Книга: Принцесса с окраины галактики
Назад: Глава 3
Дальше: Глава 5

Глава 4

Вызов прозвучал около полуночи. Ольга, только полчаса назад добравшаяся до свой секции из спортзала, оторвалась от таблицы, которую изучала, и ткнула пальцем в иконку, обозначавшую терминал. Голоэкран тут же отодвинулся и развернулся.
— Привет, сестренка.
Ольга расплылась в улыбке. Брат и его жена сидели на диване в обнимку.
— Привет, голубки! Хорошо смотритесь.
Олег несколько смущенно улыбнулся, а Эсмиэль, уютно устроившаяся под мышкой у мужа, шаловливо высунула язык.
— И с какого вам стукнуло позвонить сварливой родственнице? Да еще так поздно.
— А тебя раньше не застанешь, — усмехнулся Олег. — Пытались.
Ольга усмехнулась:
— Ну да, дела, знаете ли…
Олег понимающе усмехнулся. Еще на «Праймериз-24» Ольга почувствовала, что ее скорость реакции и координация резко возросли. Непонятно отчего. Ведь берсерком она стала еще во время Восстания. А после отлета с Земли на поиски Эсмиэль никаких особых тренировок не было. Ну за исключением пары рукопашных схваток, проведенных ею в состоянии боевого транса на канскебронском корабле и Малой Гронте. Так что чем вызван подобный скачок, никто не знал. Поскольку она была пока единственным берсерком, ставшим таковым не в схватке врукопашную. Все остальные инициировались либо в бою на поверхности, либо, как Олег, на охоте, или, как старший Йоргенсен, в ледяной воде, в схватке с обезумевшей касаткой, и до этого ни с чем подобным не сталкивались. В результате у нее возникло предположение, поддержанное Олегом и младшим Йоргенсеном, что каждая рукопашная схватка берсерка, проведенная в состоянии транса, является еще и некой гипертренировкой, во время которой мышцы, связки и нервные волокна за счет чудовищной, обеспечиваемой только резким ускорением метаболизма нагрузки скачком выходят на уровень, обычным путем достигаемый лишь за несколько лет обычных интенсивных тренировок. Но это порождало другие вопросы. А не происходит ли параллельно и соответствующего старения организма? То есть не забирает ли у берсерка каждый боевой транс еще и несколько лет, а то и десятилетий жизни. И есть ли тут какая-нибудь линейная зависимость от того, какие нагрузки обрушиваются на организм берсерка в состоянии боевого транса, или все дело в самом трансе? То есть, скажем, час за штурвалом атакатора отнимает пять лет жизни, а час той схватки, что выпала им с братом на Малой Гронте, — пятьдесят. Приблизительно такими были вопросы, которые Ольга сформулировала перед собой и Советом Защиты и над ответами на которые теперь билась. Забывая про отдых и сон.
— Как успехи? — поинтересовался брат.
Ольга пожала плечами:
— Пока ничего точного. Только предположения и наметки. Хотя они-то как раз обнадеживающие. По результатам обследований я и младший Йоргенсен по состоянию здоровья близки к идеалу для своего возраста. А старший Йоргенсен по состоянию внутренних органов, а также кожи, ногтей и слизистых лет на пятнадцать моложе, чем в реале. Но исследований на клеточном и геноуровне еще не проводили. К тому же надо посмотреть, что происходит с организмом в состоянии боевого транса. Особенно на клеточном уровне. У Шеббы появились интересные мысли о том, как в момент транса работают наши митохондрии.
Олег понимающе кивнул.
— Понятно. — Он мгновение молчал. — А я хотел подбросить тебе еще одну заботу.
— Это какую еще? — удивилась Ольга.
— Императора.
Ольга изумленно воззрилась на брата:
— Это еще за каким чертом?
— Ну… у Совета Защиты Земли появились некоторые мысли по поводу того, как еще можно помочь империи. И они напрямую связаны с Эонеем и твоей работой. Короче, — он упер в Ольгу взгляд, — похоже, он вполне может стать одним из твоих подопытных.
— Что?
Судя по всему, для Эсмиэль эта новость тоже оказалась большой неожиданностью. Потому что она выскользнула из-под руки Олега и нависла над ним рассерженной кошкой:
— Вы… вы… вы хотите сделать из Эонея берсерка?!
— Если наши исследования подтвердят то, о чем ты догадалась и что нам подтвердил Средоточие, мы собираемся предложить ему это, — спокойно ответил Олег.
— Но… — Эсмиэль запнулась, неверяще глядя на Олега. — Ты хочешь загнать его в ту же пропасть, в которой находитесь ты… вы все? Это жестоко! Это… нечестно! Он доверился вам, а вы…
Олег несколько мгновений смотрел на Эсмиэль, а затем притянул ее к себе и прижал к груди:
— Успокойся, моя маленькая. Я же сказал, что никто не собирается заставлять его делать это. К тому же исследования могут показать, что мы не в состоянии сделать его подобным нам. Ни сейчас, ни вообще. То, что вы столь похожи на нас, еще ничего не значит. Могут выявиться какие-то иные отклонения.
Эсмиэль сердито вывернулась из объятий мужа и окинула его сердитым взглядом.
— Нечего меня успокаивать! Я же знаю, что все это чепуха и шансы на то, что он подойдет и вы заставите его сделать это, — почти сто процентнов. Иначе бы ты не затевал этот разговор с сестрой.
Олег вздохнул. Ну почему ему всегда приходится объяснять то, что вроде как вполне очевидно?
— Мы никого не собираемся заставлять, но действительно считаем, что он обязательно примет наше предложение. — Олег на мгновение замолчал, а затем, вновь притянув к себе жену, продолжил: — Понимаешь, моя маленькая, жизнь для мужчины имеет смысл только как задача или долг. И если Эоней хочет действительно БЫТЬ императором, а не СЧИТАТЬСЯ им, вряд ли у него есть иной выбор. Сколько бы ему ни пришлось за это заплатить.
Эсмиэль, сначала сердито трепыхавшаяся, пытаясь вырваться из объятий мужа, при этих словах замерла. И Ольга осторожным жестом разорвала связь. Дальнейшее, что должно было произойти в доме брата, было слишком интимным, чтобы участвовать в нем хотя бы в качестве зрителя. Тем более что она была согласна со всем, что он сказал, за исключением одного. Почему это жизнь как задача или долг имеет смысл только для мужчины?

 

На Лунную базу Эонея доставил транспортный челнок. За свою еще пока не слишком долгую жизнь пользоваться челноками Эонею довелось уже не раз. Но ни разу еще он не летел так.
Добравшись до терминала средиземноморской транспортной зоны, он вылез из транспортной капсулы и огляделся. На разгрузочной платформе народу было предостаточно, но никто не обращал на императора никакого внимания. Все были заняты разгрузкой плети транспортных капсул. Эоней несколько растерянно потер руки. И куда тут идти?
— Эй, парень, — послышался откуда-то громкий голос. Эоней обернулся. К нему быстрым шагом шел какой-то довольно пожилой чернявый мужчина в потертом и засаленном комбинезоне. — Тебя Эоней зовут?
— Да.
— Краймк-Цезарь. — Мужчина схватил его руку, стиснул ее и тут же развернулся, бросив через плечо: — Давай за мной. У челнока старт через пятнадцать минут.
И они пошли через занятую делом массу людей и механизмов.
— Жрать хочешь? — внезапно спросил Краймк— Цезарь.
— Э-э… — не сразу нашелся сбитый с толку этим вопросом Эоней.
— Понятно. На, держи. — Волосатая рука с короткими пальцами протянула ему огромный бутерброд, извлеченный из одного из многочисленных карманов потертого комбинезона. Такая трапеза ничем не напоминала завтраки в императорском дворце, но пахло вкусно. Эоней улыбнулся собственным мыслям и впился зубами в край бутерброда.
— Откуда будешь, из куклосов или Дикий?
— Ну… не совсем, — начал было Эоней, но мужчина уже сделал вывод.
— Из капонирных, значит. — Он вздохнул. — Да, крепко ваших посекли во время Восстания. И в Битве в поясе тоже много полегло. Много своих потерял?
Эоней подумал о бойне на границе и той мясорубке, в которую попали его эскадры у Эсгенты, и совершенно искренне ответил:
— Да.
— Соболезную, парень. Ну да ведь не зря же наши парни головы сложили? — рассудительно заметил мужик и кивнул в сторону шахты лифта. — Залезай.
— Хотелось бы надеяться, — сквозь зубы пробормотал Эоней.
— Так это ж от нас зависит, — уверенно сказал мужик. — Если мы слабину не дадим, значит, не зря, а если начнем сопли распускать да себя шибко жалеть — зря. Жизнь ведь как устроена? Мы благодарны тем, кто до нас героями ушли, а сами должны сделать так, чтобы те, кто после нас жить будут, нас героями считали. А если нет, тут-то жизнь и кончается. А начинается так… существование. Навроде лопуха под забором. Вроде и живет, и солнышко ему светит, и ветерок приятный обдувает, а никому не нужен и зачем живет — непонятно. Живет себе… приживалой, короче.
Тут лифт остановился, двери с легким шипением разошлись, и они оказались на пластобетонной поверхности посадочного поля.
— Вон твой челнок, — показал мужик, — а я пошел. У меня смена через двадцать минут. Доброго полета, — и он снова протянул руку.
Эоней пожал ее и, развернувшись в легкой задумчивости, двинулся к шаттлу.
Как только император переступил через порог транспортного люка, из динамика, расположенного где-то под потолком, послышался голос:
— Эоней?
— Да, — отозвался император, не слишком уверенный в том, что его услышат. Однако его услышали.
— Отлично. Дуй в нос. Сразу за люком — пассажирский салон. Кроме тебя, никого не везем, так что выбирай любое кресло. И быстрее. Старт через четыре минуты.
Эоней немного растерянно обвел взглядом здоровенный трюм, заставленный рядами принайтовленных стандартных транспортных контейнеров, а затем, заметив узкий лаз, оставленный у самой стенки трюма, поспешно рванул вперед.
Сесть в кресло и пристегнуться он успел секунд за сорок до старта. Пассажирский отсек был небольшим — человек на двадцать. Иллюминаторов в борту не было, но над дверью в пилотский отсек виднелся большой экран, встроенный в переборку. Сначала он транслировал картинку с космодрома и начало старта, а затем пошла текстовая информация и пиктограммы траектории. Судя по ним, выходило, что до места назначения они доберутся часа за полтора. Компенсаторы гравитации работали нормально, так что сразу после старта Эоней откинул спинку своего кресла и прикрыл глаза, вспоминая, как он впервые оказался на корабле, принадлежавшем Земле.

 

Сначала, когда капитан доложил, что рейдер, каким-то чудом вырвавшись из почти смертельных объятий кораблей прикрытия уничтоженного ими Разрушителя, мчится прочь от империи неизвестно куда и топлива на разворот и последующий разгон точно не хватит, император похолодел. В империи вспыхнул мятеж, она ведет войну, а он несется на почти потерявшем способность маневра среднем рейдере одна темная бездна знает куда и без малейшей возможности что-либо изменить. Но затем его осенило:
— А что говорят земляне?
— Земляне? — удивленно переспросил капитан рейдера. — Простите, ваше величество, но я не спрашивал.
— Ну так спросите, — сердито посоветовал император, поправляя повязку на голове, фиксирующую заживляющий гель. — И приготовьте мне каюту. Я не собираюсь больше торчать в медотсеке.
— Да, сир, все уже готово, — закивал капитан, — я немедленно отправляюсь к адмиралу Рюрику…
Как выяснилось, положение было не совсем безнадежным. Оказалось, берсерк еще из дока сумел каким-то образом связаться со своими (то есть каким образом, император прекрасно представлял, поскольку сам им воспользовался). Так что где-то неподалеку от системы Эсгенты их должен был ждать корабль землян.
Вот только что это за корабль, никто из землян предупредить имперцев не удосужился. Поэтому, когда прямо по курсу корабля на экранах дальнего обнаружения появился Базовый системный разрушитель, капитан с помертвевшим лицом грубо выругался, а затем обреченно надавил на клавиши включения баззеров боевой тревоги. У них почти не было топлива, внешний корпус был пробит в семи местах, из внешних сенсоров наведения работала едва треть, так что провернуть финт, который им удался в системе Эсгента, не было никаких шансов. Оставалось только погибнуть…
Олег, Эсмиэль и Ольга вошли в рубку, когда вся боевая смена была уже на местах. И не только смена. В рубку набились все, кто находился в ней и во время прорыва из системы Эсгенты. Включая и монтажников. Ибо капитан не видел смысла никого выгонять. Не все ли равно, сколько в рубке человек, если все равно нет ни единого шанса и всем суждено скоро превратиться в пар. Едва Олег, Эсмиэль и Ольга появились, как на них скрестились взгляды всех присутствующих. Нет, все были достаточно опытными людьми, чтобы понимать, что шансов нет и все бесполезно, но ведь в глубине души каждого человека всегда таится робкая, иррациональная надежда на чудо. А земляне уже доказали, что способны совершить то, что считалось невозможным…
— Капитан, — внезапно раздался голос оператора связи, — Разрушитель нас вызывает.
Капитан на мгновение задержал взгляд на лице Олега, но тот молча стоял, не выказывая желания ни что-то сказать, ни усесться на место первого пилота, а затем отрывисто приказал:
— Откройте канал.
Капитан скривился. Не все ли равно? Напоследок можно и поболтать. Но когда на экране возникло сухощавое и как-то по-мальчишески веснушчатое лицо, из-за спины капитана, от того места, где стояли Олег, Эсмиэль и Ольга, послышался спокойный голос землянина:
— Привет, Уимон. Рад тебя видеть.
Земля оказалась очень интересным опытом. Эоней впервые оказался практически сам по себе. До сего момента его всегда, зримо или незримо, сопровождало множество людей — прислуга, охрана, советники и порученцы, министры, сановники, гости и посетители. А здесь Эоней оказался совершенно один. Вернее, капитан и десантники сначала было потребовали, чтобы их оставили в распоряжении их императора, но тут выяснилось, что у землян на всех прибывших есть кое-какие планы. Нет, они были не против оставить в его распоряжении столько людей, сколько ему потребуется, но Эоней вспомнил рассказы Эсмиэль, с которой он успел несколько раз побеседовать, пока они летели на Землю на том чудовищном корабле, названном странным женским именем Мерилин, и решил, что воспользоваться шансом пожить одному будет хорошим опытом. Так что вот уже почти две недели император жил жизнью простого землянина — питался в общей столовой, ходил в спортзал, сам застилал койку в выделенной ему комнате в общежитии. Единственное различие заключалось в том, что у каждого его соседа-землянина было свое дело, а он заполнял свои практически свободные дни только рыбалкой. Да и той его научил один знакомый такт, который был приставлен к нему Советом Защиты на случай, если императору вздумается пойти погулять по окрестностям. Не то чтобы в округе было так уж опасно, но за прошедшие со времен Обращения десятилетия леса на Земле вновь сильно разрослись, и заблудиться в них непривычному человеку было даже очень просто. Один знакомый такт… да уж, еще три недели назад это казалось совершенно невозможное словосочетание.

 

Перед самым призем… вернее, прилунением на встроенный экран вновь пошла картинка. И Эоней с любопытством уставился на приближающуюся бугристую поверхность гигантского спутника этой необычной планеты. Лунная база располагалась большей своей частью под поверхностью Луны, что было совершенно нехарактерно для империи. В империи предпочитали строить в Пустоте, а не на поверхности небесных тел, лишенных атмосферы. Объект, собранный из стандартных модулей, считался менее затратным и в строительстве, и в эксплуатации, чем база, устроенная в недрах планетоида. Нет необходимости использовать горнопроходческое оборудование, меньше проблем с обеспечением герметичности, в эксплуатационных затратах не приходится учитывать влияние тектоники, ну и все такое… Так что на базах, подобных этой, Эоней еще не бывал. К его удивлению, она оказалась намного более обширной, чем он ожидал. Посадочное поле было оборудовано гигантскими лифтами, ведущими в огромные ангары, в которых, похоже, мог бы разместиться даже линкор. Впрочем, возможно, у этих помещений было другое назначение…
— Здравствуйте, император.
Эоней оглянулся. Перед ним стояла Ольга.
— Добрый… день, — улыбнулся Эоней. — Уж не знаю, что тут у вас, но я улетал поздним утром.
— Здесь сменное время. Но для моей смены как раз день, хотя и ближе к вечеру, — с улыбкой сказала землянка. — Пойдемте, провожу вас в ваши апартаменты. Не дворец, конечно, но жить можно.
Эоней рассмеялся:
— Вряд ли больше, чем в общежитии Рясникова.
— Да нет, побольше, — успокоила его Ольга. — В Рясникове общага строилась под младший начсостав. А зачем сержантам большие комнаты? Все равно в них только спать.
Они поднялись по большому пандусу и вошли в огромный лифтовой холл.
— Как мышцы? Не болят? — поинтересовалась Ольга.
Эоней знал, что именно она в свое время составила коктейль из стимуляторов, позволивших Эсмиэль быстро адаптироваться к земному тяготению. Таким же поили и его.
— Спасибо, теперь уже нет, окрепли. Во всяком случае, спать теперь хочется гораздо меньше. А два дня назад я уже даже попробовал поиграть в этот, как его… волбол, что ли?
— Волейбол, — поправила его Ольга.
— И в связи с этим у меня к вам просьба… — решил не упускать подвернувшийся случай Эоней.
Ольга усмехнулась:
— Хотите, чтобы я потренировала вас?
— Ну… да, конечно, — ответил Эоней, несколько обескураженный тем, что землянка сразу же его раскусила. — Кузина говорила мне, что вы прекрасный тренер. И младший коммандер докладывал…
Ольга некоторое время молча шла рядом, размышляя над тем, что, прежде чем принимать решение, делать или не делать предложение императору, им все равно надо разобраться с его физическим состоянием. И лучше делать это не только на основании стандартных или даже расширенных медицинских процедур, а еще и представляя, что он может на борцовском ковре и ринге. Хотя сама она этим заниматься как-то не планировала… а затем вообще махнула рукой:
— А-а, ладно! Только, чур, я на вас еще и датчиков понавешаю. Чтобы, так сказать, сочетать полезное с приятным.
— Никаких возражений, — расплылся в улыбке Эоней.
— Нам на тринадцатый уровень, — пояснила Ольга, заходя в лифт. — На всякий случай запомните. Столовые, как правило, на шестом, спортзалы и бассейн на одиннадцатом. Хотя у нас в блоке и собственная столовая имеется, но иногда, когда дела на других уровнях, быстрее дойти до общей. И работают они круглосуточно, а наша только девять часов.
— Понятно, — кивнул Эоней, а затем задал еще один интересующий его вопрос: — А мои люди здесь?
Ольга наморщила лоб:
— Кто? А-а, с рейдера. Да вроде здесь. Вернее, монтажники, скорее всего, на базе в поясе. Они у нас прямо суперзвезды. А десант и команда рейдера — здесь. Во всяком случае, большинство. На девятом уровне. Если хотите проведать, я вас провожу.
— Непременно. Но позже, — сказал Эоней.
В этот момент лифт как раз остановился, и они вышли в лифтовой холл тринадцатого уровня. То есть его следовало называть минус тринадцатым, но плюсовых уровней на базе все равно не было, первым считался как раз ангарный, так чего язык засорять?
Они вышли из холла, прошли длинным коридором, поднялись по пандусу и остановились перед герметизирующей дверью. Таких на их пути встретилось уже две, но, в отличие от предыдущих, прятавшихся в стенах, эта была закрыта.
— Вот наш отсек. Вы уж простите, мы считаемся группой ограниченного доступа, поэтому, пока вам не сделают карту, впускать и выпускать вас буду я.
— Понятно. А каковы будут мои обязанности?
— А вам не сказали? — удивилась Ольга.
— Нет.
— Так что же вы прилетели?
— Меня попросил ваш брат.
— Не рассказывая зачем?
— Да.
Ольга озадаченно покачала головой. Какой-то слишком доверчивый император получается.
По-видимому, ее мысли не остались тайной для Эонея, потому что он улыбнулся и мягко произнес:
— Если бы меня попросил кто-то другой, я бы задумался. Но некоторое время назад я решил, что все, что предлагает мне сделать ваш брат, я буду считать для себя наилучшим решением.
Ольга понимающе усмехнулась:
— Да… братик у меня умеет быть ужасно убедительным. Это правда. И умеет ценить доверие… — Она провела по внешней поверхности замка небольшим кусочком пластика и указала на открывшейся проем: — Прошу.
Эоней переступил порог, продолжая внимательно смотреть на Ольгу.
— Ну что вам сказать… пока вы будете моей подопытной свинкой.
— Кем? — изумился Эоней. Ольга расхохоталась:
— Простите, идиома. Это означает, что вы будете объектом для медицинских исследований. Пока.
— А потом?
— А потом увидим, — туманно ответила Ольга. — Поверьте мне, как брату, и все будет хорошо, ладно?
Эоней пару мгновений всматривался в глаза Ольги, а затем согласно кивнул:
— Верю…
Следующий день оказался до отказа заполнен медицинскими процедурами — от банальных экспресс-анализов до генной томографии и снятия карты внутриклеточных резонансов. А вечером к нему в отсек заглянула Ольга:
— Ну как, готовы к избиению?
Эоней, после душа валявшийся на койке в одних плавках, поспешно вскочил и схватился за комбинезон, прыгая в сторону санузла.
— Одну минуту!
Ольга проводила его недоуменным взглядом, и тут до нее дошло. Десантники тоже поначалу пялились на ее голые ноги и грудь, рельефно натягивающую трико. Но она быстро научила их сосредоточиваться на главном. Императору это еще предстояло…
Через полтора часа они распрощались у двери его отсека.
— Ну до завтра, — сказала на прощание Ольга и двинулась по коридору танцующей походкой человека с идеальной координацией движений.
Эоней с улыбкой махнул ей рукой и, ввалившись в отсек, с облегчением застонал. Последние пятнадцать минут он держался только на самолюбии. Мышцы ломило так, что хоть волком вой. Рукопашник из него оказался совсем никакой. Причем не только на фоне Ольги (это бы еще куда ни шло). Сегодня они занимались, как она сообщила, в щадящем режиме, поэтому она дала ему два пятиминутных перерыва, во время которых поспарринговала с кем-то из знакомых землян. Так вот, император не мог не признать, что даже на их фоне он смотрелся более чем бледно. И ведь, скорее всего, это были не военные, а кто-то из гражданского персонала базы… Но и скоростно-силовые нагрузки он выдерживал из рук вон плохо. Конечно, за неполные две недели его мышцы вряд ли набрали достаточную силу и объем, но, как гласила еще одна озвученная Ольгой местная идиома: назвался груздем — полезай в кузов. Так что либо надо было заткнуться и, как советует Эсмиэль, не торопиться с нагрузками, либо… терпеть. Впрочем, как учил кто-то из великих, боль — это благо, чем сильнее что-то болит, тем сильнее меняется, тем большую силу набирает.
Император с минуту полежал на полу, а затем со стоном поднялся и поковылял в санузел с душем. Горячая вода должна была хоть немного облегчить боль в натруженных мышцах.
Неделя пролетела быстро. На третий день число медицинских тестов сильно сократилось, а на пятый император впервые закончил тренировку без сильных мышечных болей. Нет, совсем боли не исчезли, но стали вполне терпимыми, ну как в результате двухчасовой интенсивной тренировки с отягощениями после недельного расслабляющего отдыха. Терпеть можно. Хотя нагрузки Ольга увеличила. Слегка. Ибо, как понимал Эоней, они и так шли на пределе его возможностей. Да что там, скорее всего, чуть выше предела. И это лишь добавляло Ольге очков в качестве тренера. Таких специалистов у Эонея еще никогда не было. Впрочем, возможно, и были, просто над ними довлел его ореол императора. К тому же ни один из них не предполагал, что преподанные им умения и навыки когда-нибудь императору действительно пригодятся. А в этом случае, пусть даже и невольно, начинаешь обращать больше внимания не на результат, а на то, как бы получше выглядеть в глазах своего сиятельного ученика. И большинству это удалось. Император всегда вспоминал своих учителей с теплотой и благодарностью… до тех пор пока не попал в руки землянке.
А вечерами они гуляли и разговаривали. Эоней предполагал, что это тоже своего рода терапия. Потому что Ольга по большей части рассказывала о своем детстве, о том, какой испуганной и неуклюжей девчонкой она была, о том, как трудно ей пришлось, когда она попала к людям капониров. А Эоней в ответ поведал о затюканном и изо всех сил старавшемся быть незаметным подростке, жившем в длинных и полутемных норах, которыми ему казались пустынные коридоры того отдаленного крыла огромного дворца, где обитали сначала они с матерью, а потом он один. Его мать умерла довольно рано, а отец был слишком занят. Поэтому мальчик оказался практически оставлен на откуп гувернерам и преподавателям. Многие из них смотрели на него не столько как на ребенка, которого надо было чему-то научить, сколько как на инструмент, с помощью которого можно было чего-то добиться при дворе. Он еще никогда и никому не рассказывал о себе ТАК. Да что там, он и для себя еще ни разу это так не формулировал. Ведь мысль до конца оформляется чаще всего в тот момент, когда нам становится необходимо донести ее до кого-то. Выразить в словах. А до сего момента она чаще всего остается в крайне расплывчатом состоянии ощущения и понята не до конца.
Подданные также приняли своего императора с полным восторгом. Хотя их, как и его, больше всего волновал вопрос, как скоро они вернутся домой. Нет, здесь, на Земле, вернее, на Лунной базе им нравилось. Практически всё. Во всяком случае, большинству. Ведь среди такого количества людей непременно должны были найтись и нашлись те, кто принялся брюзжать, что все плохо, земляне глупцы и уроды, что бывшим канскебронам нельзя доверять. Что, вот попомните мои слова, стоит Контролерам появиться поблизости, как такты непременно устроят тут бойню. Как, уже появлялись? Ну значит, в следующий раз непременно… Но все здесь были военными. И на родине шла война. А значит, их место было там. И уж тем более там было место императору. Эту мысль Эоней читал в каждом обращенном на него взгляде. Но пока ему оставалось только терпеть.
— Скажите, тренер, — спросил Эоней Ольгу, когда они возвращались на свой уровень после очередной тренировки, — а… как долго еще продлятся медицинские исследования?
— Они почти закончены, — отозвалась Ольга и, улыбнувшись, выдала новость: — Завтра после обеда прилетают Олег и Энтони. Они и ответят на все ваши вопросы.
Назад: Глава 3
Дальше: Глава 5