Сергей Крамцов

— Дверь железная, не ворвется, — сказал Васька, после того как тяжелая туша так шарахнула в дверное полотно, что от рамы штукатурка посыпалась.

— Окна еще есть… — ответил я. — Да и не в морфе главная проблема, если зэки сунутся к нам, то морфа погонят, это без вопросов.

— Сунутся, думаешь?

— Да наверняка, хрен ли им? — удивился я вопросу. — Вызовут броню, подойдут сюда, и морфа порвут, и дверь вынесут, и нас отсюда выкурят. Тут второй выход есть?

— Гляну сейчас, — подхватился Васька.

Сергеич, Сергеич, блин… Как же плохо все вышло, а? Ведь почти успели уйти из-под обстрела, уже от морфа увернулись, вот уже крыльцо этого чертова ЗАГСа было перед носом, и так вышло. И что теперь делать? Оставлять так вот, пищей для мертвяков? Ведь даже не похоронишь по-человечески. Это ведь даже не на поле боя оставить, это куда хуже.

Морф скребся за дверью, но засов держал прочно, да и само полотно открывалось наружу, угрозы не было. Хуже было другое — если Васька не найдет второго выхода отсюда, то мы окажемся в мышеловке.

— Так, тварь, задолбал скрестись, — пробормотал я, поднимаясь на ноги.

Окна в решетках, морф и через них сюда вряд ли вломится, но кто мешает мне попытаться в него через окно пальнуть? Окна выходят к крыльцу, стрелки противника их не видят.

Но подобрался к подоконнику все же почти ползком, старясь не шуметь и не мельтешить не по делу. Шум за дверью вроде тоже затих, но это ничего не значит, все эти мертвые твари умеют замирать так, что ни единого звука от них — не дышат.

Автомат на «AB», приклад к плечу, чуть приподняться… и вот он, морф этот самый. Стоит на крыльце, уставившись как раз на окно, то есть на меня. Впервые мне так удалось разглядеть подобную тварь — морф сообразил, видать, что на решетку бросаться смысла нет, но и меня, одиночку, не испугался, поэтому уставился мутными бельмами глаз, страшных и одновременно с этим даже как бы разумных. Но больше все же страшных, как у любой мертвой твари в этом полумертвом мире.

Странно, но в его морде до сих пор прослеживались черты человеческого лица. Как бы новая сущность ни изменяла его, как бы ни кривила и ни уродовала, но все равно, спроси кого угодно: «Кем была эта тварь раньше?» — любой бы ответил без сомнения.

Выстрелить я успел, но не успел попасть. Морф понимал, что такое оружие, и стоило мне довести прицел, он рванул в сторону с невероятной скоростью и силой. Пули ударили ему в спину, пробивая мертвую плоть, но без всякой пользы, существо даже не замедлило своего бега. И через пару секунд скрылось за углом соседнего дома, попав при этом, правда, под пулеметный обстрел с крыши. Но тоже без какого-либо вреда.

— Серый, глушняк, — сказал забежавший обратно в комнату Васька. — Никаких выходов, стена.

— M-мать! — от всей души выругался я.

— Чего делать будем?

Я вздохнул, сказал то, на что никак язык не поворачивался:

— Сначала с Сергеича патроны с гранатами поделить надо, хрен знает, сколько и от кого нам тут отбиваться придется. И «Северок» подбери, нам еще с нашими на связь выходить.

— Может быть, связь установим, а? — с надеждой спросил Васька. — Попробуем?

— С кем? — не понял я.

— Как с кем? С теми, к кому идем. Ты что, не сможешь через знакомых договориться, мол, такого-то позовите, давайте друг друга проверим? А так подскажут чего, может быть, или из минометов прикроют, трудно им, что ли?

Идея лежала на поверхности, можно было и самому догадаться, тем более что даже наши короткие рации могли, по идее, отсюда дотянуться до анклавов, занятых теми, к кому мы шли. Но думаю, что не с первого этажа.

— Вась, ты прав, но надо сначала отсюда свалить, — сказал я, секунду подумав и оглядевшись. — Скоро нас тут накроют, пока радио терзать будем.

— И как мы отсюда? — озадачился Кэмел.

— Стена там какая?

— Откуда я знаю? — удивился он вопросу. — В штукатурке, покрашенная.

— Сиди здесь.

За столами в большой комнате я обнаружил два лежащих тела, мужчины и женщины, — тех самых, кого, просыпающихся, убил Васька. Старые уже мертвяки, которые даже вонять перестали. За дверью оказался вход в архив, тесно заставленный стеллажами, пол между которыми был чуть не по щиколотку завален бумагами. На бумагах хватало следов запекшейся крови, какая-то заваруха была.

Так, стена, по прикидкам — самая крайняя, должна отделять контору от жилого дома. Штукатурка под зеленой краской и побелкой. Можно быстро проверить, но как бы под рикошета не угодить. Окошко есть в стене, через него в свое время всякие справки с выписками гражданам выдавали, вот им и воспользуюсь.

Автоматных патронов пожалел, сунул снаружи руку с пистолетом и сделал с десяток выстрелов, в воздухе повис острый запах пороха.

Заглянул внутрь, осмотрел следы от пуль на стене — стена кирпичная, как весь дом, собственно говоря. А чего я ждал, хрущевка и есть хрущевка. А вот насчет толщины этой самой стены есть вопросы. Если стена капитальная, то она кирпича в три толщиной, на ней перекрытия лежат. А если перегородка, то там толщины всего ничего, чуть ли не кулаком проломить можно.

Нет, какая, в задницу, перегородка? Тут как раз стандартная трешка под контору отведена, значит, стена капитальная, в три кирпича. Сантиметр плотно прижатого пластита выбивает сантиметров двенадцать бетона, а что по кирпичу? Не помню, но примерно где-то так, даже больше. У меня килограмм пять пластита с собой, надо только придумать, как из него сосредоточенный заряд сделать. И мало того что заряд стену должен пробить, в дыру еще и пролезть надо. Нет, не пойдет, время теряю. И толку-то? Противник знает, где мы, ну заберемся мы на крышу, даже свяжемся — дальше что? Пришлют голубого волшебника в вертолете или как? Запрут в подъезде, обложат дом, и нам хана, если бежать, то сразу.

Дурак, время теряю! Бегом назад. Как же плохо, что такой вариант не предусмотрели, что придется по городу метаться! Мать, мать, мать!

Васька опорожнил подсумки Сергеича, разложив магазины и гранаты по полу. И теперь вопросительно смотрел на меня.

— Разбираем все, — скомандовал я.

— А с Сергеичем что делать будем? — спросил он мрачно.

— Похороним, — буркнул я сквозь зубы. — Как сумеем. Давай подхватывай его за ноги.

Затащили его кое-как в архив, засыпанный бумагой, положили на пол.

— Ты что задумал?

— Кремируем, — решительно ответил я. — Людей здесь все равно нет, одни бандиты, а в городе до сих пор пожаров хватает. Еще один погоды не сделает.

— А мы как?

— А мы на прорыв бегом, — ответил я. — Нет других вариантов. Нам надо от наблюдения уйти, иначе хана. Выход проверь.

— Есть.

Васька убежал обратно, а я начал нагребать под тело груду бумаг. Пусть хоть так, их здесь много, гореть будут долго и жарко, должно хватить. Ну нет возможности у нас нормальную могилу вырыть и над ней салютом три раза выстрелить. Нет. Если со мной что случится, так пусть хоть так, как мы его сейчас, чем просто лежать здесь кормом для всякой сволочи.

Топот ботинок по старому линолеуму, вбежал Васька:

— Морф вернулся, падла! У крыльца сидит.

— Маруда! — заорал я, пнув стол так, что он завалился набок, а потом, не удержавшись, влупил кулаком в стенку стеллажа. — Так и привяжется теперь! А-а, скотина!

— Завалим?

— Хрен там! — в бешенстве заорал я. — Пытался уже, сразу сваливает, а попадать ему только в мозг.

Что делать, что делать? Все. Допрыгались? Как-то неохота. Мы пока при оружии и патронах, и ноги бегают, надо прорываться. Только как?

— Есть идея! — вдруг аж подпрыгнул Васька, после чего начал судорожно стаскивать с себя рюкзак.

— Что?

— Монка!

— Что?!

Но понял я его почти сразу и уже через секунду сбивал карниз с окна, чтобы добыть длинную палку. Васька между тем ставил мину на электродетонатор, заводя провода на подрывную машинку. Нет, морф хоть и был человеком, но сейчас не гений, не сможет он сообразить, не может быть такого! Нет, точно не может.

Слава богу, что на улице пока тихо, лишь где-то вдалеке стрельба слышна. Эта стрельба, скорее всего, нас и спасает. Из-за нее сюда никакое подкрепление не едет, наверняка ведь вызвали. Ну ничего, мы любой минутке рады, нам еще отсюда свалить нужно.

— Приманку бы… — озабоченно огляделся Васька.

— Момент!

От Сергеича на полу лужа крови, осталось только от сорванной желтой занавески кусок тряпки отхватить и в этой крови вымазать. Черт знает, подействует или нет, но нюх у тварей точно есть.

— Давай прямо на мину мотай, — сказал Васька, подсовывая наше устройство.

— Понял, не тупой.

— Крути лучше, а то в решетку не пролезет.

— Да понял!

Получилось что-то вроде кирпича, примотанного к концу длинной металлической трубы, скользкой и гнущейся, вдоль которой вились провода к подрывной машинке. Затем сообразили бумаги в уши натолкать: близкий взрыв невелика радость.

— Самим бы не высовываться, — сказал я. — А то опять спрячется, скотина, только сзади нападать норовит.

— А мы вот так…

Прямо у входа зеркало было раньше, у которого, наверное, невесты прихорашивались, или просто кто прическу поправлял. Теперь его осколки лежали на полу. Васька выбрал самый длинный, похожий на саблю, и широким концом высунул его в окно, ловя изображение.

— Вот он! Прямо на дверь смотрит!

— Ага, понял…

Я понемногу начал просовывать шест с миной в решетку, повинуясь командам Васьки: «Левее… левее… ниже… еще… так…»

— Что он там?

— Нюхает! Гадом буду, нюхает, прямо к тряпке тянется…

— Ну?

— Да щас…

Пээмка была зажата в кулаке у Васьки, который щурился, глядя в зеркальце… затем он хищно усмехнулся и сказал:

— Взрываю!

К удивлению моему, я почти ничего не ощутил руками. Так, легкую вибрацию, зато за окном грохнуло тяжко, ударило по ушам, заволокло все дымом и пылью. И через секунду мы оба повисли на решетке, прижавшись к ней лицами, забыв даже о том, что можем попасть под обстрел.

— Мля… мясорубка, — заявил я, разглядывая лужу самого настоящего гнилого фарша, в которую превратилась вся верхняя часть туловища твари.

— Точно, — подтвердил Васька. — Уходим?

— Сейчас, бумагу зажгу.

Потом мы бежали изо всех сил, пересекая двор. На выходе нас никто не обстреливал, но, пока неслись к соседнему зданию, у нас над головами прошла пулеметная очередь. К счастью, этот сектор просматривался плохо с той крыши, так что на вторую очередь у противника времени не хватило.

— Куда?

— Вокруг дома!

Васька рванул за мной. Два мертвяка навстречу, но не догонят, нечего на них и время тратить, лучше свернуть. Топот по асфальту такой, что кажется, будто весь город слышит, даже отдаленная стрельба его не забивает. Узкий проход между домами, невысокий забор, через который мы перемахнули в одно касание. Еще двор, в просвете между домами виден грузовик, но он в самом конце улицы стоит. Возле него двое, но смотрят не на нас, не видят.

— Дальше, вперед!

Узкий переулок, заросший старыми тополями так, что свет не пробивается, фасад хрущевки. Окно на первом этаже открыто, черт его знает, что за ним, но…

— Туда! Подсади!

За окном гостиная, в которой пусто. И полный порядок, словно люди только ушли оттуда. Перемахнул через подоконник, подтянул Ваську, затем окно за собой закрыли. Теперь вопрос номер один — тут морфов нет? Мертвечиной не пахнет, точнее даже — вообще ничем не пахнет, тихо и пусто. Разве что пыльно очень, квартира уже давно брошена, наверное, еще в дни прихода Беды. Осмотрели все, даже в шкафы заглянули — ничего. В глазок входной двери тоже ничего интересного не разглядели. Оторвались?

— Передохнем, — сказал тяжело дышащий Васька, падая на диван и поднимая клуб пыли.

— Давай.

Передохнуть надо после такого рывка, весь мокрый, штанины к ногам прилипают, словно в одежде купался, пот по лицу льет. Стянул шлем, стряхнул капли с коротких волос. Васька не лучше выглядит, красный как рак, чуть не язык на плечо.

— Чего дальше? — спросил он.

— Дальше? Дальше надо сканер погонять, может, обмен какой услышим. А потом ближе к крыше подниматься, мы сейчас опять с неправильной стороны. Ну и связь с нашими нужна, хоть знать, что вырвались.

— Ладно, посмотрим.

Запущенный сканер дал неожиданно много радиообмена, еле успевали фильтровать. По некоторым разговорам сразу понятно становилось, что контингент базарит, другие больше военщиной отдавали, это не вытравишь. И, судя по всему, воевали как раз эти самые военные с этим самым контингентом. Бандиты на штурм твердынь двинули или что?

Вопросы снял чей-то спокойный и деловой голос, вдруг ясно заговоривший: «Выхожу двумя бортами из города, по Центральной. Бандюги ваши ни хрена не союзники, веду огневой бой, имею трех «двухсотых» и четырех «трехсотых». Как поняли? Повторяю, выхожу по Центральной, двумя бортами…»

— Слышь, Серый, они между собой, кажись, начали…

Не бывает таких подарков, но кажется, что кто-то нам его сделал. Как хочешь, так и понимай, но у преследователей пошли междоусобицы. Хотя чему удивляться, «фармкоровские» наверняка здесь были борзые, как и везде, а бандитам за нами гоняться сто лет не надо, своих проблем хватает. Другое дело, что их могли настропалить, описав наши художества… Хотя о чем я? Дались местным зэкам страдания другой банды из другого села? Да сто лет им не надо, у них своих головняков хватает, вон мечтают «шешнашковские» склады захватить, что им мы?

Так и сидели, слушали радио, но нового ничего не узнали. Правда, в главной мысли укрепились — можем и проскользнуть, пока у противника проблемы. Через четверть часа встал, аккуратно выглянул в щель между занавесками. Никого, но зато в той стороне, откуда мы прибежали, поднимался столб дыма. Погребальный костер, вечная память тебе, Сергеич, друг наш верный. Царствие тебе небесное.