Глава 11
Лэй
Рев огня затих, остался далеко позади. Мы продолжали двигаться вслед за бодро вышагивавшим пирогом. Панорама снова сменилась: мостовая стала более узкой, с боков пролетали размытые серые полосы — стены зданий, будто мы двигались на огромной скорости.
Когда нам перестала грозить опасность быть испеченными заживо, орка рассказала свой сон. Я призадумался:
— Возможно, это видение и стало событием. — Судя по лицу Мары, она не поняла. Пришлось пояснять: — Я не уверен, конечно. Но пространство и время в этом городе качественно изменены. Само понятие реальности здесь эфемерно. Могу предположить: твои тайные страхи и последующие потрясения были настолько сильны, что создали у тебя в разуме альтернативную реальность. Трудно сказать, насколько она пересекалась с настоящим миром. Подчинив ее силой воли, ты создала событие, которое помогло нам продвинуться.
— Полная чушь, — прокомментировал Лис.
— Придумай лучше! — огрызнулся я.
Ал оборвал перепалку:
— Успокойтесь! Мы пришли.
Действительно, серые дома больше не проносились мимо. Мостовая перетекла в широкую площадь. В сотне ярдов перед нами появилась гладкая, без архитектурных излишеств, стена из черного камня, отполированного до состояния зеркала. Здание поражало колоссальными размерами. Тяжело было оценить, насколько далеко уходили ввысь и вширь его стены. Одно я мог с уверенностью сказать: храм был выше всех замковых башен Арвалийской империи, превосходил даже тысячелетние деревья столицы Даллирии.
Мы подошли, и я понял, почему на стене нет никаких украшений. Вблизи создавалось впечатление, что она бесконечна. Лишние детали только испортили бы этот эффект.
Пирог остановился, обернулся:
— Вот мы и на месте. Здесь есть здесь. Пространство имеет смысл.
— Не вижу входа, — произнес я. — Он с другой стороны?
— Это сейчас неважно, — отрезал пирог. — Лучше скажите, какая у меня начинка?
— Кажется, это какая-то загадка, — задумчиво произнесла Мара. — Пока не отгадаем, никуда не попадем. Что-то вроде очередного события.
— Очередного бреда, — фыркнул Роману.
Не обратив на слова вора внимания, все задумались. На какое-то время стало очень тихо. Я даже не мог представить, с чем может быть эта надоедливая сдоба и как ее начинка связана с происходящим. Тут пространство и время взбесились, а он заладил… Неожиданно в голову пришла идея: пространства и времени нет, но есть же события. Возможно, они имеют между собой какую-то связь? Например, логическую? Пусть это очень странная, ненормальная логика, но все же…
— С грибами! — выпалил я.
Пирог довольно рассмеялся.
— Наконец проникся! — воскликнул он, приплясывая. — Теперь-то ты все понял, и я могу вас покинуть.
Пирог поклонился, сделал лихой пируэт, разбежался, быстро семеня короткими ножками, и исчез, растаяв в воздухе.
Возникла неловкая пауза.
— Полное безумие! — воскликнул Лис. — Чего еще можно было ожидать от говорящей выпечки?!
— Нет, постой! — Я полез в заплечный мешок, достал купленный у енота гриб. — Думаю, он намекал на это.
— Предлагаешь съесть его? — с сомнением спросил Ал.
— Стоит попытаться, — кивнул я. — Возможно, в нем содержится какое-то вещество, которое воздействует на наше зрение, и мы увидим вход. Или токсин, который изменит восприятие нашего сознания. Ведь создала же орка альтернативную реальность в собственной голове. Вдруг мы сможем добиться возникновения ворот?
— Не нравится мне это, но ничего больше не остается, — высказалась орка. — Надеюсь, не отравимся.
— Думайте о входе, когда проглотите, — посоветовал я, отщипнул от гриба три маленьких кусочка и раздал друзьям. Себе тоже отломил, первым закинул в рот, проглотил. Все последовали моему примеру.
Сначала ничего не происходило. Затем все будто поплыло, стена храма в одном месте заколыхалась, в ней появились створки ворот из черного дерева.
Неожиданно раздалось протяжное мычание — перед нами прошла корова, которая появилась прямо из воздуха.
— Извините, кажется, это из-за меня, — смутился Ал. — Проголодался, подумал о мясе.
Мы толкнули створки ворот, вошли внутрь и оказались в просторном прохладном зале с колоннами, испускавшими слабый свет.
— Чувствуешь? — спросил я орку.
Из глубины храма повеяло магической энергией. Меня будто тянуло к ее источнику.
— Кажется, оно, — кивнула Мара.
— Что, сокровища рядом? — оживился вор.
— Возможно, — не стал я расстраивать Лиса. — Идемте.
Мы миновали несколько похожих залов и переходов с множеством ответвлений. Но ощущение близости чего-то невероятно мощного не давало нам сбиться с верного пути.
Через какое-то время коридор оборвался, приведя нас на каменный выступ, с которого открывался вид на удивительный зал. Это огромное помещение походило на природную пещеру. Потолок был так высок, что, казалось, упирался в небеса, на которых, как единственная звезда, виднелось маленькое окно. Лучи дневного света падали на стены, преломлялись в гранях покрывавших камень многочисленных кристаллов, пронзали воздух и отражались в зеркалах.
Их были тысячи — зеркал разной формы и размера, от больших, заключенных в тяжелые рамы, до маленьких осколков, почти стеклянной крошки. Одни были вкопаны в земляной пол или лежали на нем опрокинутыми, другие, нарушая законы мироздания, висели прямо в воздухе. Зал наполняла магия такой мощи, какой я никогда в жизни не ощущал. Даже поток энергии, показанный мне Лак’хой в лесу, не мог с нею сравниться. Сомневаться не приходилось: артефакт где-то здесь, перед нами, и скорее всего — это одно из зеркал.
От карниза ко дну вел длинный пологий каменный склон. Я принялся осматривать его, прикидывая, насколько безопасным будет спуск. Но тут мои уши уловили далекие звуки шагов.
— Пригнитесь, — шикнул я, падая ничком.
Все тут же улеглись на пол. Я подполз на край выступа, взглянул вниз. Несколько человек ходили по дну пещеры. Трудно было сказать, сколько их — из-за бесконечного повторения силуэтов в зеркалах. Но двоих я узнал точно.
— Атиус и Мелодия, — прошептала Мара. — Нас опередили…
Мара
— Как думаешь, сколько их? — едва слышно спросил ушастик. — Не пойму…
Я вошла в раш-и, некоторое время наблюдала за причудливым перемещением силуэтов, потом уверенно сказала:
— Двое. Все остальное — отражения.
Атиус и Мелодия бродили среди зеркал, осматривали то одно, то другое. Было очевидно: маги ищут то же самое, что мы.
— Что делать будем?
— Как что? — возмутился Ал, который тоже подполз к краю. — Атаковать, конечно!
Я прикидывала расстояние от карниза до дна, собираясь продумать хоть какую-то стратегию нападения. Но увлеклась разглядыванием будущего поля боя и высунулась слишком далеко.
— Назад! — прошипел эльф, дергая меня за плечо.
Я едва успела отпрянуть: там, где мгновением раньше была моя голова, воздух прошила молния, ударила в край карниза, выбив каменную крошку.
— Выходите, твари! — заорал Атиус, выглядывая из-за большого, в человеческий рост, зеркала и швыряя новое заклятие. — Сюда, предатели!
— Пошли, — сказал ушастик, выписывая руками сложные вензеля. — Защита готова.
— Идите, я останусь и прикрою. — Роману поднял игрушечный арбалет.
Несмотря на серьезность ситуации, я не сдержала улыбки: вор не менялся. Впрочем, Лис был прав: он ничем не мог помочь в схватке с волшебниками.
Я сделала глубокий вдох, как можно глубже погружаясь в раш-и. Рядом, сосредотачиваясь, замер Ал.
— Готово, — спокойно произнес он.
В карниз ударил огромный сгусток пламени, камень под ногами задрожал. К Атиусу присоединилась Мелодия, заклятия полетели с удвоенной частотой.
— Вперед! — крикнул ушастик.
Мы втроем скатились со склона под градом волшбы. Лэя заклятия плавно обтекали — он создал защитные чары. Мы с Алом удерживали состояние раш-и, с помощью которого сопротивлялись магии.
— Я все равно достану вас! — бесновался Атиус.
Напрасно бывший командир был так уверен в победе: сам ведь обучал нас применять антимагические способности.
— Он наш! — крикнула я эльфу. — Бери Мелодию!
— Беру! — ответил мальчишка.
Он нырнул в скопление зеркал, вскоре оттуда раздались звуки взрывов, запахло дымом: Лэй начал атаку с огненных заклятий.
Мы шли по зеркальному миру, продвигались среди бесконечных отражений — больших и маленьких. Если бы не состояние раш-и, мы могли бы заблудиться в этом бесконечном лабиринте.
В воздухе разлился жар: на нас надвигалась стена пламени, созданная Атиусом. Я все глубже погружалась в состояние раш-и, постепенно понижая температуру тела. Это помогало защитному слою выдержать огненную атаку, а заодно позволяло экономить силы.
Оранжевые языки жадно лизали тонкую энергетическую пленку, ища прореху в защите. Я шагала вперед, не переставая охлаждать тело. Магией мы с Алом не владели, победить могли единственным способом: выдержать все заклятия, добраться до волшебника и вступить с ним в прямую схватку. Я готовилась пустить в ход фламберг, который держала на плече, смуглый воин поднял меч.
Но Атиус продолжал нагнетать силу огня. Я скосила глаза на Ала. Лицо друга покрылось каплями пота, еще немного — и его защита была бы сломлена…
Мое тело тоже не могло бесконечно выдерживать напор пламени, на это не хватило бы никакой энергии. Но несмотря на окружающий меня жар, разум в раш-и оставался холодным, искал выход, стремительно перебирал новые варианты защиты, отбрасывая ненужные мысли.
— Сдавайтесь сами, и я убью вас быстро! — расхохотался Атиус, выглянув из-за зеркала.
Зеркало! Вот что мне нужно! Я не могу сопротивляться магии, зато могу отразить ее. Стать зеркалом.
Я остановилась. Углубилась в состояние раш-и, насколько могла. Сосредоточилась на волшбе Атиуса. Мысленно увидела волшебника, с рук которого изливался огонь, представила, как магия отталкивается от моей защиты. Я — зеркало, я — отражение…
Казалось, вся волшба мира притянулась ко мне, облепила энергетический кокон. Наверное, я закричала от невыносимого напряжения. Потом меня мощно встряхнуло, потянуло назад — чары оттолкнулись от меня, и огненная стена понеслась обратно.
Пламя отражалось в зеркалах, наполняя их сиянием. Раздался жалобный звон — это лопалась от жара амальгама, разлетаясь золотыми огненными крошками. Следом закричал Атиус, в его вопле звучали боль и удивление. Ему вторил голос Мелодии, выкрикивавшей заклятие, — с потолка обрушились потоки воды, затушили огонь.
Наступило затишье. Мы шагали по странному мирку, созданному зеркалами, которые бесконечно отражались друг в друге. Нас окружали образы Атиуса и Мелодии, и невозможно было понять, где прячутся маги. Одно я видела точно: они сплетают новую волшбу для атаки. Отражение Лэя тоже часто мелькало в зеркалах, исчезало и снова появлялось: мальчишка сражался по-эльфийски, перебегая с места на место.
Я ощутила приближение чар, крикнула Алу:
— Берегись!
Теперь Атиус создал заклятие тяжелого воздуха. Оно окружало нас, обволакивало, постепенно сжимаясь и грозя раздавить. Я снова потянула магию на себя, на мгновение замерла, сдерживая напор громадной силы, и мысленно отразила чары. Воздушные потоки ринулись в разные стороны, разметав зеркала, дробя их на мелкие кусочки. Струей воздуха Атиуса отшвырнуло назад.
На какой-то миг я увидела Лэя. Не обращая внимания на фонтаны серебристых осколков, он сражался с Мелодией. Магесса выкрикнула новое заклятие — под ногами эльфа вздыбилась земля, разверзлась пропасть. Мальчишка попятился, едва удержавшись на краю, и тут же, повинуясь его приказу, из провала выстрелили толстые побеги. Они удлинялись со скоростью стрелы, стремительно приближаясь к Мелодии.
Магесса взмахнула рукой, повелительно крикнула — поток пламени обрушился на растения. Побеги осыпались серым пеплом. Мелодия и Лэй одновременно выставили ладони, с которых сорвались голубые молнии. Перекрестившись в воздухе, они ударились друг о друга, разлетелись в противоположные стороны. Чары отразились в зеркалах, размножились, рассыпались веерами синих искр.
В тот же момент Атиус атаковал Ала, на этот раз направленным ударом воздуха. Друг сумел отразить волшбу так же, как это сделала я. Но у него не хватило умения направленно оттолкнуть заклятие, чтобы оно попало в своего создателя. Воздушные чары ударились о стену, раздробили кристаллы и понеслись по залу, разрушая зеркала. Хрустальные осколки смешивались с амальгамными, осыпали нас дождем, снова разлетались под заклятиями Лэя, Мелодии, Атиуса…
Зал наполнился ослепляющей круговертью из голубых молний, воздушных потоков, зеркальной крошки и раздробленных кристаллов. Волшба раскалывала зеркала, отражалась от осколков, разлеталась на фрагменты, которые снова били зеркала… похоже, мы запустили бесконечный процесс.
В этой свистопляске невозможно было ничего разглядеть. Если бы не энергетическая оболочка раш-и, которая отталкивала все магическое, этот буран превратил бы нас в куски ободранного мяса.
Я на ощупь пробиралась сквозь стеклянно-магическую пургу, пытаясь найти Атиуса или, на худой конец, Мелодию. Но руки хватали пустоту. Вдруг ладонь коснулась чего-то холодного и гладкого. Зеркало! Наверное, единственное уцелевшее в этом безумии. Я провела ладонью по его поверхности — большое, в человеческий рост. Под моими прикосновениями амальгама вдруг начала быстро нагреваться.
Сквозь свист осколков и чар пробивались голоса Атиуса и Мелодии, которые пытались остановить взбесившуюся магию. Тщетно. Но тут выкрики магов перекрыл повелительный голос Лэя. Мальчишка громко, напевно произносил заклинание на эльфийском.
Вдруг с обезумевшими осколками что-то произошло. Они перестали носиться по залу, зависли в воздухе, потом медленно поплыли вверх. Вскоре пространство стало постепенно очищаться, я смогла видеть друзей и врагов. Оказывается, все мы были недалеко друг от друга. В десятке шагов от меня стоял Лэй, воздев руки к потолку, и читал то ли молитву, то ли заклинание. Вся его фигура выдавала огромное напряжение.
Ал находился рядом со мной. К моему облегчению, воин был жив, только лицо его покрывали крошечные порезы — следы осколков. Мелодия обнаружилась гораздо дальше, так что я могла видеть только ее силуэт. Прислонившись к стене, она лихорадочно бормотала какое-то заклятие.
А вот Атиуса я нигде не видела, и это было плохо. Очень плохо. Возможно, он прятался за пеленой крошева, которое еще не все поднялось в воздух. Зная мага, я была уверена: он готовит атаку.
Судя по сосредоточенности, с которой колдовал эльф, по мощи, сконцентрировавшейся вокруг его фигуры, можно было догадаться: все силы мальчишки уходят на заклинание. Наверняка у него не осталось резерва, чтобы защитить себя. Мы с Алом переглянулись, поняли друг друга.
— Мелодия, — сказала я.
Друг быстро двинулся к магессе, держась так, чтобы находиться между нею и Лэем. Я же подошла ближе к ушастику и продолжила обследовать зал, теперь с помощью раш-и. Магической энергии здесь было столько, что я не могла понять, какие из токов принадлежат Атиусу.
Осколки поднимались все быстрее, улетали наверх. Вместе с ними поднимались и чары. Вся эта мешанина начала вращаться по часовой стрелке, образовывая под самым потолком сияющий вихрь. Повинуясь Лэю, он стремительно вращался, втягивая все новые фрагменты и превращаясь в огромный смерч.
Мелодия оперлась о стену, с ужасом глядя на творимую эльфом волшбу. Ал остановился в трех шагах от нее, готовый в любой момент отразить любое заклятие. Между тем смерч закрутился в тугую воронку, острие которой повисло над ладонью ушастика. Я слышала тяжелое дыхание эльфа, который с трудом удерживал мощные чары. Он что-то выкрикнул, повел рукой — вихрь наклонился, готовый обрушиться на Мелодию.
Осматриваясь в поисках Атиуса, я случайно скользнула взглядом по единственному зеркалу, которое и не думало подниматься к потолку. Оно озарилось ярким светом, в отражении я увидела спину Лэя и летящий в нее кинжал.
Я бросилась к мальчишке, понимая, что не успею его спасти. Странно, но никакого кинжала не было — никто не атаковал эльфа. Что же тогда я увидела в зеркале? Как вдруг…
— Сдохни!
Из-за каменного уступа выбежал Атиус, взмахнул рукой — и в спину Лэя полетел кинжал, как несколько мгновений назад в отражении.
— Сзади! — заорала я и прыгнула.
Раш-и придавало сил и стремительности. Загородив собой спину эльфа, я налету выставила фламберг. Раздался звон стали о сталь, кинжал упал на землю.
Лэй обернулся на мой крик, резко опустил руку — серебристый смерч со всей яростью обрушился на Атиуса. Несколько мгновений спустя воронка снова взмыла в воздух, роем рассерженных пчел вылетела в отверстие на потолке. Ушастик обессиленно упал на колени. Я и сама ощущала себя настолько разбитой, что больше не могла находиться в раш-и.
Атиус лежал на полу. Он был весь покрыт кровью: острая крошка почти полностью содрала с него кожу. В горло, перерезав его, впился крупный осколок. Удивительно, но волшебник еще продолжал жить.
Увидев, что случилось с ее другом, Мелодия взвизгнула, швырнула в Лэя воздушное заклятие. Ал был настороже, он сумел отразить чары, да так ловко, что они сбили девушку с ног и приложили об стену.
Магесса сползла на землю, обмякла в обмороке.
— Ты как? — спросила я Лэя.
— О-о-о! — вместо ответа воскликнул мальчишка, указывая мне под ноги.
Серый лохматый комок подбежал ко мне и принялся карабкаться по сапогу. Я с запозданием поняла, что это паук-трупоед, скорее всего, питомец Атиуса — подарок некромантов. Тварь плотоядно щелкала жвалами, явно собираясь отомстить за смерть хозяина.
Ко мне ринулась черная молния, мазнула по сапогу, сбила трупоеда. Теперь уже два паука покатились по земле, сцепившись, как заправские бойцы.
— Давай, дружище! — крикнул Ал. — Дави его!
Вскоре все было кончено: Чернобрюх, поблескивая всеми глазами, постоял над телом поверженного врага и гордо прошествовал к Алу. Лэй принялся плести заклятие. Было заметно, что волшба дается ему с большим трудом. Он махнул рукой в сторону Мелодии, с облегчением выдохнул:
— Теперь она обездвижена, а я обессилен… Спасибо тебе, Мара. Как ты умудрилась загородить мне спину?
— Увидела отражение… будущего…
Я запнулась, замерла на мгновение. Потом вскочила, подбежала к зеркалу, которое торчало из земли.
— Вот он, артефакт!
Теперь, когда безумие боя было позади, я даже без раш-и ощущала невероятную силищу, изливавшуюся из амальгамы.
Лэй тоже чувствовал это.
— Да, — кивнул он. — Так и есть. Это из-за зеркала тут творилось непонятное.
Теперь, когда мы достигли цели всего путешествия, никаких особых чувств я не испытывала. Только усталость и досаду.
Я обошла артефакт кругом. Не будь мощнейших магических токов, никогда б не сказала, что это предмет, наделенный божественным могуществом. Обычное зеркало, мутноватое, грязноватое, в позеленевшей медной раме. Оно выглядело тяжелым и громоздким. Попытавшись выдернуть его из земли, я потерпела поражение.
— Как же мы его потащим? А главное, как поднимем?
— А что с этими делать будем? — спросил Ал, кивая на магов.
— Атиус уже не жилец, — ответил Лэй. — А Мелодия…
Он оборвал себя на полуслове, не желая произносить вслух то, что мы и так все понимали. Нельзя оставлять в живых такого могущественного врага. Но одно дело убить ее в сражении, другое — расправиться с бесчувственной женщиной. Мелодия выглядела такой слабой и беззащитной…
— Может, Лис сделает? — растерянно произнес Ал. — Кстати, где он?
Мы огляделись: Роману след простыл. Ни на козырьке, ни внизу его не было.
Лэй безнадежно махнул рукой:
— Где-нибудь прячется. И он вор, а не убийца…
Словно почувствовав наши колебания, магесса очнулась и прохрипела:
— Погодите… не убивайте меня…
Мы переглянулись.
— Вы ведь не знаете, как пользоваться артефактом. — Голос Мелодии креп, становился увереннее. — Я расскажу вам…
— Не надо, — перебила я.
— Нет, погоди, интересно! — возразил любопытный ушастик. — Что там с артефактом?
— Вы ведь даже не знаете, на что он способен! — продолжала магесса. — Выполняете чей-то заказ. Вас используют вслепую. Да что там вслепую — как вьючных животных.
— Почему это? — возмутилась я. — Мы согласились, чтобы спасти мир…
— Спасти мир? — издевательски расхохоталась Мелодия. — А что ему угрожает, миру? Что ему может сделаться? Вы ничего не знаете. А ведь зеркало судьбы может дать смертным бесконечное могущество! Божественную силу!
Она замолчала.
— Какую силу? — поторопил Лэй.
— Освободите меня, тогда узнаете, — отчеканила волшебница. — Я хочу гарантий. Честного слова достаточно. Вы же все такие порядочные… И еще, силы артефакта хватит на четверых. Обещайте, что мы поделим власть. Или я ничего не скажу…
Что-то просвистело в воздухе, Мелодия коротко вскрикнула, дернулась и замерла. Из уголка ее рта потекла струйка крови, широко раскрытые карие глаза потускнели. Откуда-то, наверное, из-под самого потолка, оборвался тонкий острый кристалл, ударил в темя девушки, пронзив ей череп.
— Ты и так уже слишком много сказала, — произнесла Лак’ха, выходя из портала.
Лэй
Следом за Лак’хой из портала выбрался Белион.
— Хех, какая удача! — воскликнул он. — Неужели на этот раз удалось? Правильно мы сделали ставку на этих двоих.
Бог войны кивнул в нашу сторону, потом перевел взгляд на Мелодию:
— Жестоко же ты с этой милой девушкой. Жаль, она была красива.
— Она свою задачу выполнила — с ее помощью я подобрала саториса. Но она замучила несколько верных мне ольд и узнала слишком много. Женщина заслужила смерть.
— Удобные у тебя слуги, верные. Мне пришлось самому разыскивать очередного игрока.
— Зато ты можешь хоть иногда покидать свою обитель, — парировала Лак’ха. — А я без ольд была бы беспомощна. Спасибо, ты сюда меня доставил, не бросил.
Белион галантно склонился над ее рукой:
— Всегда к услугам прекрасной госпожи…
— Какого морта! Как вы нас нашли?! — вклинился я в разговор.
Лак’ха удивленно посмотрела на меня, будто только заметила, но все же снисходительно ответила:
— Все просто. Мы наблюдали за вами. Каждый присматривал за игроком противника. Чтобы все было честно, я установила наблюдение за Марой через Тир-на, а Белион за тобой — с помощью шпаги.
— Да, — подтвердил бог войны. — Но, поняв, что оба игрока упорно идут к намеченной цели и не собираются конфликтовать, мы тоже решили договориться и объявить ничью. Силы артефакта хватит, чтобы вернуть былое величие нам обоим.
— Игроки?.. — прошептала Мара. — Так это была игра?
— Конечно, — пренебрежительно бросила Лак’ха. — Веками сидеть на одном месте невероятно скучно. Вот мы и развлекались как могли.
— Сначала-то всерьез надеялись получить артефакт, — вставил бог войны. — Но сотни воинов и магов, которым мы поручали миссию, погибли на Диком архипелаге, так и не добравшись даже до нужного острова.
— Тогда мы стали заключать пари. Делать ставки, кто дольше продержится.
— Вот почему Тир-на отговаривала меня от этого путешествия! — воскликнула Мара. — Это ты ей приказала, старалась устранить чужого игрока.
— Ах, шалунья! — визгливо расхохотался Бел ион. — Ты играла нечестно!
Лак’ха пожала плечами:
— Только в самом начале. Потом, когда мы заключили мир, я перестала мешать твоей орке. Возможно, Тир-на действовала по собственному усмотрению. Привязалась к девчонке, хотела сохранить ей жизнь. После издевательств Мелодии бедняжка совсем повредилась умом.
— Кто бы говорил, — процедил я.
— Значит, мы были не первыми игроками, — задумчиво проговорила Мара.
— Конечно, — кивнул Белион. — Но единственными, кто добрался до артефакта. Мы, если честно, уже и не ждали такого исхода.
— Пора заняться артефактом, — напомнила Лак’ха.
— И правда, — согласился Белион. — Хорошо, что мы помирились. Одному богу было бы скучно в этом мире, а вот вдвоем мы повеселимся на славу. Как смотришь на то, чтобы устроить несколько хороших войн?
— Для начала сотворим какой-нибудь катаклизм, — хищно ухмыльнулась та, что называла себя Лак’хой. — Землетрясение, извержение вулкана. А еще можно эпидемию… чумы!
Забыв про нас, боги обернулись к зеркалу, не переставая обсуждать, что сделают с миром, когда восстановят силы.
Мара шагнула следом, пытаясь помешать им, но наткнулась на невидимую преграду и упала, закричав от боли. Зеркало и колдовавших над ним богов закрывали плотные щиты чар.
— Бесполезно, — сказал я. — Они слишком сильны для нас.
— Но ведь… Боги не могут так поступать… — пораженно пробормотала орка. — Они же мудрые…
— Присмотрись, Мара, прислушайся, — торопливо заговорил я. — Разве ты чувствуешь в них хоть что-нибудь божественное? Разве такими должны быть истинные Лак’ха и Белион? Они не боги, они просто безумцы. Я долго думал об этом. Все, что мы узнали и увидели на Диком архипелаге, встреча с морским народом, библиотека некромантов… Чем больше новых знаний я получал, тем сильнее сомневался. То, что рассказали нам «боги», никак с реальностью не вязалось. Они врали, Мара! И сейчас я уверен: это самозванцы.
— А где настоящие боги? — удивилась орка.
Настоящие боги… об этом я тоже много думал. Увы, пришел к неутешительным выводам.
— Я думаю, они умерли. Погибли в войне, истребили друг друга. Хотя, может, некоторые просто ушли.
Впрочем, для нашего мира это было не так уж и важно. Главное, богов не было. Остались лишь крупицы их силы, упавшие на землю во время войны, каким-то образом получившие тела и разум. Даже со всей мощью артефакта богами им не стать.
Страшно было даже представить, что случится, если эти два сумасшедших получат всю мощь зеркала Лак’хи. В богов они не превратятся, но смогут влиять на мир. Божественная сила без божественной мудрости и всепрощения — это катастрофа. Безумцы продолжат играть, из-за них пострадают сотни тысяч людей, эльфов, орков, гоблинов и кроверов. Никто не сможет укрыться от взора всемогущих сущностей.
— Но как же изменения в мире?! — воскликнула орка. — Как же младенцы, рождающиеся мертвыми?!
— Я, дурак, просто не понял сразу. Это естественный процесс, Мара. Когда в природе изменяются условия существования, много животных сначала гибнет, но потом рождаются особи, более приспособленные к жизни в новом мире. Здесь мы имеем то же самое. Энергия волшебства слишком быстро возвращается в мир. Скоро все наладится, начнут рождаться дети, магические способности которых соответствуют новым условиям, — саторисы.
— То есть Лак’хи нет? — подал голос Ал, до этого сидевший на земле с совершенно обалделым видом. — Выходит, и судьбы нет?
Я пожал плечами. Получалось именно так. Нет ни дороги судьбы, ни линий жизни, ни всемогущей богини, которая повелевает ими. Есть только сумасшедшая старуха с манией величия и ее полусумасшедшие слуги ольды, которые по приказу хозяйки подстраивают нелепые случайности.
Моя встреча с Мелодией, столкновение Мары с Белионом, который назвался Свиртлом, наши видения в зеркалах — все это были дурацкие фокусы безумных сущностей. Ко всей этой чепухе примешалась человеческая политика, эльфийские интриги и амбиции магов. Вот мы и имеем то, что имеем. Интересно, а не окажись мы в Нордии, не пойди через Голодный лес, как тогда эти штукари нашли бы нас? Думается, через зеркала или с помощью ольд. А может, спешно устроили бы себе резиденции в других местах, что вероятнее всего.
— Так какого хрена мы сидим? — возмутилась орка, вскакивая. — Надо как-то им помешать!
Она подскочила, но снова ударилась о невидимую стену. Выкрикнув орочье ругательство, изо всех сил шарахнула по щиту фламбергом. Меч отскочил, едва не вывихнув зеленой руку. Мара немного постояла, примерилась, снова замахнулась. К ней подбежал Ал, воины на мгновение замерли, входя в раш-и, потом принялись вдвоем лупить по энергетической защите.
Я молча смотрел на друзей, понимая всю бесполезность их попыток. Упорные. Не сдаются. Неужели так вот все и закончится? Так бездарно, в этой пещере? А ведь это будет моя вина. Я давно уже догадывался, что Лак’ха и Белион врали нам, но, вместо того чтобы бросить затею с поисками, продолжал идти вперед. Как многих ученых, меня подвела жажда знаний. Было интересно докопаться до истины, даже на сокровища уже стало наплевать.
Вот, пожалуйста, докопался. Теперь и вправду мир в опасности. Только мы не в силах его спасти.
В душе зрело чувство протеста. Обидно было отдавать Вирл двум чокнутым недобожкам. Я лихорадочно размышлял, что могу им противопоставить. Магию? Они гораздо сильнее — вспомнить только, какую мощь продемонстрировала мне сущность, считавшая себя Лак’хой. Оружие? Смешно. Даже пробейся мы сквозь энергетический барьер, нас раздавят, как щенков.
Я в рассеянности хлопал себя по карманам, словно собирался обнаружить в них средство против лжебогов. Кисет с сушеными травами — конечно, кину им в лица — пусть чихают, пока не лопнут. Я горько рассмеялся. Видно, придется нам погибнуть здесь. Конечно, боги не выпустят нас живыми. Если только Роману сумеет уйти — он так и не появился, сбежал, наверное. Я от души пожелал Лису удачи.
Между тем с Лак’хой и Белионом что-то происходило. Из зеркала вылетали нестерпимо яркие белые лучи, ударяли в грудь сущностей. Те вздрагивали и вскрикивали, как от боли, но стоически терпели. Зато каждый теперь был окружен ослепительно-белой аурой — божественной силой.
Эта картина меня разозлила. Мысли понеслись с лихорадочной скоростью. И тут я вспомнил: амулет Атиуса! Некроманты сказали, что он очень сильный! Других вариантов все равно не было, и я полез за пазуху, чтобы достать медальон. Рука ощутила тепло и легкое пульсирование. Я посмотрел на артефакт. Он слегка бился в моей ладони, словно живое сердце. Камешек, который всегда был алым, потемнел и мерцал, словно в нем горела черная искорка.
Рядом раздался тихий стон. Я обернулся, с изумлением увидел, что Атиус еще жив. Артефакт пульсировал в такт поднимающейся грудной клетки человека. Стон перешел в хрип: подступала агония. Медальон реагировал на скорую смерть хозяина.
Артефакт вызова, сказала леди Флориана. Мара рассказывала, что, погрузившись в раш-и, видела в медальоне черный огонь и свое прошлое. Черный огонь был и в городе Лак’хи: когда время возобновило ход, он пожирал пространство. И за окнами домов тоже был он — ничто, бушующее в безвременье… Черное пламя — пожиратель прошлого! Может быть, с помощью артефакта можно вызывать духов из былых времен?
Что еще говорила лич? Для вызова требуется кровавая жертва. Я с сомнением покосился на собственную руку. Не полоснуть ли по ней? Нет, этого недостаточно. И потом, артефакт фамильный, значит…
Не знаю, что заставило меня сделать это. Может, какой-то инстинкт, подсознательная догадка, или сам артефакт подсказал. Но я подскочил к чародею и бросил медальон в развороченное осколком горло.
Артефакт погрузился в разверстую рану — вокруг Атиуса засиял нимб черного огня. Волшебник в последний раз содрогнулся и затих. Откуда-то я знал, что медальон принял кровавую жертву, поглотил душу мага и, наполнившись его силой, готов к вызову.
— Лак’ха! Приди! — выкрикнул я первое, что пришло в голову.
Кто, кроме истинной богини, способен справиться с самозванцами? Пусть сейчас она мертва, но, быть может, откликнется из прошлого, придет на помощь?
Мощный выброс энергии из артефакта отшвырнул меня в сторону, приложил спиной к большому, в два человеческих роста, кристаллу. Когда перед глазами рассеялась пелена, я взглянул на тело Атиуса. Трупа больше не было, на его месте бушевало черное пламя. Над огнем, словно пузырь на болоте, надувался темный шар. Постепенно он разросся и лопнул, из него появилась полупрозрачная фигура высотой не меньше трех ярдов. На духе был длинный плащ с капюшоном, какие носят отшельники, жрецы и ольды.
Самозваные боги наконец оторвались от зеркала и удивленно уставились на новую участницу спектакля.
Мара
Даже сквозь раш-и я чувствовала усталость. Да и сколько у нас оставалось тех сил после схватки с двумя могущественными магами…
— Не могу больше. — Ал сдался первым, опустил меч, оперся о невидимую преграду, как о стену. — Бесполезно это.
Я ничего не ответила, лишь крепче сжала фламберг, собираясь нанести еще один удар. Сзади вдруг раздался голос Лэя, выкрикнувший короткую фразу, потом треск, звук удара. Резко обернувшись, я увидела, что на меня надвигается призрак.
Он был полупрозрачным, словно сотканным из туманного воздуха, как полагается призракам. Широкое одеяние с капюшоном развевалось вокруг него, будто привидение нес порыв ветра. За спиной его полыхал шар черного пламени, возле которого стоял Лэй. Вид у эльфа был слегка озадаченный, но не испуганный.
— Спасите нас, боги, — шепнул Ал, — или кто там вместо них… Оно же огромное!
И правда, призрак был ярда три в высоту. По мере приближения его силуэт вытягивался, а когда поравнялся с нами, стал вдвое выше меня. Я подняла меч, показывая, что готова сражаться, друг сделал то же самое.
Призрак на мгновение завис рядом с нами, из-под капюшона блеснуло алым. Я вглядывалась в изменчивые, но все равно знакомые черты: крючковатый нос, высокие скулы, красные глаза без радужки и белка — живые на призрачном лице. Это была ольда.
Тонкие губы растянулись в подобии улыбки, и дух проплыл мимо, к Лак’хе с Тиром, которые с изумлением глазели на гостя, забыв даже о зеркале. Призрак скользнул к ним с такой легкостью, словно никакой защиты не существовало. Я даже проверила, шарахнула по невидимой стене кулаком: вдруг исчезла? Боль в руке доказала, что я ошиблась.
— Ты кто, уродина? — В голосе Лак’хи не было страха, лишь удивление и ленивый интерес.
— Ответь сама, ведь ты богиня судьбы, — насмешливо проговорил дух.
— Некогда нам тут загадки разгадывать. — Тир вытянул руку, с его ладони хлынул поток белого света.
Повеяло огромной мощью. Казалось, бестелесную сущность сейчас развеет в клочки тумана. Но высокая фигура будто поглощала магический поток, питалась им, уплотняясь и теряя прозрачность.
В конце концов божок понял, что его атака не причиняет призраку вреда, и отступил. Огромная ольда, теперь уже вполне телесная, двинулась к зеркалу.
— Не подходи! — Лак’ха загородила ей дорогу.
Привидение легонько толкнуло самозванку, и она отлетела на добрый десяток ярдов. Тир закружился вокруг ольды, та отмахнулась, как от назойливой мухи, — старик отправился в полет вслед за подружкой. Дух ненадолго остановился перед зеркалом, ласково погладил сверкающую белизной поверхность. От прикосновения ольды амальгама потускнела, наполнилась мглой, в ее загадочных глубинах поя вилась черная искорка, стала увеличиваться, приближаться, разгораться в пламя.
— Все хорошо, — ласково сказал призрак. — Все закончилось. Теперь ты отдохнешь…
Привидение взялось за края рамы, легко выдернуло из земли артефакт, который я даже пошевелить не могла.
— Не отдам! — заблажила Лак’ха.
Она бросилась на духа, выставив перед собой руки со скрюченными пальцами.
Но теперь невидимый защитный барьер покрывал привидение, которое без труда несло зеркало. Самозванцы бились о щит, как огромные безумные мотыльки о стекло лампы. Мы с Алом подняли мечи, готовясь сразиться с божками.
— Не надо тратить силы, — нараспев проговорила ольда. — Все решится само собой…
Приблизившись к огненному шару, она размахнулась и швырнула в него зеркало. Артефакт провалился в пламя, словно в бездонную дыру, на прощанье выстрелив двумя полосами белого света. Эти яркие лучи, по-змеиному извиваясь, устремились к божкам, охватили их, потянули за собой.
Самозванцы будто лишились воли, послушно брели за лучами, как скот на убой. Вскоре они скрылись в пылающем черном жерле. Дух, снова став полупрозрачным, сделал шаг к пламени.
— Погоди! — выкрикнул Лэй. — Скажи хотя бы, кого благодарить за спасение? Ты Лак’ха?
Ольда обернулась к нему, улыбнулась печально:
— Нет, сын леса. Ни у одного артефакта в мире не хватит сил, чтобы вызвать Лак’ху из безвременья. Я всего лишь ее Первая жрица.
— Все равно, — настаивал ушастик. — Не уходи. Расскажи…
Некоторое время дух задумчиво рассматривал нас, потом произнес:
— Я покажу.
Повинуясь взмаху призрачной руки, кристаллы на стенах зала засветились серебром. Этот свет покрыл поверхность амальгамой, превращая в одно огромное зеркало.
— Было так, — печально уронила жрица.
В зеркале появился остров Лак’хи. Огромный нарядный город полнился жизнью. По ухоженным улицам ходили ольды в нарядных плащах. Повсюду слышался смех, громкие веселые разговоры. Мастерские и лавки гостеприимно распахивали двери для гостей.
Посреди города возвышался храм богини. Вход и ведущие к нему ступени утопали в цветах. Внутри, посреди того зала, где мы сейчас находились, стояло изваяние богини Лак’хи. Скульптор изобразил ее в виде молодой ольды. Вокруг постамента курились кадильницы, пели жрицы, среди которых была и Первая. Ольды возлагали к ногам статуи цветы. Зеркальные стены многократно отражали эту мирную картину.
Призрак снова повел рукой, изображение сменилось. Теперь мы видели остров как бы издали. Ночное небо над ним наливалось тревожным багрянцем и словно опускалось на город, угрожая раздавить его. Вдруг кровавые небеса прочертила черная молния. За нею — еще одна и еще. Они раскололи небо, разломили на части. Из этих прорех хлынул поток ярких звезд. Они сияли, проливая на землю белые, желтые, голубые лучи. Хаотично носились над островом, сталкивались, издавая жуткий грохот. Разваливались на куски, которые рушились на город, превращали в пыль дома и целые улицы…
— Война богов, — произнес Лэй, не сводя с панорамы зачарованного взгляда.
Там снова происходило странное. Над островом взошли две огромные звезды — белая и синяя. Они загородили собою половину багряного неба и стали медленно сходиться. Свет их лучей был таким ярким, что причинял боль. Звезды соприкоснулись, раздался оглушительный взрыв. Потом все вокруг затянуло непроглядной черной мглой, в которой сверкнул и погас тонкий белый лучик.
— Лак’ха, умирая, уронила зеркало судьбы, — пояснила ольда.
Картина опять изменилась. Теперь мы видели полуразрушенный, покрытый пеплом город, по которому медленно вереницей двигались жрицы. Впереди шла Первая, несла знакомое нам зеркало богини.
Печальная процессия достигла храма, вокруг которого собрались все выжившие ольды. Они держали в руках зеркала. Большие и маленькие, квадратные и круглые, гладкие и покрытые трещинами… Серебряная амальгама наполнялась чернотой неба, в ней кружился пепел, отражались скорбные лица с красными глазами без радужки и зрачков.
Первая жрица вошла в храм, остановилась подле статуи Лак’хи. Изваяние медленно осыпалось, превратившись в груду пепла. Ольда благоговейно поклонилась, поставила в него зеркало. Прах тут же превратился в твердую поверхность, намертво закрепив артефакт.
По знаку Первой в зал потянулись остальные ольды. Они кланялись волшебному предмету, оставляя вокруг него свои зеркала — последнее подношение мертвой богине. Одни зеркала ложились на пол, другие становились на ребро, третьи повисали в воздухе.
Ольды затянули тихую унылую песню. По их бледным щекам текли слезы. Наконец прощание подошло к концу. Первая повелительно указала на выход. Дождавшись, когда ольды покинут храм, жрица взмахнула когтистыми руками, выкрикнула заклинание. Зеркальные стены взорвались фонтанами осколков. Сверкающая амальгама зависла в воздухе, заполнила все пространство зала. Первая осмотрелась, удовлетворенно кивнула, замерла неподалеку от артефакта.
— Так умерла и я, — сказал призрак.
Картины на стенах потухли. Мы как будто очнулись от страшного, но прекрасного сна. Лэй потряс головой и спросил:
— А где ты умерла?
— Вот, — усмехнулась жрица, указывая на огромный кристалл. — Я превратилась в это.
— Я о тебя чуть не убился. — Эльф потер поясницу. — Что было дальше?
— Ольды ушли с острова, расселились по всему Вирлу. Они по-прежнему поклонялись Лак’хе. Позже родилась легенда о ее возвращении. Зеркало позаботилось о себе само, создав вокруг острова пространственно-временную ловушку. Много поколений сменилось, прежде чем мой народ забыл о смерти богини.
— А кто была… она? — Я кивнула на шар черного огня.
На стене снова загорелась картина. Теперь мы видели одинокую белую искорку, которая неслась над темной землей.
— Частица силы богини, не ушедшая в мир иной, — пояснила Первая. — Много веков она летала по Вирлу. А потом…
Небо опять светилось зарницами. Опять рушились огненные звезды, по земле текла раскаленная лава, и реки оборачивались вспять. Мы увидели, как из горящего леса в панике убегают люди, орки, эльфы, ольды…
— Про это мне рассказывал Эр, — тихо сказал Лэй. — Катаклизм, из-за которого изменилась магия и стали враждовать расы.
— Это было неизбежно, — пояснила жрица. — Богов не стало, их сила больше не уравновешивала волшебство смертных. Магической энергии накопилось в мире слишком много, что привело к природной катастрофе. Смотрите…
Одна из ольд споткнулась и упала. Тут же на нее опустилась белая искорка…
— Так родилась самозванка, — сказал призрак.
— И так Валдхейм стал Ятунхеймом, — прошептала я.
— Ее сил хватило, чтобы являться в зеркалах ольдам. Кочевой народ поверил в то, что сама богиня приходит и отдает приказы. Дальше вы знаете сами.
— Но почему эта… тварь не сказала нам, что ищет именно зеркало Лак’хи? — спросил Лэй. — Это бы значительно облегчило ей задачу.
— Она не знала или не помнила. Это была очень маленькая частица сущности богини. Почти неразумная.
— А таких дел наворотила. — Ал поскреб в затылке.
— Благодарим тебя. — Лэй церемонно поклонился призраку.
— Я виновата, — проговорила ольда. — Нельзя было оставлять в мире такой могущественный артефакт. Но я исправила свою ошибку. А теперь мне пора. И вы уходите отсюда. Это мертвое место…
Она шагнула в черное пламя. Шар содрогнулся, сыто заурчал, на прощание взметнул жадные языки и стал постепенно уменьшаться. Наконец он превратился в крохотную точку, потом и вовсе исчез.
— Ну дела! — восхитился Ал. — Кому скажи — не поверят.
— Я ведь говорил, нет никакой Лак’хи! — воскликнул Лэй. — Каждый сам хозяин своей судьбы!
— Точно! — подтвердил знакомый голос. — И пока вы тут воевали, я обеспечивал вам счастливую судьбу.
Мы обернулись: у входа, сгибаясь под тяжестью большого мешка, стоял Роману. Второй мешок Лис держал прислоненным к ноге.
— Ну чего застыли? — нахмурился он. — Помогайте! Я вор, а не тяжеловоз, между прочим. И давайте уже отсюда выбираться.
