Люлька всадников крепилась в лопаточной впадине дрома — углублении, как раз достаточном, чтобы поместить широкую причудливо изогнутую кожаную капсулу с твердыми бортами. Тут были два гнутых седла, куда садились на колени и ягодицы, растопырив ноги и тщательно распределяя вес. Процесс связывания-перевязывания оказался столь непростым, что, глядя на орудующего кожаными ремнями молодого хуураданца, Дар начал смутно подозревать, что стать хорошим наездником у него самого вряд ли получится.

Ходват, отныне опасавшийся новых засад, вел дрома по совершенному бездорожью. Ветки ближних деревьев так и норовили полоснуть по лицу, хотя умница серо-голубой дром корректировал путь и старался держаться прогалин. Соображения Дара, полагавшего, что подобных преследователей у них больше не будет, возница оставил без внимания. Сказал только мрачно:

— Бойцы Саудрака далеко. Мы — легкая добыча…

Резонно, особенно учитывая, что врагов у них теперь минимум два клана! Честно сказать, Дар и сам не ощущал особой безопасности. Они давно покинули старое становище, но напряжение первой схватки все еще не прошло. Перед глазами продолжали стоять сцены недавнего боя, черные бойцы, натренированные атаковать парами. Пальцы сами нет-нет да сжимали нервно рукоять голубого шиташа, что умел перерубать кованую сталь.

Скакун неутомимо поглощал пространство, толстая кожа его спины то сминалась плотными буфами, то разглаживалась в монотонном ритме бега. Время от времени Ходват поднимал дрома на холмы, выбирая путь среди бесконечных зеленых пространств и давая новому соратнику лишний раз насладиться красотой местной природы.

Из седла вид открывался стратегический. Зеленые позади, нарастающе желтые впереди, холмы образовывали сочную панораму выразительными объемами да игрой теневых и освещенных склонов. Спокойно-синее небо было высоким и холодным, добавляя пейзажу глубину и величественную отрешенность.

Откинувшись в ерзающем седле, Дар задумался, оценивая ситуацию.

Клановая междоусобица втянула его, как большой водоворот затягивает случайную щепку. Три расы аборигенов схлестнулись на холмистом клочке пространства, и события обострялись с каждым часом. Помочь юноше-хуураданцу выстоять против чужаков было естественным порывом его души. Но победа в этой схватке пришлась весьма кстати — она принесла Дару друга. Как знать, может быть, это откроет ему двери в клан? Здесь, похоже, день начинался и кончался богатыми возможностями расстаться с собственной головой. Примкнуть же к многочисленным хуураданцам — верный способ удлинить жизнь. В этом мире свистящих стрел и звенящих шиташей стоило иметь крепкие тылы за спиной!

Дар глянул на Ходвата, сидящего впереди в седле наездника и гордо звенящего браслетами на запястьях. Перед глазами, раскачиваемый мерным ходом скакуна, поблескивал его спинной латнир. Центральный гребень делил костяной овал на два симметричных крыла с плоскими ровными сегментами. Панцирь был темнее кожи и сверкал, словно намазанный жиром. В левой верхней части высечены три рядка ровных значков. Почти все они были залиты красноватой краской, что контрастно выделяло их из костяного фона. Особых инкрустаций или металлических накладок, типа красовавшихся на латнирах черных тангров, у Ходвата не было. Скорее всего насечки описывали ранг и военные успехи индивидуума, пожалуй, еще род и клан — раз они тут все такие кровники. Бросив взгляд на латнир собеседника, можно понять, имеешь ли дело с вернейшим союзником или с непримиримым врагом.

Взгромоздившись на дрома, молодой хуураданец переменился. Осанка его стала властной, взгляд надменным, а слова — щелкающими, как бич. Интонациями он явно подражал Саудраку, хотя мощности голоса пока не хватало.

Продолжая блуждать взглядом по насечкам его панциря, Дар невольно вспомнил свое пробуждение в этом мире, вспомнил ошарашенные лица Саудрака и Шурата, обнаруживших, что его панцирь пуст. Интересно, насколько редко тут встречаются тангры с чистым латниром?

— Эй, Ходват!

— А-э?

— На твоем латнире обозначен твой род?

Юноша обернулся и удивленно оглядел странного собеседника, не знающего столь очевидных вещей.

— Самый верхний ряд. Четыре первых прямоугольных иероглифа. Видишь?

— Да.

— Это «азы латнира». Моя цнбр, клан, род и знак Хуурадана. Их врезают младенцу сразу после рождения. Может, даже раньше, чем отведает материнского молока!..

Он грубо захохотал.

Первые три знака были схожи между собой — квадратные формы, заключавшие в себе прямые или наклонные значки. Но четвертый — знак Хуурадана — отличался от всех. Это была выпрямившаяся птица, гордо расправившая крылья. Она повернула голову так, что стал виден хищно изогнутый огромный клюв. Что-то странное было с крыльями… Но детали рисунка сильно смазаны, так что рассмотреть его получше не получалось.

— Пусть тебя не смущает, — хвастливо продолжал Ход-ват, — что мой латнир почти пуст. Это ненадолго!

Он наклонился и радостно пнул панцирь самолично сраженного сегодня врага. Юноша приторочил его у ног — свой самый дорогой трофей. Очевидно, в наспинной костяной биографии молодого ратника скоро появится новая насечка.

— Недолго моей правой стороне оставаться пустой! Элитар в таких делах не медлит!

— Элитар — это Саудрак? — уточнил Дар, общее значение слова ему было ясно.

— Да, чужеземец. Элитар — большой командир. И сегодня Саудрак будет очень доволен мною!

— Мои поздравления, — усмехнулся Дар. — Если твой латнир пуст, что тогда можно сказать о моем?

— Э-э… ты имеешь в виду ту костяшку, что на твоей спине?

— Костяшку?!

— Не называть же латниром то, что не облагорожено тангрописью?! Чистая костяшка — удел животного! — Парень довольно гоготнул.

— Ах вот как?

Дар вспыхнул, чувствуя, что даже дружелюбного смеха над собой он не стерпит. Звук выдвигаемого из ножен эриг-шиташа моментально лишил Ходвата спокойствия.

— Эй-эй! Ты спятил?

— Так что ты думаешь насчет моего латнира?

— Пошутить нельзя? — взвился юноша, опасливо озираясь. — По мне, нет знака врага — так и ладно. Если элитар не будет против, Кортак и тебе обновит латнир.

Юноша бросил завистливый взгляд на две связки черных панцирей позади.

— То-то! — Дар был удовлетворен новой расстановкой акцентов. Входить в клан на правах слизняка он не собирался, хотя, конечно, этот вопрос решался не с Ходватом. — Часто ли тебе доводилось видеть тангров, как я? — Вопрос о пустом латнире занимал его все больше.

— Отаругов?

— Отаругов?!

— Отаруг — избранный воин. Лучший. Ты рубил их как простое дерево! Я сразу понял, что ты настоящий отаруг! — уважительно сообщил юноша.

— Ладно. Я спрашиваю, часто ли ты видел воинов без знаков на панцире?

— Ты — первый в моей жизни. Да и не только в моей! Я даже не слыхал, чтобы такое было возможно. Это же оскорбление для воина — оказаться вдруг без насечек… То есть просто ни одной! — Его тон вдруг стал меняться на глазах. — И то сказать, для отаруга ты странный. Слишком. Я вот еду и думаю, правильно ли везу тебя к нашим…

Дар обратил внимание, что Ходват теперь сидел полуобернувшись, стараясь держать в секторе обзора и дорогу, и попутчика. Между двумя всадниками в воздухе будто соткалась преграда, как невидимая, но однако же хорошо ощущаемая стена холода. Они снова скатывались к отношениям «Сторож — пленник». Такое допустить было нельзя.

— Эй! Ты не забыл, кто тебя спас от чернокостных?

— Не забыл вроде. — Если в молодом голосе и прибавилось теплоты, то лишь самую малость.

— И разве не к Саудраку ты меня везешь? Пусть он разбирается.

— Это уж точно! — окончательно повеселел юноша.

Ну как же, всемогущий элитар разберется в чем угодно! Тем более в окружении сотни свирепых хуураданских отаругов на дромах. Вот только Дар почему-то нисколько не разделял этой веры.

— А мы просто поболтаем как друзья, верно?

Ответом было молчание. Покачивающийся впереди панцирь-латнир хуураданца, надписанный едва ли на четверть, был так же нем, как и его хозяин.

— Или мы не друзья? — старательно удивился Дар.

— Дарат, — донеслось тихо, — ты не можешь не знать, что другом хуураданца может быть только хуураданец.

Дар с шумом выдохнул. Как он и подозревал, клановые барьеры угрожали едва родившемуся знакомству.

— А жизнь тебе может спасать кто угодно?

Погонщик смолчал. Однако усилившееся сопение доказывало, что Дар попал в точку. Интересно, существует ли тут взаимопомощь между членами разных кланов? Или хотя бы благодарность за спасение?

— Ты как будто прав, Дарат. Но…

— Но?..

— Ты не враг, конечно…

— Еще бы!

— Но и не друг.

— Разве? И как ты это определяешь?

— Друг тангр или враг может сказать только его отбив, — простодушным тоном сообщил Ходват. — А у тебя его нет!

— Отбив?.. Что такое «отбив»?

— А-э… Ты не можешь серьезно спрашивать о таких вещах!

— И все же?..

— Перестань! Ты не дурак и не сопливый малыш…

Отлично! Он не мог быть принят в друзья из-за отсутствия непонятного качества, спрашивать о котором — дурной тон.

— Да поймешь ты или нет?! — взревел Дар, теряя терпение. — Я ничего не помню! У меня нет памяти, с тех пор как меня разбудили там, у костров.

— Эге, — насмешливо раздалось в ответ. — А как драться двумя шиташами, помнишь?

— Ходват! — рыкнул Дар. На этот раз у него получилась почти саудраковая громкость. — Что такое «отбив»?

— Я не могу поверить, что я должен рассказывать об этом! Джаммш!.. — Ходват коротко и нервно рассмеялся. — Хорошо. «Отбив» — это то, что соединяет с другом. И то, что отделяет тебя от твоего врага!

— Как — соединяет? И как — отделяет?

— Ты первый тангр, который задает такие вопросы… У тебя пуст латнир, и у тебя нет отбива. Может быть, ты и вправду не знаешь, что это такое?.. Это как тепло солнца или холод ночи. Ты чувствуешь это, но как ты можешь объяснить это? Если есть тепло — значит, рядом друг. Как я могу еще сказать?

Дар молча переваривал эту скупую информацию. Неуловимое нечто, именуемое «отбив», которое тангры могли чуять друг в друге и которое было различным у разных кланов. Припомнилось, как поражены были той злосчастной ночью все окружающие именно отсутствием отбива. Может быть, это и спасло Дару жизнь, когда Шурат рвался прикончить его.

— Отбив есть у каждого тангра?

— Еще как!

— И что насчет меня? Кто я по «отбиву» — друг или враг?

Ходват снова надолго замолчал.

— У тебя вообще нет отбива, — наконец выдавил он. — Мне трудно это передать. Это как чувство пустоты. Как если бы ты видел глазами, но руками впереди ощущал пустоту. Ощущение обмана чувств… Я вижу тебя глазами, хотя рядом никого нет! Мое тело говорит, что тебя рядом нет!

Лапы дрома впечатывались в почву как молоты. Наверное, их слышно было издалека.

— Нет отбива, нет «азов латнира»…

— Отлично. Раз ты не можешь назвать меня врагом, давай считать, что я твой друг?

Вместо ответа юноша резко двинул руками, возмущенно прозвенели браслеты.

— Я в сражении доказал, что друг, а не враг! — продолжал наседать Дар. — Или это не латниры убитых мною чернокостников громыхают по заднице твоего дрома? Или не ты в безопасности скачешь на встречу с отаругами Саудрака?

— Ты прав, — наконец хмуро согласился Ходват. — У тебя есть право называться другом хуураданца. Раз ты не враг… Хотя я еще сверюсь об этом у элтара, да и у махо на Царакклане Хоргурда.

— Давай на этом и остановимся, друг Ходват!

— Хорошо…

— «Хорошо, друг Дарат»?

— Хорошо, друг Дарат! — повторил Ходват после короткой запинки.

Голос юноши звучал чрезвычайно серьезно.

А Дар задумался, каково это — иметь дело с тем, кого видно глазами, но нельзя нащупать…