Не буду долго рассказывать о моем периоде обучения Лешу, ни к чему утомлять излишними подробностями. А если вкратце, чтобы хоть как-то объяснить, что же со мной произошло в вечной реальности, то Нкот начал с того, что каким-то образом перестроил структуру моего метаболизма, предварительно полностью слившись со мной… Бр-р, ощущение было не из приятных, но пройти через это пришлось. Затем, в безмолвной глуши мира, созданного лешуком в вечной реальности специально для моего обучения, он согнал с меня даже не семь, а все сорок девять потов, гоняя по специальным невообразимым полигонам, заставляя выполнять немыслимые упражнения по овладению психодинамикой мира и проходить сквозь зубодробительные тесты, разбивающие мое «я», все мои способности и особенности психики буквально на биты информации, что позволяло мне читать самого себя словно с экрана компьютера и в соответствии с этим изменять свою сущность все глубже и глубже под чутким и неукоснительным руководством Нкота. Обучение длилось так долго, что чувства мои к Нори притупились, хотя и не утратили силу, а острота событий, через которые я прошел до того, как попал в мир Нкота, стушевалась и отступила вдаль под напором новых впечатлений. Усталости я не ощутил ни на один миг. Здесь это было невозможно. Если, конечно, не принять условно за признаки утомления сильное притупление эмоциональной сферы. Но результат в конце концов вышел просто потрясающим. Я действительно изменился, и не только в физиологическом плане… Я научился ходить бесшумно, как тень, двигаться быстрее молнии, распознавать опасность подсознательно еще до того, как она успевала себя проявлять, и вырывать у нее жало. Нкот также немного раскрепостил мой мозг, подвигнув к эмпатии в той мере, в какой ей обладали шелтяне, так что эмоции должны были стать для меня почти что открытой книгой. Вдобавок я овладел зачатками магии лешука, выражавшейся в умении управлять внешними энергиями пространственных структур, и после этого достиг предела усваиваемости материала. Напоследок Нкот дал мне понять, что дальше, в реальной практике, меня должна обучить сама жизнь, так как способности любого существа строго индивидуальны, а отсюда и индивидуальна его магия.

Ну а когда я покидал вечную реальность, Нкот снабдил меня подробным напутствием:

— Теперь Лешу — твой образ жизни, Эл, твой постоянный и естественный спутник, спешащий тебе на помощь при малейшей опасности, причем спешащий именно с той степенью активности, которая соответствует данному моменту. Это позволит не перегружать организм по пустякам, так как чем сильнее будет проходить активизация, тем полнее потребуется восстановление твоих энергетических затрат после нее и соответственно потребуется больше времени. Разные уровни активизации будут означать и разное видение окружающего — от легкого замедления зрительного восприятия до полной остановки мира, как на полотне художника. И все же даже Лешу — не панацея от всех бед. Отнесись к этой силе разумно и бережливо, иначе может оказаться так, что услуги Лешу понадобятся именно тогда, когда ты будешь полностью лишен сил, растратив их на действия в ситуациях, которые можно было разрешить другими способами. Помни — ты новичок и, как я подозреваю, можешь остаться им до конца жизни. Конституция человеческого тела несовершенна, и наше искусство полностью работает лишь для нас самих.

А затем он вернул меня из вечной реальности в мой мир, в мое бренное физическое «я», покинутое мною на время обучения.

Такие вот дела.

Итак, я лежал на спине, небо заслоняло грузное тело Кенгша, и огромные кулаки по-прежнему были занесены для удара. Его силуэт чернел на фоне солнечного диска, словно вырезка из бумаги, и казался нереальным, но я-то знал, что стоит мне шевельнуться, как поток остановившегося времени понесется вскачь, и тогда раздумывать будет некогда, придет время действовать быстро и решительно.

Поэтому я не торопился, тщательно перебирая в уме предстоящие действия, прежде чем ринуться к финалу этой истории. Не хотелось упустить чего-то важного, совершить роковую ошибку, хотя с моими новыми возможностями подобная вероятность казалась исчезающе мала. На всякий случай я активизировал Ключ скорости — Смерч, безосновательно опасаясь, что Лешу может не сработать после сплава дубля с оригиналом… Это как мысль о первом прыжке с парашюта, — а вдруг не раскроется?

Ладно, пора было приниматься за дело.

Подумав об этом, я шевельнул пальцами, плотнее обхватывая рукоятку Клинка, и мир сразу пришел в движение — воплотившись в кулаки Кенгша, он обрушился мне в лицо. Лешу не подвело. Словно острым ножом отсекло ручейки мыслей и образов, мозг стал холоден и восприимчив к действию. Легко вывернувшись из-под Кенгша, я вскочил, и Клинок тонко запел в моей руке, отражая солнечные лучи, словно драгоценный камень — камень, полыхающий всеми оттенками красного. Дичь, которую оставалось добить одним ударом, которая истекала кровью, хрипела в предсмертной агонии, в одно неуловимое мгновение превратилась в невредимого, опасного, полного сил охотника. Думаю, так это представлялось со стороны.

Торжествующе рассмеявшись, я без труда обогнул ужасно медлительную теперь тушу великана и легким неспешным шагом отправился к Досу. Клинок невесомо плыл в моей руке, окрашивая воздух, красное сияние стекало с лезвия, словно кровь, текущая из свежей раны. Клинок чуял поживу. Настроенный на него полностью, я больше не предвидел никаких проблем. Я не торопился, упиваясь собственной, недавно обретенной силой, хотя синтет по-прежнему сверлил меня глазами. Вернее, то место, где я только что был: скорость моего перемещения была слишком быстрой даже для искусственных мозгов Доса, и если он и успел что-нибудь заметить, то только промелькнувшую тень над землей.

А затем сверкающее лезвие вошло ему в череп, разделив лоб надвое точно над переносицей. Из-за слишком разного течения времени в Лешу и нормальном мире мне бы пришлось очень, очень долго дожидаться результатов этого выпада, напрасно тратя силы, а я хотел посмотреть, как этот проклятый синтет грохнется на землю, насладиться зрелищем его падения. Мысли Зла, я заслужил это! Поэтому я покинул медленные струи — так состояние Лешу называл Нкот.

Я отдавал себе отчет в том, что удар в голову мог и не поразить синтета насмерть, — мои новые сверхчувства в реальном мире еще не определились полностью, и я пока не ощущал врага, движения его жизненных функций. Ведь моя практика проходила в псевдореальности, где физические законы действуют несколько по-иному, и необходима была полная коррекция теоретических и практических умений здесь, и сейчас. Что ж, в таком случае я снова бы применил Лешу и добил бы поганца. Я не сомневался, что сумею нанести еще сколько угодно ударов, не оставив Досу ни единого шанса ответить.

Итак, я «вынырнул» из медленных струй и взглянул на дело своих рук в нормальном течении времени. Я все-таки угадал, раскроив Досу череп, — интуитивно, но получилось не слишком красиво: синтет как-то весь скособочился, затрясся, как при припадке эпилепсии, затем резко выгнулся спиной назад и в падении вонзился макушкой в землю. Да так и застыл дугой, лишь руки еще какое-то время подергивались в биоэлектронной агонии.

Дело было сделано. Странно, но особого торжества после победы не ощущалось. После обучения в вечной реальности вся эта возня на Шелте казалась столь давней и незначительной, что почти не затрагивала никаких эмоций. Продолжая больше по инерции изображать этакого «крутого» парня, я опустил Клинок плашмя лезвием на плечо и развернулся на сто восемьдесят градусов.

Кенгш неподвижно сидел на земле, мощные бугристые руки расслабленно свисали с расставленных коленей, угрюмый взгляд рассеянно рыскал по окрестностям. Пытался найти выход из замкнутого круга — безнадежное занятие. Сидел и молча ждал, что я предприму. Голый бугристый череп блестел на солнце, как начищенная сковородка, лицо было мокрым от пота. Пустота безмозглой машины ушла из его глаз, желание нападать покинуло его вместе со смертью Доса, но веселиться у него особого повода не было. Еще бы — смерть Доса не решала проблемы выживания. Он стал свободен от власти экс-осевого, но попал из огня да в полымя, ведь если его не прикончит силовая сфера, то это вполне могу сделать я, причин поквитаться более чем достаточно. Так, по всей видимости, это выглядело со стороны. Вот только у меня не было желания его добивать. Будем справедливы и снисходительны — он действовал не по своей воле. Что же до удара на толкучке… что ж, это дело уже прошлое.

Я подобрал изящное темно-синее соро с белым пером, оставшееся от Доса, и водрузил на голову. Шляпа пришлась впору. Очень символично. Смена власти. Затем подошел к Кенгшу поближе. Приятно ощущать себя в более сильной «весовой категории» перед противником намного выше и мощнее тебя самого физически. Даже при всем желании Кенгш не смог бы теперь причинить мне вреда. Думаю, он это прекрасно понимал.

— Ты — мой пленник, — сообщил я Кенгшу, остановившись в двух шагах.

Тот даже не шевельнулся.

— Наплевать. — Хриплый надломленный бас так не вязался с прежним уверенным рыком, свойственным громиле.

Я любезно сообщил:

— Тебе не о чем беспокоиться — сфера пропускает воздух. Нори солгала, с подачки Шефира, конечно. Тем более что Шефир вскоре сам пожалует за мной, так как кое-что он у меня все-таки забыл спросить. Естественно, первым делом я потребую избавить нас от сферы. Что ты намерен дальше делать теперь, когда Дос тобой не верховодит?

Оттолкнувшись руками от земли, Кенгш тяжело поднялся. Выглядел он жутко. Если я в вечной реальности сумел подлечиться, то у него такой возможности не было. Все тело было в крови, сквозь прорехи разорванной в клочья кожаной одежды проглядывали глубокие раны… Нормального человека такая «обработка» давно убила бы, но Кенгш не выглядел умирающим. Просто усталым. Смертельно усталым титаном, который, несмотря на все еще грозный вид, опасным уже не являлся. При ближайшем рассмотрении стало заметно, что даже самые глубокие и жуткие на вид раны Кенгша уже не кровоточили, более того — начали подживать, затягиваться. Этого следовало ожидать. Кенгш мог позаботиться о себе не хуже Целителя, если выжил после того удара ножом на толкучке, а затем оклемался и от плазменного залпа Линлана, после которого Нори видела его похожим на хорошо прожаренное жаркое.

— Надеюсь, ты позволишь мне подойти к Досу? — хмуро проговорил он. — У него остались мои сигареты.

— Валяй, — разрешил я, отступая с пути этой окровавленной махины и гадая, где было взято тесто, из которого был слеплен этот поразительный человек. С какой он планеты?

Он грузно прошествовал к трупу своего бывшего босса, похлопал по его нагрудным карманам и выудил из левого помятую пластиковую пачку. А затем спокойно уселся прямо Досу на грудь, использовав его как скамейку. Скованное предсмертной судорогой тело синтета выдержало вес Кенгша, но голова с раскроенным черепом от тяжести ушла в землю по уши.

Повертев сигарету в пальцах, Кенгш слабо усмехнулся:

— Проклятие галтов, совсем забыл: теперь Дос не сможет ее зажечь… — Он прищурил глаза, притушив их стальной блеск. — А он оказался прав в своих подозрениях — способности лешука действительно перешли к тебе. Одного не понимаю, почему ты ломал комедию, вместо того чтобы прикончить нас обоих сразу… Впрочем, сдается мне, что это была не совсем комедия — у тебя на лице кровь.

Я машинально провел рукой по лицу. Ах да, верно. Тело зажило в вечной реальности, но в миру запекшаяся корка крови все еще покрывала подбородок и часть куртки. Помнится, после чудовищных ударов Кенгша у меня горлом пошла кровь… Я, как мог, отер ее рукавом. По идее я должен был ощутить гнев при этом воспоминании, но я остался спокоен. Жизнь до Лешу воспринималась чем-то далеким, почти не имеющим ко мне отношения.

Кенгш не сводил с меня тяжелого изучающего взгляда, сдвинув кустистые брови к переносице.

— У тебя, иноп, огонька не найдется?

— Увы, нет. — Я присел на корточки, положив Клинок на колени. Лезвие уже было абсолютно прозрачным, и, если бы не рукоять и почти неощутимый вес, ощущаемый руками и коленями, разглядеть его было бы трудновато. От него сочилось легкое тепло. Клинок любил менять обличья, как модница одежды. Сейчас он был спокоен, как и я. Думаю, со временем мне еще многое предстоит узнать о нем нового…

Кенгш смял сигарету в комок и щелчком отправил в сторону.

— Так, говоришь, Шефир не сможет без тебя обойтись… Допустим. А что ты сам собираешься делать, когда он сюда заявится?

— Оторву ему голову. — Я не стал скрывать своих намерений, так как чувствовал себя в текущей ситуации вполне уверенно. — Потом заберу свою девушку и отправлюсь домой… Шелтой я сыт по горло.

На мгновение в глазах Кенгша вспыхнул яростный огонь, но тут же угас, подавленный сильной усталостью. Он с шумом выдохнул воздух и хмуро, с какой-то застарелой давней злостью проговорил:

— Когда-то я тоже хотел… оторвать ему голову. Но оказался его рабом… А потом рабом синтета, словно мне мало было первого… хозяина. Впрочем, кого это еще может интересовать, кроме меня самого? — Он досадливо махнул бугристой от мышц рукой.

— Ошибаешься. Я не прочь услышать твою историю с самого начала, мне пригодилась бы любая дополнительная информация о Шефире. Тем более что время у нас есть. А потом я бы ответил на любые твои вопросы ко мне, если они у тебя есть. Возможно, мы чем-то сможем помочь друг другу…

— Помочь? — Он поднял кустистые брови. — Не понимаю я тебя, иноп. Первый раз я тебя чуть не прикончил, едва ты появился в Городе, второй раз пытался сейчас… И после этого ты говоришь о помощи? Не понимаю… Ты что, совсем не испытываешь злости ко мне?

Мысленно я согласился с ним. Действительно, противники, которые пытались несколько минут назад (лично для меня — целую вечность) убить друг друга, которые нанесли друг другу сильнейшие физические повреждения, сейчас спокойно сидели и перекидывались фразами, словно давние приятели. Абсурдно. Дико. Но для меня — приемлемо. Я пожал плечами:

— Тебя заставил напасть Дос. А для прошлого раза, вероятно, были какие-то уважительные, на твой взгляд, причины продырявить мне грудь. Хотелось бы услышать и о них.

— Были, — угрюмо буркнул Кенгш. — Были причины. Ты плохо отозвался о моем теле и тем самым наступил на больное место. Хочешь знать почему? Потому что на самом деле оно не мое. Забавный парадокс.

Не меняя позы, я молча ждал продолжения. Видно было, что ему не слишком приятно ворошить свое прошлое и тем более распространяться о нем при чужаке, и я его не торопил. Кенгш молчал не меньше минуты, стиснув зубы от нахлынувших воспоминаний. Странным образом движения души этого человека были мне абсолютно понятны. Это и есть эмпатия, к которой меня подтолкнул Нкот? В таком случае я должен чувствовать чужие эмоции, даже не глядя на объект. Но я не чувствовал. В этом отношении Кенгш был для меня пустым пятном, я ощущал его как-то иначе, не эмпатической, а какой-то иной, неизвестной мне способностью, неожиданно пришедшей с Лешу.

Наконец Кенгш тряхнул массивной головой — пришел к какому-то решению:

— Ладно, почему бы и не рассказать для разнообразия. Не люблю рассказывать о себе. Еще ни разу в жизни не приходилось этого делать. Чем больше о тебе известно чужакам, тем ты уязвимей для них. Святое правило. Но тебе я скажу. Так вот, десять лет назад координатором Шелты был я, и меня звали Дос Пламя.

Он снова умолк, наблюдая за моей реакцией, только меня с некоторых пор уже трудно было удивить столь незначительными фактами. Подавай что-нибудь похлеще. Он хмуро принял мое молчание и неторопливо продолжил:

— Да, десять лет… Десять лет назад на Шелте появился человек, назвавший себя Шефиром и легко занявший мое место благодаря своей огромной ментальной силе. Дорриксы, которых он привез с собой, начисто стерли память о прошлом у всего населения, навязав новую, по которой Шефир был властителем всегда. Но со мной он подобного не сделал. Ему доставляло удовольствие постоянно видеть перед собой поверженного противника. Он вампир, иноп, — Кенгш скривил толстые губы. — Ментальный вампир. Он обладает способностью поглощать жизненные силы существ, страдания врагов вызывают у него сильнейшее наслаждение. Нимало не опасаясь моей мести, он назначил меня осевым портовиков. Все-таки до него я был неплохим администратором, а он оказался не настолько глуп, чтобы разбрасываться опытными кадрами. Так что он поимел меня вдвойне… Мой ум и моя боль были достаточной платой, чтобы оправдать мое существование в его глазах.

Забывшись, он достал еще одну сигарету и в досаде смял так же, как и первую. В стальных глазах коротко сверкнул гнев.

— Смириться я так и не смог. Десять лет я пытался покинуть Шелту, чтобы найти способ, как справиться с Шефиром, но все эти годы он контролировал каждый мой шаг, каждую мою мысль. Мне оставалось только тренировать мозг, но Шефир раз за разом легко преодолевал любую воздвигнутую мной ментальную защиту. Эта безрезультатная борьба очень его забавляла.

— Я слышал, что тебе все-таки удалось покинуть Шелту.

Он зло, хрипло рассмеялся:

— Верно. Похоже, Шелта начала ему приедаться, и он начал терять осторожность, оставляя ее на все более долгие сроки. Может быть, пытался где-то развеяться. Или заключал выгодные для себя торговые сделки. Деловая жилка у него есть… Не важно. Как только у меня представилась возможность, я ее использовал. В свое отсутствие он всегда выставлял в космопорте охрану, но я рискнул и пробился. Десять лет не прошли для меня бесследно, я оказался сильнее его шептунов, но, вырвавшись на волю, я сделал самую большую глупость в своей жизни — обратился за помощью к риверам, вместо того чтобы просто податься в Совет Федерации. В какой-то степени меня можно понять — я хотел личной мести, жажда которой давно уже переполнила чашу терпения. Но свою судьбу нельзя доверять эмоциям, в чем я убедился очень быстро…

— Риверы… — припомнил я, — первый раз я услышал это слово от лешука. Насколько я понял, он говорил о планете Ривера, на которой умеют восстанавливать тела умерших, имея в наличии их пси-матрицы. Не знаю, насколько это возможно, но…

— Так называет себя раса синтетов, — угрюмо усмехаясь, прервал мои словоизлияния Кенгш.

— Что? Искусственные существа, создавшие свою расу?

Кенгш пожал могучими плечами:

— Ты удивлен, иноп. И мне понятно твое удивление. Риверы не афишируют существование своей цивилизации, и знают о ней немногие. План у меня был такой. Риверы большие спецы по изготовлению искусственных тел, которые внешне совершенно невозможно отличить от настоящих. Я хотел заказать точную копию самого себя с синтетическими мозгами, которыми мог бы управлять дистанционно, а самого себя одеть в шкуру из искусственной плоти, изменив тем самым до неузнаваемости. — Он резко ткнул себя пальцем в грудь, покрытую подсыхающей коркой крови. — Вроде этой. Причем мне нужна была оболочка, которая смогла бы меня защитить абсолютно от всякого ментального воздействия. Стоило все это невероятно дорого, но деньги я нашел. На Шелту должен был вернуться искусственный Дос со мной в качестве помощника, и пока Шефир разбирался бы, почему он не может прощупать синтета, я сумел бы нанести ему удар… Только получилось вовсе не так, как я рассчитывал. Когда риверы просветили мне мозги на своих сканерах, их самих заинтересовала планета, почти целиком населенная ментатами. Сейчас мне это совершенно ясно, но тогда я еще не знал, что они любой ценой стремились овладеть параспособностями природных существ, чтобы добиться силы и власти, способной обезопасить свою цивилизацию от вторжения иных сил, которые бы положили конец подобному обществу. Поэтому они экспериментировали на людях и чужих, обладающих этими способностями.

— Синтеты ставят эксперименты над разумными существами? — переспросил я. — И их никто не остановил? Но это же дикость!

— Я сам узнал об этом уже у них, иноп. — Кенгш еще больше сдвинул мохнатые брови к переносице. — Они не кричат о своих экспериментах на всю Галактику, делая свою работу тайно, иначе не только Федерация, но и Коалиция Независимых Миров давно уже превратили бы их в пыль. Когда я обратился к ним со своим заказом, они ухватились за него обеими руками и выполнили весьма профессионально, но несколько по-своему. Было сконструировано два тела — копия с моего прежнего и это, которое ты видишь перед собой. В него был пересажен мой мозг и вживлен психозонд, с помощью которого синтет смог управлять мной. Забавное извращение желания клиента, а? Желая получить игрушку, я превратился в нее сам.

Мощные челюсти сжались так, что вздулись и побелели желваки на скулах. Он уставился в землю и некоторое время молчал, пытаясь справиться со своим гневом. Я покачал головой. Все верно. С самого первого раза, когда я его увидел, у меня мелькнула мысль, что его тело выглядит слишком мощным для естественного развития, какими бы способами он ни пытался его «накачать». И я оказался прав, сам того не ведая. Тело Кенгша было выращено по заданной программе. Но кое-что мне еще не было ясно.

— Странно, что они просто тебя не убили. Было бы проще послать на Шелту лишь твою синтетическую копию.

— Я тоже думал об этом, — Кенгш коротко кивнул. — Думаю, как и Шефир в свое время, они решили воспользоваться моим опытом и знанием среды Шелты. Возможно, они еще не умеют как следует копировать мозги. Для полной идентичности «нового» Доса Пламя им пришлось сдублировать и способности к пирокинезу, но не ментально, а технически. Если Дос Пламя потерял бы вторую часть своего имени, это показалось бы подозрительным не только Шефиру, но и остальным шелтянам.

— Постой, так ты в самом деле…

— Огневик. На местном жаргоне, если ты еще не слышал. Да не дергайся ты, иноп, ты же не считаешь, что я могу сейчас наброситься на тебя снова? Не вижу в этом смысла. Ты мне не враг.

— Странно, что ты не смог зажечь сигарету, — пробормотал я, чрезвычайно недовольный тем, что Кенгш заметил, как я при его словах чисто рефлекторно взялся правой рукой за рукоятку Клинка.

— Это из-за моего нынешнего тела, — Кенгш скрипнул зубами, с силой приложившись огромным кулаком к окровавленной груди, отозвавшейся на удар, как отсыревший барабан. — В нем я лишен своих способностей. Зачем синтетам идти на такой риск? Вдруг я решу подпалить их контролера?

— И загубишь такой эксперимент, — кивнул я. — В общем, риверы использовали твою идею против тебя. Что было дальше?

— Дальше… Ничего хорошего. Когда мы прибыли на Шелту, Шефира еще не было. Синтет, кстати, в отличие от меня, изначально не претендовал на его место. Сила его была ничтожна даже по сравнению с самым паршивым ментатом-шелтянином, и его задачей был сбор информации о местном населении. Риверам нужен был новый материал для экспериментов, и он этим занимался, а я ходил за ним как пай-мальчик, выполняя все его поручения. Но в какой-то момент что-то пошло не так… Какой-то сбой. В этой дурацкой кукле неожиданно проснулась мания величия, и синтет возжелал власти, прямо как я.

— Одну минуту. Сжигать подданных — это входило раньше в поддержку твоего престижа или новый ритуал был придуман ривером?

Кенгш скривился, словно в рот ему попалась невыносимая кислятина.

— Бывало, я делал это, когда кто-то угрожал моей жизни. Но это были исключительные случаи. Ментаты не рождаются на Шелте каждый день, и наказывать их подобным образом может только идиот. Я же тебе говорю, что-то с этим синтетом было не так. Думаю, Дорк-Скиджи сам не рассчитывал на подобное развитие событий…

— Кто такой Дорк-Скиджи?

— Глава риверов… Да, на чем там я? Пока синтет развлекался, на Шелту вернулся Шефир, и одновременно с его возвращением появился чужой-лешук, при виде которого новоявленный «Дос» загорелся идеей доставить это существо для исследований в свою колонию. Проклятие, этот болван просто не понимал его силы, но тем не менее оказался достаточно осторожен, чтобы не выяснять его возможности в прямом столкновении. Надеюсь, ты уже знаешь о пси-маяке, вживленном в твой череп?

— Его уже нет, — задумчиво проговорил я. — Как я понимаю, к этому времени Шефир уже раскусил ваш дуэт и послал Линлана Холода. Как вам удалось уцелеть после его нападения? Нори заверяла меня, что вы обгорели до неузнаваемости.

— У искусственных тел, которые создают риверы, большие возможности для регенерации, — небрежно отмахнулся Кенгш-Дос. — В этом они большие мастера. Вдобавок на Шелту мы прибыли на их корабле, сплошь утыканном специальным оборудованием, и укрыли его в тихом местечке, подальше от глаз шелтян. Но к тому времени, когда мы пришли в норму, лешук был уже мертв, и синтету оставалось довольствоваться голубым банкосом, что для риверов тоже было очень даже неплохо. Только ему опять не повезло. — Кенгш похлопал свой «стул» по груди, от чего плечи мертвого синтета глубже впечатались в землю. — Этот придурок оказался еще большим неудачником, чем я. Это меня греет.

— Кстати, как ты предпочитаешь, чтобы я тебя теперь называл? — негромко поинтересовался я, обдумывая одновременно мысль о том, что неплохо бы было сообщить о риверах в Совет ГФМ, когда буду возвращать голубой банкос. В том, что я выберусь с Шелты, я теперь не сомневался.

— Пока я в этом теле, я — Кенгш, — мрачно заявил верзила.

Его взгляд упал на пачку сигарет, которую он до сих пор держал в руке, и он раздраженно смял ее и швырнул под ноги:

— Проклятие! Не могу даже сигарету выкурить. Мне даже в страшном сне не снилось, что когда-нибудь лишусь своих способностей, причем по собственной глупости. Такое ощущение, словно меня рассекли на части и оставили только половину. Или словно я внезапно ослеп.

Я покосился на полуденное солнце, вскарабкавшееся высоко в небо. Под экровеленовой курткой, не пропускавшей тепло внутрь, постоянно сохранялась температура тела, но незащищенную голову стало припекать. Меня начинало беспокоить то, что Шефир все еще не появился. Может быть, Нкот чего-то не предусмотрел и тот все-таки решил загадку с банкосом? Я прогнал эту мысль и взглянул на Кенгша:

— Что ты будешь делать, если я все-таки уничтожу Шефира?

Его лицо посуровело.

— Я не думаю, что останусь жив, иноп, когда он появится здесь.

— Допустим, ты все же останешься жив, — настаивал я. — Что тогда?

— Тебя это действительно интересует?

— Почему бы и нет?

— Ладно. Перед потерей своего статуса, иноп, я собирался обратиться в Совет ГФ с прошением о возобновлении членства Шелты в составе Федерации. Поверь, мне нелегко далось это решение тогда, ведь власть моя тем самым ущемлялась, но другого выхода я для своей планеты не видел. Слишком маленькое население, слишком слабые ресурсы, постоянно обострявшиеся проблемы с рождаемостью. Я уже не справлялся с ситуацией собственными силами. В какой-то мере Шефир сумел затормозить кризис вырождения, перестреляв всех идиотов от рождения, находившихся на попечении здоровых. Не скрою, я сам готовился пойти на такую меру, но Шефир оказался решительнее меня. Более того, он пошел еще дальше — с помощью шептунов ввел в умы шелтян правило, побуждающее их уничтожать недоразвитых сразу после появления на свет. Но, как понимаешь, только этим всех проблем не решишь. Тогда он придумал новое развлечение для шелтян — охоту на инопланетников. В изобретательности ему не откажешь, эта мера за десять лет помогла улучшить генетический фонд Шелты.

— Гнусная мера, на мой взгляд, — резко сказал я. — Я испытал ее на своей шкуре.

— Я же сказал, в изобретательности ему не откажешь, — негромко рыкнул Кенгш, сверля меня сердитым взглядом. — Но я не сказал, что одобряю подобные методы. Ведь одной из главных проблем было абсолютное невежество шелтян во всем, несмотря на все наши ментальные способности. Это-то ему как раз оказалось на руку. Проклятие, да что я тут о нем вообще разговариваю! За несколько дней охоты за голубым банкосом он уничтожил половину лучших ментатов Шелты, ее цвет!

Он устало провел руками по массивному лицу, встряхнул головой и как-то совсем буднично добавил, похлопывая ладонями по коленям:

— Убью я его, иноп. Клянусь, сделаю его, чего бы мне это ни стоило, если он не прикончит меня раньше.

Я усмехнулся своим мыслям. Кто только на Шефира не имел зуба! Бигман тоже клялся, пусть небо для него будет светлым.

В этот момент в небе послышался знакомый гул, и, повернув голову, я заметил быстро растущую темную точку, приближающуюся к нам с той стороны, куда унесся гравикат Нори. Я прищурился. Кажется, на этот раз Шефир решил пожаловать на штурмовике, справедливо опасаясь за свою шкуру. Гравикат ведь почти не нес никакого вооружения, на нем можно было послать Нори, жизнь которой не представляла для него особой ценности, а вот сам он упаковался в стальную коробку, вооруженную по последнему слову техники. Я неторопливо поднялся, Клинок прыгнул рукоятью в ладонь, наливаясь пурпурным свечением.

— А вот и Шефир, — усмехнулся я не без облегчения от того, что предсказания Нкота сбылись. — Торопится предложить свои услуги. Придется нашу интересную беседу отложить до более удобного случая.

— Ты обещал мне помощь, иноп, — хмуро напомнил Кенгш.

— Я не отказываюсь от своих слов. Что я могу сделать для тебя сейчас?

Он тяжело встал, с видимым усилием расправляя мускулистые плечи. Смертельная усталость сквозила в каждом его движении, давила на плечи непосильным грузом.

— Думаю, с сэнгра нас уже засекли, иноп. Тебе придется проткнуть меня своей штуковиной у Шефира на глазах, чтобы я смог убедительно притвориться трупом. Сейчас я ему не соперник, так что это для меня лучший выход.

— Погоди, — остановил его я. — Почему ты полагаешь, что я позволю ему убить тебя?

Толстые губы скривились в злобной усмешке:

— Ты просто не представляешь, с кем тебе придется иметь дело, иноп. Поверь, так будет лучше. Если ты не справишься с ним сейчас и он прикончит тебя, то я останусь запасным вариантом.

— Не думаю, что он будет слишком торопиться убить меня, — холодно сказал я. — Есть кое-какая проблема, которую он не сможет без меня решить. — Кенгшу совсем необязательно было знать о секретах голубого банкоса. — Но, допустим, я действительно не представляю, с кем имею дело. В таком случае и ты не можешь быть уверен до конца, что он не сможет прощупать тебя ментально. А если он уже знает о твоем намерении притвориться трупом…

— Да я и есть труп! — с неожиданной яростью крикнул Кенгш мне в лицо, взметнув кулаки на уровень груди. — Риверы сделали так, как я хотел, хотя и не в моих интересах, — в этом теле я защищен абсолютно от всякого ментального воздействия, и только для того, чтобы не пропустить моего собственного дара пирокинетика, чтобы я не спалил этого придурка-синтета!

Не оборачиваясь, он с такой силой пнул ногой по телу мертвого ривера, что тот, кувыркнувшись в воздухе, отлетел на несколько метров в сторону и, приземлившись на выгнутую грудь, закачался на манер детских качелей.

Так вот в чем дело, запоздало сообразил я, вот почему я не ощущаю его своими новыми эмпатическими способностями. Дело не во мне, а в самом Кенгше.

— Мой мозг для любого телепата сейчас — мозг трупа! — продолжал рычать Кенгш. — И узнать об этом Шефир может только от тебя!

— Ну-ну, успокойся, Кенгш, я не имел в виду ничего обидного для тебя. Смею тебя заверить, что от меня Шефир ничего узнать не сможет — мой мозг на замке, как и твой.

— Болван, я просто играю роль! — продолжал рычать верзила, яростно размахивая кулаками. — Они могут сейчас на нас смотреть! Давай действуй! Пропори мне шкуру еще разок — хуже мне от этого не станет, зато создаст правдоподобную картину.

— Слушай, Кенгш, сейчас совсем другое дело, я не могу вот так просто воткнуть в тебя Клинок, — говоря, я обеспокоенно глянул на судно в небе, уже выросшее с голову.

— Вспомни, что я тебя хотел убить, галтов иноп! — верзила прямо взвыл от ярости. От того спокойного, усталого человека, с которым я разговаривал минуту назад, не осталось и следа. Перемена была настолько разительна, что я невольно поднял Клинок. Не успел я спохватиться, как он кинулся на меня. Жутко было смотреть на то, как, широко расставив руки, на тебя несется такая махина, окровавленная и полная безумной ярости. Он рычал как зверь.

Мне ничего не стоило увернуться, отклонить лезвие Клинка в сторону, но я не сделал этого. Со стороны могло показаться очень естественным, когда я буквально надел Кенгша на Клинок. Для этого мне не пришлось даже шевелиться — Кенгш напоролся сам. Лезвие вошло в его живот почти по рукоятку. Кенгш глухо вскрикнул, огонь ярости в его глазах на мгновение вспыхнул еще сильнее. Но лишь на мгновение. Затем глаза его затуманились, плечи поникли, ноги подломились. Я поспешно выдернул Клинок и отступил на шаг. Кровь снова хлынула фонтаном. Кенгш рухнул лицом вниз и больше не шевелился.

У меня мелькнула мысль, что удар, вероятно, получился сильнее и серьезнее, чем он ожидал, но ничего уже нельзя было поправить. Я поспешно отвернулся. Кровь, как и раньше, не пристала к Клинку, но в этот момент он почему-то жег мне руку, и я пожалел, что у меня нет ножен.

Когда штурмовик пошел на посадку, оранжевая пленка купола над головой наконец исчезла, и в лицо пахнуло свежим ветром.