произведенным расчетам, имелось трехчасовое окно, позволявшее добраться до цели, оставшись не замеченными с орбиты. Правда, расчеты могли оказаться ошибочными, не говоря уж о том, что нагрев обшивки при движении шаттла на максимальной скорости мог уловить один из находившихся на геостационарной орбите метеорологических спутников отмечавших локальные перепады температур. Поэтому лететь было решено не высоко и быстро, а низко и медленно, причем без помощи антигравов. Это позволяло, во-первых, укрыться от гравитационных детекторов, а во-вторых, снизить расход энергии.

Правда, как и всякий другой, данный план имел не только достоинства, но и недостатки. Скотти Тремэйн и Джеральдина Меткалф, которым выпало пилотировать шаттла, большую часть полета скрежетали зубами, проглатывая ругательства. Вести тяжелые корабли вручную, полагаясь только на зрение, над самыми верхушками взращенных Адом деревьев, не включая – из опасения быть засеченными по их излучению – активные сенсоры… В общем, полет мало походил на увеселительную прогулку.

Скотти едва не срезал макушку неожиданно возникшего прямо по курсу лесного исполина. Таких сюрпризов попадалось хоть отбавляй, но и без них придерживаться заданного маршрута было сущим мучением. Сам маршрут проложили достаточно точно: место собственной посадки беглецы знали, а координаты «Геенны» установили с помощью метеорологической карты. Исходя из этих данных Тремэйн и Меткалф и составили полетное задание, однако дело существенно осложнялось полным отсутствием навигационных маяков, которые позволяли бы подправлять курс в ходе полета. Разумеется, теоретически в качестве ориентиров можно было использовать спутники хевов – пилоты БГБ именно так и поступали, – но спутники не маяки. Они не передают данные непрерывно, а делают это лишь в ответ на запрос с поверхности, и хотя техническая возможность послать такой запрос с движущегося шаттла имелась, Хонор и МакКеон решили, что не стоит чрезмерно увеличивать риск обнаружения. Таким образом, идея спутниковой навигации была отвергнута, и пилотам пришлось полагаться на столь далекий от совершенства инструмент, как человеческое зрение. При этом следовало учитывать, что на расстоянии тысячи четырехсот километров даже небольшая навигационная ошибка могла увести их далеко от цели.

Конечно, для толкового пилота ручное управление не в тягость, но только при хорошей видимости. Увы, видимость была далека от идеала. Сказать попросту, она никуда не годилась. Да, все три луны Ада светили ярко, но это лишь ухудшало дело, поскольку две из них, Тартар и Нифльхайм, находились над горизонтом одновременно. Оба светила отбрасывали блики на неровный, колышущийся покров джунглей, порождая игру света и теней, влиявшую на глаза и способность ориентироваться далеко не лучшим образом. А сам лагерь «Геенна», как выяснилось, когда до него добрались, тоже наземными ориентирами не баловал. Разумеется, пространство вокруг лагеря должно было быть расчищено для безопасной посадки хевовских жестянок, доставлявших продовольствие, но в мешанине теней и верхушек деревьев ни черта не удавалось разглядеть. Как правило, населенные пункты видны издалека благодаря искусственному освещению, вот только для этого требуется наличие электрической энергии.

По всем названным причинам шаттлам пришлось лететь дольше, чем хотелось бы, и затратить дополнительное время на поиски места для посадки. Что вовсе не радовало. Во-первых, увеличивался риск оказаться замеченными со спутников, а во-вторых, кто-нибудь на земле мог удивиться и заинтересоваться: с чего это шаттлам БГБ приспичило кружить над лесом близ лагеря, да еще посреди ночи?

«На это можно было бы махнуть рукой, – подумала Хонор, – будь у нас уверенность, что в лагере нет подсадных уток Госбезопасности». Но такой уверенности не было. Коммодору Харрингтон, конечно, не нравилось представлять себя на месте сотрудника БГБ, однако она твердо знала, что, оказавшись на этом месте, непременно обзавелась бы доносчиками в каждом поселении.

– Пора бы нам что-нибудь заметить, мэм, – сказал Тремэйн.

Любому постороннему его голос показался бы спокойным, но Хонор знала Скотти еще энсином получившим первое назначение.

– Терпение, Скотти, – отозвалась она с обычной полуулыбкой. – Терпение. Давно ли мы начали искать?

Молодой офицер, глядя на рычаги управления, скривился, но вздохнул и заставил напряженные плечи расслабиться.

– Я понимаю, мэм. Это почти то же, что искать внизу невидимку. Только…

Осекшись, он снова пожал плечами, и Хонор усмехнулась.

– Только очень хочется побыстрее найти нужную точку и сесть, потому что на земле безопасней. Так?

– Ну… В общем-то так, мэм. – Он повернулся к ней, возвращая невеселую улыбку. – Наверное, мне и вправду недостает терпения, а?

– Не без того, – согласилась Хонор.

– Вообще-то за мной такое водится, – признал он, – но…

– Извиняюсь, мистер Тремэйн, – прервал его рассуждения голос из коммуникатора. – Сдается мне, я кое-что вижу.

– Что с вами происходит, старшина? – строго одернул подчиненного Тремэйн. – Донесения о визуальном контакте должны быть четкими.

– Так точно, сэр! Виноват, сэр! Постараюсь исправиться, сэр! – затараторил Харкнесс, и Хонор, чтобы не расхохотаться, пришлось закашляться. – Наверное, старею, сэр. Но если мне удастся подобрать для вас бортинженера помоложе да посноровистее, то…

– То у меня появится надежда узнать результаты этих наблюдений раньше, чем я вернусь в эту точку, и тогда мне не придется посылать главстаршину Ашер вправить вам мозги, – закончил за него Скотти.

– Ну вот, уже и угрозы пошли, – проворчал Харкнесс, одновременно выводя на экран рубки карту со светящимся обозначением обнаруженного им объекта.

Он находился позади и слева, так что Тремэйну пришлось начать разворот по широкой дуге.

– Как там номер второй, не потерялся? – спросил он.

Хонор прильнула к прозрачной бронепластовой стенке фонаря со своей стороны, но ничего не увидела. Впрочем, У Горацио Харкнесса условия наблюдения были намного лучше.

– Так за нами и чешет, сэр, ровно приклеенный, сэр, – доложил он, – сейчас, правда, чуток поотстал, но держится по правому борту и дистанции не увеличивает.

– Это потому, что пилотом там офицер и леди, – наставительно сказал Тремэйн. – Она все делает как надо, и если что-то увидит, то сообщит об этом вовсе не после того, как пролетит мимо и умчится в такую даль, откуда уже ни черта не найти.

– А ни черта искать и не надо, – благодушно отозвался Харкнесс – А в другой раз, сэр, когда вам случится потерять собственную задницу, посветите фонариком.

– Я потрясен, Харкнесс. Просто потрясен. Как можно ляпнуть такое офицеру и джентльмену, – несколько рассеянно проговорил Тремэйн, не прекращая всматриваться в темноту. – Мне хотелось надеяться, что после стольких лет…

Неожиданно он осекся. Полет шаттла замедлился еще больше.

– Похоже, старшина, мне придется извиниться, – пробормотал он. – Самую малость, но придется. Мэм, – он повернулся к Хонор, – вы видите?

– Вижу.

Харрингтон поднесла к правому глазу старомодный оптический бинокль, вглядываясь в пятнышко света: лишившись кибернетического глаза, улучшить видимость по-другому она не могла. Похоже, в глубине джунглей горел факел. Она удивилась, что Харкнесс вообще заметил этот свет. Конечно, у него, кроме глаз, были тактические сенсоры, но все пассивные средства обнаружения, нашедшиеся у хевов, оставляли желать лучшего.

– Что вы намерены предпринять, мэм? – с обманчивым равнодушием в голосе осведомился сгоравший от нетерпения Тремэйн.

Предупредить коммандера Меткалф и подняться на несколько сот метров, – ответила она. – Надо посмотреть, не найдется ли бреши в этой листве.

– Есть, мэм!

Скотти подал световой сигнал и принял назад рукоять управления. Шаттл стал плавно набирать высоту, в то время как второй, получив предупреждение, слегка отвернул вправо, но высоты полета не изменил. Шаттл Тремэйна между тем поднялся на триста метров и возобновил горизонтальный полет.

С такой высоты рассмотреть неяркие огни, замеченные Харкнессом, было легче, и Хонор приникла к биноклю. Оказалось, что под пологом леса укрывался двойной ряд источников света, расположенных под прямым углом. Большинство огней еле светилось, но пять или шесть точек, ближе к месту пересечения, горели поярче, и Хонор даже показалось, будто ей удается различить плоские крыши. Она напряглась, но в результате была вынуждена отложить бинокль и потереть заболевший от усилия зрячий глаз тыльной стороной ладони.

Лежавший на импровизированном ложе из одеял Нимиц тихонько заурчал, и она, успокаивающе улыбнувшись ему, снова взялась за бинокль.

– Что это за линия, там, к востоку? – спросила Хонор через некоторое время.

– На каком расстоянии? – донесся из коммуникатора уточняющий вопрос Мэйхью.

– Примерно… Скотти, сколько там будет? Километров двадцать, двадцать пять?

– Что-то вроде того, – ответил Тремэйн. – Старшина?

– Примерно двадцать три, – ответил, сверившись с данными пассивных сенсоров, Харкнесс.

– В таком случае, миледи, это река, – сказал Мэйхью, и она услышала шелест пластика: он рассматривал распечатку составленной им и Расселом Санко карты. – В файлах «Цепеша» данных о характере местности не было: мы скачали информацию с метеоспутников. Правда, река так себе, скорее речушка.

Хмыкнув, Хонор положила бинокль, задумчиво потерла нос и повернулась к Скотти:

– Как насчет того, чтобы провести там шаттл без антигравитации?

– Без… – Тремэйн вытаращился, резко втянул в себя воздух, но тут же с напускной бодростью выпалил: – Легко!

Хонор усмехнулась.

– Спокойней, Скотти, из тебя тестостерон так и брызжет. Я просто хочу знать, можешь ты нас туда доставить или, нет?

– Возможно, мэм, – неохотно ответил Тремэйн, – но гарантировать успех я не могу. Если бы мы летели на нашем, мантикорском шаттле, другое дело, но эти пташки слишком тяжелы. Управлять ими вручную не так-то просто, не говоря уж о том, что я пока просто не успел освоиться с управлением вектором тяги.

– Но ты все равно думаешь, что смог бы сделать это?

– Так точно, мэм.

На несколько секунд Хонор задумалась, потом покачала головой.

– Хотелось бы мне поймать тебя на слове, Скотти, но, боюсь, риск слишком велик. Главстаршина!

– Слушаю, мэм?

– Активируйте реактор!

– Есть, мэм. Раскочегариваю. Рабочего уровня достигнем через четыре минуты.

– Спасибо, старшина. Скотти, дай сигнал коммандеру Меткалф.

– Есть, мэм!

Тремэйн развернул шаттл плоскостями к шаттлу Меткалф, и посигналил ей огнями на кончиках крыльев.

– Номер второй на сигнал ответил, – донесся голос грейсонца.

– Спасибо, Карсон, – ответила Хонор и откинулась назад, чтобы не отвлекать Тремэйна.

Разогрев термоядерного реактора и активация антигравитационной установки увеличивали риск обнаружения шаттла спутником, в поле зрения которого они могли случайно попасть. Хонор надеялась, что этого не случится, но, не имея гарантии успеха, сочла необходимым предупредить Меткалф без помощи коммуникаторов.

«Во всяком случае, – сказала она себе, – установки будут работать недолго. А антигравитация позволит легче, быстрее – и безопаснее – посадить шаттлы».

– Рабочая готовность, – доложил Тремэйн, прервав ход ее размышлений. – Можно включать антиграв.

– Видишь вон ту загогулину, на юге? – спросила она.

– Так точно, мэм.

– Похоже, это брешь между деревьями, причем довольно широкая. Попробуешь доставить нас туда, на западную сторону?

– Да, мэм! – ответил Скотти, ухитрившись почти не дрогнуть.

Хонор почувствовала, как правый уголок ее рта дернулся в усмешке. Ладонь ее опустилась на бок Нимица, и в ответ длинные пальцы его передней лапы ласково прикоснулись к ее запястью. В этот момент Тремэйн начал сбрасывать высоту и скорость.

Хоть он и ворчал по поводу сложности ручного управления, его ловкости в пилотировании тяжеленного штурмовика можно было лишь позавидовать. Антигравитация позволила ему сложить крылья, не утратив управляемости, а гул турбины подсказал Хонор, что он уменьшил вес судна и сбавил тягу.

Шестидесятиметровый фюзеляж с тяжеловесной элегантностью заскользил над землей. Хонор всматривалась вперед сквозь бронепластовую стенку фонаря.

Извилистая щель в лиственном покрове оказалась неглубокой рекой: вода, пенясь и бурля, перекатывалась через замшелые валуны. Деревья росли у самого берега, однако влажность здесь была пониже, чем на месте первоначального лагеря беглецов, и подлесок, соответственно, был не таким густым и пышным. Во всяком случае, хотелось верить, что он пореже и пожиже. Меньше всего сейчас им было нужно чтобы турбину забило листвой.

– Мэм, взгляните направо, – сказал Тремэйн. – Что это?

Хмыкнув, Хонор изогнулась и посмотрела в указанном направлении. Судя по всему, огромное – просто чудовищных размеров! – дерево рухнуло на землю, прихватив с собой еще два, чуточку поменьше. Проломив лиственный навес, лесные гиганты образовали многообещающую прогалину.

– Славное местечко, – сказала, поразмыслив, Хонор. – Попробуем сунуться туда, но не торопясь. Скотти, убавь еще весу у пташки – чтобы можно было приглушить вертикальную тягу. Не стоит поднимать мусор и рисковать турбинами.

– Мысль заманчивая, – отозвался, скрывая напряжение под усмешкой, Тремэйн. – Старшина Барстоу, надо думать, придет в восторг.

– К черту Барстоу! – буркнул по коммуникатору Харкнесс – Это моя пташка, сэр, а она пусть присматривает за номером два.

Тремэйн что-то буркнул в ответ, однако все его внимание уже было поглощено управлением: руки с небрежной быстротой концертирующего пианиста бегали по кнопкам и рычагам, тогда как взгляд не отрывался от предполагаемого места посадки.

Хонор подмывало помочь ему, но она знала, что делать этого не следует. Потеря руки сделала ее медлительной и неловкой, так что любое ее действие обернулось бы не столько помощью, сколько помехой.

Поблескивавший в лунном свете шаттл медленно спускался навстречу раскинувшемуся внизу черному пологу джунглей. Тремэйн снизился до высоты в шесть метров, Хонор с нескрываемым волнением следила за тем, как колышется внизу зеленый ковер. Даже при пониженной тяге листья срывались с ветвей и вихрем взлетали в воздух; если турбину забьет мусором, это плохо кончится для них всех.

К счастью, турбины продолжали гудеть равномерно, а Тремэйн осторожно вел шаттл вниз и вперед. Он уже нырнул под нависавшие с обеих сторон длинной прогалины кроны и, чуть отклонившись влево, скользил внутри темного древесного туннеля.

– Мне едва ли удастся забраться так же далеко и спрятаться так же надежно, как в пункте один, мэм, – обронил он сквозь сжатые зубы. Голос его по-прежнему звучал непринужденно, хотя лоб лоснился от пота, а лицо было напряжено. Пальцы чутко удерживали рычаги. – Лучшее, что я могу сделать, это проломиться прямиком сквозь поросль и проложить дорожку для Джерри.

– Да уж как получится, Скотти, – мягко ответила Хонор.

Посадка и впрямь осуществлялась в очень сложных условиях, но Тремэйну сам бог велел садиться первым: по своим природным данным он был лучшим пилотом, чем Меткалф, и ничем не уступал Хонор – причем в ту пору, когда она имела две руки и находилась в наилучшей форме. Заложив еще метров на двадцать лево по борту, он кивнул сам себе и попросил Хонор:

– Мэм, опоры, пожалуйста.

Потянуть рычаг не составляло труда и одной рукой. Плавно выдвинулись посадочные опоры, и Тремэйн с удивительной аккуратностью опустился на землю. Правда, неровная почва все же дала о себе знать: шаттл слегка накренился на правый борт, и на панели вспыхнул красный огонек, однако компьютер, контролировавший опоры, быстро выправил положение. Корабль выровнялся, тревожный сигнал погас, и Тремэйн, ежесекундно сверяясь с показаниями приборов, стал снижать мощность антиграва. Наконец он шумно вздохнул:

– Порядок, мэм, мы сели. Главстаршина, можете выключить реактор.

– Есть, сэр! – ответил Харкнесс.

Хонор, неловко изогнувшись, потрепала Тремэйна по плечу.

– Молодчина, Скотти! – искренне сказала она, и он улыбнулся.

В следующий миг Хонор уже приникла к боковой стенке фонаря, наблюдая за тем, как на дальнем конце прогалины сажает свой шаттл Джеральдина Меткалф. Со стороны этот изящный маневр казался не требовавшим усилий, но Хонор только что наблюдала, как непросто осуществить его на деле.

– Молодцы, ребята, – сказала она, когда и второй шаттл уравновесился на посадочных опорах. – А теперь устанавливаем сети, и как можно быстрее. Главный старшина О'Йоргенсон!

– Слушаю, мэм?

Главстаршина Тамара О'Йоргенсон, уроженка Сфинкса, служила на «Принце Адриане» техником систем жизнеобеспечения, но за время службы полностью прошла подготовку стрелка маломерных судов.

– Вы займете позицию в верхней башенке. Будете прикрывать нас, пока мы работаем снаружи.

– Есть, мэм!

– Ну что ж, все замечательно. – Хонор отстегнула ремни безопасности и встала. – За дело, ребята.