20. Я НЕ УБИВАЮ КИСУ

— Какое красивое, — сказал аскари.

— Да, — кивнул я.

Он потянулся к ожерелью. Я оттолкнул его руки:

— Это подарок Билы Хурумы.

Аскари отпрянул. Больше, подумал я, он не станет досаждать мне.

— Красивая вещь, — сказал Айари.

— По крайней мере, не ржавеет под дождем, — улыбнулся я и скосил глаза на тяжелое золотое ожерелье, наброшенное поверх моего железного ошейника и цепи каторжника.

— Посмотри-ка, — добавил он, глядя вдаль.

Мы стояли возле связанного лианами плота и лопатами грузили на него ил и грязь. В этой части огромного болота вода доставала нам до колен. В некоторых местах дно возвышалось и попадались относительно сухие островки, кое-где, наоборот, вода доходила до груди.

Я посмотрел в ту сторону, куда указывал Айари, — и застыл, пораженный.

— Я слышал вчера от одного аскари, что сегодня их провезут мимо нас. Била Хурума подарил Тенде двух белых рабынь, они будут ей прислуживать. Била Хурума намерен взять Тенде в супруги.

— Это хорошо, — заметил один из каторжников, — брак упрочит отношения Укунгу с убаратом.

— Я бы не отказался от такого подарочка, — вздохнул другой.

— Жаль, что Тенде — не мужчина, — усмехнулся третий.

Пятеро скованных длинной цепью рабов волокли через болото большой плот; их подгоняли четверо аскари. На плоту были укреплены две шестифутовые треноги, поддерживающие перекладину, под которой стояли две босые полуголые девушки. Руки их были подняты над головами, тонкие запястья скованы наручниками и пристегнуты к перекладине, лодыжки и шеи были обвиты бусами из белых раковин, бедра обмотаны узкими лоскутами репса.

— Эй! — крикнул я и подался вперед, насколько позволяла цепь.

— Господин! — воскликнула белокурая дикарка.

Обе девчонки были светловолосы и голубоглазы, груди их были обнажены. Очевидно, девушек подобрали с единственной целью — оттенить красоту темнокожей Тенде.

— Нас с Саси выставили на продажу! — торопливо выкрикнула девушка. — И сразу забрали!

— А где Саси?

— Молчать! — Один из аскари нацелил мне в грудь копье.

— Ее купил хозяин таверны из Шенди, по имени Филимби, — крикнула в ответ девушка.

Разозленный аскари забрался на плот. Рабыня в страхе потупила взгляд. Перебросив копье в левую руку, аскари дважды наотмашь ударил ее по лицу. Из уголка рта девушки потекла струйка крови. Стоявший рядом со мной надсмотрщик ткнул меня щитом в грудь, и я полетел в воду, где получил еще четыре удара древком копья. Я поднялся на ноги, холодея от бешенства и злобно мотая головой. Подбежали еще несколько аскари. Тем временем воин, наказавший светловолосую рабыню за непослушание, ткнул ей в зубы плеть. Теперь девушке не проронить ни слова: если она выронит плеть, ее изобьют до полусмерти.

Плот медленно проплывал мимо нас. Невольница не осмелилась оглянуться. Невидящим взглядом она смотрела прямо перед собой, стиснув в зубах плеть. Но вторая рабыня все-таки обернулась. Наверное, ей показалось странным, что у закованного в цепи каторжника висит на груди золотое ожерелье. Судя по светлым волосам и коже девушки, ее тоже похитили с Земли.

— Грузи грязь, чего задумался! — прикрикнул на меня аскари.

Я полагал, что Саси не сразу попадется, но ошибся. Обеих девушек схватили и продали как рабынь. Что ж, покупателям повезло. Саси оказалась у Филимби, владельца паговой таверны (мне доводилось о нем слышать), а блондинка попала к Биле Хуруме, который специально подыскивал парочку белокожих и белокурых рабынь в подарок Тенде.

— Работай! — повторил аскари с угрозой в голосе.

На плоту, кроме девушек, помещался сундук с дарами для Тенде; Айари, который лез из кожи вон, чтобы установить хорошие отношения с аскари, уже разнюхал, что там были ткани, драгоценности, золотые монеты, косметика и благовония. Все, вместе взятое, говорило не только о щедрости Билы Хурумы, но и о его дипломатической мудрости. Получив в подарок только двух полуголых рабынь, Тенде могла обидеться.

Древко копья с треском опустилось на мое плечо.

— Работай! — проревел аскари.

— Отстань, — проворчал я и погрузил лопату в ил.

— Ты тоже! — приказал аскари человеку в другом конце цепочки — Давай копай!

Высокий широкоплечий мужчина смерил стражника презрительным взглядом и отвернулся. Аскари несколько раз ударил его в грудь, и тот принялся копать, не удостоив надсмотрщика ответом.

Это был Кису — бывший предводитель мятежников Укунгу.

Когда аскари отошли на несколько шагов, я сказал Айари:

— Передай Кису, что я приветствую его. Мы подались вперед; цепь натянулась. Айари что-то сказал Кису, тот поднял голову и с презрением глянул на меня.

— Я передал Кису твое приветствие, — сказал мне Айари по-гориански

— Но он не ответил.

— Разумеется, — кивнул Айари. — Он же мфалме Укунгу. Он не разговаривает с простыми людьми

— Скажи ему, что он больше не мфалме Укунгу. Он низложен. Если в Укунгу и есть мфалме, то это мудрый и благородный Аибу. Аибу, как верховный вождь Укунгу, наверняка станет наместником Билы Хурумы.

— Держи лопату наготове, — шепотом предупредил меня Айари.

— Понял.

Но Кису, услышав то, что перевел ему Айари, вопреки моим ожиданиям, не набросился на меня. Он замер и устремил на меня гневный взгляд. Он умел владеть собой.

— Скажи ему, что я хочу поговорить с ним. Если он мфалме Укунгу, он может удостоить меня такой чести. Айари не без удовольствия перевел мои слова Кису. Тот снова сдержался и, отвернувшись, принялся копать.

— Тогда передай ему, — продолжал я, — что его убар, Била Хурума, не отказывается беседовать с простолюдинами. Скажи, что истинный мфалме выслушивает каждого и каждому отвечает.

Кису выпрямился и посмотрел мне в лицо. Костяшки сжимавших лопату пальцев побелели.

— Я передал ему твои слова, — сказал Айари. Наречие, на котором говорил Кису, было очень похоже на диалект срединных земель, и Айари не составляло труда объясняться. Мне, конечно, было трудней. Диалект срединных земель и укунгу, скорее всего, разновидности одного языка. Временами разницу между языком и диалектом можно считать весьма условной. Если взять десять деревень, то жители любой из них могут вполне понимать жителей соседней, но жители первой не поймут жителей десятой. Таким образом, можно подумать, будто первая и десятая деревни говорят на разных языках. Но где в таком случае проходит граница, отделяющая один язык от другого?

— Скажи Кису, — не унимался я, — что ему следовало бы поучиться искусству править людьми у истинно великого властителя, Билы Хурумы.

Айари не замедлил выполнить мою просьбу. И тут Кису с яростным воплем замахнулся на меня лопатой. Я перехватил его руку и что было силы плашмя ударил его по лицу собственной лопатой. Такой удар свалил бы и кайлуака, но Кису, к моему изумлению, удержался на ногах. Я тут же двинул его черенком лопаты в солнечное сплетение, и Кису согнулся пополам. Он не упал, хотя защищаться уже не мог. Я конечно же не стал добивать его. По сути дела, я применил базовую технику при работе с копьем в близком бою.

Кису, вне сомнения, не уступал мне в силе, но он не был опытным воином. Немудрено, что аскари Билы Хурумы разгромили его войско.

Он поднял голову и уставился на меня с изумлением, не понимая, как такой, казалось бы, незначительный тычок мог лишить его сил. Затем он пошатнулся и рухнул в болото.

Подоспевшие аскари с сердитыми выкриками принялись избивать нас обоих древками копий. Потом нас водворили на места, и цепочка выровнялась.

Через некоторое время Кису повернулся и что-то крикнул Айари. Тот обратился ко мне:

— Он хочет знать, почему ты не убил его.

— Я не собирался убивать его. Я просто хотел поговорить с ним.

Выслушав ответ, Кису снова что-то произнес.

— Он — мфалме Укунгу, — перевел Айари. — Он не может разговаривать с простолюдинами.

— Ну и ладно, — сказал я.

— Копай! — прикрикнул аскари. Мы снова принялись за работу.