Молча размышляя над сказанным, они вошли во внутренний каньон, где начинались первые «входные» пещеры подземного города Нортрига. Тот самый каньон, где колоссальная молния ударила Дара в вытянутые руки. Странное ощущение неудобства внизу живота усилилось.

— Скажи, — прервал молчание Дар, — если только живущий рядом тангр своего корня удерживает Атсинбирг от смерти и отмирания, почему ты еще цел? Почему хуураданцы или б'Рван не покончат с тобой? Я не заметил, чтобы ты особо прятался. Таким образом они покончили бы с твоей травой и получили спокойствие на своих границах.

— Рано или поздно они попытаются сделать так, — усмехнулся старик. — Рано или поздно… Но не сейчас. Я почувствую это… Когда две птицы урц встречаются в горах у трупа уилиса, они не поедают его вместе. Сначала они выясняют, кто из них сильнее. Кланы пока не готовы к войне друг с другом. Хуурадан, благодаря кх'отрам, обидел а'Зардат, и чем это закончится, пока неизвестно. Что касается б'Рвана — он опять на грани большой войны с с'Энфарпом.

Ю-махо смотрел на Дара своими лучистыми глазами и спокойно улыбался.

— Так что у меня еще есть время, чтобы вдоволь нагуляться по горам Лахирда. А когда они все же решат меня прикончить — моя трава скажет об этом. И тогда я уйду в ночь. Иллайньер — единственный клан, который будет жить вечно.

— Уйдешь в ночь?.. Что это значит?

— Царакклан ю'Линнора спрятан очень глубоко в горах, даже просто дойти до него — подвиг. Но в той скале, где он хранится, путь к нему — это мрачный лабиринт со множеством гибельных ловушек. Нужна помощь цнбр этого места, чтобы попасть туда. У врагов нет ни единого шанса. Когда б'Рван или Хуурадан придет за моим латниром, я уйду туда. Я и моя цнбр будем жить друг для друга.

— Но… Как ты сможешь выжить? Что ты будешь есть, пить?

— Я — махо! — Старик гордо поднял голову. — Ты еще не забыл об этом? Махо не обязан есть или пить.

Дар содрогнулся. Картина старика, веками заплетенного в глубине своей травы, в черноте глубочайших пещер, была просто трагична на его взгляд.

— Все Цараккланы, которые мне довелось увидеть, имели колодец в небо, — тихо сказал он.

— Совершенно справедливо, — ответил махо. — И Царакклан ю'Линнора не исключение. Две сотни зим тангры моего клана создавали это чудо. Наверное, мудрость тогдашнего махо предвидела, чем все это может закончиться…

Когда до входных пещер подземного города оставалось не больше пятидесяти прыжков, старик вдруг остановился. Чуть не столкнувшись с ним, Дар увидел его затуманенные глаза и понял, что махо смотрит «глазами травы». Дар тотчас последовал за ним, уже легко входя в состояние пространственного зрения.

— Впереди. — Голос махо стал злым, он дышал хрипло. — Сразу за первым входом.

Дар увидел их без труда. Световые пятна были другого цвета, чем уилиса и птиц. Они были коричневато-желтые, две зоны отчетливой светимости, чуть тронутые легкими зеленоватыми облачками. Внутри каждой сверкали два ярких красных уголька.

— Заболтался я… Отойди в сторону и ни в коем случае не выходи!

— Кто они?

— Это неважно для тебя.

— Хочешь, я приведу их сюда, как того уилиса? Или просто заставлю убежать?

— Ни в коем случае! И не вздумай выходить! — громко прошипел старик тоном, не терпящим возражения.

И направился вперед в одиночку.

— Иди сюда, иди… — раздалось из ближайшего темного грота. — Старый гнилой пень! Давно ты не отвечал перед своими б'рванскими хозяевами!

Дар с удивлением осознал, что этого языка он еще ни разу не слышал. Тем не менее он понимал его, как и все другие. Так вот они какие — б'рванцы!

Из темноты вперед выступили две высокие фигуры. Их тела по цвету были копиями расцветки Барниха из Горна — так же густо усеяны неровными желтыми пятнами по коричневому фону. Дар вздрогнул — за эти несколько дней в Лахирде он отвык видеть боевых отаругов. Их экипировка была совершенно непривычной. Тяжелые наручи, обручи на лбу и кожухи на ногах блестели белым металлом. По краям спинных латниров наверху была прикреплена невысокая щеточка перьев, возвышавшаяся над плечами. Но самой странной выглядела грудь — там тоже был латнир, уменьшенная копия спинного.

К своему удивлению, Дар понял, что улавливает странное ощущение от каждого из них — тревожаще-мягкое и чужое. Питье крови травы не прошло даром — теперь Дар воспринимал мир с помощью Ла-и-Ла. Это тревожащее чувство наверняка и было тем, что тангры называли отбивом…

— Что это за ублюдок явился с тобой? — продолжал самоуверенный б'рванец, тыкая шиташем в сторону Дара. — Ты завел себе ученика?

Чертыхнувшись, Дар заметил, что от удивления вышел из укрытия.

— Не сделаешь ученика из чужой травы! — крикнул махо, будто оправдываясь. — Этот йарб пришел из Города Кузнецов, он мне никто и судьба его мне неведома!

— Посмотрим, — осклабился б'рванец.

Он оглянулся на своего напарника. Тот кивнул в сторону и молча двинулся вперед. Дар почувствовал себя голым, без привычных шиташа и наручня. Почему старик запретил ему сделать с этими пришельцами то, что он делал на охоте сегодня?

— У него странный отбив, — пробормотал приближающийся воин. — Точно, это не ю'линнорская трава. Наверное, один из проклятых йарбов!

От плохого предчувствия у Дара пробежали мурашки под латниром.

— Твои рубцы хорошо заживают, гнилушка! — послышался ненавидящий голос первого.

Он вдруг выхватил блестящий белый шиташ и стремительно погрузил его в живот Ю-махо. Громко расхохотался. Старик со стоном упал на колени и тут же получил еще один смертельный удар в грудь.

У Дара потемнело в глазах, и он потерял самоконтроль.

Мир развалился на части, время стало рваным и тягучим, как смола…

Фигура второго б'рванца приближается, он размахивает острым шиташем, пытается ткнуть в Дара. Но его сталь остается за латниром, вспарывая пустой воздух в том месте, где Дар только что находился. Удар кулака по напряженной руке — и с гримасой боли пятнистый воин выпускает оружие. Оно поймано на лету и отрубает только что державшую его руку… Ю-махо лежит на песке, кашляя алой кровью, две ужасные раны обезображивают его тело… Б'рванец, убивший его, выхватывает свой тронк, когти утонули в спусковых ячейках… Второй б'рванец с отрубленной рукой уже тоже с тронком в целой руке… Маленькие хищные стрелки летят к Дару с противоположных направлений… Поворот, отскок, удар в полете… Вторая отрубленная рука медленно падает на землю. Она продолжает нажимать на тронк, и еще одна стрелка вылетает из него — на этот раз в небо… Злоба и недоумение на лице первого б'рванца… Две стрелки почти одновременно выпархивают из его тронка, пока шиташ в руке Дара отсекает голову ближнего врага. Безрукое тело падает, снова алая кровь тангра на холодном безразличном песке… У ярости просто нет границ! Дар уже в прыжке, выше подлетающих стрелок. Он неумолимо приближается к убийце махо. Кто мог подумать, что он может так высоко прыгать?.. «Кто он такой?!» — орет б'рванец, в его глазах плещется черное озеро страха. «Древний воин!» — оглушительно кричит Дар, целясь ему в грудь. Однако шиташ лишь бессильно скользит по нагрудному маленькому латниру врага. Б'рванец поворачивается. Новый громкий удар шиташа по латниру невозможно ни с чем спутать. И снова лишь легкая царапина остается на панцире. «Латнир б'рванца крепче железа», — неожиданно вспоминаются слова кузнеца Тут-роса… Враг раскрутился в развороте, как и его выпархивающий клинок, — он движется медленно, будто во сне, и естественно не может попасть в цель… Удар ноги валит б'рванца на черный щебень, второй удар вышибает шиташ из его руки. Клинок Дара прочерчивает дугу в воздухе и взрывается в груди б'рванца — выше латнира, между ключицей и плечом, где жалобно звенят разбитые стальные блестки… Глаза врага полны ужаса. Он пытается загородиться руками, но получает второй удар — в живот, припечатывающий его к песку. Сила удара такова, что шиташ пронзает твердый маленький нагрудный латнир и тело тангра насквозь и останавливается, только достигнув спинного латнира. С тягучим звоном белый клинок ломается в руках Дара… Он не видит корчащегося врага. Глаза замерли на обломке нагрудного маленького панциря. Там, хищно оскалившись в разные стороны, сидит двухголовое существо, похожее на скеха… Это тотем кх'Отрии! Откуда он на груди б'рванца?!

Предметы вокруг теряют фокус, расплываются…

Но это не пространственное зрение, это просто слезы…

Ю-махо лежит на темном песке, залитый собственной яркой кровью. Почему кровь тангров такая алая? Почему жизнь должна уходить в никуда, как вода в песок?

Кто теперь поможет Дару?

Как найдет он атат Древних в горах Лахирда?

В его ногах, такой же бездвижный, такой же алый от толчками выходящей крови, замер поверженный б'рванец. Как много было только что жизни, ярости и силы вокруг и как сейчас стало глухо, пусто и одиноко…

Дар в отчаянии огляделся — закат догорал на западе. Красная луна Акра уже всходила на востоке над далекими горами. Как много красной краски в природе…

Рядом что-то шевельнулось.

Дар отпрянул от неожиданности. Тело Ю-махо снова шевельнулось — это двинулась рука, закрывая смертельную прореху в груди.

— Махо! — Дар бросился перед ним на колени. — Ты жив?! Скажи, как тебя спасти?

— Что ты… наделал! — шипение его голоса было слабым, бессильным.

— Я убил обоих. Почему они напали? Ты же обещал, что почувствуешь…

— Дурак. — Старику потребовалось время отдышаться. — Я просил тебя не вмешиваться…

— Они убили тебя!

— Я — махо! — Он попытался выпрямить шею, но ему не удалось. — Меня нельзя убить такими простыми уколами…

— Что ты хочешь сказать?!

— Теперь ты… должен помочь мне, раз ты тут… — Голос старика был еле слышен. — Донеси меня до ближнего атата… Мне нужна моя трава…