Пролог

– У нас проблема, шкипер.

– Что такое, Крис?

Гарольд Суковский, капитан торгового корабля «Бонавентура» грузовых линий картеля Гауптмана, мгновенно обернулся к старшему помощнику. В голосе Кристины Хёрлман слышалась тревога: даже легкий намек на «проблемы» в Силезской конфедерации грозил обернуться ужасными последствиями. Так было всегда, но за последний год ситуация резко обострилась, и Суковский чувствовал, что все на капитанском мостике «Бонавентуры», застыв, смотрят на него. Его сердце забилось быстрее и чаще. То, что они без всяких препятствий подошли так близко к пункту назначения, только усиливало напряжение. «Бонавентура» лишь десять минут назад выполнила обратный переход в нормальное пространство, и до звезды класса G0 системы Телемах оставалось всего двадцать две световые минуты. Но, в то же время, это означало двадцать две минуты на прохождение сигнала, да и пикет Силезского флота на Телемахе был символическим. Собственно, символическим был и весь флот Конфедерации, и даже если бы Суковский успел вовремя связаться с командиром здешнего пикета, это, в сущности, ничего бы не изменило.

– Кто-то приближается к нам сзади, шкипер, – доложила коммандер Хёрлман, не отрываясь от экрана. – Размеры, кажется, невелики – может быть, семьдесят-восемьдесят килотонн, но компенсатор у него военного образца. Он находится на расстоянии восемнадцать-точка-три световой секунды, скорость у него больше на две тысячи километров в секунду, и он жмет на пятистах g .

Капитан кивнул, лицо его помрачнело. Свой капитанский диплом Суковский получил еще тридцать стандартных лет назад. К тому же он служил в Королевском флоте Мантикоры, и Крис могла не объяснять ему, что все это значит. Имея массу шесть миллионов тонн, а также импеллеры и инерционные компенсаторы обычного торгового судна, «Бонавентура» была легкой добычей для любого военного корабля. Ее максимально возможное ускорение составляло всего 201 g , а ее радиационные и пылевые щиты выдерживали максимальную скорость лишь 0,7 световой. Если у преследователя защитные экраны соответствовали характеристикам импеллера, он мог не только превзойти «Бонавентуру» в ускорении, но и выдерживать постоянную скорость на уровне восьмидесяти процентов от скорости света. А значит, у Суковского нет никаких шансов оторваться.

– Сколько им нужно, чтобы догнать нас? – спросил он.

– Грубо – двадцать две с половиной минуты до точки перехвата, даже если мы пойдем на максимальном ускорении, – ровным голосом доложила Хёрлман. – Мы разгонимся к тому моменту примерно до двенадцати тысяч семьсот километров в секунду, но они превзойдут девятнадцать тысяч. Кто бы это ни был, нам от них не оторваться.

Суковский нервно кивнул. Крис Хёрлман, почти вдвое моложе его, тоже входила в число совладельцев «Бонавентуры». Она была четвертым по старшинству офицером на корабле, и хотя Суковский никогда бы не признался в этом, но они с женой относились к ней, как к дочери, тем более что желанная дочь так и не появилась на свет. Он втайне надеялся, что Крис и его второй сын когда-нибудь поженятся. Несмотря на то что девушка была слишком молода для такого звания, она отлично справлялась со своими обязанностями, а ее видение ситуации всегда полностью совпадало с его собственной оценкой.

Само собой разумеется, это расчет минимального времени, необходимого для перехвата, а акула позади них явно не собирается торопиться. Когда она убедится, что они никуда не денутся, тварь почти наверняка уменьшит ускорение, чтобы уравнять скорости, – но для судьбы «Бонавентуры» это уже не существенно. Все, что можно сделать сейчас, – лишь оттянуть неизбежное… хотя бы чуть-чуть.

Он отчаянно пытался сообразить, каким образом спасти судно. Но выхода не было. Казалось бы, пиратство само по себе не должно быть экономически выгодным занятием. Даже самый большой торговый транспорт – лишь пылинка в огромных межзвездных просторах, однако те суда, что курсировали сегодня от звезды к звезде, как и древние океанские парусники на Старой Земле, следовали определенными и вполне предсказуемыми маршрутами. Они вынуждены были придерживаться их, потому что гравитационные потоки, проходившие в гиперпространстве, диктовали эти маршруты так же, как господствующие ветра на Старой Земле определяли курс парусника. Ни один пират не мог знать достоверно, где какой-то конкретный корабль совершит альфа-переход из гипера в нормальное пространство – но пираты хорошо представляли область перехода, удобную для большинства кораблей. И если они достаточно долго скрывались в засаде, то какой-нибудь невезучий бедняга попадал прямо к ним в лапы. На этот раз настал черед Суковского.

Капитан выругался, едва сдерживая злость. Если бы Силезский флот действительно можно было назвать флотом, ничего бы не случилось. Два или три крейсера (да что там, черт возьми, даже один-единственный эсминец!), прикрывающие торговые пути, заставили бы пиратов искать более безопасный промысел. Но Силезская конфедерация напоминала скорее постоянно бурлящий котел, чем единую звездную нацию. Слабое центральное правительство измотали бесконечные вспышки сепаратистских движений. Мятежи постоянно требовали присутствия имеющихся в распоряжении флота кораблей в той или иной горячей точке, а пираты, наводнившие космическое пространство Конфедерации, как раз держались подальше от очагов нестабильности. Так было всегда, но сейчас обстановка изменилась в худшую сторону, поскольку подразделения Королевского флота Мантикоры, по традиции охранявшие торговое судоходство Звездного Королевства в Силезии, были отозваны для участия в войне Мантикоры против Народной Республики Хевен, и Гарольду Суковскому совершенно не у кого было попросить помощи.

– Свяжитесь с ними, Джек, – сказал он. – Попросите его представиться и сообщить о своих намерениях.

– Есть, сэр. – Офицер связи включил свой микрофон и отчетливо произнес: – Неизвестный корабль, с вами говорит мантикорское торговое судно «Бонавентура». Назовите себя и сообщите о своих намерениях.

Прошли сорок бесконечных секунд. На экране Хёрлман красный импеллерный след все продолжал приближаться к ним с нарастающей скоростью. Офицер связи в недоумении пожал плечами:

– Ответа нет, шкипер.

– Я на него и не надеялся, – вздохнул Суковский. Он посидел, пристально глядя на звезду, до которой оставалось совсем немного, и пожал плечами. – Ну что ж, ребята, мы это отрабатывали. Генда, – обратился он к главному инженеру судна, – перед уходом переключите ваши приборы на мою панель управления. Крис, отвечаешь за отход спасательных катеров. Пересчитай всех по головам и доложи мне перед тем, как произведете расстыковку.

– Но, шкипер… – попыталась возразить Хёрлман.

Суковский решительно покачал головой.

– Я сказал, все сделать, как по нотам! А теперь убирайтесь отсюда к черту, пока пираты не подошли на расстояние ракетного выстрела!

Хёрлман в нерешительности молчала, лицо ее отражало мучительные колебания. Она работала вместе с Суковским уже более восьми земных лет, почти четверть всей жизни. За эти годы «Бонавентура» стала ее единственным настоящим домом, и ей было трудно бросить шкипера и корабль. Суковский понимал, что с ней происходит, поэтому обжег ее холодным свирепым взглядом:

– Вы должны сейчас заботиться о людях, это ваша работа. Так шевелитесь, черт вас возьми!

Хёрлман помедлила еще некоторое время, коротко кивнула и бросилась к лифту капитанской рубки.

– Слышали, что сказал шкипер! – резко прикрикнула она, в голосе чувство собственной вины смешалось с пониманием близкой опасности. – Скорее, будь оно все проклято!

Суковский посмотрел вслед своей команде, затем повернулся к панели управления. Лейтенант Курико уже переключил все инженерные службы на терминал капитана, и теперь Суковский набирал команду за командой, приняв на себя и рулевое управление. Он ощущал неприятную, холодную пустоту в животе, но отчаянно давил желание последовать за Крис и остальным экипажем. «Бонавентура» была его судном, и он отвечал как за нее, так и за ее груз. Шансы на то, что ему удастся что-то сделать, чтобы спасти этот груз, были ничтожно малы, но все-таки существовали, особенно если противник окажется капером , а не пиратом-беспредельщиком. А если существовал хоть малейший шанс выкрутиться, работа Гарольда Суковского как раз в том и заключалась, чтобы сделать все возможное и невозможное. Это была одна из обязанностей капитана, и…

Зазвенел зуммер, и он нажал на кнопку связи.

– Говорите, – коротко сказал он.

– Экипаж в полном составе, шкип, – ответил голос Хёрлман. – Я собрала всех в седьмом шлюпочном отсеке.

– Теперь выводи их с корабля, Крис… и удачи! – теперь Суковский заговорил мягче.

– Есть, шкипер.

Он расслышал неуверенность в ее голосе и понял, что она хочет еще что-то сказать ему, но говорить больше было не о чем, и Крис, щелкнув кнопкой, прервала связь.

Суковский глубоко и, дождавшись, когда на экране вспыхнула маленькая зеленая точка, с облегчением вздохнул. Шаттл служил одним из основных грузовых транспортных средств «Бонавентуры», его двигатель по мощности мог сравниться с ЛАКом . В отличие от него, он был абсолютно безоружен, но стартовал с ускорением почти четыреста g – медленнее, чем преследователь, зато в два раза быстрее родной «Бонавентуры». Пираты, должно быть, чертовски разозлятся, увидев, что команда, которую они надеялись заставить вкалывать на захваченном корабле, ускользает от них, но «Бонавентура» и ее шаттл все еще находились вне радиуса действия их ракет. И вряд ли преследователи кинутся потом в погоню за жалким шаттлом, захватив такой трофей – целехонькое торговое судно в шесть миллионов тонн. А, кроме того, с горечью подумал Суковский, они, конечно, предвидели такую ситуацию. Да, у них на борту наверняка есть лишние инженеры и техники для управления системами захваченного приза.

Он позволил себе вытянуться в удобном командирском кресле, которое будет принадлежать ему еще почти полчаса. Позволил себе потешиться надеждой на то, что пираты поверят: да, мистер Гауптман действительно обещал выкуп за каждого своего служащего, попавшего в руки пиратов. Суковский знал, как ненавистна Гауптману идея выкупа, – но после ухода мантикорского Флота из космического пространства Силезии ничего больше шеф поделать не мог. Каким бы заносчивым и скупым ни был этот старый ублюдок, Суковский лучше всех знал, что Клаус Гауптман не бросает своих служащих. Это было традицией клана Гауптманов…

Мысли Суковского прервало шипение открывающейся двери лифта. Щелкнув рычагом, он развернул командирское кресло, и глаза его вспыхнули от гнева – из лифта вышла Крис Хёрлман.

– Какого дьявола ты здесь делаешь? – рявкнул он. – Я же приказал, Хёрлман!

– Ну и черт с ними, с вашими приказами! – Она выдержала его взгляд, глядя прямо ему в глаза, и прошла к своему месту в капитанской рубке. – Это не военный флот, будь он проклят, а вы не Эдуард Саганами!

– Я все еще капитан этого долбаного судна, черт побери, и хочу, чтобы ты прямо сейчас убралась отсюда!

– Ну что ж, не так уж плохо, – уже гораздо мягче сказала Хёрлман, усаживаясь в свое кресло и расправляя гарнитуру наушников поверх черных волос. – Единственная проблема с этим вашим «хочу», шкипер, в том, что дерусь я лучше и грязных приемов не чураюсь. Вы тут пытаетесь выкинуть меня с моего же корабля, а ведь может так случиться, что вместо этого вас самого отсюда… пинком.

– А что с командой, коммандер? – спросил Суковский. – Вы отвечаете за нее, это ваша должностная обязанность.

– Мы с Гендой бросили монетку, и он проиграл, – пожала плечами Хёрлман. – Не беспокойтесь, он доставит всех на Телемах целехонькими.

– Черт подери, Крис. Я не хочу, чтобы ты здесь оставалась, – Суковский старался говорить как можно спокойнее. – Нет никакой необходимости так рисковать: тебя могут убить или того хуже…

Хёрлман с минуту разглядывала пульт управления, а затем, повернувшись, посмотрела ему прямо в глаза.

– Я рискую ровно столько же, сколько и вы, шкип, – тихо сказала она, – и будь я проклята, если я оставлю вас одного с этими ублюдками. Кроме того, – она подчеркнуто улыбнулась, – такой старой перечнице, как вы, нужен в помощь кто-то помоложе и решительнее. Мне здорово достанется от Джейн, если я сбегу и брошу вас на произвол судьбы.

Суковский открыл было рот, желая ответить, но затем снова закрыл. Казалось, чья-то железная рука больно сжала его сердце, но он понял, какая непреклонность кроется за милой улыбкой. Девушка ни за что не уйдет, и она права: дерется она куда лучше его. Отчасти он был даже рад видеть ее здесь и знать, что теперь он не одинок, что бы с ним ни случилось. Но эта отчаянная радость была порождена мерзким эгоизмом, который он всегда ненавидел. Он хотел отговорить ее, упросить, даже умолить (если уж на то пошло!), однако он понимал, что не может игнорировать ее правоту: смыслом всей ее жизни были долг и моральные обязательства.

– Ладно, черт с тобой, – пробормотал он вместо этого. – Ты поступаешь, как идиотка и бунтовщица, и если мы выберемся отсюда живыми, я позабочусь о том, чтобы тебя никогда больше не взяли на работу. Но если ты решила не подчиняться своему законному командиру, я не знаю, как тебе помешать.

– Именно так, – почти радостно сообщила Хёрлман.

Несколько секунд она изучала дисплеи, затем поднялась и подошла к кофейному автомату у дальней стенки. Она налила себе чашку, бросила, как обычно, два куска сахара и, подняв бровь, обратилась к человеку, приказы которого только что отказалась выполнять.

– Как насчет кофе, шкип? – кротко спросила она.