ГЛАВА ПЕРВАЯ
ЗЕМЛЯ — ТРИЛАР — ВУДСТОК
1
Этот тип не понравился мне с самого начала. Я сидел в машине, запирал мультилок и рассеянно наблюдал через тонированное окно, как Танька, моя соседка по лестничной клетке, неспешно извлекает из сумочки связку ключей и так же неспешно вертит ее в руках, отыскивая таблетку touch memory, отпирающую замок на двери подъезда. Как раз в тот момент и нарисовался этот тип.
Это был молодой человек, на вид чуть старше двадцати, высокий, белобрысый и очень румяный. Последнее, скорее всего, объяснялось жестоким морозом, который стоял в Москве уже третий день. Молодой человек был одет в пуховик китайского производства, затертый до полной неузнаваемости изначального цвета. Это привлекло мое внимание — жители нашего дома так не одеваются, да и те, кто приходят к ним в гости, тоже обычно так не одеваются.
Я живу в кирпичном сталинском доме недалеко от метро «Ленинский проспект». Этот дом нельзя назвать элитным, но самая маленькая квартира здесь стоит шестизначную сумму в долларах, двор огорожен высоким металлическим забором, а у ворот размещается пост охраны. Во дворе нет ни одной ракушки, а на стоянке доминируют недорогие иномарки, хотя и «девятки» тоже встречаются. Есть даже одна «копейка», так заляпанная мовилем по всему кузову, что трудно сразу определить, какого цвета она была в молодости. Она принадлежит Ивану Сергеевичу с седьмого этажа, он на ней ездит в многоэтажный гараж в соседнем квартале, где стоит его «хаммер». Однажды весной мы пили с ним пиво на лавочке у подъезда, я возвращался домой, а он сидел на лавочке, рядом с ним стоял ящик «хольстена», он предложил мне поучаствовать, а я не отказался. У него были какие-то неприятности то ли в бизнесе, то ли в личной жизни, и он заливал пивом душевные раны. К тому времени, когда ящик опустошился, раны успешно залечились. Мы душевно посидели, он рассказал несколько забавных баек, например, как предпоследней зимой ехал он в гараж, а его нагло подрезала пятерка БМВ, он забыл, что едет на «копейке», озверел, подрезал «бумера», вытряхнул оттуда водителя и начистил ему бубен, как он сам выразился. Иван Сергеевич — очень большой мужчина, а в молодости серьезно занимался боксом. Он сказал, что когда экзекуция закончилась, на дороге образовалась мини — пробка, водители в телячьем восторге наблюдали за расправой над наглецом, а виновник торжества был в шоке. Иван Сергеевич говорил, у него был такой взгляд, как будто мир перевернулся.
Но я отвлекся. Вся длинная речь, которую я только что произнес, сводится к одному — молодые люди бомжеватого вида редко заходят в наш двор. А те, кто заходят, в пятнадцатиградусный мороз прикрывают голову если не шапкой, так хотя бы капюшоном, и не превращают свои уши в два пунцовых лопуха. Пьяный он, что ли? Или обдолбанный?
Танька отыскала — таки touch memory и открыла подъезд. Все то время, пока она возилась с ключами, хмырь топтался сзади и делал вид, что никуда не спешит, а просто стоит на морозе без шапки и думает о вечном. Но как только Танька вошла в подъезд, он последовал за ней. Напоследок он обвел двор тревожным взглядом и это мне совсем не понравилось. Уж не маньяк ли?
Я вылез из машины, щелкнул центральным замком и вошел в подъезд. Танька и хмырь как раз заканчивали грузиться в лифт. Лифт у нас старый, сталинский, двери открываются и закрываются вручную, так что погрузка в него занимает немалое время. Обычно я не жду лифта, я давно убедился, что взбежать по лестнице на четвертый этаж быстрее и полезнее для организма. Конечно, если у тебя в руках что-то тяжелое, альтернативы лифту нет, но сейчас у меня на плече болталась легкая сумка, почти что барсетка, а в руках вообще ничего не было.
Я взбежал по лестнице, на третьем этаже замедлил шаг, а затем и вовсе остановился. Мне стало любопытно, что сейчас будет происходить на четвертом.
Лифт остановился. Залязгали двери, сначала внутренние, затем внешние. Танька вышла, следом за ней вышел и хмырь. Это становится интересным.
— Вам же выше, — провозгласила Танька беззаботным тоном потомственной блондинки.
Хмырь ответил после секундной паузы.
— Мне сюда, — сообщил он.
Голос у него был монотонный и безжизненный, практически без интонаций. Однозначно наркоман.
Шаги Таньки стихли и на площадке воцарилась тишина. Я не видел, что там происходит, но это было ясно и так. Танька открыла рот и смотрит в пустоту расширенными глазами, а хмырь стоит сзади и гнусно ухмыляется, предвкушая развлечение.
Танька сдавленно охнула. Хмырь сделал два медленных шаркающих шага и противно захихикал, и от его хихиканья меня передернуло. Я аккуратно поставил сумку на ступеньки и, стараясь ступать неслышно, преодолел пролет лестницы, отделяющий меня от разворачивающейся сцены.
Танька стояла с открытым ртом и расширенными глазами, она пыталась что-то сказать, но изо рта доносилось только неразборчивое бульканье. Хмырь стоял ко мне спиной и не делал ничего угрожающего, я даже не понял сразу, чего это Танька так испугалась. Я деликатно покашлял.
Хмырь обернулся и я увидел нож в его руке. Обычный нож для разделки мяса, довольно страшный, но в данной ситуации практически не опасный, особенно в руках неспециалиста, который не знает, как трудно пробить таким ножом многослойную зимнюю одежду.
— Чего тебе надо? — спросил я подчеркнуто безразличным голосом.
— Он… он… — Танька попыталась сформулировать, что именно он собирался сделать, но так и не смогла.
Но все было ясно и так. Обычный, вульгарный, так сказать, сексуальный маньяк.
На секунду маньяк погрузился в глубокомысленные раздумья, итогом которых стала банальная фраза из трех слов, которую я не буду цитировать по этическим соображениям.
Я не воспользовался советом маньяка, вместо этого я сделал шаг в его сторону.
На лице маньяка снова нарисовалось задумчивое выражение, казалось, он прислушивается к чему-то такому, что из всех нас слышит только он один. Я успел сделать три шага, прежде чем он принял решение.
Он метнул нож. Между нами оставалось около трех метров, так что у меня не было ни времени, ни возможности уклониться. Да я и не собирался — я сразу понял, что метать ножи этот тип не умеет, а значит, риска для моей жизни практически нет.
Нож ударил меня в область сердца. Рукояткой. Да если бы и острием, ничего плохого не случилось бы — сила удара была много меньше той, что нужна, чтобы пробить дубленку, толстый свитер, пачку документов в нагрудном кармане рубашки, саму рубашку и, наконец, межреберную ткань, которая намного прочнее, чем думают дилетанты.
Нож упал на каменные ступеньки, лезвие звякнуло. Как ни странно, маньяк не выглядел разочарованным, похоже, маневр с метанием ножа был изначально задуман как отвлекающий. Плохо.
Вот он полез в нагрудный карман пуховика… совсем плохо.
Одним прыжком я преодолел разделяющее нас расстояние и провел связку, намертво впечатанную в подсознание многолетними тренировками. Удар ногой по внутренней стороне коленного сустава, противник пытается отступить назад, спотыкается, в это мгновение захватить обеими руками кисть руки с оружием и сильно дернуть наружу и назад, не только руками, но и всем телом, запястье противника этот момент часто ломается. Убедиться, что оружие выпало, разжать руки, дождаться, когда противник упадет, и провести серию добивающих ударов.
На этот раз запястье не сломалось, но все остальное прошло на ура. Маленький пластмассовый пистолетик небесно — голубого цвета выпал из руки маньяка еще до того, как я сжал захват. Неудивительно — рука была холодная, как лед, этот идиот забыл надеть не только шапку, но и перчатки, и успел уже обморозиться. Я провел прием до конца, инерция вынесла маньяка на лестницу, он кубарем скатился по ступенькам и остановился в конце лестничного пролета около мусоропровода — самое место для такого типа. Добивающие удары не потребовались.
Я пригляделся к поверженному врагу и решил, что шея не сломана, да и руки — ноги тоже целы. Дуракам везет.
Я стоял, переводя дыхание и обозревая плоды своего вмешательства. Краем глаза я отметил какую-то несообразность в произошедшем, что-то было не так… ага, вот оно!
Мой взгляд уткнулся в пистолетик, выпавший из руки придурка. Пистолет был пластмассовым, детская игрушка. Я почувствовал себя идиотом. Хорошо, что хмырь не сломал шею, а то пришлось бы потом отмазываться. Я ведь был уверен, что он потянулся за боевым оружием, у него были такие глаза… Должно быть, сам поверил, что пистолет боевой, наширялся до полной потери сообразительности, идиот. В голове промелькнула циничная мысль: сумел бы он изнасиловать Таньку, если бы меня здесь не оказалось? Вряд ли. После такой дозы любой мужик временно становится импотентом, а если злоупотреблять, то и не временно.
В воздухе запахло цементом. Я поднял голову и увидел, что на чисто выбеленном потолке появилась нехилых размеров проплешина, с которой сплошным потоком сыпалась цементная пыль. Проплешина росла на глазах и как раз в данный момент одним концом задела край люминесцентной лампы. Лампа мигнула и погасла, а секундой спустя упала на пол и разбилась с оглушительным звоном, сотни осколков брызнули во все стороны. Танька пискнула. Цемент посыпался с потолка с удвоенной интенсивностью.
Мне показалось, что я схожу с ума и что все это галлюцинация. Потому что я понял, что форма проплешины на потолке точно соответствует траектории, которую описало дуло игрушечного пистолета за те доли секунды, что я выдергивал его из руки маньяка. Но это безумие какое-то!
Я отбросил ненужные мысли, сейчас надо не думать, а действовать. Аккуратно подобрал пистолет с пола, держа за ствол, и положил под дверь своей квартиры, так, чтобы дуло было направлено в стену. Спустился к мусоропроводу, убедился, что наркоман все еще в отключке, и быстро обшарил его карманы. Во внутреннем кармане пуховика обнаружился паспорт на имя Ростислава Викторовича Борисова, двадцати двух лет от роду, живущего в соседнем квартале, если верить прописке.
В боковом кармане пуховика я нашел нечто не столь банальное. Основной частью этого сооружения был школьный пенал, в пластмассовом корпусе которого были проделаны многочисленные отверстия, из которых торчали тонкие медные проводки в золотистой изоляции. Некоторые из них выходили из одних отверстий и ныряли в другие, другие соединялись между собой, причем стыки были не только не пропаяны, но даже не обмотаны изолентой. Конструкцию довершали восемь пальчиковых батареек, размещенных вокруг пенала по окружности, как бомбы вокруг талии шахида. И все это безумие было плотно замотано прозрачным скотчем. Поколебавшись, я засунул этот образец народного творчества в свою сумку, которая как раз валялась в метре от тела, там, где я ее бросил две минуты назад.
Больше ничего интересного в карманах маньяка не обнаружилось. Ключи от квартиры и пятьсот рублей мелкими купюрами никак нельзя признать интересными находками.
Завершив обследование тела, я встал, и в этот момент произошла еще одна странная вещь. Вокруг ничего не изменилось, но я ясно почувствовал, как активизировалось то шестое чувство, которое обязательно вырабатывается у человека, побывавшего хотя бы на одной войне и вернувшегося с нее живым. Невидимый звоночек недвусмысленно предупреждал меня об опасности. А потом я почувствовал… нет, не знаю, как это можно описать словами, чтобы точно передать смысл происходящего. Если наплевать на то, что слова лишь очень отдаленно соответствуют ощущениям, случившееся можно описать примерно так. Мир перевернулся и нечто опасное ушло, просвистев рядом с моим ухом. Бредово, правда?
Маньяк застонал и открыл глаза. Теперь в них не было ничего маньяческого и даже ничего наркоманского. Это были нормальные глаза нормального молодого человека.
— Где я? — спросил он.
Он попытался сесть, но тут же схватился за ушибленную руку и застонал.
Я присел на корточки рядом с ним. Несмотря на полное отсутствие каких — либо внятных доводов, я был уверен, что он больше не представляет опасности. Так говорило мое шестое чувство, а Чечня приучила меня ему доверять.
— Таня, подойди сюда пожалуйста, — попросил я.
А затем добавил, обращаясь к несостоявшемуся маньяку:
— Ну и зачем ты хотел ее изнасиловать?
Ростислав Викторович Борисов явил миру глаза по пять копеек.
— Я? — переспросил он.
Танька нервно хихикнула.
— Нет, я! — рявкнул я. И добавил, уже мягче: — Совсем ничего не помнишь?
— Совсем ничего, — подтвердил Ростислав.
Я встал, отряхнулся, подобрал сумку и пошел вверх по лестнице. Поравнявшись с Танькой, я тихо шепнул ей на ухо:
— Пистолета не было. Поняла?
Танька быстро кивнула, но по выражению ее лица было ясно, что ничего она не поняла. Я выразился яснее:
— Если скажешь ментам про пистолет, я расскажу про Рубена Эммануиловича.
— Какого еще Рубена Эммануиловича? — теперь она точно ничего не понимала.
— У мужа спроси, — сказал я и пошел к своей квартире.
Перед тем, как открыть дверь, я наклонился и подобрал с пола голубой пластмассовый пистолетик.
— Ментов вызывать? — спросила Танька.
— Сама решай, — отозвался я и закрыл за собой дверь.
2
Первая мысль, посетившая мою многострадальную голову, была безумна. Я подумал, не вызвать ли ментов. Но что я им скажу? Юный балбес, отмороженный в самом прямом смысле этого слова, пытался изнасиловать мою соседку, а потом угрожал мне игрушечным пистолетом, из которого выстрелил в потолок, с потолка осыпалась побелка вкупе с лампой, а бетон стал рассыпаться в цементную пыль. Кстати, как там процесс идет?
Я посмотрел в глазок и увидел, что процесс завершился, цемент с потолка больше не падает. И то хорошо.
Нет, менты отменяются. Не нужно делать три попытки, чтобы угадать, куда меня отправят после такого рассказа.
Вспомнился рассказ сатирика Задорнова, как они с Якубовичем напились до свинского состояния, стали кататься на лыжах по лестнице и сшибли бабку, выходившую из лифта. Бабка вызвала скорую, а когда врачи узнали, что ее сбили Задорнов с Якубовичем на лыжах, ее тут же отправили в психушку. А на следующий день в психушке была немая сцена, когда туда приперлись похмельные виновники торжества с цветами и извинениями. Нет, такое шоу нам точно не нужно.
Я осторожно взял пистолет в руку и повертел туда — сюда. Никакого предохранителя не видно, что пугает. И тут меня посетила вторая безумная мысль.
Я пошел на кухню, снял с подоконника цветочный горшок, установил в центр обеденного стола, взял пистолет, направил его на цветок и, чувствуя себя пациентом больницы имени Кащенко, нажал на спуск. Ничего не произошло. Я отпустил спусковой крючок и перевел дыхание, которое, оказывается, до того задержал.
С цветка стали опадать листья. Они увядали прямо на глазах, на них выступали маслянистые капли, а сами листья засыхали, скукоживались и отваливались один за другим. Я представил себе, как нечто подобное происходит с моей головой, и мне стало плохо.
Значит, пистолет действует. Интересно, как? Должно быть, у него внутри какие-то молекулярные деструкторы, которые так часто упоминаются в дурной фантастике. Какое-то вымышленное поле входит в резонанс с чем-то еще и за счет этого рассыпаются межатомные и межмолекулярные связи, что приводит к физическому разрушению объекта, и все это происходит не в научно — фантастическом романе, а в реальной жизни. Обалдеть.
Я прошел на кухню и потратил две минуты на вскрытие тайника. Тайник в моей квартире размещается необычно. Чтобы добраться до него, не нужно ни простукивать стены, ни вскрывать потолки, ни двигать предметы мебели, нужно всего лишь снять одну водопроводную трубу. Это делается очень быстро, тайник располагается, можно сказать, на виду, но крайне маловероятно, что кто-то догадается искать его именно там. Даже самые отмороженные бандиты не трогают водопровод без нужды.
Я вскрыл тайник, заложил в него пистолет и пенал с батарейками, поставил трубу на место и тщательно ликвидировал следы того, что в это место недавно лазили. А потом достал из холодильника пиво, уселся перед телевизором и стал ждать ментов.
3
Менты не пришли ни вечером, ни ночью, ни на следующее утро. Это означает, что у Таньки хватило мозгов не приплетать представителей закона к нашим маленьким проблемам. Также хорошо, что Дима, Танькин муж, старший менеджер в большой компании, специализирующейся на мелкооптовой торговле героином, не стал интересоваться, откуда я знаю про Рубена Эммануиловича. Должно быть, тоже заблаговременно навел справки о соседях и теперь ничему не удивляется. Вот и хорошо.
Я умылся, почистил зубы, побрился, сварил кофе, сделал два бутерброда с бужениной и позавтракал. А потом взял телефон и позвонил Женьке.
Женька, а точнее Евгений Григорьевич Хлыстов — заместитель директора частного охранного предприятия «Эзоп» и мой непосредственный начальник. Наша контора не занимается ни охраной рынков, ни наведением порядка на парковках перед торговыми центрами, «Эзоп» специализируется насовсем другой деятельности. Журналисты называют это промышленным шпионажем, но у нас эти слова не принято употреблять, у нас принято изъясняться эзоповским языком, оправдывая название фирмы.
Так вот, я позвонил Женьке и сказал, что предпочел бы сегодня не появляться на работе, если нет срочных дел.
— Что такое? — поинтересовался Женька. — Заболел?
— Нет, — честно ответил я, — не заболел. Просто появилось одно домашнее дело…
«Домашнее дело» на нашем жаргоне — это когда неожиданно натыкаешься на что-то такое, из чего может получиться нечто интересное и выгодное для всей компании. С точки зрения закона, все клиенты приходят к нам исключительно через парадный вход, где секретарша Ирочка их встречает, поит кофе или чаем по желанию клиента, а потом препровождает либо к Женьке, либо к Лешке, либо ко мне, им в обязательном порядке зачитывают закон о частном сыске и предупреждают об ответственности… вот ведь бред! На самом деле так почти никогда не бывает. За все время существования нашей конторы через центральный вход прошло только три посторонних человека, из которых двое ошиблись адресом, а третий заскучал и ушел, так и не дослушав до конца все обязательные предупреждения. Клиенты приходят к нам разными путями, но чаще всего по личному знакомству. Когда к тебе неожиданно обращается бывший однокурсник или сосед или друг старого клиента, это и есть домашнее дело. Когда, занимаясь очередным делом, ты натыкаешься на информацию, пригодную для того, что менты называют шантажом, а мы называем агрессивной маркетинговой политикой, это тоже домашнее дело. Если подходить к вопросу строго формально, я даже не обманул Женьку, этот безумный пистолет явно подпадает под категорию домашнего дела.
Уладив отношения с начальством, я вскрыл тайник, извлек оттуда оба устройства и водрузил их на кухонный стол. Я решил начать с пистолета, с ним все проще, по крайней мере, понятно, для чего он нужен. Я вооружился набором отверток, пинцетом и пассатижами, и приступил к вскрытию, не забывая время от времени щелкать цифровым фотоаппаратом. Уже вскрыв корпус, я сообразил, что экзекуцию цветка следовало бы заснять на видеокамеру, но прерывать процесс не хотелось. Видеоролик можно снять и потом.
Результаты вскрытия меня разочаровали. Внутри пистолета не было ничего сверхъестественного — ни загадочных микросхем с надписью «Собственность ВВС США», ни еще более загадочных гель — кристаллов. В рукоятке пистолета размещалась батарейка Energizer, а внутри пластмассового ствола — тонкая алюминиевая трубка, густо обмотанная снаружи электрическими проводами, образующими сложный узор, поверх которого торчали разнообразные сопротивления и конденсаторы. Я потратил полчаса на то, чтобы нарисовать электрическую схему устройства, но она ничего не прояснила. Это была нормальная электрическая схема, мощность у нее была, по грубым прикидкам, около пяти ватт, но смысла в ней не было никакого. Если бы я не знал, на что способен этот пистолетик, я бы сказал, что это извращенная разновидность обогревателя для руки. Во всей схеме нет ни одного элемента, несущего хоть какую — нибудь полезную функцию, все, на что пригодна эта схема — потреблять энергию и выделять тепло.
Изнутри алюминиевая трубка была туго набита загадочной субстанцией грязно — желтого цвета, когда-то кашеобразной, а теперь высохшей. Я подцепил пинцетом маленький кусочек, вытащил из ствола и после минутного раздумья решился понюхать. Лучше бы я его не нюхал. Это был протухший сыр.
Я собрал пистолет в обратном порядке, сходил за видеокамерой, установил ее на углу стола и подверг обстрелу из игрушечного пистолета еще один цветок, на этот раз кактус. Результат превзошел все ожидания. Кактус изменил форму, как бы продавился внутрь, а потом кожица лопнула и наружу потекла дурно пахнущая жижа. Видеокамера прилежно запечатлела это безобразие, я просмотрел запись на экране телевизора, запись выглядела даже более эффектно, чем живой эксперимент.
Я отложил пистолет в сторону и перешел ко второму предмету в коллекции. Я взял пенал в руку и он сразу напомнил мне ручную противотанковую гранату — размеры, вес и балансировка примерно соответствовали. Мне стало страшно.
«Ну и что это такое?» — мысленно обратился я к замотанному скотчем пеналу. А в следующую секунду чуть не упал с табуретки, потому что пенал ответил.
А это, типа, работать поменьше, а жрать побольше, — ехидно провозгласил пенал.
Пенал сказал это не вслух, голос прозвучал только в моей голове. И вообще, это был не голос, а скорее, мыслеобраз, содержащий помимо вышеприведенных слов, добродушно — ехидную интонацию, а также что-то еще, чего я не уловил. Приглашение к беседе, что ли?
— Чего жрать? — тупо переспросил я, на этот раз вслух.
С чего ты взял, что жрать будет больше? — отозвался пенал. — Это у зайлонских пепелацев — как начал жрать дейтерий — пора менять гравицаппу. У аранка может и уменьшиться потребление — редко когда станет сильно большим. Мозги тренируют качественнее и, видимо, режим без гравицаппы полноценно прорабатывают. А если уж пепелац вообще не оснащался гравицаппой — тогда и мозги будут еще лучше!
Пенал начал свою речь монотонно и без эмоций, но закончил с большим воодушевлением. Казалось, он был искренне рад тому, что сумел донести до меня важную и животрепещущую информацию. Знать бы еще, к чему эта информация относится…
— К чему это все? — спросил я. — Намекаешь, что тебя пора покормить?
Здравствуйте, люди! Люди, здравствуйте! — провозгласил пенал и заткнулся.
Я задумался. Это сооружение, что бы оно из себя не представляло, явно неразумно. Да и пусть оно даже разумно, поддерживать беседу оно явно не хочет. Но на обращенные к нему реплики откликается, хотя и странно. А если не задавать вопрос, а просто произнести ключевое слово, обращаясь к нему?
— Зайлон, — сказал я.
Тридцать второе брюмера — день Умфолози, торжество учеников. Зайлон плюс минус поздравляет всех изучающих с великим днем. Если тебя зовут Умфолози и ты ищешь истину — обращайся в дар — он тебя ждет. Пожелания помещайте в зайловэл.
Тут меня осенило.
— Хочу поместить пожелание в зайловэл, — заявил я.
Текст пожелания?
— Желаю узнать, что такое зайловэл, что такое зайлон плюс минус, что тут вообще происходит и куда я попал.
Пожелание помещено — сообщил пенал и замолк.
Я ожидал, что будет продолжение, но его не было.
— Это все? — спросил я.
Все же очень много общего у закадычных друзей Натаниэля Зекстера и Вениамина Бампо. Вслед за Вениамином, покинувшим уютное пастбище, Натаниэль обратил взор в сторону Марианских равнин. И во время записи откровения торчу в прерии без ориентиров…
— Хватит! — воскликнул я.
Пенал послушался.
Интересно… Когда говоришь что-то конкретное, он все понимает и адекватно реагирует. Но если задать вопрос, выходящий за рамки программы… Точно! Эта штука не обладает интеллектом, это просто бытовой прибор, управляемый голосом, вроде как компьютер для слепых. Но почему тогда он выдает такую ахинею на неожиданные вопросы? Не понимаю.
— Выдай справку, — потребовал я.
Не надо быть мне отшельником, мучиться примитивным страхом, по грязным местам для сна и для смерти перемещаться с места на место, разыскивая Великое Счастье!
— Заткнись, — пробормотал я, непроизвольно зажимая уши. Уж очень громко прокричал неслышимый голос последние слова.
Со справкой не вышло, вероятно, в этом устройстве такая функция не предусмотрена. Жаль. Вскрыть его, что ли… А смысл? И так ясно, что там внутри — безумное переплетение проводов, еще более безумный набор радиодеталей и какая — нибудь дохлая крыса в середине.
Я попробовал еще раз:
— Справка.
Обычно вопрос представляет из себя просто слово или несколько, например, мозги работы клаату.
— Техническая поддержка.
Ночью 27 барраяра началось большое шествие опопанаксов.
— Фак.
Когда воруешь пепелац, сотри регистрационную метку.
— Гарантийная мастерская.
В Триларе—8 открыто место раздачи антенных изделий, в котором находится гарантийная мастерская Былыгыды, где опытные мастера помогут починить и настроить продукцию. Телефон 557053669307828917267. Позвонить?
— Позвонить, — подтвердил я.
Гарантийная мастерская Былыгыды, — сказал пенал. — Что нужно?
В самом деле, что мне нужно? Если предположить, что сейчас со мной разговаривает не сам пенал, а кто-то еще…
— Где вы находитесь? — спросил я.
Трилар—8–9—16—192–312—43. Осуществить перемещение?
— Осуществить.
Подтверди.
— Подтверждаю, — сказал я.
И сразу подумал: е — мое, что же я наделал-то?
4
Я плавал в теплой морской воде, очень соленой и очень мутной. Вода была всюду — слева, справа, вверху, внизу. Мысленно перечислив эти направления, я заметил, что вижу все, что происходит вокруг, и для этого совсем не нужно поворачивать голову, которой у меня, кстати, нет. Как это нет?!
Да, головы не было, так же, как и рук, и ног. Мое тело представляло собой бесформенную кашеобразную массу, нечто вроде большой амебы, внутри тело было однородным, но не одноклеточным, клеточная структура у него была… да и внутренние органы тоже кое-какие были… стоп! Откуда я все это знаю?
Главное сейчас — не нервничать и успокоиться. Я нахожусь не у себя на кухне, а… гм… где-то еще. Как там говорил этот чертов пенал? Где он, кстати?
Пенала не было. Я плавал в большой закрытой емкости объемом раз в пять больше моего тела, стенки емкости выглядели не то металлическими, не то пластмассовыми, никакого подобия дверей и окон в них не было. Замурован?
Надо срочно приходить в себя и соображать. Нельзя позволять мыслям растекаться, надо сконцентрироваться и думать о том, что сейчас главное. А что сейчас главное? Что со мной вообще произошло?
Пенал предложил мне осуществить перемещение на какой-то Трилар—8–9—какие-то — еще — цифры. Я согласился. Надо полагать, перемещение состоялось. Интересно, что это за тело у меня? Постоянная форма отсутствует, скелет отсутствует, система кровообращения жидкостная открытого типа с принудительной перекачкой, сердце двухрядное шестнадцатиклапанное, дыхательная система децентрализованная, жаберная, гидроснабжение жабр за счет тонуса кожных покровов. Нервная система распределенная, одноранговая, коэффициент интеллекта 98 %. Интересно, 98 % от чего? Ага, от общегалактического стандарта разумного существа.
Общегалактического? Так я, что, на другой планете?
Надо срочно сконцентрироваться и разобраться в своих чувствах. Прежде всего, мои ли это чувства? Кто я? По-прежнему Андрей Николаевич Сигов, тридцати лет от роду, сотрудник частного охранного предприятия «Эзоп», или большая амеба с распределенной одноранговой нервной системой? Философский вопрос: что идентифицирует личность — тело или душа?
Ну вот, наконец-то удалось описать словами, что со мной произошло. Моя душа неизвестно каким образом оказалась в большом амебообразном теле, плавающем в контейнере с теплой соленой водой на загадочной планете Трилар. Или не на планете… наплевать!
Я попытался пошевелиться и это мне удалось. Тело послушно сформировало ложноножки, зашевелило ими и завертелось в некоем подобии танца. А если попробовать поплавать…
В передней части тела возникла глубокая воронка, нечто вроде язвы, она расширялась и углублялась, а потом, когда углубилась достаточно, ее стенки устремились навстречу друг другу и слились воедино, загнав внутрь тела большой водяной пузырь. Тело прогнало пузырь сквозь себя, сдавило и с силой выбросило из противоположного конца. Отдача бросила меня на стену контейнера, в нужных местах тела тут же выросли ложноножки, на их концах кожа как-то изменилась и когда я соприкоснулся со стеной, тело не отпружинило, а приклеилось.
Похоже, доставшееся мне тело — не просто гора мяса, оно оснащено базовыми рефлексами, которыми я могу пользоваться. Дышать, передвигаться, ориентироваться… питаться… да, питаться, не мешало бы поесть, кстати.
Тело тут же сообщило, что именно оно хочет съесть. Существо, в котором поселилась моя душа, плотоядно, любимой его пищей являются маленькие создания, такие же амебообразные, как и оно само, только гораздо меньше и без проблесков разума. Море буквально кишит ими, надо только найти достаточно большой косяк, раскрыть пошире питательную воронку, заглотить столько, сколько получится, переварить, выбросить пузырь с остатками и отправляться на поиски новой пищи. А пока пища переваривается, можно заняться досугом.
Кажется, нервы приходят в порядок. Все становится понятно — этот пенал каким-то образом переправил меня по указанному адресу, причем переправил не тело, а только душу, информационную составляющую, так сказать. Вполне логично — человеческому телу не выжить на этой планете, где, кажется, воздуха вообще нет. Да, точно, тело подсказало мне, что эта планета не имеет атмосферы, океан, занимающий всю поверхность планеты, сверху покрыт толстой ледяной коркой, за пределами которой царит космический вакуум. Кстати, я ошибся, полагая, что плаваю в воде, это не вода, это аммиак, вода для этого тела смертельна, она разъедает его, как кислота.
Вот, значит, как происходят настоящие космические путешествия. Никаких ракет, никаких летающих тарелок, никаких гиперпространственных двигателей, материя вообще не перемещается, путешествует только сознание. Мое старое тело… где оно, кстати?
Новое тело ничего не смогло подсказать по этому вопросу, должно быть, само не знало. Я попытался увидеть свое человеческое тело мысленным взглядом, ничего у меня не получилось, но из глубины сознания и в то же время откуда-то извне донесся вопрос:
Акклиматизация завершена?
— Завершена, — подтвердил я.
В центре одной из стенок контейнера появилось круглое отверстие, оно быстро расширилось и поглотило всю стену. Открылся проход в большой бассейн.
Шевеля ложноножками, я осторожно выплыл наружу, и немедленно уперся взглядом в такую же амебу, как я.
— Приветствую! — произнесла амеба.
На самом деле обитатели этой планеты не пользуются звуковой речью, наше общение больше походило на телепатию, но смысл от этого не меняется. Оно передало информацию, а я ее принял.
— Здравствуйте, — вежливо отозвался я.
— В первый раз путешествуешь?
— Да, а что?
— Ты очень долго акклиматизировался. Ты наземное существо?
— Теперь уже нет.
— Я имею в виду, раньше был. Ты явно наземное существо.
— Как ты догадался?
— Ты испугался, когда увидел, что наверху нет газа.
— Ты читаешь мои мысли?
Амеба хихикнула.
— Нет, я не читаю твои мысли, — сообщила она. — Строй твоих мыслей слишком чужд, я почти ничего в них не понимаю. Но я улавливаю общий эмоциональный фон. Ты растерян, испуган и обеспокоен.
Я попытался кивнуть, но кивать было нечем. Впрочем, мой собеседник и так все понял, должно быть, по изменению эмоционального фона.
— Боишься, что не сможешь вернуться назад? — предположил он.
Я снова выразил молчаливое подтверждение.
— Вернуться очень просто, — сказала амеба. — Надо просто пожелать этого. Разве с тобой не провели инструктаж?
— Не провели. Я вообще не знал, что куда-то перемещусь.
— Как это не знал? Ты же спросил у меня координаты портала.
— Я не верил, что эта штука действительно работает. Понимаешь, я случайно нашел устройство, похожее на хранилище вещей для обучения личинок, оно начало со мной разговаривать…
Я хотел сказать «пенал», но на том бессловесном языке, на котором мы общались, получилось совсем другое.
Амеба забеспокоилась.
— Где ты нашел это устройство? — спросила она. — Почему ты не сдал его охране?
— Какой охране?
— В твоем мире нет тех, кто охраняет?
— Кого от чего?
— Порядок от нарушителей. Терминалы Сети не должны валяться где попало без присмотра. Твой мир давно вошел в Сеть?
— В какую сеть?
— Не в сеть, а в Сеть. Ты ничего не знаешь о Сети?
— Ничего.
— Странно… Сейчас посмотрю… Ага, вижу, ты из варварского мира. Странно, вы уже давно подключились, но до сих пор не построили ни одного портала. Должно быть, вы очень необычная раса. Гм… На мой взгляд, ты самое обыкновенное наземное существо, только уровень эмпатии у тебя очень низкий.
— Уровень чего?
— Способности ощущать ощущения других существ. Если хочешь, провожу тебя к мудрецам, им будет интересно тебя изучить.
Вот только этого мне еще не хватало! Попасть на другую планету и тут же записаться в подопытные кролики.
— Я не за этим сюда пришел, — вежливо сказал я.
— Я знаю, — подтвердила амеба. — Ты пришел, чтобы убедиться, что терминал работает. Кстати, почему ты выбрал именно наш портал?
— Я просил у терминала рассказать, что он собой представляет, а он отвечал какую-то ерунду. А потом он вдруг назвал ваш телефон.
Амеба захихикала.
— Должно быть, ты не перевел терминал в обычный режим, он был в режиме поиска информации. Ну, когда ты называешь понятие, а он выдает информацию об этом понятии.
— Нет, вряд ли… Он выдавал такую ахинею…
— Поиск информации — дело непростое. Правильно сформулировать запрос — большое искусство.
— Может быть. Значит, если я хочу вернуться обратно, я должен просто пожелать?
— Потом сеть запросит подтверждение. Ты должен подтвердить желание и тогда ты вернешься в свое тело.
— А где оно сейчас, кстати?
— В стасисе.
— Где?
— Когда ты перемещаешься в другое тело, твое старое тело консервируется.
— Как это? Валяется в анабиозе?
— Нигде оно не валяется. Сеть извлекает тело путешественника из трехмерного пространства и консервирует в стасисе. Когда ты уходишь, твое тело исчезает, а когда возвращаешься, оно снова появляется в той же точке пространства.
— А это тело откуда взялось?
— Это гостевое тело портала. Оно специально предназначено, чтобы принимать путешественников.
— Постоянного хозяина у него нет?
— Нет, оно выращено искусственно. Если ты ничего не знаешь о Сети, тебе не нужно меня расспрашивать, лучше все узнать прямо в ней. Говоришь терминалу ключевое слово, а он выдает информацию.
— Я уже пробовал.
— Не всегда нужная информация выдается с первого запроса. Если терминал выдает не те данные, которые ты хочешь получить, ты должен сказать ему, чтобы он предложил другой вариант, и так до тех пор, пока не получишь то, что надо. И не забывай четко формулировать запрос. И совсем не обязательно для этого быть в гостевом теле.
— Намекаешь, что мне пора возвращаться?
— А что тебе у нас делать? У нас временная иммиграция не ограничивается, но, сам посуди, зачем ты здесь? Перед тем, как будешь уходить, не забудь покормить тело, неприлично оставлять его голодным.
— Ладно. Слушай, если я тебе что-то должен…
— Не бери в голову. Если ты имеешь в виду деньги, то они здесь не в ходу. Поплавай, покормись, да возвращайся. Только не забудь загнать тело в ангар, а то придется ловить его по всему океану.
Амеба немного поколебалась и добавила:
— Будь осторожен. Не во всех мирах любят незваных гостей. Не забывай, ты из варварского мира.
— И что? — насторожился я. — Почему у вас не любят пришельцев из варварских миров?
— Не у нас, у нас нет ограничений для туристов. У нас высокоразвитый мир, порталы на каждом углу, а… Я понял. Ты не знаешь, что бывает, когда перемещаешься в место, где нет портала, правильно?
— И что бывает?
— Твое сознание помещается в ближайшее доступное тело. Тебе будет приятно, если в твоем теле поселится турист?
И тут я понял, что вчера произошло в моем подъезде.
— А когда турист уходит, в тело возвращается старый хозяин? — спросил я. — И ничего не помнит о том, что было?
— Откуда ты знаешь? — заинтересовалась амеба.
— Я отобрал терминал у такого туриста. Кажется, я понимаю, почему их не любят.
— Хулиганил? — предположила амеба.
— Не то слово. Пытался совершить сексуальное насилие.
— Что это такое?
— Неважно, — я мысленно махнул рукой. — Спасибо за ценную информацию. Где я могу поесть?
— Доверься своим инстинктам, — посоветовала амеба. — Или, если хочешь, сплаваем вместе, мне тоже надо подкрепиться.
И мы поплыли.
5
Когда я вернулся обратно в свою квартиру, в Москве был уже вечер. В мое отсутствие в квартиру никто не ломился, даже на автоответчике новых сообщений не было. Это хорошо.
Я добыл в морозилке пельменей и наскоро перекусил. А потом приступил к делу.
Оказалось, что получить нужную информацию от терминала Сети совсем нетрудно, если ты знаешь, как к нему обращаться и что ожидать в ответ. Я потратил два с половиной часа на общение с терминалом и узнал в результате вот что.
Давным-давно, в незапамятные времена, во вселенной возникла Сеть. Она отдаленно похожа на наш земной интернет, примерно так же, как мозг Эйнштейна похож на мозг земляного червя. Масштабы Сети колоссальны, я попытался по косвенным данным грубо оценить количество узлов, но не смог, цифра получилась очень уж подавляющая. Сеть огромна.
Чтобы подключиться к Сети, надо иметь терминал. Терминал устроен предельно просто, даже на такой отсталой планете, как Земля, его можно собрать из подручных материалов всего за несколько часов. Строго говоря, терминал Сети не является терминалом в привычном человеческом понимании, это просто маяк, который сообщает Сети, что в данной точке пространства имеется пользователь, который хочет с ней поработать. Ближайший сервер обнаруживает маяк и начинает обслуживать пользователя.
Большая часть функций Сети лежит за пределами привычного для нас трехмерного пространства. Число измерений вселенной гораздо больше трех и их геометрия настолько отличается от привычной, что мне так и не удалось понять, на каких принципах основана работа Сети. Я не удивился — папуасу тоже трудно уразуметь, как работает сотовая связь. В первом приближении, существует некое поле, которое охватывает всю вселенную, позволяет мгновенно передавать информацию из одной точки в другую, и это самое поле используется Сетью для своих нужд. Я убил четверть часа на заслушивание научных текстов, посвященных принципам построения Сети, но потом понял, что это бесполезно.
Когда работаешь с Сетью, проблема перевода информации с одного языка на другой не стоит. Сеть автоматически преобразует выходные данные в систему понятий, привычную для пользователя. Если загрузить в Сеть английский текст, а потом попробовать его прочитать, на выходе получится очень качественный русский перевод. Но если отличается не только язык, но и вся система понятий, перевод получается, мягко говоря, странным.
В языке Зайлона нет понятий «пепелац» и «гравицаппа», эти понятия Сеть взяла из моего сознания как наиболее близкие к тому, что имел в виду автор текста. И вообще, раса Зайлон называется не так, она вообще никак не называется, потому что ее представители не пользуются звуковой речью. Слово «Зайлон» Сеть взяла из моих воспоминаний, из какой — нибудь книги или фильма, который я смотрел так давно, что все забыл, но слово в памяти осталось.
Когда в разговоре с аборигеном Трилара я попытался сказать «пенал», это слово прозвучало как целая фраза — хранилище вещей для обучения личинок. Когда я читаю в Сети тексты, описывающие, как она устроена, подобному преобразованию подвергается почти каждое слово в тексте. А как еще объяснить невежественному варвару вещи, о которых он не имеет ни малейшего понятия?
Сеть существует, и это все, что доступно моему пониманию. Сеть предоставляет любому абоненту любую информацию, которую он способен усвоить. Сеть позволяет общаться любым разумным существам, способным найти общую тему для разговора. И еще Сеть позволяет путешествовать.
Чтобы переместиться в другой мир, достаточно четко сформулировать приказ и указать точку перемещения. После того, как приказ отдан, тело путешественника помещается в некий загадочный стасис, а его душа — в ближайшее к точке перемещения тело, способное ее принять. Во всех цивилизованных мирах имеются специальные порталы, в которых хранятся гостевые тела, предназначенные для приема путешественников. Но если путешественник неправильно указал точку перемещения или если точка перемещения указывает в мир, где нет порталов, Сеть выбирает гостевое тело по собственному усмотрению. Ничего не подозревающее разумное существо неожиданно оказывается контейнером для чужой души, которая распоряжается новообретенным телом по собственному усмотрению и при этом имеет полный доступ к памяти той души, что раньше жила в этом теле. Так произошло и с тем несчастным, чье тело вчера пыталось изнасиловать Таньку.
Оказывается, межпланетное хулиганство весьма распространено во вселенной, по крайней мере, в Сети лежит масса информации по этому поводу. В большинстве миров несанкционированный захват чужого тела считается серьезным преступлением, существует даже несколько организаций, которые ведут борьбу с хулиганами, гастролирующими по разным мирам. Узнав о случае захвата тела, каждое цивилизованное существо обязано сообщить об этом факте по одному из пары тысяч имеющихся в Сети адресов, сигнал будет воспринят и последует адекватная реакция. Интересно, что означает «адекватная реакция» на планете, на которой нет ни одного портала с гостевыми телами? Вот сейчас позвоню я, кому надо, скажу, что видел межпланетного хулигана, на Землю явится группа захвата… Нет, такое приключение нам не нужно.
Я отключился от терминала, упаковал его в тайник, выпил сто грамм коньяка и отправился спать. Завтра у меня будет тяжелый день, а послезавтра — еще тяжелее.
6
Следующее утро я начал с того, что еще раз позвонил Женьке и сообщил ему, что продолжаю заниматься домашним делом. Женька поинтересовался, когда я доложу о результатах, и я клятвенно заверил его, что завтра.
Первую половину дня я посвятил вскрытию и разборке терминала. То, что я увидел внутри, меня совсем не удивило, я был готов к чему-то подобному. Много резисторов, конденсаторов и катушек, а в центре две баночки с йогуртом, судя по сроку годности на этикетке, протухшим. Я аккуратно вычертил электрическую схему устройства, но понять ее даже не пытался. И так ясно, что ничего не пойму.
Вопреки опасениям, после разборки и сборки терминал сохранил работоспособность. Я подключился к Сети, сказал «прибор», узнал, что в начале октября на Цербере проходила выставка приборов для наблюдений и измерений, и отключился. Теперь осталось провести последний эксперимент.
Остаток дня был убит на составление точного списка всех необходимых деталей, поездку на Митинский рынок, и создание еще одного пистолета и еще одного терминала. В половине десятого вечера моя квартира лишилась третьего комнатного цветка, а в час ночи новый свежесобранный терминал стал объяснять мне, как серверы Сети производят настройку на систему понятий клиента. Из длинной путаной речи я ничего не понял, но это было и не нужно. Цель достигнута, мое творение работает, я убедился, что в конструкции терминала нет ничего сверхъестественного, там вообще нет ничего, кроме проводов, радиодеталей и тухлого йогурта. Вот и хорошо.
7
Обычно, придя на работу, я сразу включаю кофеварку, а потом включаю компьютер и лезу в электронную почту. Это такой ритуал, с него начинается каждый рабочий день и если обстоятельства заставляют от него отступить, я чувствую себя неуютно. Очень редко я делаю исключения по собственной воле.
Сегодня я сделал исключение. Я отпер свой кабинет, отключил сигнализацию, повесил дубленку в шкаф и сразу же направился в кабинет к Женьке.
Женька сразу понял, что произошло нечто экстраординарное.
— Что случилось? — спросил он.
Я неопределенно пожал плечами и указал взглядом на экранированную переговорную. Женька кивнул и через минуту мы сидели за длинным столом на двенадцать персон, а я вытаскивал из сумки инопланетные устройства.
Едва Женька увидел, что я притащил, его лицо вытянулось.
— Это что такое? — спросил он. — Ты… эээ…
— Со мной все в порядке, — оборвал его я. — Крыша пока не поехала. Сейчас все объясню. В этой комнате есть Что-нибудь ненужное?
Я огляделся по сторонам и не обнаружил ничего подходящего на роль мишени. Хотя нет, пластмассовая урна под столом должна подойти.
Я выставил урну на стол, навел на нее пистолет и нажал на спуск. Секунд десять ничего не происходило.
Физиономия Женьки ясно показывала, что он думает по поводу происходящего. Я заглянул в урну и увидел, что дно покрыто ровным слоем белесой трухи.
— На пластмассу почему-то не действует, — констатировал я. — Гляди, там на дне, это была бумага.
Женька состроил скептическую гримасу и ничего не сказал. Я постучал себя по карманам, выгреб пачку сигарет, положил на стол и выстрелил в нее практически в упор.
Секунды через три пачка стала проминаться, как будто на нее сверху поставили что-то тяжелое. А потом она вдруг дернулась и выпустила клуб непередаваемо вонючего удушливого дыма.
Я обнаружил, что уже не сижу за столом, а стою около кондиционера и тщетно пытаюсь прочихаться, а рядом тем же самым занимается Женька.
— Андрюха, ты сдурел? — выдавил он из себя. — Что это за фокусы?
Я начал злиться.
— Никаких фокусов! — рявкнул я. — Если не веришь, выстрели себе в голову. Или вот…
Я направил пистолет в стену, нажал на спуск и слегка повел стволом. На стене появилась проплешина. К удушливой вони добавился запах цемента.
Женька стал выглядеть чуть более осмысленно.
— Что это было? — спросил он.
— Понятия не имею, — честно признался я. — Полагаю, молекулярный деструктор. Знаешь, в фантастике…
— Где взял? — перебил меня Женька. Похоже, он снова начал соображать.
— Тебе полную историю рассказать или краткую? — спросил я.
— Вначале краткую.
— Если кратко, я отобрал этот девайс у инопланетянина, который пытался изнасиловать мою соседку.
Женька истерически заржал.
— Ты чего? — вздрогнул я.
— Так, нервное. Что за инопланетянин? Зеленый человечек?
Вместо ответа я вытащил из сумки терминал.
— Возьми его в руку, — сказал я, — и скажи ему Что-нибудь.
— Что-нибудь, — сказал Женька, и его брови удивленно взметнулись вверх. — Какие игрушки? Какие личинки? Какие еще паразиты?
Я отобрал у него терминал и спросил:
— Видишь?
— Что видишь?
— Эта штука — терминал Вселенской Сети. Что-то вроде интернета, только на общевселенском уровне. Поддерживается удаленный поиск информации, переписка, телефон и физическое перемещение.
— Телепортация, что ли?
— Не совсем, тело остается на месте… нет, не совсем остается… но к месту назначения перемещается только душа. Нет, лучше я расскажу всю историю с самого начала.
— Да уж, лучше расскажи, — согласился Женька.
И я начал рассказывать.
8
— Что скажешь? — спросил я, закончив рассказ.
Женька сделал нехилый глоток коньяка и ничего не ответил. Он начал говорить только через минуту.
— Ты эти штуки вскрывал? — спросил он. — Что там внутри?
— Много всяких проводочков, радиодеталей и тухлых молочных продуктов. Я сделал копии обоих устройств, они работают.
— Работают? Получается, кроме проводочков и всего прочего, там больше ничего нет? Никаких… как бы это сказать-то…
— Никаких инопланетных артефактов там нет. Можно хоть сейчас поехать на Митинский рынок и к завтрашнему вечеру напаять десяток таких терминалов. Я уже полазил немного по Сети, я так понимаю, этот терминал — что-то вроде маяка, он не должен быть сложным, вся сложная технология сосредоточена на серверном конце, а здесь…
— С Сетью легко научиться работать? — перебил меня Женька.
— Говорят, не очень трудно. Самое трудное — точно сформулировать запрос. У всех разумных рас разные системы понятий, ты даешь запрос «воспитание детей», а в ответ тебе объясняют, как вытаскивать гусеницу из яйца.
— Понятно… Слушай, Андрюха, ты хоть понимаешь, что за вещь ты откопал?
— А чего тут не понимать? Доступ ко всей галактической информации, тысячи новых технологий…
— Кое-что мне не нравится.
— Что?
— Я не понимаю, чем нам придется расплачиваться.
— Да ничем не придется! Ты пойми, мы для них — варвары. На той планете, где я был, выращивают специальные тела, загружают в них рефлексы, язык и энциклопедию, и предоставляют все это туристам, причем бесплатно. Они знают, что такое деньги, я спрашивал, но сами не пользуются, они эту стадию давно уже переросли. Когда я сказал про деньги тому аборигену, он на меня посмотрел, как на дикаря.
— Ты говорил, у них глаз нет.
— Я имею в виду эмоциональный фон разговора… Понимаешь, у них эмпатия развитая… как бы это сказать… Они как бы понимают эмоции собеседника. И когда я был в том теле, я тоже понимал.
Женька задумчиво кивнул. А потом вдруг спросил:
— Так, значит, надо просто назвать координаты и сказать «хочу переместиться»?
Я не успел ответить, потому что в переговорную вошла Ирочка.
— Не все так просто, — заявила она. — Надо еще предупредить сотрудников портала.
У Женьки аж глаза на лоб полезли. Он пробормотал:
— Ирка, ты что…
— Кажется, это не Ирка, — сказал я.
И на всякий случай сунул руку в карман, где лежал второй пистолет — деструктор, изготовленный мною вчерашним вечером.
— Эта ерунда тебе не поможет, — провозгласила Ирочка. — Деструктор не убивает мгновенно, я успею вернуться и если мне придется вернуться, я вернусь не для того, чтобы разговаривать.
— Вы из межзвездной полиции? — предположил я.
Ирочка кивнула.
— Можно и так сказать, — заявила она. — Я специальный агент Джеймс Бонд.
Женька хрюкнул и стал сползать под стол. Ирочка уставилась на него с любопытством.
— Что это с ним? — спросила она.
— Не волнуйся, это истерическое, — сказал я. — Эмоциональная реакция. Он только что узнал про Сеть, с этим знанием трудно свыкнуться.
— Зачем ты ему рассказал? — спросила Ирочка. — Захотел поиграть в маленького бога? Привести примитивную расу в светлое будущее? Мало тебе предыдущих подвигов? Знаешь, чем такие попытки обычно кончаются?
— Чем?
Ирочка неожиданно озверела.
— Не морочь мне голову! — заорала она. — Мы все про тебя знаем! Ты пришел в этот мир с самодельного терминала в Богоне, а туда ты вошел с космического челнока из системы Хеннеси. Это было ошибкой, мы проследили твой путь. У Хеннеси тебя ждет ионный пульсар, попробуешь убежать — в исходную точку вернуться не успеешь, пульсар сожжет твой корабль быстрее, чем твои тупые мозги успеют дать команду. У тебя только один шанс сохранить жизнь и ты знаешь, какой.
— Сотрудничать со следствием? — предположил я.
— Вот именно!
— А в чем меня обвиняют?
Ирочка состроила такую физиономию, как будто хотела многоэтажно выругаться, но не смогла подобрать подходящих слов.
— Ты еще будешь невинность строить! — возмутилась она. — Ладно, я перечислю. Шесть доказанных случаев захвата тела плюс тридцать с чем-то разных преступлений по местным законам пяти миров. Этого хватит на десять смертных казней.
— Простите, — я скорчил невинную физиономию, — а вы уверены, что я именно тот, за кем вы охотитесь?
— А кто же еще? Может, ты еще скажешь, что здесь родился, про Сеть только вчера узнал, а деструктор у бандита отобрал?
— Да, — согласился я, — все так и было, только про Сеть я узнал не вчера, а позавчера.
Ирочка протянула руку к лежащему на столе терминалу, прикрыла глаза и недовольно поморщилась.
— Качество приема безобразное, — заметила она.
С минуту она стояла неподвижно, как статуя, с закрытыми глазами и протянутой рукой, а потом вдруг открыла глаза и теперь в них больше не было гнева.
— Приношу глубокие и искренние извинения, — сказала она, — вы действительно не тот, за кем мы охотимся. Сниффер зафиксировал… неважно. Но как вы сумели отобрать у него деструктор?
Я хотел было все ей наглядно продемонстрировать, но вовремя опомнился. Инопланетная баба уйдет, Ирочка вернется в свое тело, и именно ей придется расхлебывать последствия. Поэтому я не стал показывать прием, я просто сказал:
— Я неплохо дерусь.
Ирочка задумчиво подергала мочку уха, как всегда делала, когда над чем-то напряженно размышляла. Это бывало редко.
— Комитет защиты порядка не имеет к вам претензий, — заявила она после долгой паузы. — Перед тем, как начнете активно работать с Сетью, тщательно изучите правила пользования. Не забывайте, что незнание законов не освобождает от ответственности.
— Так проинструктируйте нас, — подал голос Женька. — А то вдруг совершим по незнанию какое-нибудь преступление, а вам потом придется нас ловить.
— Инструктирование пользователей не входит в мои обязанности, — высокомерно провозгласила Ирочка. — Я ухожу.
— Подождите! — воскликнул Женька. — Вы можете ответить на несколько вопросов?
— Только на один.
— Как давно Земля подключена к Сети?
— Возьми терминал и узнай, — заявила Ирочка. — Все, прощайте и больше мне не попадайтесь.
Снова я почувствовал нечто неописуемое обычными словами. За пределами трех измерений привычного мира что-то произошло, и Ирочка снова стала Ирочкой. Она опустилась на стул и обвела комнату отсутствующими глазами.
— Ну что? — спросил Женька.
Ирочка растерянно помотала головой.
— Как я сюда попала? — спросила она.
— Ничего не помнишь? — уточнил Женька.
Ирочка снова помотала головой.
— Ничего страшного, — Женька попытался состроить максимально добрую улыбку. — Все нормально. Иди обратно в приемную, посиди там.
Ирочка снова затеребила мочку уха.
— Со мной что-то не так, — выдала она потрясающе глубокую и неожиданную мысль.
— Наверное, переутомилась, — предположил Женька. — Езжай домой, отдохни, завтра будет лучше.
— Да, я, пожалуй, поеду, — согласилась Ирочка и встала. — А что я здесь делала?
— Ничего, — сказал Женька с честными глазами. — Зашла, села, пару минут сидела неподвижно, а потом как будто очнулась. Езжай домой, отдохни. Если хочешь, можешь завтра не приезжать, отдохни как следует.
Ирочка ушла. Женька убедился, что звуконепроницаемая дверь заперта, повернулся ко мне, и витиевато выругался.
— Ага, — подтвердил я. — Оно самое.
— И что теперь делать? — задал Женька риторический вопрос.
Я задумался. И в самом деле, что делать?
— Для начала полазить по этой Сети как следует, — сказал я. — Разобраться, что там к чему. А то еще припрется очередной Джеймс Бонд и приговорит к десяти смертным казням.
— А с этим что делать? — Женька кивнул в сторону валяющегося на столе деструктора.
— Понятия не имею. Как оружие он неплох, да и под категорию огнестрельного явно не подпадает, но, с другой стороны, на хрена он нам с тобой? Разве что для самообороны.
— Можно запатентовать, — предложил Женька.
— Представляешь, сколько ФСБшников набежит?
Женька состроил презрительную гримасу. До того, как основать охранную фирму, он четырнадцать лет проработал в ФСБ, и традиционного для России страха перед спецслужбами не испытывал.
— Думаешь, они поверят, что мы с тобой эту конструкцию сами придумали? — продолжал я.
Женька отрицательно помотал головой.
— Можно сказать, что ты нашел его на улице или, там, в подъезде на лестнице. Подобрал из любопытства, прицелился в потолок, нажал на спуск, удивился, решил разобрать, ну и так далее.
— Думаешь, поверят?
— А куда они денутся? В такую историю проще поверить, чем в инопланетян.
И тут я вспомнил кое-что важное.
— Знаешь, Жень, — сказал я, — та амеба на Триларе говорила, что Земля уже давно подключена к Сети.
— И что?
— Ты уверен, что ФСБ не знает про Сеть?
Женька задумался.
— Если бы они знали, — сказал он, — мы бы сейчас ездили в отпуск не в Анталью, а на Марс. Сколько времени нужно копаться в Сети, чтобы наткнуться на полезную технологию?
— Долго. Представь себе, что ты папуас, подключившийся к интернету. Допустим, ты нашел чертежи винтовки. Но ты не сможешь сделать винтовку, потому что тебе потребуется металл, станки, пироксилин, капсюли и еще сотня других вещей. Или, допустим, ты узнал, что самая лучшая тетива для лука получается из пластиковой лески. Но где ты леску возьмешь?
— А если я найду инструкцию, как сделать арбалет?
— Ну…
— Разве этого мало? В средневековой Европе изобретение арбалета очень многое поменяло. И учти еще, что не всякое революционное открытие связано с техникой. Например, папуас всю жизнь думал, что коровье бешенство — наказание богов, и вдруг узнал, что оно передается через каннибализм.
— А когда он поделился этим откровением, все подумали, что он нарушает заветы предков, и съели его, чтобы не смущал молодежь.
— Тоже не исключено. Но я не к тому говорю. Сделать простейший электрогенератор может даже папуас, главное, чтобы в наличии было железо или хотя бы медь. А как только в стране появляется электричество… А ведь есть еще всякие гуманитарные науки… И вообще, неужели ты собираешься засунуть эти штуки в сейф и никогда ими не пользоваться?
— Я еще сам не знаю, что собираюсь делать. Меня смущает то, что Земля давно подключена к Сети, но об этом никто не знает. Почему?
— Понятия не имею. Может, мы в их формат не вписываемся, слишком агрессивные или, там, слишком тупые.
— Если так, неужели другим мирам понравится, что Земля получит неограниченный доступ к Сети?
— Неограниченный? Разве в Сети нет участков ограниченного доступа?
— Не цепляйся к словам. Ограниченный доступ.
— Думаешь, это они нас не пускают, а не мы не лезем?
— Без понятия. Надо в Сети посмотреть.
— Попробуй, но только вряд ли что-то получится.
— Почему?
— Вряд ли эта информация лежит в открытом доступе.
— Попробовать стоит.
— Попробуй. А пистолет все — таки надо запатентовать, хуже не будет.
— А если будет?
Женька пожал плечами.
— Я не бог, — сказал он, — я не могу все знать точно. Но, по-моему, хуже не будет. Допустим, инопланетяне не хотят нас пускать в свою компанию. Почему тогда они не отобрали у нас терминалы?
— Это бессмысленно. Новый терминал можно спаять за три часа.
— Тогда почему нас не замочили?
— Может, запрет какой — нибудь религиозный.
— Эта Джеймс Бонд говорила, что у них практикуется смертная казнь, — заметил Женька. — Нет, я думаю, нас не замочили по другой причине. Просто потому, что им наплевать, войдем мы в Сеть или нет. Они охотились за тем уродом, который хотел трахнуть твою соседку, они подумали… Точно! Они запеленговали твой терминал, решили, что ты — это он, и собрались арестовать. Знаешь, как она поняла, что ты — это не он?
— Знал бы прикуп — жил бы в Сочи. Она про какой-то сниффер говорила… А ты почувствовал, когда она ушла?
— Кто она?
— Ну эта, Джеймс Бонд.
— Да, было что-то такое, на секунду было ощущение, как будто перепил и сейчас вырублюсь. А почему, кстати, она Джеймсом Бондом назвалась? Откуда она знает, кто такой Джеймс Бонд?
— От Ирки. Я же тебе говорил, новому хозяину тело достается вместе с памятью. Тебя ведь не удивляет, что она по-русски говорила, а не по-инопланетянски?
— Охренеть можно. Ну да ладно. Предлагаю пока считать, что чужим на нас наплевать. Аргументы против есть?
Я пожал плечами:
— Вроде нет.
— Тогда начинай готовить документы для патентного бюро, образцы я тебе достану. И не бойся, спецслужбы я беру на себя.
— А справишься?
— Должен справиться. Сам подумай, не упускать же такой шанс!
Да, Женька прав, такой шанс упускать нельзя.
9
Как выяснилось, запатентовать молекулярный деструктор — куда более сложная задача, чем казалось поначалу. Дело в том, что когда тебе выдают патент, он распространяется не на то, что ты открыл, а на то, что ты написал в заявке. Химик, впервые синтезировавший стрептоцид, описал его в заявке как порошок красного цвета, а через несколько лет другой химик синтезировал стрептоцид белого цвета и первый патент приказал долго жить. Если я в заявке точно опишу конструкцию деструктора, а потом кто — нибудь заменит тухлый сыр на тухлую брынзу, то на новую конструкцию патент распространяться не будет. Чтобы патент нельзя было обойти, надо патентовать сам принцип работы устройства, но для этого надо вначале самому понять этот принцип, а это не так просто, как хотелось бы.
И еще меня смущало то, с какой настойчивостью Женька требовал, чтобы мы получили патент. Кого волнует в условиях пещерного российского капитализма, что запатентовано, а что нет? Теоретически, можно попробовать продать патент за рубеж, но спецслужбы продать такую вещь точно не позволят. Но Женька продолжал настаивать, не объясняя причин.
Я целыми днями сидел в Сети и пытался понять, как же работает этот чертов пистолет. Кое-что понять удалось.
Я понял, почему на пистолете не было предохранителя. Он не нужен, потому что деструктор приводится в действие не нажатием на спусковой крючок, а мысленной командой. Оказывается, астральное поле, о котором так любят говорить выжившие из ума ясновидящие, все — таки существует. Оно как-то воздействует на бактерии и грибки, живущие в набитой в ствол протухшей органике. Они в свою очередь излучают какое-то другое ментальное поле, а электромагнитное поле, образуемое оплеткой вокруг ствола, фокусирует это другое поле и направляет его в направлении ствола. Бред, но это работает.
Вместо протухшего сыра можно использовать любую другую органическую субстанцию, в которой много бактерий и примитивных грибков. Более продвинутые организмы (черви, насекомые, улитки) почему-то не годятся. Существа, используемые как преломители загадочного астрального поля, живут в деструкторе очень недолго, потому что быстро получают губительную дозу этого самого поля. Экспериментальным путем я установил, что сыр в стволе деструктора следует менять каждый день, а новую порцию, перед тем, как зарядить, лучше три — четыре дня выдержать в тепле, причем если выдерживать сыр в герметичном целлофановом пакете, деструктор работает хуже, чем если сыр тухнет на открытом воздухе.
Гниющие растения для применения в деструкторе не годятся. Тухлое мясо кое-как работает, но очень плохо — после двух — трех выстрелов требуется перезарядка. Наилучший результат достигается при использовании сыра, не зря инопланетный хулиган засунул в ствол пистолета именно его. Сорт сыра большой роли не играет. «Гауда» работает чуть лучше, чем другие сорта, но разница в количественных показателях составляет считанные проценты.
Теперь несколько слов об электрической схеме деструктора. Главное в ней не то, в каком порядке соединены резисторы и конденсаторы, а то, какой узор образуют соединяющие их провода. Собственно, резисторы и конденсаторы нужны только для того, чтобы скомпенсировать погрешности в форме оплетки, неизбежные при ручном изготовлении агрегата. Если изготовлять деструктор промышленным способом, они не нужны, при этом и расход энергии снизится на несколько порядков.
Информацию о смысле электрической схемы я получил из Сети. Чем дольше я работаю с Сетью, тем проще становится добывать оттуда информацию. Триларская амеба была права — к Сети надо привыкнуть.
Я узнал о деструкторах очень много. Если в электрической оплетке вместо обычных проводов использовать сверхпроводники, дальнобойность возрастает более чем в сто раз. А если применять какие-то загадочные силовые линии, заметного повышения эксплуатационных качеств не будет, а ресурс органической части деструктора заметно снизится и потому с силовыми линиями лучше не связываться.
В деструкторах, производимых промышленным способом, тухлый сыр не используется. Вместо него в ствол вставляют специальные патроны, состоящие из нескольких отсеков, в каждом из которых живут свои виды примитивных живых существ. Грамотно сконструированный патрон позволяет ручному деструктору с одного выстрела разнести в прах полуметровую стену, причем если стрелять не в упор, а с трехсотметровой дистанции. При этом затраты электроэнергии измеряются милливаттами, а патрона хватает минуты на две непрерывного излучения. Страшно подумать, что может натворить диверсант, вооруженный таким ружьем.
Добравшись до этого места, я задумался, почему вся эта информация оказалась в открытом доступе. Здравый смысл требует, чтобы она была засекречена.
Отгадка оказалась простой. Сервер, с которого я почерпнул последние данные, физически расположен на Триларе, на той самой планете, на которой я побывал в теле амебы. В жидкой среде деструкторы не работают, двухметровый слой воды или аммиака надежно гасит разрушающий луч любой мощности. Триларцы не опасаются того, что межпланетный хулиган применит это оружие против них, и потому не считают нужным засекречивать соответствующую информацию. Интересно, куда другие расы смотрят?
Только одна вещь осталась для меня тайной — какой именно узор должна образовывать электрическая оплетка вокруг трубки с тухлым сыром. Информации в Сети хватало, но она была выше моего понимания, я чувствовал себя дикарем, впервые в жизни увидевшим дифференциальное уравнение. Я понимал, что форма оплетки описывается несложными уравнениями, но какими именно, я не понимал. Может, показать их какому — нибудь ученому? Но как? Я не математик и не физик, я воспринимаю правила построения оплетки деструктора не как формулы, а как текст, я могу записать его на бумагу и показать кому угодно, но что поймет тот, кому их показывают? Пару лет назад у меня был один клиент с математическим образованием, однажды мы пили с ним водку и разговор непонятно как перешел на математику. Тот мужик вдруг сказал, что комплекснозначный интеграл по замкнутому контуру равен сумме вычетов внутри контура. Сам не понимаю, почему и зачем, я запомнил эти слова, хотя они и звучат для меня как заклинание. А теперь представьте себе, что человек с тремя классами образования попытается сформулировать эту теорему на понятном для него языке. Брр…
Я попробовал поэкспериментировать с разными формами оплетки, но в результате первого же эксперимента лишился одной дверцы навесного кухонного шкафчика — разрушающий луч почему-то ударил не вперед, а вбок. А если он расфокусируется и начнет светить во все стороны одновременно? Нет, с такими вещами лучше не экспериментировать.
10
— Вот такие дела, — закончил я свою речь.
— Думаешь, другого выхода нет? — спросил Женька.
— Почему же нет, есть. Можно ограничиться одной конкретной конструкцией, но тогда наш патент долго не продержится. И вообще, не понимаю я, на кой тебе сдался этот патент? Неужели собираешься бабки заработать?
Женька скорчил страдальческую гримасу и отрицательно помотал головой.
— Я не настолько наивен, — сказал он, — я преследую гораздо более простую цель. Воспользоваться этим открытием и остаться в живых.
— А причем тут патент?
— А какие альтернативы? Можно пойти в какую — нибудь фирму и сказать, вот у нас тут экспериментальный образец принципиально нового оружия, вы давайте его производите, а мы будем получать пятьдесят процентов прибыли. Да пусть даже один процент, все равно деструктор отберут, а нас с тобой замочат. Можно обратиться в ФСБ, это, кстати, непросто, безумные изобретатели к ним ломятся по несколько штук в день. Но, допустим, я сумею. Деструктор отберут, а с нас с тобой возьмут подписку или вообще посадят на всякий случай. В лучшем случае отвезут в секретный город и будем там куковать всю оставшуюся жизнь.
— А если отнести деструктор в какую — нибудь газету или на телевидение?
— Думаешь, мы первые? Знаешь, сколько разных придурков приходит на телевидение со своими открытиями? Я намедни смотрел одну передачу, там компанию идиотов показывали, они машину времени строят. Соорудили шаровую камеру, а внутри создали магнитное поле колоссальной мощности.
— А причем здесь машина времени?
— Они утверждают, что внутри камеры течение времени замедляется на секунду в час. Если время измеряют электронными часами, то неудивительно.
— Тогда нас и из патентного бюро пошлют.
— Оттуда не пошлют. Патент получить нетрудно, надо просто заплатить сколько надо, и еще чтобы в документах не было явных противоречий. К тому времени, когда мы получим патент, никто не будет в курсе, что это не бред, а настоящее открытие.
— А дальше что?
— Дальше надо немного подождать, а потом идти либо на телевидение, либо в ФСБ, а лучше и туда, и туда. Есть международный договор о взаимном признании патентов, российские патенты автоматически тиражируются в зарубежные базы данных, а оттуда убрать информацию очень трудно.
— Ну, не знаю… По-моему, ребячество какое-то.
— Другие предложения у тебя есть?
— Может, лучше совсем не высовываться?
Женька тяжело вздохнул.
— Может, ты и прав, — сказал он. — Спрятать артефакты в сейф и делать вид, что их никогда не было. Или вообще навсегда уйти в Сеть, вечно бродить по разным мирам. Только зачем?
— А зачем ты живешь?
— А ты зачем живешь? Нет, Андрюха, можешь считать меня идиотом, но я считаю, что люди должны узнать об этих вещах.
— Тогда давай наделаем сотню терминалов и раздадим на улице бомжам. Информация должна быть свободной.
— Манифест киберпанка не ты писал? Шучу. Не знаю я, что делать. Тот вариант, что я предлагаю, по-моему, самый правильный, потому что компромиссный. На самый худой конец, можно действительно в Сеть уйти, там нас точно никто не достанет.
— Кроме комитета защиты порядка.
— Какого комитета… а, инопланетяне эти. Мы постараемся не нарушать их законы.
— А ты их знаешь?
— Кого?
— Законы.
— Ну… Я так понимаю, в чужое тело нельзя влезать без спроса, а все остальное… наверняка туристов должны инструктировать при въезде. Скорее всего, все законы можно прочитать прямо в Сети.
— На Триларе меня никто не инструктировал.
— Там тебя всю дорогу абориген сопровождал. Если бы ты начал делать что-то незаконное, он бы вмешался.
— Да, наверное. Ладно, — я махнул рукой, — делай, как знаешь.
Женька просиял лицом.
— О'кей, — сказал он. — Начинаю искать физика.
11
Основные характеристики планеты 45344444138623434444163764434441663844344 вполне типичны для двойной планеты внутреннего пояса умеренно крупной одиночной звезды, занимающей среднюю позицию на главной последовательности. Из заметных аномалий следует отметить необычно высокое содержание алюминия в планетарной коре, а также уникальную конфигурацию океанских течений, приводящую к ряду климатических аномалий.
Планета населена большим количеством разнообразных жизненных форм. Биосфера эволюционного типа, основная элементная база — углерод — кислород — азот, в незначительном количестве имеются жизненные формы с элементной базой углерод — сера — азот. Разделение на растения и животных четкое, промежуточные формы примитивны и немногочисленны. Высшие растения отсутствуют. Среди мелких животных преобладают жизненные формы с внешним скелетом, среди крупных — с внутренним. Бесскелетные формы встречаются редко, только среди низших существ. Все высшие животные имеют внутренний скелет, замкнутую кровеносную систему двухконтурного типа, легочное дыхание и четыре трехзвенные конечности, два внутренних звена жесткие, внешнее — мультишарнирного типа.
На планете обитает единственная разумная раса — всеядное наземное существо средних размеров, типичный представитель класса гуманоидов. Имеет три (по неподтвержденным данным, четыре) эндемические породы, все скрещиваются между собой и дают устойчивое потомство. Морфологические отличия между породами незначительны, равно как и отличия от эволюционного предка. Боевые органы атрофировались в ходе эволюции два — три ароморфоза назад. Интеллект очень неустойчив, у отдельных особей может достигать 150–180 у.е., но в среднем варьируется в пределах 60–90 у.е. Наблюдается выраженная корреляция между интеллектом особи и ее ареалом обитания.
Культура умеренно примитивная, с выраженными географическими различиями. Средняя агрессивность культуры составляет около 220 у.е., что ставит рассматриваемую расу в один ряд с хищными существами. Обращают на себя внимание необычно большие различия градиента и модуля культуры для разных особей.
Искусство умеренно развитое, характерна пассивная направленность. Средняя агрессивность искусства достигает 300 у.е., наблюдается тенденция к дальнейшему росту. Вероятно, имеют место временные флуктуации.
Наука технократическая, умеренно примитивная. Компьютеры неинтеллектуальные, на полупроводниковой элементной базе. Энергетика переходная от химической к ядерной. Биотехнология в зачаточном состоянии. Психотехнология неразвита.
Общественная структура децентрализованная, конкурентная. Многочисленные проявления варварства. Показатель насыщения потребностей варьируется в пределах 10 %—60 %, наблюдаются выраженный географический тренд.
Первый контакт состоялся в 1989 году при участии Джарского исследовательского центра. Статус планеты: к посещению не рекомендуется.
