Дымы быстро приблизились.

Вглядываясь вперед из-за спины Ходвата и груды дромовых косичек, Дар с жадностью рассматривал открывшуюся картину. Изир-дор прежде мнился ему мрачными каменными стенами, угрюмыми безглазыми башнями. Среди них были бы в самый раз дымы и пожары, крики и звон стали…

Но не здесь!

Белые кубики и ленточки, брошенные в середину изумрудных полей — вот каким оказался Изир-дор на деле. Он стоял впереди — светлостенный град на пологом зеленом холме, величаво царивший над окружающей степью. Но как же удручающе беззащитно и поруганно выглядел он: чернь пожарищ и разорения едва ли укутывалась дымами, поднимавшимися над проломленными крышами. Изир-дор оказался совершенно беззащитным перед яростным хуураданским ударом.

Кустарниковых «островов» вокруг городища не было — трудолюбивые руки вырубили их, очистив пространство для земледелия и пастбищ. Одноцветные лоскуты полей картинно окаймляли плодовые деревья. Посевы занимали большие пространства — геометрически правильные разноцветные квадраты и треугольники. Но хаос уже добрался и сюда: испуганный скот высыпал из стойл и беспорядочно метался, вытаптывая колосящиеся поля. Закат начал травить красными мазками небо на западе, внося дополнительный тревожный аккорд в пейзаж растерзанной сельской идиллии.

Ходват ускорил дрома, и теперь они быстро приближались к городищу. Вблизи конечно же оно не выглядело столь беспомощным. Обнаружились и стены, да, кроме того, вся центральная часть Изир-дора была обнесена массивным каменным валом. Симметрично расположенные белые домики были собраны в средней части большого холма, лепясь к этому округлому белому валу. По внешнему периметру, огибая продольные дворы, городище окружал насыпной вал с побеленным деревянным частоколом. Частокол во многих местах уже выгорел и теперь чернел мертвыми пятнами… Похоже, мстителям Саудрака удалось захватить городище с налета, врасплох.

Полностью разоренный, Изир-дор представлял собой жалкое зрелище. Штурм уже закончился, в воздухе синими пластами плавал дым, наполняя его незнакомым кислым привкусом. Невысокие дома, что образовывали симметричную группу, большей частью были разрушены и густо чадили. Большущий столб дыма валил из центра поселка, из-за белокаменного вала.

Повсюду, будто мрачные темные тени, медленно двигались громадные дромы, неся на спинах лишь по одному седоку. Остальные, должно быть, орудовали на земле. Блестя начищенным металлом, всадники возвышались над самыми высокими заборами.

Завидев подъезжающих, десяток ближайших наездников как один повернули головы. С копьями наперевес они двинули своих скакунов навстречу, и Дар невольно залюбовался четкостью их действий. Боевой рев атакующих дромов, вопли всадников и зловещие высверки стали невольно заставили Дара поежиться в седле. Однако хуураданцы скоро признали Ходвата и охладили боевой пыл.

Широченные тюки, увязанные на боках подошедших дромов, совсем не выглядели привезенными из Хуурадана. Скорее всего их наспех набили утварью, награбленной в домах Изир-дора. Священная месть явно не помешала ратникам проявить хозяйственность.

После прохладных приветствий настороженно поглядывающие всадники окружили притормозившего Дрохуга. Дром Ходвата вел себя дружелюбно, видимо узнав сородичей, чего нельзя было сказать о седоках. Тяжелые лица отаругов с гордо поднятыми подбородками и прищуренными глазами выражали все что угодно, кроме удовольствия от встречи.

— Какого дьявола ты здесь делаешь, малый? — Громкий окрик старшего при всем желании трудно было бы назвать приветливым. — И почему твой пленник развязан?

Дар кожей ощутил тяжелые взгляды тангров, еще разгоряченных от крови и грабежа. Острия их копий будто невзначай покачивались в опасной близости от его тела.

— И где ты оставил наших раненых?!

— Мне нужно к элитару! — Ходват явно струхнул, его голос срывался от волнения. — У меня важная новость!

Взоры тангров обшарили обоих седоков, поклажу их дрома, коснулись притороченных черных латниров, подвязанного в кожаном мешке пленника. Воины озадаченно переглянулись.

— Двигай к Царакклану! — Старший из всадников качнул острием копья в направлении белого вала в центре Изир-дора. — А мы тебя проводим.

Ходват тронул дрома, и пятеро отаругов молча последовали за ними. Копья их по-прежнему были направлены на Дара.

— Царакклан? — негромко спросил Дар.

— Царакклан — это центр любого селения, — тихо откликнулся Ходват. — Во-он за той белой стеной…

— И что там?

— Всё. Махо, цнбр, Совет…

Остро кольнуло любопытство: сейчас удастся наконец посмотреть, что это за цнбр!

Дромы легко перешагивали междворовые заборы, каждый из которых был повыше тангра. На земле тут и там попадались истерзанные трупы а'зардов. Большинство из них отнюдь не выглядело воинами.

Что-то было не так.

Дар почувствовал беспокойство от несуразности происходящего: если удар Саудрака наносился в отместку за разорение Хотоаги, то обидчики должны были предполагать ответное нападение. Нравы тут не мягки, а терпение тангров коротко. Но, похоже, никто не ждал мщения со стороны Хуурадана. Никакого охранения или засад и в помине не было! Даже наоборот — воинов среди погибших найти трудно. Немудрено, что внешний и внутренний валы пали так легко…

Проломленные крыши, почерневшие и страшные, уже почти не чадили, лишь едва курясь сизо-серым маревом. Другие еще изрыгали плотные черно-синие клубы, распространявшие резкую кислую вонь. Вид разбитого, уничтоженного, униженного городища а'зардов почему-то задел Дара не менее, чем вчера — вид израненных тангров Хотоаги. Но чувство жалости, похоже, было роскошью, не свойственной местным обычаям.

Около трети домов были еще целы, но туда уже направлялись неторопливые громады боевых дромов и деятельно-суетливые пешие отаруги Саудрака. В одном из ближайших домов вдруг гулко загрохотало, зазвенело. Послышались громкие крики, визг. В мужских грубых голосах слышалась лишь злоба. Им с ужасом и мольбой отвечали другие — высокие, тонкие. Тут же защелкали, злобно зарычали несколько скехов. За изломом ближнего забора открылось наконец, как бойцы Саудрака выволакивают из еще целого полукруглого строения двух горожан небольшого роста. Зрелище приковало взгляд Дара, поскольку видеть таких тангров ему еще не доводилось. Они были значительно ниже и тоньше, а по обе стороны шеи свисали прядки редких желтых волос, касаясь верхнего ребра латниров. Маленькие отчаянно отбивались от пришельцев, но их удары были как щекотка для громадных мрачных отаругов. В одной руке блеснул нож, тут же равнодушно выбитый ратником. Воины не уклонялись и не озлоблялись, хмуро выполняя свое дело.

«Женщины, — пришло Дару в голову. — Так выглядят женщины-тангры…»

Похоже, хуураданцы уже утолили жажду мести, и теперь разрушения производились скорее из чувства долга, чем от ненависти к врагу. Дар ясно видел их безразличие к изирдоркам. Ярость нападающих выдохлась, исчерпав себя. Хотя нет, постой-ка… Новая вспышка неистовства воинов почему-то была обращена на само строение. Оттащив женщин в сторону, отаруги будто потеряли самоконтроль. Дар удивленно смотрел, как разъяренно они плевали в опустевший дом, злобно пинали, чуть ли не грызли его белые стены. Клыкастые скехи носились кругом на коротких лапах, добавляя свою толику в общее сумасшествие.

Наконец шевельнулся дром, до того неподвижно стоявший поблизости, и неспешно выступил вперед. Стало тихо, и в этой тишине Ходват отчетливо произнес:

— Конец атату.

Дару послышалось сочувствие в его словах.

Судя по всему, это был кульминационный момент трагедии, потому что женщины закричали особенно пронзительно, безуспешно пытаясь вырываться из стальной хватки воинов. Может быть, кто-то остался в доме? Ребенок?.. Но почему тогда они не вынесли его с собой? Нет, неправдоподобно… Однако визг продолжал нарастать, и тем страшнее, чем ближе подходил дром.

Дар не мог отделаться от чувства, что не улавливает какого-то важного смысла в происходящем, без знания которого все выглядело страшной нелепицей.

Как можно мстить дому?!

Какое им всем дело до этого дома?

Всадник поднял дрома на дыбы. С гулким ударом передние лапы зверя опустились. Крыша хрустнула, но выдержала. Заорали, загоготали отаруги. Тонкий визг набрал такую силу, что уши начало закладывать. Против воли Дар вдруг начал прикидывать, что можно сделать, чтобы помочь женщинам. Похоже, конвоиры прочли по глазам все его мысли. Их дромы плотно сошлись с обеих сторон, в мгновение ока Дар был освобожден от обременительной тяжести обоих мечей, топорика и тронка. Какой-то отрешенной стороной сознания он подумал, что вряд ли его остановило бы отсутствие оружия, но… Почему-то ему все было безразлично, в глубине души расположились тишина и темнота.

Это не его планета.

Не все он понимает в их жизни.

Не ему их и судить.

Дром снова обрушил на атат свою чудовищную тяжесть, с грохотом проломив наконец жесткую полусферу крыши. Облако щепок и пыли взлетело вверх, стали видны обломки черных от времени досок, перемазанных глиной, перевитых корнями и зелено-голубыми гибкими веточками. Изнутри столбом вырвался запах — влажно-густой, прелый, растительный, и в то же время — кислый, острый, мерзкий. Казалось невероятным, что тангры могли жить в своих домах с таким запахом!

Стоящий внизу воин потянул бурдюки с чем-то жидким и быстро опорожнил их внутрь разбитого строения. Тут же поднесли пылающие факелы и один за другим побросали в свежий пролом. Там гулко полыхнуло и занялось большим огнем. Повалил черный жирный дым, заслоняя усталое закатное солнце. Женщины продолжали кричать, кусая и молотя кулаками державших их отаругов. Они вели себя так, будто подожгли не жилище, а их самих. Дар повидал уже много крови в этот день, но все же и его пробрало до сердцевины, он больше не мог оставаться равнодушным к этому страданию.

— Там остались их дети? — сквозь зубы спросил он у ближайшего воина.

Вместо ответа тот фыркнул и отвернулся.

— Что мы, изверги? — проскрежетал второй из всадников, и оба громко заржали.

— Давай, чужеземец, не задерживайся тут. Ходват, прикрой рот! Быстро к Саудраку оба!

Элитар хуураданцев занимал третий, высший, уровень какого-то явно ритуального большого здания, громоздившегося за массивным белым валом в центре Изир-дора. Всё здесь было «Царакклан» — центр селения, обитель старцев, руководства и так далее. Рядом высились два тонких длинных обелиска, уже закопченных и потерявших былое белоснежное изящество, а дальше в земле просматривался округлый провал немалых размеров, дром вряд ли взялся бы его перепрыгнуть. Сейчас эта огромная яма была полна огня и дыма.

Они поднялись по красивой каменной лестнице, миновав две стражи. Из широких окон единственной комнаты третьего этажа отрывался на все четыре стороны вид разоренного, дымящегося городища. Здесь, в Царакклане Изир-дора, за невысоким парапетом резного камня виднелась обширная круглая яма. Трудно было понять, для чего нужен котлован такого размера в центре городища, и что сейчас там могло гореть. Этот дым перекрывал все остальные, залетая в открытые окна, и тогда приходилось задерживать дыхание. Эту вонь выносить было трудно. У одной из стен лежали внавалку десятки шиташей и тронков, у другой — обагренные свежей кровью латниры. Три тангра с устрашающе жестокими лицами, все в шрамах, стояли у дверей.

Элитар сидел на толстой циновке у одного из окон, рядом на низком столе была разложена какая-то еда и непонятные металлические предметы. Лицо командира было мрачнее ночи. Рядом с ним на полу невозмутимо сидел Акел, только глаза жили на его неподвижной морде. Далее стоял высокий худощавый ратник, чьи руки были покрыты ярко-алой кровью — своей или чужой, непонятно.

— Я не могу больше задерживаться, Конум! — коротко рявкнул Саудрак. — Долго вы еще будете там копаться?

Его глаза раздраженно обшарили фигуры вошедших.

— Ты сам сказал выжечь все до единого, — хмуро бросил названный Конумом. — Мы снимемся так скоро, как ты скажешь. Но тогда часть ататов уцелеет. И корень Изир-дора останется нераздавленным!

— Ну так делайте же это быстрее! Джаммш-ш!

Конума смело на лестницу. Саудрак повернулся к вошедшим и так неприязненно посмотрел на них, что неуютно почувствовал себя каждый. Тяжелый взгляд разгневанного командира мог гнуть деревья. Узнав Ходвата и Дара, выражение его лица переменилось. Движением руки Саудрак приказал конвоирам вернуться к своим делам. Стало заметно, что левая кисть элитара непропорционально мала — едва ли в половину нормального размера. Это поражало: для командира недоразвитая рука, может, и не важна, но для воина — критична.

Элитар вперился в Дара, пожирая его глазами.

«Отбив нюхаем? — подумал Дар. — Это сколько угодно…»

— Говори! — Командир ткнул пальцем в Ходвата и замер, слушая его рассказ.

Дважды приходили рудваны-десятники, Саудрак бесцеремонно обрывал их, отдавал односложные приказы, и они тотчас исчезали. Его презрительно сощуренные глаза ни на мгновение не выпускали Дара. А у его ног с гораздо более недоверчивым выражением на морде замер Акел.

— Значит, вырезали оставшихся раненых Хотоаги? — прорычал элитар. — Сбежал вот этот пленный? — Он мотнул головой в сторону Дара. — И все — пока ты спал? Или чесался?!

От удара кулака низкий стол чуть не развалился. Кольца на руке Саудрака звякнули остро и угрожающе.

— Да… Нет… элитар… — Ходват побелел, не смея отвести взгляда от командира.

Саудрак насмешливо растянул губы и плюнул ему в ноги. Потом посмотрел на брошенные у двери вещи и протянул руку ладонью вверх. Дар сообразил первым, поднял свой трофейный эриг-шиташ и подал элитару.

Выражение лица Саудрака изменилось, когда отточенный клинок блеснул голубоватым отсветом ему в лицо. Глаза и ноздри командира расширились, а губы, наоборот, сжались. Он провел черным когтем по звенящему лезвию и искоса, недоверчиво глянул на Дара:

— Элитар кх'отров, говорите?

Саудрак одним движением оказался на ногах, прошел вперед. В косых лучах заката вид его был грозен. Физически великолепно развитый, с тяжелыми, но не чрезмерными мышцами, с каменным лицом опытного командира — он был самим воплощением власти. Его шлем и латнир были покрыты бесчисленными выщербинами и царапинами. Шрамы, перечертившие костяные плитки на лице и правой руке, рассказывали, что воинский путь элитара был не из легких. Стали видны насечки его латнира, куда более многочисленные, чем у любого из виденных за день отаругов, включая хуураданцев, а'зардов и кх'отров-чернокостников. Если один иероглиф тангрописи сообщал об успешно выполненном задании, Саудрак был невероятно удачлив.

Подойдя к окну, элитар громко гаркнул вниз:

— Пленника ко мне, и все, что привезли эти двое!

— Кх'отров? — осторожно подал голос Ходват. — Неужели это…

— Твой отец знал о них немало. И ты на своей боевой тропе еще не раз повстречаешься с этим змеиным родом! — Саудрак пожевал губами. После снова посмотрел на Ходвата: — Латнира твоего отца не было ни в одном доме. Так что не мни себя мстителем!

И тут же повернулся к Дару:

— То, что ты помог мальчишке прикончить пару врагов, еще ни о чем не говорит! Ты мог легко это сам подстроить…

Дар раздосадован но нахмурился.

— Думаешь, они добровольно прыгнули к нам на шиташ? — взвился было Ходват, но моментально остыл под ледяным взглядом элитара.

— Спокойнее, малыш. Я сам во всем разберусь.

Он сделал несколько неожиданно мягких шагов. В наступившей тишине его ножные кольца пробренчали слабо и одиноко. Саудрак снова вернулся к окну и хмуро взглянул вокруг. Городище курилось, будто огромное остывающее пожарище. Дар невольно проследил за взглядом элитара: разоренные жилища, трупы на улицах, жалобные стоны тех, кто еще жив… Неужели возмездие ударило в невинного? Как страшно это сознавать!

— Ты хочешь сказать, что мы ошиблись? — вдруг лязгнул Саудрак свирепо. Даже спина его теперь излучала ярость.

Дар и Ходват молчали. Что еще тут можно добавить?

Послышались торопливые шаги и звон металла на лестнице. Появившиеся ратники ввели шатающегося, еле стоящего на подкашивающихся ногах пленника. Рядом с хуураданцами отличие его породы бросалось в глаза. Этот тангр был намного темнее цветом роговых пластинок, выше и изящнее в пропорциях. Его шлем сидел ближе у глаз и казался сейчас совершенно черного цвета. Кожа была светлее роговых пластин, отчего создавалось впечатление, будто пластины надеты поверх голой кожи. На его руках и ногах не было железных браслетов, столь обычных у тангров Хуурадана. Но вместе с тем обработка толстых костяных пластин у локтей его рук, изящно витые колечки желтого металла на пальцах рук и ног, металлические, тонко сработанные наковки, врезанные в роговой шлем, наконец ум, светившийся в глазах, — все говорило о явно более высоком уровне культуры. Воины, кто удивленно, кто взбешенно, всматривались в пришельца. Сопение хуураданских отаругов стало громким, и было ясно: все, что они видят перед собой, — это опасного врага.

К ногам элитара швырнули изогнутые плоскости вражеских панцирей. Мрачно блеснула черная кость.

Повинуясь жесту командира, чернокостника развернули спиной. Присутствующие озабоченно склонились, изучая тангропись его латнира.

— Твое имя и имя твоего рода? — громкогласно осведомился Саудрак.

Дар мельком глянул на Ходвата. Вопрос был бессмысленным, если они могли все это прочесть на латнире. Но, видимо, таков был ритуал. Чужак ответил вызывающим молчанием. Закончив изучение панциря, его развернули лицом к начальству и повторили вопрос. Пленник стоял с высоко поднятым подбородком и переводил взгляд с одного хуураданца на другого. Страха он явно не испытывал, единственным чувством, отпечатавшимся на его лице, была гримаса презрения. Узрев Дара, его глаза сузились и блеснули замешательством.

— Энтлли коал тбо, раатли ак-ка! — гортанно выкрикнул чужак. Голос был не слабее Саудракового, аж внутри ушей зачесалось. — Соал дан бахум… Бахум тоат хор! — и зло рассмеялся: — Зоар ктар Хоарадан ар а'Зардат!

Вместе с иноязычной речью темного тангра в теменной части головы Дара возникло знакомое напряжение. Снова пришло предчувствие, что границы знания раскрываются, расширяя мир…

— Нужен толмач! Приведите Хорхоша! — послышался рык Саудрака.

Дар слышал его краем сознания, словно из какого-то другого пространства. Темя будто мягко продавливалось, пропуская нечто, подобно тому, как вода проникает в песок. Он поддался этому необычному, но знакомому состоянию…

И вдруг осознал, что понимает речь чужака!

Слова, произнесенные черным тангром, высверкивались в уме полным знанием. Без тени сомнения, Дар понимал их значение — не каждое слово в отдельности, а всю речь целиком. Будто этот язык стал ему знаком. Все это пролетело за какое-то мгновение. Что-то сщелкнулось в мозгу, пробуждая его к реальности. Разом стали слышны окружающие шумы, разгневанное сопение тангров, даже треск костров. Почти бессознательно, Дар зашевелил губами, переводя на хуураданский:

— «…Вы узнали слишком поздно. Всегда были дураками. Дураки теряют корни!..»

Все произошло неожиданно даже для него самого. Отаруги и даже сам Саудрак опешили, уставившись на него. Но Дара это не остановило. Не размышляя, еще находясь на этой тонкой струне, он ответил чужаку на его собственном наречии:

— Тебя-то мы поймали. И план твой нам теперь известен.

Саудрак тяжело нахмурился. Но больше всех поражен был сам пленник.

— Ты проклятый тангр! — зашипел он. — Откуда тебе ведом язык кх'отров? Я слышу всех в этой комнате, кроме тебя, а твой латнир так же пуст изнутри, как и снаружи!

Уже полностью очнувшийся Дар повернулся к хуураданцам:

— Чужак сказал: «Дураки теряют корни. Большая война Хуурадану и а'Зардату».

И без того мрачное лицо Саудрака потемнело, зашипели выдвигаемые из ножен шиташи остальных воинов.

— Это один из северных кх'отров, — глухо молвил кто-то из воинов.

— Кх'отры все подстроили?! — Запоздалое понимание охватило взбешенных отаругов.

Повернувшись, Саудрак одарил Дара подозрительным взглядом. Потом подошел вплотную к пленнику, что храбро скалил свои прозрачные зубы. Неожиданный удар сбил чернокостника с ног, бросив на гору свежесорванных латниров его же сородичей.

— Война Корней не любит числа больше чем два! Переведи ему это!

Дар поспешил выполнить приказ. Чужак неторопливо поднялся на ноги, утираясь. Посмотрел прямо в сощуренные глаза Саудрака. Он был довольно храбр, этот кх'отр, учитывая жестокость здешних нравов. Лицо элитара налилось кровью, громадные лапы сжались в кулаки. И в этот момент кх'отр быстро набрал в легкие воздуха и плюнул в лицо Саудрака.

Воины в помещении разом взревели, засверкали выхваченные шиташи. Новый жестокий удар бросил пленника на пол, в этот раз явно спасая его от просвистевших лезвий. Могучий бас Саудрака покрыл все помещение:

— Назад! Джжаммш-ш-ш!!! Отрежу руку, кто тронет кх'отра! — И, повернувшись к пленнику, добавил леденящим кровь шепотом: — Многие назвали бы твою трусость храбростью, но не я. Ты покупал быструю и легкую смерть, но это не удалось. Сначала ты расскажешь про все уловки твоего ублюдочного клана хитрозадых лгунов, а потом я лично вырву и растопчу твою цнбр!

В этот раз чужак отвел взгляд очень быстро.

В комнату вбежало еще несколько тангров, привели переводчика.

— Выполнять! — Кулак элитара с грохотом впечатался в стену. — Отозвать всех, кто разбивает и жжет ататы. Остановить разорение Атсинбирг! Корень Изир-дора должен выжить. Так я сказал!

Голос его хрипел от ярости. Саудрак глотнул воздуха, бешено вращая глазами. Дару было видно, как трудно ему сдерживаться, чтобы не растерзать чернокостника тут же, на месте. И вновь прогремел приказ:

— Всем готовиться к отходу! Кх'отра сторожить в шесть глаз. Если с него хотя бы песчинку кто отколет — ответит весь род виновного!

Голос элитара еще не успел стихнуть, как на лестнице уже застучали тяжелые шаги спешащих вниз ратников.

— А ты, — обернулся он к Дару, — останешься тут вместе с мальчишкой. Ты мне очень подозрителен!

После того как топанье ног и звон металла стихли внизу, Саудрак жестом подманил обоих к окну. Внизу расстилалась мрачная картина разоренного города.

— Такое не прощается, — рычащим шепотом сообщил он, указывая вниз. — Выжженный Царакклан и порушенные ататы… Я делал то же, что сделали с нами, я приказал жечь даже корни! Я думал, что это а'зарды, но то была хитрость кх'отров. Проклятье! Сто семьдесят зим эта земля не знала войны.!.

Он глухо заворчал и снова ударил кулаком в стену. Кольца на руке жалобно звякнули.

— Рассказывайте все, что вы видели, все, что знаете. Не упускайте ни одной мелочи!