Глава 16

— Не знаю, что вы сделали, мэм, но это определенно было нечто неслабое.

Капитан первого ранга Рафаэль Кардонес с добродушной ухмылкой качнулся назад в кресле, потягивая поданное Джеймсом МакГиннесом пиво. Они сидели в домашнем кабинете Хонор. В этот чудный весенний вечер прозрачная кристаллопластовая стена была сдвинута в сторону, и помещение превратилось в обдуваемый ветерком балкон. В темноте пели ночные птицы — местные и привезенные со Старой Земли, над бухтой Язона мерцали звезды, одна из мантикорских лун струила на подстриженные лужайки серебристый свет, а над стеклянной гладью воды мелькали, как россыпь драгоценных камней, красные, белые и зеленые огоньки аэрокаров.

— Последнее, что я слышал, — продолжил Кардонес, — что «Оборотня» отправляют в рутинное тягомотное назначение на Звезду Тревора. И вдруг…

Он пожал плечами и с энтузиазмом отдал салют «Старым Тилманом». Хонор тоже подняла свою кружку и сделала глоток, скрывая улыбку. Она живо вспомнила неопытного, отчаянно робевшего, неуклюжего, но чрезвычайно одаренного младшего лейтенанта, неожиданно для себя оказавшегося исполняющим обязанности тактика на борту старенького легкого крейсера «Бесстрашный». В сидевшем здесь красивом, раскрепощенном, уверенном в себе капитане того нескладного парнишку напоминали только глаза — такие же живые, яркие, умные.

— Пути Бюро по Кадрам неисповедимы, Раф, — невозмутимо объяснила Хонор. — Я просто объяснила адмиралу Драшкович, что ты мне очень нужен, и она пошла мне навстречу.

Капитан озадаченно мотнул головой, и она почувствовала его лукавое недоверие: надо полагать, он имел несчастье быть знакомым с Жозеттой Драшкович лично и теперь испытывал подозрения относительно… родства душ, могущего возникнуть между Пятым Космос-лордом и герцогиней Харрингтон. Он едва не сказал это вслух, но передумал и резко сменил тему.

— Ну что ж, должен признаться., что мне почему-то не жаль, что я не попал к Звезде Тревора, мэм. Неплохая звездная система, да и сан-мартинцы — очень симпатичные ребята, но заняться там, кроме тренировок, решительно нечем. Ну а как я рад новому назначению и горд им, вы и без меня знаете. Так здорово увидеть вас снова, а весь экипаж, узнав, что вы поднимете свой флаг на «Оборотне», просто в восторге.

— Спасибо… если только ты не подлизываешься к начальству, — ухмыльнулась Хонор, и он со смехом замотал головой, отвергая обвинение. — А если серьезно, Раф, — продолжила она строго, — то, как действовал твой корабль в ходе операции «Лютик», произвело на меня сильное впечатление. Ты чертовски хорошо справился, и твой опыт очень пригодится в Силезии, если дерьмо всё-таки прорвётся.

— А что, к тому идет? — спросил её новый флаг-капитан. Он, опершись локтями о колени, обеими руками стиснул кружку и подался вперед, всматриваясь в её лицо острым, мгновенно протрезвевшим взглядом темных глаз.

— Хотела бы я знать наверняка, — вздохнула Хонор, — РУФ собирается переслать нам все данные по перемещениям кораблей анди в районе Марша. По ближайшим окрестностям информация должна быть достаточно полной и точной, но, судя по тому, что я до сих пор видела, за пределами нашего пространства надежность данных стремительно падает.

Умолкнув, Харрингтон задумчиво посмотрела на собеседника. По ряду причин она решила не рассказывать Кардонесу о противостоянии с Драшкович. Во-первых, это её драка, а не его. Во-вторых, она не могла исключить, что Драшкович попытается отомстить ей, испортив жизнь офицерам, перечисленным в заявке, хотя полной уверенности в этом не было. Уверенность была в том, что если Раф открыто продемонстрирует поддержку Хонор в конфликте с начальством, то его карьера рухнет — по крайней мере, на ближайшие годы. В долгосрочной перспективе катастрофических последствий не предвиделось: Яначек был обречен лишиться своего поста в Адмиралтействе, а его преемник, скорее всего, начнет работу с реабилитации всех невинно пострадавших при прежней администрации. Но последующая реабилитация ничем не скрасит непосредственные проявления мстительности такого человека как Драшкович, и, кроме того, Хонор очень хорошо знала Рафа Кардонеса. Этот человек ничего не делал наполовину: он проявлял свою преданность так же рьяно, как делал все остальное — с убежденностью, энтузиазмом и стадесятьюпроцентной отдачей. Хуже того, он был одержим страстным желанием (тайным и никому неведомым, как ему хотелось думать) уничтожить всех драконов. Все это лишь подкрепляло её стремление не рассказывать ему лишнего. Свои битвы она вела самостоятельно, не прячась за чужую спину. И если она хотела благополучно увести Рафа с линии огня, единственным особом было не рассказывать ему, что битва вообще идет.

Правда, о других малоприятных особенностях нынешней администрации Адмиралтейства она умолчать не могла, ибо Рафу предстояло стать ее флаг-капитаном. Ее заместителем по тактике и правой рукой. Она просто не имела права не поделиться с ним своими тревогами и проблемами — и не только потому, что полное взаимопонимание было залогом успешной работы, но и потому, что она была перед ним в долгу за открытость и честность.

— Раф, — сказала она, помолчав, — все, что ты услышишь в этой комнате, должно остаться между нами до тех пор, пока я не отменю это распоряжение.

Кардонес уселся в кресло поплотнее, чуть расправил плечи и внимательно прищурил глаза — движение было почти незаметным, скорее ощущалось на эмпатическом уровне.

— Я не доверяю выводам нашей разведки, — тихо сказала Харрингтон, глядя ему в глаза. — Только между нами, адмирал Юргенсен для РУФ человек совершенно левый. Он всегда был бюрократом, администратором — кем угодно, только не «шпионом». И у меня сложилось впечатление, что он склонен, скажем так… ретушировать прогнозы аналитиков, чтобы они согласовались с нуждами его начальства. Или с их пожеланиями.

Подняв искусственную левую руку ладонью вверх, Харрингтон чуть округлила ладонь чашечкой в вопросительном жесте, и Кардонес медленно наклонил голову.

— Кроме того, — продолжила она, — меня совершенно не устраивают источники сведений, на которых, очевидно, построены их доклады. РУФ держит их в секрете, и правильно делает, но, если читать между строк и, особенно, если обратить внимание на то, чего нет в этих отчетах, получается, что наша агентурная сеть и в Силезии, и в империи разрежена почти до вакуума. Адмирал Юргенсен заверил меня, что мои опасения на этот счет беспочвенны, а твердых доказательств его заблуждений у меня нет. Но я несколько раз была в Силезии, Раф, и я чувствую разницу между оценкой ситуации аналитиками РУФ и тем, что видела я, и видели мои капитаны. Я не могу объяснить, в чем разница, но его выводы кажутся… незаконченными, что ли. Неполными.

Оценки министерства иностранных дел не намного достовернее, хотя с ними беда не в недостатке, а, скорее, в переизбытке информации. Деталей, подробностей, нюансов — сколько угодно, но точных выводов о том, что именно задумали андерманцы, явно мало. Вроде бы они прощупывают почву — и именно этим занимается их флот, устраивая демонстрацию силы около Сайдмора. Наши дипломаты полагают, что руководство империи еще не определилось окончательно, а следовательно, мы можем положительно повлиять на их выбор, продемонстрировав твердость и последовательность.

— Прошу прощения, мэм, — подал голос Кардонес, — а кто-нибудь из этих специалистов по иностранным делам бывал когда-нибудь в Силезии? Или в Империи?

Раф говорил так жалобно, а скрытые в голосе эмоции выражали так много, что губы Хонор невольно дрогнули. Но она строго приказала себе подавить улыбку и покачала головой.

— Некоторые, надо думать, бывали, — сказала Хонор, проявляя изумительную сдержанность, — во всяком случае, когда-то.

— Что-то не похоже, — откровенно заявил Кардонес — И я, и вы, мэм, там были, и, сдается мне, ни вы, ни я в жизни не поверим, что что-то в этом мире может повлиять на внешнюю политику Густава Одиннадцатого.

— Согласна, что внешнюю политику Империи определяет лично император, и уж он-то наверняка знает, чего добивается. К сожалению, Густав всегда славился своей непредсказуемостью.

Кардонес вскинул на нее глаза, словно хотел перебить, но она быстро уточнила:

— Ладно, не только непредсказуемостью. Упрямством и строптивостью до самозабвения. Эти качества делают его еще более непредсказуемым. Он проявляет очевидный прагматизм, и ясно, что с интеллектом у него все в порядке, но, если он вбил себе в голову что-то, разубеждать его бессмысленно, как ни старайся. И пытаться вычислять, что он затеял, тоже почти бессмысленно, потому как самые стройные логические построения могут не иметь никакого отношения к его мотивам. А, стало быть, политика Империи время от времени тоже отличается непредсказуемостью — поскольку император полностью её контролирует. И, Раф, по моему мнению на этот раз аналитики министерства не угадали. Правда, их совершенно не интересует, что я думаю по поводу их выводов. Мне иногда кажется, что мы с нашим правительством играем одну и ту же пьесу, но все время расходимся на пару страниц.

Кардонес перевел смешок в ненатуральный кашель, и на сей раз Хонор позволила себе улыбнуться, хотя вовсе не считала сложившуюся ситуацию такой уж забавной.

— Ты, Раф, — продолжила она деловым тоном, — имеешь право знать, что нас отправляют на минное поле. Данные разведки далеки от удовлетворительных, а мотивы людей, которые провели анализ, мягко говоря, подозрительны. Правительство заинтересовано в том, чтобы скрыть происходящее в Силезии от общественного внимания, и я опасаюсь, что министр иностранных дел Декруа побуждает своих людей, пусть только личным примером, к высказыванию слишком оптимистических предположений. Хотелось бы ошибаться, но мне кажется, что анди готовы предъявить прямые территориальные претензии на Силезию. Таков, по моему разумению, смысл усиления их военного присутствия по всей конфедерации. А робкие намеки РУФ на то, что у андерманцев, оказывается, могут быть на вооружении «образцы новой техники с неуточненными характеристиками», радости лично мне не добавляют.

— Да, мэм, радостью тут и не пахнет, — согласился Кардонес.

От его ребячливости не осталось и следа. Напуганным он не казался — лишь сосредоточенным и крайне задумчивым, с профессиональной озабоченностью в темных глазах.

— Нам уже сообщили детали нового политического курса? — спросил капитан.

— Нет, — скривившись, призналась Хонор. — Насколько я знаю по брифингам Адмиралтейства и министерства иностранных дел, оба сходятся на том, что менять курс сейчас было бы преждевременно. Иными словами, предполагается, что мы по-прежнему не поощряем посягательств на территориальную целостность Силезии со стороны третьих держав и отстаиваем эту позицию… стараясь не провоцировать империю на конфронтацию.

— Ну а если они захотят конфронтации с нами?

— В таком случае мы сделаем все, что будет в наших силах, — со вздохом сказала Хонор и, почесав переносицу, добавила: — Если быть честной до конца, Раф, я боюсь, как бы нежелание нашего правительства твердо, решительно и однозначно провозгласить свою позицию не сыграло на руку Густаву Одиннадцатому. Отсутствие внятных заявлений от Звездного Королевства может подтолкнуть его на более решительные действия, чем он планировал поначалу. А если это произойдет, ситуация запросто может выскользнуть из-под контроля.

— Со всем уважением, мэм, что же, в таком случае, побудило вас принять это назначение? Вы знаете Силезию лучше большинства офицеров Флота, не говоря уже о министерских бюрократах. Вы знаете анди. Если только правительство не собирается дать нам в руки увесистую дубину, — а я в это верю с трудом, — мы окажемся в непростом положении, если Империя решит проявить агрессию. А по вашим словам, вы с правительством ладите неважно.

Он хотел продолжить, но осекся, однако Хонор прекрасно его поняла.

— Вполне возможно, что ты прав, — спокойно сказала она — Я не рискну заявить, что кто-то из членов правительства сознательно добивается серьезного разрыва наших отношений с Империей, но если это произойдет, не сомневаюсь, что большинство в кабинете будут счастливы повесить на меня всех собак. Но я не могу безучастно смотреть как всё катится под откос. Слишком много у нас сторонних наблюдателей. К тому же у нас есть определенные обязательства перед сайдморцами. Да и перед силезцами тоже.

— Мэм, это ведь не ваша работа — делать осмысленной внешнюю политику Звездного Королевства.

В устах постороннего человека такие слова, скорее всего, выражали бы неодобрение. Но только не от Кардонеса. Не нужно было даже прислушиваться к эмоциям Рафа, чтобы понять: это не осуждение её веры в свою способность переломить ситуацию, а опасение, что в результате подобной попытки Хонор затянет в жернова.

— Не моя, — согласилась Хонор. — Но делать то, что я считаю должным, то, чего, по моему мнению, вправе ожидать королева от своих офицеров, — это моя работа. Это нелегко и порой заканчивается серьезными неприятностями. Но никто не говорил, что будет легко, а если не собирался лезть в кузов, нечего было называться груздем.

Кардонес улыбнулся старой поговорке, и она криво улыбнулась ему в ответ.

— С другой стороны, — серьезно продолжила она, — если у тебя есть причины отказаться от предложенной должности флаг-капитана, я тебя пойму.

Он хотел что-то сказать, но Хонор подняла руку.

— Кроме шуток, Раф. Это может обернуться скверно для всех участников. Я надеюсь, что твой ранг не настолько высок, чтобы тебя, в назидание другим, персонально сделали козлом отпущения, но гарантировать этого не могу. А потому предлагаю серьезно подумать, готов ли ты пойти на риск лишь потому, что считаешь меня реинкарнацией Дон Кихота в женском обличье.

— А тут и думать нечего, мэм. Вы наверняка правы. Если дерьмо прорвется, вряд ли Адмиралтейство станет вешать собак на простого капитана. А если и станет, я окажусь в недурной компании. Правы вы и в другом: не припоминаю, чтобы кто-нибудь на острове Саганами сулил нам роскошное жалованье за всякие пустяки. Раз уж у вас хватает безумия ввязаться, сочту за честь быть рядом с вами.

— Я так и знала, — сказала она. — И, пожалуй, мне должно быть стыдно, что я на это рассчитывала. Но я не стыжусь.

— Еще бы. Хотя, если вдуматься, как раз вы во всем и виноваты, — ответил он. — Ведь я был молодым впечатлительным лейтенантом, а тут пришли вы и принялись подавать мне такой нереалистичный пример. — Он горестно покачал головой. — Страшно подумать, насколько проще могла бы стать моя жизнь, не попади я с вами на станцию «Василиск».

— Не знаю, как насчет проще, но безопаснее она бы точно была, — лукаво отозвалась Хонор. — Правда, я не склонна валить на себя всю вину. Тебе, Раф, никогда не хватало ума сидеть тихо и не высовываться.

— Это нечестно, мэм, — строго возразил он, — Дело вовсе не в том, что мне недостает ума не высовываться, а в том, что мне его вообще недостает. Точка.

Отсмеявшись, Хонор подняла кружку. Он ответил ей таким же салютом, а потом, снова откинувшись назад, спросил:

— Ну а теперь, когда это более или менее обговорено, что ещё у нас на повестке дня?

— Я так понимаю, что «Оборотень» сейчас заканчивает переоборудование, — сказала она.

Это прозвучало как вопрос, и Кардонес кивнул.

— Так точно, мэм. По плану ребята с верфи должны отпустить нас недели через две. Но я думаю, что они затянут. Как только начались мирные переговоры, все работы на верфи замедлились, а после того, как мы официально начали сокращать флот, и вовсе пошли черепашьими темпами.

— Знаю. И, честно говоря, не слишком расстроюсь, если вас задержат на стапелях подольше. У меня такое впечатление, что дела в Силезии идут все хуже и хуже, но время у нас ещё есть. Я бы, конечно, предпочла начать работу на станции как можно быстрее, но Адмиралтейство соберет все назначенные в моё оперативное соединение силы не раньше чем через месяц.

— Рад слышать, — откровенно сказал он, — а то я уже малость взмок.

— Ни один флаг-капитан не хочет, чтобы его адмирал подумал, будто он лодырничает. Но я сама была флаг-капитаном, Раф. Ускорить работу верфи ты не в силах. Так что пусть себе заканчивают работу, главное, чтобы все было сделано как следует.

— Вообще-то, это не единственная моя проблема, — признался он. — Капитан Тюрмонд, мой КоЛАК, только что взял отпуск по семейным обстоятельствам. Его жена погибла на Грифоне во время катания на лодке. У них было трое детей. Сомнительно, чтобы он вернулся к тому времени, когда мы будем готовы к отлету.

— Знаю, — повторила Хонор. — Но на этот счет не тревожься. Когда мы с адмиралом Драшкович обсуждали кадровые вопросы, я запросила для вас нового КоЛАКа. Ты его, кажется, знаешь. Капитан второго ранга… Тремэйн, насколько я помню.

— Скотти? Вы раздобыли для меня Скотти? — Кардонес сверкнул широкой белозубой ухмылкой. — Смею ли я надеяться, что с ним прибудет и Харкнесс?

— Да уж конечно, это парочка неразлучна, — хмыкнула Хонор.

— Фантастика! — Несколько секунд Кардонес восторженно ухмылялся, потом покачал головой. — Я начинаю подозревать, мэм, что в беседе с адмиралом Драшкович вы были сверхъестественно убедительны.

— Можно сказать и так, — согласилась Хонор.

— Разрешите спросить, кто ещё отправится с нами в Силезию?

— Давайте посмотрим. С нами будет командующий оперативной группой по фамилии Трумэн, и ещё один по фамилии МакКеон. — Хонор подняла глаза к потолку и задумчиво потерла подбородок. — Гранд-адмирал Мэтьюс пошел навстречу моей настоятельной просьбе и согласился освободить от службы коммодора Брайэм, чтобы она могла возглавить мой штаб. Операционистом я затребовала капитана Андреа Ярувальскую. Не знаю, знакомы ли вы, но она молодчина, Раф. Просто молодчина. Да, а старшим офицером медицинской службы будет Фриц Монтойя. — Она пожала плечами. — Пожалуй, было еще несколько назначений, о которых я просила особо, но главные я тебе назвала.

— Возвращаются прежние времена, да? — заметил Кардонес.

— Надеюсь, они все-таки не вернутся. — Хонор чуть заметно нахмурилась. — Это хорошая, крепкая команда, но когда я составляла список, невольно вспомнила наш старый «Бесстрашный».

— Неудивительно, мэм. Мы ведь потеряли людей на Василиске. Да и у звезды Ельцина тоже. Но оба раза мы выполнили нашу задачу, не так ли? — Он смотрел ей в глаза и не отводил взгляда, пока она, против воли, не кивнула. — Ну что ж, нам просто снова придется проделать то же самое. По крайней мере, мы неплохо натренированы!

— Даже лучше, чем мне бы хотелось, — печально согласилась Хонор.

— Таковы правила игры, мэм.

— Наверное, да.

Хонор надолго приложилась к пиву. На её запястье запищал хронометр. Пришлось отвлечься и сделать официальное лицо.

— Извини, Раф, у меня встреча с Ричардом Максвеллом и Мерлином Одомом. Я просто обязана добить кучу административных мелочей здесь, в Звездном Королевстве, перед тем как ускачу в Силезию!

— Нет проблем, мэм. Представляю, сколько всего вам приходится «добивать», учитывая, на скольких стульях вы в последнее время сидите.

— Ох, как же ты прав! — с чувством подтвердила она. — На самом деле мне придется еще и быстренько смотаться на Грейсон и утрясти дела там. Я собираюсь взять «Тэнкерсли» и вернуться к тому времени, когда «Оборотня» выпустят с верфи, но не уверена, что получится.

— Мы как-нибудь не пропадем до вашего возвращения, — заверил её Кардонес.

— Да уж, надеюсь. Со мной с Грейсона прилетит Мерседес. Согласно последней информации Бюро по Кадрам, Алистер должен прибыть на «Гефест» послезавтра, перед моим отлетом. А капитан Ярувальская уже в столице. Завтра ты с ней познакомишься. Я устраиваю в этом доме небольшой прием, и вы оба приглашены.

Кардонес кивнул, и она пожала плечами.

— Возможно, к ужину успеет добраться и Элис, а если и нет, то появится через день-другой. Надеюсь, что вчетвером вы справитесь с любыми вопросами, которые могут возникнуть до нашего с Мерседес прибытия. Я объяснила в Адмиралтействе, что обязанности землевладельца Харрингтон могут несколько задержать отправку, так что вряд ли кто-то посмеет дышать вам в затылок в мое отсутствие.

— Не сомневаюсь, что адмирал МакКеон и адмирал Трумэн сумеют и без вас разобраться с любыми бюрократами, — согласился Кардонес.

— А если у них выйдет сбой, то я знаю, кто разберется, — усмехнувшись, заверила его Хонор. — Скотти с сэром Горацио тоже будут на приеме. Так что, если дела пойдут вразнос, просто вспомни, как лихо Харкнесс расправляется с компьютерами, и натрави его на базу данных Адмиралтейства.