Стрекоза летела на юго-восток. Внизу стремительно проносились горные хребты, ущелья и обрывы, водопады с туманами студеных брызг и горные луга, а меганевра все неслась, послушная гномьей воле. Тот даже не пытался обмануть Ренкра — альв, вооружившись картой, тщательно сверял то, что мелькало внизу. Карта летунов оказалась неимоверно подробной, но изображала только область Брарт-О-Дейна и прилегающие районы. Пока они летели над гномьей страной, все было в порядке, а что дальше?.. В конце концов Ренкр спрятал карту в карман и начал внимательно следить за движениями пленника, запоминая, что он делает в том или ином случае. Здесь, на этой дикой, непостижимой высоте было ужасно холодно, и Ренкр надеялся, что хоть таким образом сможет отвлечься. Все напрасно. Холод, хохоча, пальцами карманника проникал к окоченевшему телу, а веревка втиралась в кожу, будто намеревалась врасти в нее насовсем. Пустое. Слишком не важно все это по сравнению с тем, что предстоит.

Дни мчались за днями, быстрые, как полет стрекозы. Внизу мелькала гномья страна, вернее, ее окраины. Пленник так устал от этого непрерывного отчаянного полета, что спал прямо на ходу, оставляя управление меганеврой на Ренкра, делавшего в этом определенные успехи. Его простуда прошла, вместо нее появилась усталость, огромная давящая усталость, которую нельзя было победить. С ней можно было только смириться. Он смирился. И летел дальше, считая дни и думая о том, что же стало с Черным.

Приземляться все равно приходилось, и в конце концов гном сбежал. Ренкр не слишком расстроился — они были уже почти за пределами Брарт-О-Дейна. Правда, беглец унес с собой секиру Свиллина, но Ренкр не слишком жалел об этом. Свою роль она уже сыграла, а он бы все равно не стал ею пользоваться. Парень уже умел управлять стрекозой, так что в дальнейший путь он отправился безо всяких сомнений. Гном был лишним грузом, и теперь, избавившись от этого груза, они летели значительно быстрее, спускаясь только для того, чтобы пополнить запасы съестного. Стрекоза охотилась прямо в воздухе, на любую достойную ее внимания дичь.

Серая полоса дней уходила в бесконечность. Ренкр не смог бы сказать, сколько времени прошло после его расставания с иномирянином, когда на горизонте мрачным пальцем, уткнувшимся в свинцовый небосвод, возникла Гора. Санбалур. Эллин-Олл-Охр. Когда они подлетели поближе, стало видно, что с юга пик окружают полукольцом влажные грозные болота. Стрекоза начала вести себя значительно агрессивнее, и однажды утром, когда альв решил заночевать на земле, он не обнаружил ее — насекомое сбежало. Осталась только сумка с едой да запасной одеждой. Все остальное — посуда, спальный мешок, карта, оружие — все пропало вместе с меганеврой. Совершать восхождение с тем, что у него осталось, казалось безумием, но… а что еще делать?! В этих необитаемых местах неоткуда было ждать помощи и негде восполнить неожиданную утрату.

Он позавтракал, сложил свои небогатые запасы в суму и пошел к Горе.

Он почти дошел. Он ел все, что попадалось под руку, он сшил себе одежду из шкур убитых им зверей, он пил оттаявший в ладонях снег и ночевал в сугробах. Когда одним утром, которое он не стал бы называть прекрасным, его ноги отказались слушаться, он пополз, цепляясь руками за камни, обдирая утративший чувствительность живот об их острые края. Кажется, по его щекам текли слезы, но как знать, может быть, это просто снежинки падали с бездонного и безразличного голубого неба…

Когда холод сковал ему руки, Ренкр упал лицом в белый сугроб и успел ухватить за краешек платья обрывок последней мысли: «Все-таки я умру рядом с домом». Прикосновение этой мысли было горячим и вызвало в мозгу невероятную ослепительную вспышку, за которой ничего уже не последовало.