Глава 5
— Ну и каковы же у нас силы?
Первый лорд адмиралтейства наморщил лоб:
— Я бы сказал, что хотелось бы побольше, но взять неоткуда. Хорошо, хоть вторая, шестая и восьмая эскадры объявили о нейтралитете, а то я бы считал наше положение вообще безнадежным.
Лорд Эйзел понимающе кивнул.
— А вы чем порадуете? — обратился к нему лорд Экантей. — Как скоро нам ожидать атаки на Тенсор?
— Пока этот вопрос не является первоочередным для Высшего оберегающего совета, — несколько туманно ответил директор департамента стратегических исследований.
С момента бойни у Эсгенты прошел уже почти месяц. И весь этот месяц первый лорд адмиралтейства упорно стягивал к Тенсору части и соединения, сохранившие верность императору. Ну… так это называлось. Ибо в своей непременной верности уверяли флот и десантные силы обе противоборствующие стороны. Высший оберегающий совет империи, в основном устами своего временного председателя, обвинял «грязных узурпаторов» в подтасовке выступления императора, в нежелании принять его волю, каковая как раз и заключалась в стремлении ограничить власть «этих двух». Для чего и был создан Высший оберегающий совет. Эйзел же, очень тонко манипулируя основными и самыми массовыми сетевыми новостными порталами и голоканалами, внедрял в массы подданных мысль, что узурпаторы — как раз этот самый Высший оберегающий совет, орган абсолютно незаконный и доселе в империи невиданный. То есть нет, как раз виданный, хотя и под другими названиями и именно в те моменты ее истории, когда высшая аристократия стремилась отстранить императора от управления государством и превратить его в марионеточную фигуру. Например, при начале правления Эггры IV, когда молодого императора заставили подписать указ об учреждении так называемого Конкордата, или в последние годы правления Эгламирена II, когда тот был смертельно болен, чем воспользовались дома Эоминеев и Эклонов и подсунули ему указ об учреждении Малого кабинета. И пока все указывало на то, что директор департамента стратегических исследований переигрывал лорда Эклона по всем статьям. Обвинение в подтасовке послания удалось развеять, пригласив на Тенсор журналистов и продемонстрировав им подлинное послание. Его следы, кстати, удалось обнаружить на релейных станциях еще шести систем, лежащих между столицей и Эсгентой. Кроме того, агентура Эйзела регулярно подкидывала ему сведения о махинациях, которыми тут же занялись члены Высшего оберегающего совета, получившие доступ к императорскому казначейству и базам данных налогового ведомства. Сведения эти сразу же запускались в эфир, вызывая жуткое раздражение членов Совета. Впрочем, не вся информация, которую лорд Эйзел сливал новостям, была абсолютно достоверной. Некоторые факты можно было бы назвать истиной с большой натяжкой, а часть вообще была прямой ложью. Зачем это было нужно, если жареных, причем абсолютно достоверных фактов и так имелось в достатке? Ибо в Совет вошли как раз те, кто имел основание больше других опасаться повышенного внимания к своей персоне со стороны как департамента стратегических исследований, так и гораздо более прозаических налоговых полицейских, и надеялся, получив политическую власть, сделать укорот «всяким уродам, обожающим рыться в грязном белье».
А все дело состояло в том, что Эйзелу требовалось развести заговорщиков и то, что именовалось «свободной прессой», по разные стороны баррикад. Ведь подобный коктейль из правды и лжи обладает свойством наилучшим образом возбуждать тех, на кого он направлен. Это гораздо эффективнее, чем если бы обнародовались только действительные факты. Если на свет божий вытаскивают нечто, что выставляет тебя в неприглядном свете, ты, естественно, расстроишься, разозлишься, может, даже попытаешься (если считаешь, что имеешь такие возможности) как-то воздействовать на тех, кто ковыряется в том, что ты хотел бы скрыть, но в глубине души ты будешь знать, что все сказанное — правда и ты сам виноват в том, что о тебе говорят такое. По разным причинам. Кто-то потому, что поддался соблазну и сделал нечто незаконное или по крайней мере осуждаемое общественном мнением, а кто-то, поступив неверно, не постарался как следует спрятать концы. Однако стоит только тем, кто обливает тебя грязью, передернуть или напрямую солгать — все. Ты как будто получаешь индульгенцию на свои грехи. И хотя эта индульгенция, как правило, существует лишь в твоем сознании, тебе кажется, что она очевидна всем и вся. А если и нет, то вот сейчас, поймав тех, кто плясал на твоих костях, на лжи, ты не только замажешь их самих, но и некоторым образом обелишь себя. Но это иллюзия. Во-первых, совершенно очевидно, что невозможно сражаться с кем бы то ни было на том поле, которое является для него родным. А значит, бесполезно сражаться с новостными порталами на новостном поле. Ибо это их садик, и они там безраздельные хозяева.
Ну а во-вторых, новость есть новость вне зависимости от того, правдива она или лжива. Первое правило любого новостного портала или голоканала звучит так: «Новости должны быть!» Какими — это уже второе, третье, четвертое и остальные правила, которые, правда, чаще всего и озвучиваются в эфире. Например, WNN избрал девизом своего канала фразу: «Новости должны быть достоверными!» «Сапсианс» провозглашал: «Новости должны быть свежими!», «24+» заявлял, что «Новости должны быть вашими!». Но на самом деле все это вторично. Новости должны быть, и точка. Нет, все верно — и достоверными, и свежими, и подобранными так, чтобы наилучшим образом соответствовать аудитории портала или канала. Но при прочих равных. А если конкуренты один за другим выдают в эфир горячие факты, а вы копаетесь, пытаясь уточнить, насколько они соответствуют действительности и нет ли в их интерпретации натяжек и подтасовок, это наилучший способ обрушить ваш бизнес. Потом, все потом. Небольшие отклонения от правды можно объяснить авторской интерпретацией, позицией канала, расходящейся с позицией официальных властей (или членов семьи, или генерального прокурора, или военного командования и т. п.), либо наличием различных точек зрения, наиболее широкий спектр которых канал счел своим долгом представить, дабы «зритель сам сделал выводы».
Если затем выяснится, что ложь оказалась совсем уж беспардонной, что ж… руководство канала выберет среди репортеров самого благообразного, с наименее замазанной репутацией, который со скорбным видом объявит, что некое «внутреннее расследование» подтвердило выдвинутые обвинения и потому канал заявляет, что репортер N действительно озвучил недостоверную информацию, не счел необходимым побывать на месте происшествия или с помощью компьютера подретушировал отснятый ролик, поэтому руководство канала заявляет, что отказывается от услуг данного репортера и приносит глубочайшие извинения своим зрителям. Еще будут слова о «ценностях свободы прессы», о высоких принципах, которыми канал всегда руководствовался в своей деятельности и намерен строго руководствоваться впредь, о «болезненных репутационных потерях», вызванных «недопустимыми отклонениями от норм журналисткой этики» пресловутого репортера. А на следующий день все вернется на круги своя. Так что подбрасывание новостным порталам и каналам подобного коктейля преследовало цель спровоцировать Высший совет на силовые действия против прессы. И на прошлой неделе плотину раздражения наконец прорвало.
Совет попытался грубо наехать на новостной канал WNN, обвинив его в предательстве интересов империи и пособничестве в распространении изменнических слухов, подрывающих национальную безопасность. Верные Высшему оберегающему совету армейские подразделения ворвались в штаб-квартиру канала и устроили там настоящий погром, заснятый десятками корреспондентов других новостных каналов и сетевых порталов. О том, что рассвирепевший лорд Эклон, которого WNN обвинил в подтасовке данных налоговой службы с целью сокрытия неуплаты налогов со сделки по продаже принадлежвшей его дому транспортной компании «Калверморт», по собственному почину связался с командиром передислоцированной в столицу с Каммголна десантной бригады, которой командовал один из его многочисленных зятьев, и приказал устроить «этим уродам из WNN» хорошую головомойку, лорд Эйзел узнал едва ли не раньше батальонных командиров этой бригады. И благородно предупредил и сам WNN, и еще десяток новостных порталов и голоканалов. Так что вооруженных до зубов бравых десантников встретили также вооруженные до зубов, но уже своим оружием репортеры. После чего по всей империи разлетелись картинки, как Высший оберегающий совет империи гнобит независимую прессу и зажимает свободу слова. При этом оказалось совершенно неважным, что на самом деле в этой сделке (причем именно в этой) Эклон не устраивал никаких манипуляций и честно заплатил все налоги. В чем лорд Эйзел несколько позже и повинился перед Лаигом Невелером, ведущим WNN, озвучившим эту новость, сообщив, что воспользовался недостоверной информацией, которая позже не подтвердилась, и взамен подкинув ему уже совершенно достоверные факты. Но Невелеру, как и остальной журналистской братии, уже было все равно. Он пылал жаждой мести, на службу которой бросил и свой авторитет, и немалые возможности канала, и свой признанный репортерский талант. Дело было сделано.
Отныне Высший оберегающий совет империи мог удержаться у власти только при помощи штыков, каковых, правда, у него на данный момент насчитывалось заметно больше, чем у Эйзела с лордом Экантеем. Но Эйзела это пока полностью устраивало. Ибо если бы это было не так, бравый первый лорд адмиралтейства мог бы решиться силой раздавить мятежников. Но даже если бы ему и удалось одержать убедительную победу в горниле гражданского конфликта сгорело бы немало людей и кораблей, в которых так нуждалась империя для борьбы с куда более страшным врагом. А так… все пока шло почти идеально. У Совета недостаточно сил для того, чтобы раздавить их, а у них сил не хватает для атаки. Поэтому первый лорд адмиралтейства с зубовным скрежетом разглядывает тактическую проекцию столицы, горько сетуя на то, что ему приходится ждать. А между тем это самая верная политика. Ибо каждый день беснующиеся от ненависти новостные каналы будто вода накатывают на айсберг семейных привязанностей, как раз и обеспечивающих Высшему оберегающему совету верность основной части поддерживающих их армейских частей и кораблей флота. Так что к моменту возвращения императора плод окончательно созреет и будет готов сам собой свалиться в подставленную ладонь. Только бы он вернулся…
Однако эти выводы не были тайной не только для одного директора департамента стратегических исследований. И именно они послужили причиной того, что лорд Эрминай сразу после вечернего заседания Совета, в очередной раз превратившегося в переливание из пустого в порожнее, бесцеремонно напросился в гости к лорду Эксенту. Легкий ужин на двоих накрыли в библиотеке. Закончив с садовыми улитками, лорд Эрминай откинулся на спинку кресла и, раскурив тонкую курительную палочку, развалился в кресле, уперев в гостеприимного хозяина острый взгляд.
— Ну, Эксент, как вам все это нравится?
— Что? — невинным тоном спросил хозяин.
— Не делайте из меня дурака. Я еще никогда не слышал о столь бездарном заговоре. Этот идиот Эклон просрал все, что только было можно. А эта его выходка с WNN? Как можно было додуматься наехать на этих шакалов?
— Ну… они же действительно оболгали его. Во всяком случае, представленные им на вчерашнем заседании доказательства этого выглядели достаточно убедительно.
— Да кого это сейчас интересует? — взорвался Эрминай. — Он что, не понимает, что этим своим дурацким налетом восстановил против нас не просто журналистов, а всю империю? Мы живем в эпоху диктатуры прессы. И кое-какую иллюзию свободы можем позволить себе только в том случае, если эти шакалы сражаются друг с другом за наши кошельки. А когда они по каким-то причинам начинают дуть в одну дуду — все, пиши пропало. Совершенно неважно, как дело обстоит на самом деле. Все мы будем думать так, как решат эти шакалы.
— Вы не любите прессу? — с деланым удивлением спросил лорд Эксент.
Но лорд Эрминай был слишком старым и опытным лисом, чтобы позволить своему раздражению окончательно увести себя со стези запланированного разговора.
— Это неважно, во всяком случае, сейчас и конкретно для меня. А важно другое. — Он замолчал и снова упер взгляд в лорда Эксента.
— И что же? — решил подыграть ему хозяин дома.
— Почему вы-то так спокойны?
— А что, есть причины для волнений? — светским тоном поинтересовался лорд Эксент.
— Уж перестали бы валять дурака, — сварливо пробурчал лорд Эрминай. — Вы прекрасно понимаете, что если сегодня ночью объявится император, то та половина нашего Совета, которая узнает об этом первой, побежит к нему на задних лапках, в качестве заявки на индульгенцию неся в передних головы второй половины. — Эрминай зло скривился. — Даже представить не мог, что можно так бездарно и, что обидно, окончательно угробить столь блестяще задуманную комбинацию.
На это лорд Эксент предпочел не отвечать.
— Ладно, — вновь подал голос гость, когда молчание хозяина дома затянулось совсем уж неприлично, — не хотите говорить, не надо, но имейте в виду, что Эклон, которому вы так старательно демонстрировали лояльность, тоже подозревает вас в нечестной игре. И завтра собирается сложить с себя полномочия временного председателя, чтобы был назначен другой, причем, насколько я представляю, не временный. Сказать, кого он планирует на свое место?
— Он что же, уже не надеется на возвращение Эомирена? — вместо ответа воскликнул лорд Эксент.
— Ну тела его пока так никто и не нашел, но на фотографиях беспилотного разведчика его ударный батллшип выглядит мертвым куском металла.
— Как и императорская яхта, кстати. Однако то, что император жив, ни Эйзелом, ни Экантеем сомнению не подвергается. И я склонен верить, что это не поза, не игра, а настоящая позиция. Иначе Старый Лис уже стер бы нас в порошок.
— Что вы знаете? — подался вперед Эрминай.
— Только то, что вам только что сказал, — спокойно ответил лорд Эксент.
— Я уже говорил — не делайте из меня дурака! — резко проговорил лорд Эрминай. — Почему вы считаете, что Старый Лис способен стереть нас в порошок?
— Потому что это Старый Лис. А также потому, что этот заговор вовсе не был для него неожиданностью, как мы раньше считали… и многие продолжают считать до сих пор.
Лорд Эрминай несколько мгновений сверлил своего визави взглядом, а затем медленно спросил:
— И на основании чего вы сделали такой вывод?
— На основании его разговора с Эклоном, который состоялся за полчаса до выхода в эфир обращения императора.
Глаза лорда Эрминая удивленно расширились.
— А… откуда вы о нем узнали?
— Мне рассказал сам Эклон. И даже показал запись.
Лицо лорда Эрминая скривила усмешка.
— Идиот…
— Ну умственные способности лучшего друга председателя сената всем давно хорошо известны. И никогда не считались его сильной стороной.
— И… что? — после некоторого молчания спросил лорд Эрминай.
— Ничего, — пожал плечами лорд Эксент. — Неужели вы думаете, что даже если бы я попытался, Старый Лис пошел бы со мной на контакт? Он для этого слишком изощрен.
В библиотеке повисла напряженная тишина.
— Впрочем, когда я смотрел запись того разговора, мне показалось, что он таки закинул некое предложение об индульгенции.
— Какое же? — вновь подался вперед лорд Эрминай.
— Неважно, — ограничился кратким ответом хозяин дома, дав понять, что оставляет эту возможность для себя, — но по зрелом размышлении я думаю, мы можем предложить ему еще кое-что. Что в глазах Старого Лиса искупит немалую долю нашей вины.
— И что же?
— Дом Эомиренов, — спокойно, но твердо ответил лорд Эксент.
Этим утром Экант поднялся довольно поздно. С тех пор как исчез отец, он стал чувствовать себя в доме гораздо свободнее. Конечно, не сразу. Но вот уже неделя, как леди Энтерея обустроилась в его спальне на правах ее хозяйки. О браке речи пока не шло, но официальной фавориткой нового главы дома Эомиренов она уже считалась практически повсеместно. Из-за этого Эканту пришлось даже выдержать пару довольно бурных сцен, устроенных матерью и Элайной. Особенно безобразной была сцена с Элайной, та кричала, что, введя в дом эту шлюху, переспавшую с половиной гвардейских полков и экипажей столицы, он компрометирует и их дом, и ее саму как невесту императора. Так что Эканту пришлось дать сестре пару пощечин и напомнить, кто именно в скором будущем станет главой дома Эомиренов и кому предстоит представлять дом и давать согласие на свадьбу сестры во время свадебной церемонии. А ведь согласия можно и не получить. Вот будет скандал…
— Ты уже проснулся, дорогой… — промулыкал у его уха полный страстной неги голос, едва Экант открыл глаза. — Не хочешь покормить свою кошечку нашим особенным вкусным молочком? — На этот раз голос уже послышался снизу живота.
Экант сладострастно улыбнулся в предвкушении. Но… вкусить обещанного ему так и не удалось. Потому что в этот момент послышался вызов стационарного коммуникатора. Экант нахмурился. Всей прислуге было строго запрещено беспокоить его, пока он сам не вызовет. Личный терминал он на ночь отключал. Как раз для того, чтобы не отвлекаться в подобные моменты. И кого это принесла темная бездна?
Он несколько мгновений раздраженно морщился, пытаясь не обращать внимания на резкие звуки, а затем умелые губы выпустили его возбужденное естество, для того чтобы произнести:
— Может, это важно, дорогой. Я подожду.
Экант досадливо скривился и, приподнявшись на кровати, раздраженно хлопнул ладонью по сенсору ответа.
— Лорд Экант…
Развернувшись, экран явил Эканту изображение лорда Эрминая. Экант был знаком с ним только шапочно, но знал, что отец считал его весьма хитрой бестией и явно был доволен, когда ему удалось затянуть его в этот свой Высший оберегающий совет. К делам Совета сам Экант относился совершенно индифферентно, сначала, как и все, просто ожидая возвращения отца, а затем придя к выводу — для того чтобы занять в нем сколь-нибудь значимые позиции, его личного мизерного веса и влияния будет совершенно недостаточно. А Эомирены никогда не участвовали в предприятиях, которые не могли контролировать. Это было одно из древних семейных правил.
— Рад вас видеть, лорд Эрминай, — поздоровался Экант, поспешно набрасывая на себя простыню.
— Взаимно, — величественно кивнул лорд Эрминай и, бросив взгляд на обнаженную леди Энтерею, несколько неуверенно спросил: — Мы не могли бы поговорить в… более ограниченном составе?
— Конечно. — Экант скосил глаза на Энтерею, которая совершенно бесцеремонно пялилась на лорда Эрминая, не обращая никакого внимания на свою наготу, и неуверенно предложил: — Если это возможно, я бы оделся и перезвонил вам из кабинета.
— Хорошо, я подожду…
Экант уже натягивал домашнюю куртку, когда Энтерея, продолжавшая как ни в чем не бывало лежать на постели, внезапно перекатилась на бок и, приподнявшись на локте, внезапно произнесла:
— Не соглашайся ни на что из того, что он тебе предложит.
— Что? — недоуменно переспросил Экант. — Энтерея, ты же не знаешь, о чем он собирается…
— Это неважно! Просто не соглашайся, и все.
— Но почему?
— Потому что он собирается тебя подставить, — безапелляционно заявила Энтерея.
— Да с чего ты взяла?
— А с того, что весь месяц эти придурки из придурочного Высшего оберегающего совета империи никак не проявляли к тебе интереса, а когда у них под задницей запахло жареным, на тебя тут же выходит едва ли не самая хитрая змея из всего Совета!
Экант нахмурился. В словах его подруги был смысл. Но отец всегда говорил: если говорит женщина — внимательно выслушай и сделай наоборот.
— Ладно, — кивнул он, — я разберусь.
Когда дверь спальни закрылась, леди Энтерея откинулась на подушки и огорченно прикусила губу. Ну вот, идиотка, изменила своему железному правилу — никогда не вмешиваться в дела мужчин. Но этот же теленок просто самой судьбой предназначен на заклание. А ведь у нее были на него такие планы… Энтерея вздохнула. Вряд ли он ее послушает. И это означает, что, если она не хочет неприятностей на свою голову, лучше убраться от него подальше. Жаль, жаль, комбинация просматривалась крайне интересная и многообещающая. Да и в постели он вполне себе ничего. Хотя и не высший сорт. Леди Энтерея вздохнула и, соскользнув с кровати, направилась в ванную комнату. Пора собирать вещи…
— …Дому Эомиренов пора вновь послужить империи, — патетически вещал между тем с экрана лорд Эрминай.
— Дом Эомиренов никогда не отказывал империи в служении, — довольно осторожно ответствовал своему собеседнику Экант. Несмотря на свой не слишком большой опыт, он сообразил: судя по тому, что ему говорят, Энтерея, пожалуй, права. Его совершенно точно собираются подставить. Но где и когда, пока было неясно.
— Отлично, мой друг, — улыбнулся лорд Эрминай и тут же сделал скорбное лицо. — Хотя это не объявлено официально, почти все мы пришли к выводу, что лорд Эомирен, похоже, больше не почтит нас своим присутствием. В связи с чем позвольте мне первому выразить вам мои соболезнования.
У Эканта засосало под ложечкой. Получается, что Суд лордов готов признать его отца мертвым и утвердить его самого в сане главы дома Эомиренов. Хорошо это или плохо, он пока не до конца определился. То есть, конечно, хорошо, ну если не вспоминать о том, что отец мертв, но, сказать по правде, Экант был бы не прочь еще несколько лет побыть в качестве лорда-наследника. Ну хотя бы месяцев… А с другой стороны — лорд Эомирен! Это звучит, да не просто звучит, а звучит оглушающе… Молодой человек так увлекся собственными переживаниями, что едва не пропустил следующую фразу лорда Эрминая.
— …На сегодняшнем заседании Совета.
— Что?
— Я говорю, что об официальном признании вас главой дома мы объявим на сегодняшнем заседании Высшего оберегающего совета империи.
— Но… насколько я помню, это прерогатива Суда лордов?
Лорд Эрминай радушно улыбнулся:
— Согласно указу императора, полномочия Высшего оберегающего совета империи перекрывают полномочия любого другого органа власти империи. К тому же, если вы столь привержены традициям, шесть из девяти членов Суда являются и членами Высшего оберегающего совета. Что касается остальных — император пропал там же, где и ваш отец, а лорд Экантей… вряд ли мы можем ожидать в ближайшее время, чтобы он оказался за столом с остальными членами Суда. Тем более что шести членов Суда для кворума вполне достаточно. Так что не вижу никаких препятствий. Итак, мы вас ждем. — Лорд Эрминай улыбнулся еще более радушно и отключился.
— Энтерея, похоже, ты ошиблась, — с порога заявил Экант, входя в свою спальню. Но его подружки нигде не было видно. Ни в самой спальне, ни в ванной, ни у туалетного столика, по ее настоянию установленного у самого окна. Впрочем, в данный момент мысли Эканта были далеки от сексуальных утех. Поэтому он не придал особого значения ее отсутствию. Ну вышла или вообще поехала по магазинам… Не это сейчас главное.
Шестнадцати часов, на которые было назначено заседание Совета, Экант едва дождался. Когда он прибыл в здание сената, его встретил лорд Эрминай.
— Хорошо, что вы приехали заранее. Вас ждет лорд Эклон, — проинформировал он его, поддерживая под локоток. И спустя пять минут Экант уже входил в кабинет, который на протяжении нескольких десятилетий был рабочим кабинетом его отца.
— Ну здравствуй, сынок, — на правах старого друга семьи, качавшего его на руках, приветствовал Эканта лорд Эклон.
— Здравствуйте, господин председатель, — решил проявить особую вежливость Экант. Из-за излишнего возбуждения он не заметил, что такое приветствие произвело совершенно противоположный эффект, чем он ожидал. Лорд Эклон заметно помрачнел.
— Мы все приносим тебе свои соболезнования, — продолжил временный председатель Высшего оберегающего совета. — Но, похоже, ждать действительно больше не имеет смысла. Если бы твой отец был жив, он уже бы был здесь.
— Я… понимаю, — сглотнув, сказал Экант.
— Отлично. Значит, с твоего вопроса и начнем, — подытожил лорд Эклон.
Начало заседания Экант запомнил смутно. Тем более что к его делу перешли практически сразу. Лорд Эклон объявил, что Высший оберегающий совет империи, по согласованию с родственниками, пришел к выводу, что действующий председатель Совета отдал свою жизнь на благо империи в битве у Эсгенты. После чего все почтили его память скорбным молчанием. Почти сразу после этого было объявлено, что на рассмотрение Совета выносится вопрос об утверждении присутствующего здесь лорда-наследника дома Эомиренов в качестве официального главы дома. Легкий ропот лордов, недовольных тем, что Высший оберегающий совет узурпировал права Суда лордов, довольно быстро утих. И решение по этому вопросу было принято единогласно. Экант, все это время простоявший под прицелом десятков глаз, обессиленно рухнул на стул. К нему тут же потянулись руки, его принялись одобрительно похлопывать по плечу, среди обращенных к нему улыбающихся лиц оказалось немалое число подобострастных. А в голове у Эклона восторженно вопил голос: «Я глава дома Эомирен! Я новый лорд Эомирен! Я глава самого богатого и могущественного дома империи!».
Лорд Эклон некоторое время, хмурясь, наблюдал за всей этой суетой. Когда сегодня рано утром к нему заявился лорд Эрминай и заявил, что знает, как наилучшим образом разрешить возникшую перед Советом проблему, Эклон молча выслушал его, а затем разразился гневной тирадой. На это Эрминай хладнокровно заявил, что он, Эклон, может поступать как ему заблагорассудится, но он, Эрминай, совершенно уверен, что без подключения ресурсов дома Эомиренов все они обречены. А как иначе включить этот дом в их деятельность после гибели лорда Эомирена, в чем практически не осталось сомнений, он, Эрминай, не представляет. Если у глубокоуважаемого господина временного председателя есть другие варианты, что ж, он готов их выслушать.
И Эклон замолчал, Эрминай же вкрадчиво заметил, что и для самого господина временного председателя предложенный им вариант является наилучшим выходом. Ибо кто, как не старый друг семьи, сможет на первых порах помогать молодому лорду Эомирену советом и наставлением? Являясь при этом всего лишь одним из членов Совета, но отнюдь не его председателем. Впрочем, если господин председатель желает стать из временного председателя постоянным, он, лорд Эрминай, готов полностью его поддержать… И это оказалось самым веским аргументом. Поэтому, когда суета поутихла, лорд Эклон откашлялся и поднялся на ноги:
— Господа, а теперь я хочу исполнить то, что, как я считаю, является священным долгом всех нас по отношению к самому достойному благородному дому империи. Я говорю о доме Эомирен. — Он умолк и, подождав, когда все замолчат и повернутся к нему, веско и торжественно произнес: — Я считаю, что лорд Эомирен должен занять место, которое всегда принадлежало дому Эомирен по праву, место, которое, по моему убеждению, не достоин занимать представитель никакого иного дома, место… Председателя Высшего оберегающего совета империи…