15
Это был мир причудливых форм и очертаний, мир иллюзий и недоговоренности. Тут вздымались к небесам сотканные из паутины серебряные лестницы, хрустальные двери завлекали и обманывали, зеркальные лабиринты томили предчувствием разгадки. Но стоило заглянуть за последний поворот, как все начиналось сначала… Этот мир населяли добрые гномы в изумрудных одеждах, небывалые звери с огромными грустными глазами, смеющиеся феи, колдуны и волшебники. Здесь случалось то, чего не могло случиться нигде и никогда, и на недоуменные вопросы давались лукавые ответы. Здесь было весело и страшновато, и отсюда не хотелось уходить.
Борис Градов целый час бродил по выставке живописи Ольги Иллерецкой. В уголке обнаружилась пара-тройка обещанных теледикторшей «лаконичных пейзажей» и столько же этих, как их… «глубинных психологических портретов». Борис мысленно похвалил телевидение за правдивость, но если он надеялся встретить на выставке саму художницу, то пока надежды не оправдывались.
Подойдя к пожилой смотрительнице зала, Градов отрекомендовался репортером газеты «Культура» и вежливо спросил:
— Как бы мне повидаться с Иллерецкой? Редакция заказала интервью.
— Да вон она, — указала рукой старушка, — беседует с Павловым, критиком.
— Как же я ее не заметил, — пробормотал Борис.
— А она только что пришла.
Изящная девушка в джинсовом костюме, с короткими светлыми волосами стояла спиной к Борису и что-то увлеченно доказывала вальяжному дяде, который меланхолично кивал.
Градов отошел к дальней стене и тронул за плечо молодого человека, созерцавшего картину с мистико-косми-ческим сюжетом.
— Видите того толстого дяденьку?
— Вижу, а что? — с недоумением отреагировал молодой человек.
— Это критик Павлов. Пожалуйста, скажите ему, что его срочно требуют в дирекцию, к телефону.
— А вы сами?
— А я ему коньяк должен, — подмигнул Борис. Юноша улыбнулся.
— А если он спросит, кто просил передать?
— Ваша легенда? Ну, вы в дирекции были по делам. Когда уходили, кто-то вас и попросил — мол, загляните в зал, кликните скоренько оттуда Павлова — и описал его в двух словах. Да не станет он выяснять!
— Сделаем.
Борис наблюдал, как молодой человек подходит к Павлову и что-то ему говорит, как тот разводит руками, извиняясь перед девушкой, и отчаливает. Иллерецкая оказалась в одиночестве, чем Градов тут же воспользовался. Он молча предстал перед ней, глядя в ее синие глаза с мужественным ироничным прищуром — по меньшей мере, так он это задумывал.
Иллерецкая смотрела на Бориса в полнейшей растерянности. Потом она, видимо, решила, что следует применить против нахала его же оружие — иронию, но не молчаливую.
— Что вам угодно? — Ирония, прозвучавшая в этой фразе, выплескивалась через край.
Борис поразился ее самообладанию. Ничто во взгляде девушки не подтверждало, что она узнала его, — а ведь несомненно узнала, не могла не узнать!
— Мне угодно… Гм… Получить ответы на некоторые вопросы.
— Вы журналист?
— Какой к черту журналист! — разозлился Борис. — Послушайте, я понимаю, что у вас могут быть свои секреты, свой скелет в шкафу. Но поймите и меня. Я попал в идиотское положение. Информация для меня — шанс выжить.
Изумление на лице Иллерецкой сменилось испугом.
— О чем вы?
— Ольга… Простите, не знаю отчества…
— Обойдетесь.
— Нет, это невозможно! — Борис сцепил руки, хрустнул пальцами. — Да это просто неблагодарность! Не хотелось напоминать, но я спас вам жизнь!
Иллерецкая неуверенно рассмеялась.
— Вот как? И где, когда?
— На даче Калужского, черт возьми! Или, по-вашему, не я застрелил бандюгу вот из этого пистолета?
Рука Бориса метнулась к карману, но он вовремя отдернул ее. Иллерецкая же испугалась уже по-настоящему.
— Кто вы? Уходите… Я позову на помощь! Градов колебался — страх в глазах девушки был неподдельным.
— Оля, не волнуйтесь… — Бориса пронзила догадка. — У вас есть сестра-близнец?
— Нет у меня никаких сестер.
— Нет?.. — И тут Градов увидел родинку на шее девушки. — Конечно нет! Даже у близнецов не бывает одинаковых родинок! Это вы!
Вокруг них начинала кучковаться любопытствующая публика, в зале появился рассерженный глупым розыгрышем критик Павлов. Еще слово, подумал Борис, и разразится скандал, который вполне может закончиться в отделении милиции.
— Извините, — буркнул он. — Извините, обознался.
Растолкав любопытных, он ринулся к выходу. Никто не окликнул его.
Оказавшись на улице, Борис закурил, перебрался на противоположный тротуар. Итак, это, без сомнения, она, та девушка, которую он встретил при драматических обстоятельствах на даче профессора. И у нее могут быть тысячи причин, чтобы отказаться узнавать Градова. Что ж, у него не меньше причин следить за ней.
Ждать пришлось долго. Иллерецкая вышла часа через полтора. Она была одна, что обрадовало Бориса. Девушка направилась по Кузнецкому Мосту в сторону Петровки, свернула на Рождественку. Она шла не оглядываясь, не быстро и не медленно, не прогулочным шагом, а обычной походкой спешащего человека. Так что, уже забыла о происшествии на выставке? Или… Сердце Бориса подпрыгнуло. А вдруг она не хотела разговаривать с ним при свидетелях? А сейчас идет одна и не торопится именно для того, чтобы он догнал ее?
Борис ускорил шаг. Девушка свернула в Варсонофьевский переулок и зашагала к Большой Лубянке.
Переулок был пустынным. Лишь одинокий прохожий, двигавшийся параллельным курсом чуть впереди, отделял Бориса от Ольги. Борис упирался взглядом в его широкую спину, обтянутую темным пиджаком. Этот пиджак смущал Градова. Зачем человеку пиджак в жаркий солнечный день? Сам Борис носил ветровку только из-за того, что в ней удобно прятать пистолет…
Борис тряхнул головой. Не заболевает ли он манией преследования? Ну пиджак, и что дальше? Тысячи людей носят пиджаки в любую погоду. Какие-нибудь клерки, служащие банков, кому там надо солидно выглядеть.
Но когда прохожий начал оборачиваться, Борис шмыгнул за стоящий на обочине автобус раньше, чем осознал свое намерение.
Человек в пиджаке отражался в оконном стекле дома напротив. Борис отчетливо видел, как он осматривается, как достает из внутреннего кармана пистолет с глушителем, прицеливается в затылок Иллерецкой…
— Оля-а-а!!! — истошно завопил Борис, выскакивая из-за автобуса.
Иллерецкая повернулась так стремительно, что потеряла равновесие и упала на тротуар. Прозвучал негромкий хлопок выстрела. Прицелиться вторично киллер не успел, потому что Борис рванул его за рукав. Беспомощная попытка… В следующее мгновение крепкие пальцы сдавили горло Бориса, горячий металл глушителя прижался к его лбу.
Грянул выстрел. Борис мысленно отметил, что именно грянул, а не прошипел, как было бы, по логике, при стрельбе в упор с глушителем. В следующий миг он сообразил, что ЭТОГО выстрела он вообще бы не услышал.
Пальцы, сжимавшие горло Бориса, ослабели. Градов отшатнулся, и киллер рухнул на тротуар, уткнувшись лицом в асфальт. Под его левой лопаткой зияло окровавленное отверстие.
Борис поднял голову. Переулок по-прежнему был совершенно безлюдным. Градов подбежал к ошеломленной Иллерецкой, помог ей подняться.
— Вы не ранены? Скорее отсюда!
— Куда?..
— Все равно… К людям.
Держась за руки, точно влюбленные, они мчались со всех ног куда глаза глядят. Только у Сретенского бульвара, возле станции метро «Тургеневская» они наконец остановились, прерывисто дыша.
— Что это было? — Голос девушки дрожал.
Борис зажмурился, представил себе залитый солнцем переулок, выстрел ниоткуда, медленно падающего убийцу… Неужели это произошло всего лишь в полукиметре отсюда? Борис чувствовал себя так, словно они с Ольгой прошли в невидимую дверь, разделяющую времена и пространства, и вернулись в свой привычный мир. А то, страшное, осталось где-то на безмолвной планете, где существуют лишь зловещие законы абсурда.
— Не знаю, — выдохнул Борис, открывая глаза.
— Теперь вы обязаны мне все рассказать!
— Я?! Но ведь это в вас стреляли, а не в меня! Вот и расскажите кто и почему. И там, на даче, я…
— Постойте… — Девушка машинально отряхивала пыль с рукава. — Кажется, я понимаю… Вы меня с кем-то спутали, да? И вы, и этот тип… Боже, я угодила в детективный роман.
— Оля, я ни с кем вас не спутал, и убийца, боюсь, тоже. Но давайте хоть не здесь… Тут опасно… Попетляем на метро по Москве…
— Отрыв от слежки? О господи!
— Вот что, — с нескрываемым раздражением произнес Борис. — Если вы настроены шутить, дело ваше. Вам весело? Ну так предупреждаю: вы еще вволю нахохочетесь. А теперь я ухожу, и пропадите вы пропадом.
Он сделал шаг к дверям метро.
— Подождите! — В голосе Иллерецкой звучало отчаяние. — Простите меня. Из-за меня вы рисковали жизнью, а я…
— Я рисковал вовсе не из-за вас, — возразил Борис. — Из-за себя! Мне нужно узнать то, что знаете вы…
— Но я ничего не знаю!
— Опять заладили… Ну, вы идете в метро?
— Да!
Они спустились по эскалатору, вошли в полупустой вагон. На станции «Проспект Мира» пересели на кольцевую линию, сделали почти полный круг до «Белорусской», где и поднялись на поверхность. В поездах они не разговаривали. Борис пытался действовать как профессионал из американских шпионских лент, но вскоре убедился, что это ему вряд ли по плечу. Что толку озираться вокруг, когда твои возможные преследователи не по фильмам учились?
— Куда вы шли с выставки? — спросил Борис, когда они устроились на скамейке в крохотном сквере.
— Домой. — Девушка вытащила пачку слабеньких сигарет, предложила Борису.
Он взял сигарету из вежливости, хотя у него были свои, покрепче.
— А где вы живете? — Борис чиркнул колесиком зажигалки. — Впрочем, не важно, домой вам нельзя…
— Почему? Ах, да… Так что же делать?
— Возвращаться к нашим баранам. Обменяемся впечатлениями и вместе решим…
— Давайте. — Ольга привычным жестом поправила прическу. — Только чтобы не возникало недоразумений, начну я, ладно?
— Наши желания совпадают.
— Зовут меня Ольга, фамилия Иллерецкая. Мне двадцать восемь лет, и я окончила архитектурный институт. Родители эмигрировали в Канаду, пишут редко, я им — еще реже. Живу одна, в маленькой квартирке, она же мастерская. Курю, могу и выпить, но не люблю компаний. Выставку помог организовать известный художник Павел Петрович Родзянко, привлек спонсоров. Вот и все, честное слово.
— Все? — Борис взглянул на девушку сквозь облако сигаретного дыма.
— Да.
— И вы не были на даче покойного профессора Калужского во время перестрелки?
— Нет. Господи, как же мне убедить вас?! Градов с минуту молчал.
— Тогда это просто фантастическое совпадение, — сказал он наконец. — Понимаете, я видел вас там… Я стоял внизу с пистолетом, и вы натолкнулись на меня. Кажется, вы собирались меня вырубить. Стойка карате… или как это называется?
— Карате? Я никогда не занималась спортом, даже зарядку не делаю.
— Потом выскочил парень с автоматом, начал палить, — продолжал Борис. — Я выстрелил… И попал… Потом приехала милиция, и я потерял вас… Ольга, может ли сходство между двумя женщинами быть абсолютным, наиполнейшим, вплоть до родинки?
— Не знаю. — Огонек сигареты Иллерецкой описал в воздухе дугу, похожую на вопросительный знак. — Бывают же шоу двойников.
— Гм… Ну хорошо, допустим, хотя… Допустим, что я принял вас за другую. Я увидел вас по телевизору и решил, что вы — это она. Но вам-то от этого не легче! Те ребята тоже могли смотреть телевизор. Охотясь за ней, они вышли на вас. А люди они серьезные…
— Но кто они?… И кто вы?
— Кто они? — Борис отбросил окурок и достал свою сигарету. — Хотел бы я знать. То есть кое-что мне известно, а кое о чем я догадываюсь. Как и вы, я по уши влип в пренеприятную историю. Меня тоже принимают за другого.
— Смахивает на водевиль.
— Водевиль? Скорее кровавый бифштекс. Ладно, попробую рассказать, как сумею… Я Борис Градов…
— Градов? Борис Градов с «Золотого века»? Борис скорчил кислую гримасу.
— Вы слушаете эту дрянь?
— Когда работаю, приемник всегда включен. А я — то не могла вспомнить, откуда мне знаком ваш голос!
— Забудьте. Это в прошлом. Так вот, все завертелось, когда я купил компьютер…
Борис обстоятельно, стараясь не растекаться мыслию по древу, поведал девушке обо всем, что с ним стряслось с момента покупки компьютера до их встречи на выставке. Иллерецкая слушала с неослабным вниманием, а когда он закончил, воздержалась от комментариев типа «ну и ну» или «это невероятно». Она задала довольно неожиданный вопрос:
— Значит, вы убивали людей? Борис оторопел.
— Да… Я убил двоих. Пистолет у меня с собой. Показать?
— Покажите.
Борис глянул по сторонам — ни души. Он вытащил из кармана «ТТ» и вручил девушке. Ольга взвесила оружие на ладони.
— Я верю вам, — кивнула она.
Градов спрятал пистолет.
— Хорошо, что верите. Теперь насущная проблема: как нам быть? Прежде всего, нам нужна квартира.
— А квартира вашего друга?
— Там опасно. Рано или поздно они…
— Да, но у меня и того нет.
— Разве у вас нет друзей, которые могли бы…
— Пустить нас на постой? Есть, конечно. Но я ни за что не стану подвергать их риску. Вы и я — живые мишени. И если нам суждено умереть, зачем прихватывать с собой попутчиков?
Борис пристально посмотрел на Иллерецкую.
— Неплохо сказано.
— Так что, идем?
— Пошли. Но мне ужасно надоело метро. Деньги на такси у тебя есть? Тут недалеко, много не надо.
— Мы перешли на «ты»? — улыбнулась девушка.
— Почему бы и нет? Или две живые мишени не обойдутся без церемоний?
Иллерецкая снова улыбнулась.
— О'кей, ди-джей.
— Никогда не называй меня так.
— Договорились. А деньги есть.
Они поймали такси и вскоре подкатили к дому Андрея Мезенцева.
— Я пойду первым, — заявил Борис.
Ольга заглянула в его глаза и кивнула. С пистолетом в руке Борис поднялся по лестнице. Позвонил несколько раз, открыл дверь и быстро обошел комнаты, готовый стрелять при первом же подозрительном шорохе.
Убедившись, что все в порядке, он выглянул на площадку и позвал:
— Оля! Заходи!
Девушка взбежала по ступенькам.
— А здесь уютно, — заметила она, оглядевшись.
— Так же уютно, как у чертей на сковородке, — скривился Борис. — Только под нашей сковородкой еще не развели костер.
— Не паникуй. — Ольга прошла в кухню и занялась досмотром холодильника и шкафов. — Фу, везде одни консервы. Но я могла бы пожарить картошку.
— Ты умеешь?
— А что тут уметь? Бери нож…
— Погоди, — Борис подсел к столу, — мы потеряем лишний час, а значит, подарим его им.
— Ты собираешься предпринять что-то немедленно?
— Если бы я знал что…
Иллерецкая открыла банку консервов, окончательно похоронив идею о картошке.
— Проголодалась, — извиняющимся тоном сказала она. — Борис, а где твоя знаменитая дискета?
— Со мной. Она всегда со мной.
— Ты не пробовал подбирать пароль?
— Подбирать? — удивился Борис. — Знаешь, если миллиард обезьян будут колотить по клавишам пишущих машинок миллиард лет, одна из них напишет «Войну и мир». Жаль, что мы не можем столько ждать.
— Да, но нам не нужна «Война и мир», нужно только слово… В какой директории находился этот файл?
— «Египет».
— Так и попробуй слово «Египет».
Борис вытащил дискету из кармана рубашки, покрутил ее в руках.
— Ты думаешь, так просто? Тоже мне, секрет… Отставив банку, Иллерецкая водрузила локти на стол и подперла ладонями щеки.
— Но ведь надо попытаться. Любопытно, с какой целью профессор закрыл файл? Предполагал, что информацию могут похитить?
— Не обязательно. Может быть, он сделал какое-то открытие, от которого прыгал до потолка, и не хотел, чтобы до поры до времени в файл кто-то заглядывал. Да и вряд ли профессор рассчитывал вечно хранить файл на винчестере. Потом он перенес бы его на дискету, чтобы как-то воспользоваться им, вот и позаботился заранее. Мало ли что. Коллеги там, соперничество, научный приоритет.
— Зачем твоему Беку научное открытие? Нет, тут что-то другое.
Борис поднялся и направился в комнату. Иллерецкая последовала за ним. Включив компьютер, Борис вставил дискету и ввел с клавиатуры слово «Египет» в английской орфографии, потом в русской.
— Неправильно, — вздохнула девушка.
— Разумеется.
— Попробуй его фамилию.
— Подожди, как это будет… — Борис взял авторучку и нацарапал на старой газете «KALUZHSKY», затем набрал на клавиатуре. — Не получается. Теперь по-русски… Снова ноль. Да нет, Оля, ерунда все это. Ты хорошо разбираешься в компьютерных делах?
— Увлекалась одно время в институте, но многое забыла. Да и устарели порядком мои знания.
— Скажи, а пароль можно как-нибудь обойти? Существует в принципе такой способ?
Иллерецкая размышляла с полминуты.
— Ну, думаю, если только… Ведь число знаков в пароле, а значит, и число их комбинаций ограниченно, так? И если перебрать все…
— Миллиард обезьян миллиард лет?
— Да, вручную. А на суперкомпьютере со специальной программой? А может, и другие способы есть. Но не у нас с тобой. Наверное, если бы дискета попала к людям, у которых…
Ее прервал звонок в дверь. Ольга и Борис на мгновение окаменели. Рука Градова потянулась к пистолету.
— Кто это? — шепнула Ольга.
— Мезенцев отдал мне свой ключ. Не знаю, есть ли у него запасной. Вдруг он возвратился раньше? Я спрошу.
— А если это не он?
Градов выхватил дискету из дисковода, сунул в карман джинсов Иллерецкой.
— Быстро на кухню, открой окно. Справа — пожарная лестница. В случае чего сразу делай ноги. Место встречи — у памятника Маяковскому, каждый день в десять утра. Ночуй где хочешь, хоть в парке, хоть на вокзале, но не дома. Все поняла?
— Я без тебя не уйду.
— Со мной все будет в порядке. Бегом на кухню!
Звонок повторился — долгий, настойчивый. Затем прозвучали три коротких звонка, три длинных и снова три коротких. Сигнал бедствия, SOS?!
Подтолкнув девушку в сторону кухни, Борис выбрался в прихожую, прижимаясь к стене, — еще засадят автоматную очередь через дверь. Едва ли люди Бека станут его убивать, но ведь неизвестно, кто там за дверью.
— Кто?! — выкрикнул Борис фальцетом.
К его крайнему изумлению, послышался женский голос.
— Мне нужно видеть Ольгу Иллерецкую. Я знаю, что она здесь.
— А зачем вам Ольга?
— Вы поймете, как только откроете дверь.
— Я не открою.
— Это я убила киллера в Варсонофьевском. А вы спасли меня на даче Калужского, спрятали в сарае. Потом заходили туда перед приездом милиции. Вы сказали «я сматываю удочки»…
— Верно! — выпалил Борис. — Это вы…
— Открывайте же!
— Вы одна? — Борису пришло в голову, что девушку могли схватить боевики Бека и теперь используют как отмычку. А не хитрость ли все это, не с ними ли она, не их ли шпионка? Нет, тогда не убежала бы от Бориса на даче.
— Если я скажу, что одна, вы поверите? Не заставляйте меня торчать на площадке!
«Действительно, — подумал Борис, — любые ее слова — не доказательство. Не спуститься ли во двор по пожарной лестнице? Обогнуть дом, разведать обстановку у подъезда… Но пожарная лестница хороша для бегства, да и то если они не поставили возле нее пост. Пользоваться ею для рекогносцировки рискованно, увидят соседи — вызовут милицию. Только этого не хватает для полного счастья».
Борис бесшумно открыл замок и отступил в комнату. Стискивая рукоятку нацеленного на дверь пистолета, он крикнул:
— Входите!
Дверь распахнулась. В прихожую вошла девушка с большой сумкой. Она была одна, и Борис опустил пистолет.
Он был подготовлен к тому, что увидит, и все же не мог не поразиться абсолютному сходству вошедшей с Ольгой Иллерецкой.
В проеме кухонной двери появилась Ольга.
— Здравствуй, сестра, — сказала гостья.
— Это невозможно, — прошептала в изумлении Ольга. — Да, вот теперь я понимаю тебя, Борис…
— Меня зовут Таня, — представилась девушка, запирая дверь. — А вы Борис, очень приятно.
— Таня Иллерецкая?
— Ну… — Девушка замялась. — В каком-то смысле.
— Что это значит?
— Я устала, хочу отдохнуть. — Она поставила на пол сумку, в которой что-то глухо звякнуло, прошла в комнату и села на диван.
— Но Таня… — пробормотала Ольга, еще не оправившаяся от потрясения. — У меня нет и не может быть никаких сестер. Борис рассказал мне, как перепутал нас, и я предполагала, что мы… похожи, да, очень похожи, но это… Вы — зеркальное отражение.
— Более того, — сказала Таня, — у нас одинаковые отпечатки пальцев.
— Что?!
— Отпечатки пальцев, прикус зубов, рисунок радужной оболочки глаз, не говоря уж о группе крови.
Ольга упала в кресло, с трудом выудила сигарету из пачки.
— Таня, объясните хоть что-нибудь… Я вижу, что мы, как один человек, но…
— Я не человек.
— То есть?.. — изумилась Иллерецкая.
— Я результат эксперимента профессора Колесникова. Не смотрите на меня так! Чуть позже вы поймете, а пока дайте поесть.
