29
На столе перед Слейдом выстроились египетские приобретения Кострова — статуэтки из вулканического камня, инкрустированные цветным стеклом, миниатюрные бронзовые модели парусных лодок, фигурки фантастических животных из слоновой кости, отделанные голубым фаянсом. Слейд брал в руки то один, то другой предмет, не особенно прислушиваясь к рекламным трелям Михаила Игнатьевича.
Наконец он остановился на статуэтке из яшмы с вкраплениями ляпис-лазури, изображающей бога Осириса.
— Сколько вы хотите за это?
Костров рассчитывал продать Осириса максимум долларов за двести, поэтому в соответствии с идеей о прибавлении нулей без колебаний заявил:
— Две тысячи.
Слейд немедленно полез в карман и вручил ошеломленному Кострову две тысячи долларов сотенными.
— Небольшие суммы у меня всегда с собой, — спокойно пояснил он.
У Михаила Игнатьевича перехватило дыхание. Этот Мищенко может сделать его богачом… Но уже следующая фраза Слейда оказалась для Кострова ушатом холодной воды.
— К сожалению, в вашей коллекции меня больше ничто не привлекает. Это все, что у вас есть?
— Да… Постойте… Нет, не все, — Костров вспомнил о стилете, — есть еще одна очаровательная вещица, но она у моего друга.
— Что за вещица?
— Бронзовый стилет изумительной работы.
— Гм… А как бы взглянуть на него?
— Нет ничего проще. — Костров взялся за телефон, набрал номер Левандовского, но никто не ответил. Михаил Игнатьевич посмотрел на часы — А, понятно, он в институте… Да нет, скорее уже направляется домой. Если мы поедем к нему сейчас, наверняка застанем.
Слейд склонил голову набок, будто взвешивая, стоит ли тратить время на один-единственный, неизвестно какой предмет.
— Ну хорошо, поедем… Правда, у меня на сегодня намечена встреча… Да ладно, не так это важно. Далеко живет ваш друг?
— Совсем близко. Могу отвезти вас на моей машине, если вы устали за рулем.
— Напротив, я за рулем отдыхаю. Так что с удовольствием сам нас обоих доставлю, а потом сразу на мою встречу — может, успею. Стоп, нет — как вы обратно тогда доберетесь? Любезность требует вернуть вас домой.
— Не беспокойтесь, я доеду и на такси.
— Да? Вот и отлично.
На «опеле» Слейда они подъехали к дому Левандовского.
— Подождите меня, — попросил Костров. — Если он успел вернуться, я принесу вещь.
Слейд не возражал, чем немало обрадовал Кострова, ведь Михаилу Игнатьевичу хотелось без посторонних поговорить о цене стилета.
Левандовский оказался дома, но, похоже, не очень обрадовался приходу приятеля.
— Привет, — буркнул он и пошел в глубь квартиры. — Чаю выпьешь?
— Спасибо, Илья, тороплюсь. Я за стилетом… Ну и узнать, что ты о нем выяснил.
— Немало выяснил, — произнес Левандовский, поворачиваясь к Кострову. — Значит, сорок фунтов, а?
— Да, а что?
— А то, что страховая стоимость аналога, хранящегося в Египетском археологическом музее, — пятьдесят тысяч долларов…
— С ума сойти, — опешил Костров.
— И это не главное. Стилет представляет огромную научную ценность. Вообрази: внутри находится второе лезвие, покрытое иероглифами, да не простыми. Мне удалось частично расшифровать криптограмму — речь там идет о каком-то открытии ученых Древнего Египта. А может, оно и заимствовано у более древней культуры. Когда текст будет прочитан полностью, в наших исторических… воззрениях может кое-что измениться… А стилет, конечно, необходимо передать в музей.
— Разумеется, — поспешно согласился Костров. Его меньше всего волновали споры историков об уровне развития древнеегипетской науки, зато цифра — пятьдесят тысяч — дразняще вспыхивала в сознании. А упомянутое Левандовским второе лезвие делало стилет презанятной игрушкой. Какую цену заломить? Восемьдесят тысяч? Сто?
— Вот, кстати, — продолжал он, — внизу в машине ждет специалист, сотрудник музея.
— А меня, — обиделся Левандовский, — уже недостаточно?
— Это мой хороший знакомый, я хотел просто показать ему… Но раз такое дело, я вместе с ним поеду в дирекцию, оформим дарственную.
Костров пока не думал о том, как станет выкручиваться впоследствии. Эту проблему он решит потом.
— А какой это музей? — полюбопытствовал египтолог.
— Музей… — Костров запнулся. — Илья, почему ты так мрачно глядишь, что случилось?
— Видишь ли… стилета у меня нет. Михаил Игнатьевич похолодел.
— Как нет?..
— Не беспокойся, все в порядке, — поспешил успокоить приятеля Левандовский. — Понимаешь, смысл криптограммы относится не к моей сфере. Грубо говоря, я в таких материях ноль. Поэтому я отдал стилет профессору Калужскому, чтобы он помог с расшифровкой и растолковал мне что к чему.
— Ну ты молодец! — воскликнул Костров. — Отдать музейную редкость невесть кому!
— Не невесть кому, — с некоторым раздражением сказал Левандовский. — Профессор Калужский — ученый от Бога и честнейший человек…
— А когда честнейший человек вернет стилет?
— По первому требованию.
— Считай, оно предъявлено.
Что ж, — вздохнул Левандовский. — Как угодно, я позвоню ему. Только жаль прерывать исследования.
— Угомонись. Ребята из музея исследуют наш стилет вдоль и поперек.
— В том-то и дело, — с досадой сказал египтолог. — А приоритет? Я собирался опубликовать статью. Уверен, Калужский подумывает о том же…
— Никто не отнимет твой приоритет, — утешил Костров. — Как даритель экспоната, я поставлю условия…
— Да что за спешка?
— Илья, мне хочется получить мою вещь. Пока еще мою. На это я имею право?
Левандовский исподлобья взглянул на Михаила Игнатьевича и поднял телефонную трубку. Послушав длинные гудки, он сказал:
— Не отвечают. Какой сегодня день? Ах, да, суббота, у меня же в институте были консультации. Тогда понятно, профессор с сыном на даче.
— А там есть телефон?
— Нет. Если только подъехать…
— Полагаешь, профессор потащил стилет с собой на дачу?
— Он обещал мне никогда не расставаться с ним. А обещания профессора Калужского неизменно выполняются.
— Да, дела… — Костров поскреб в затылке. — Ну так поехали! Собирайся, а я поговорю со своим музейным знакомым. Думаю, он не откажется нас отвезти, когда узнает…
Михаил Игнатьевич покинул квартиру, сбежал по лестнице и сел на переднее сиденье «опеля» рядом со Слейдом.
— Небольшая заминка, — голос Кострова прозвучал заискивающе, — если бы вы согласились подбросить нас на дачу к одному профессору… Стилет у него.
— Мм… А где его дача?
— Понятия не имею. Но, уверяю вас, вы не пожалеете! Стилет представляет гораздо большую ценность, чем то, что я вам показывал. Это просто чудо…
— И цена чудесная, а? — съязвил Слейд.
— Вам по карману, — льстиво изрек Михаил Игнатьевич. Слейд пожал плечами.
— Поехали… Я все равно опоздал на свою встречу, так что было бы глупо и здесь застрять на полдороге.
— Отлично… Только вот еще что…
— Да?
— Мой друг не приемлет коммерческих сделок подобного рода. Он бессребреник, жрец науки… Я представил вас сотрудником музея — кстати, придумайте какого. И с профессором придерживайтесь той же версии.
— Пожалуйста, — не стал принципиальничать Слейд. — Ваши дела меня не интересуют. Но знаете, Михаил Игнатьевич…
— Да?
— Стилет, признаться, меня заинтриговал, но и то, что осталось у вас дома… Я тут подумал… Не бог весть что, а все-таки по возвращении с дачи заедем к вам.
Слейд не забыл данного начальнику каирской полиции обещания вернуть экспонаты в Египет. Но сначала — стилет. Костров никуда не денется.
— Однако и не надейтесь, — добавил Слейд, — что я заплачу по две тысячи за каждую безделушку.
— В цене сойдемся, — заверил Михаил Игнатьевич. У подъезда замаячила нескладная фигура Левандовского. Костров из окна машины призывно махнул рукой.
