Глава 13. ТЕНИ ПРОШЛОГО И ТЕНИ ГРЯДУЩЕГО
Ночь начинала вступать в свои права, когда страж ворот города Ашура, припавший ухом к камню дороги, расслышал далекий конский топот. Стена дождя заливала дороги, за дюжину шагов и вола не различишь, да и шум от потоков воды, обрушивающихся на город с небес, забивал уши. Земля превратилась в жидкую грязь, только мощеная дорога заранее весть подаст о путниках Правда, сколько всадников скачет, в такой ливень все одно точно на слух не определишь, не меньше двух, не больше пяти. Стражник Касым поднялся с заботливо подстеленного на камни дороги коврика и поспешил в караулку. Дело обещало быть выгодным.
В такую погоду хозяин собаку во двор не выгонит, а эти в дороге — значит, дело важное и срочное. Это раз. Два — ворота уже закрыли на ночь, а ночевать на дороге под таким ливнем да при срочном деле никому неохота. Значит, придется путникам раскошеливаться, и хорошо раскошеливаться, чтоб ворота им открыли да в город пустили. Да еще при себе товары могут иметь, а за товар пошлина положена, да за лошадей, да налог на дороги, да побор на стражу от разбойников, да то. да се. Вот и приработок. Но надеждам стражника не удалось сбыться.
Когда Касым сотоварищи вышли к воротам под ливень, то настроение у них испортилось сразу. Вымокнув до нитки за неполных три минуты, стража начала отчаянно ругаться. Кто любит стоять под ледяным дождем, на ветру после теплой караулки?
Когда в дождевом мареве показались размытые пятна всадников, стражники приосанились, а вышедший вперед десятник заорал в приоткрытую створку ворот, набивая цену: — Кого там еще якши на ночь глядя несет! Проваливайте, ворота закрыты!
Всадники вынырнули из дождя беззвучно, как призраки. Все трое были одеты в кожаные, пропитанные жиром дорожные плащи, с низко надвинутыми капюшонами. Поравнявшись с воротами, вся тройка спешилась, и всадник, скакавший впереди, отрывисто бросил десятнику.
— Прими поводья, дубина, а вы, обалдуи, ворота открывайте, да живо!
Да, зря мокли стражники под ливнем. Вместо купчины или купеческих приказчиков перед стражей стояли трое воинов. В караулке троица сбросила плащи: кольчуги под плащами, мечи у пояса. Добротные сапоги для верховой езды с высоким голенищем до середины бедра. Три пары бешеных зеленых глаз смотрели на стражников. И пока старший из приехавших доставал из-за пазухи пергамент с сине-белой печатью Вершигоры, десятник уже понял, кто приехал в вольный город Ашур. Одного взгляда зеленоглазых гостей хватило. Тут любой, поймет, когда вместо купца с легкой монетой в кошельке — ведьмаки с трамотой. Зря только под дождь вылезли. Хотя тут выйти все равно бы пришлось…
… Еще двенадцать десятков лет назад рать Черного Леса, ведьмачьего края, осадила Ашур. Никто из магов, живших тогда в Ашуре, не вышел на стены. Даже всесильные некроманты скрылись в своих подземельях, объявив, что с ведьмаками они не ссорились и защищать город будут. Магией и сталью взяли дружины Черного Леса город, взяли и добычу добрую, и врагов своих покарали. Сто двадцать лет платит Ашур дань ведьмачьим владыкам. Сто двадцать лет неподсудны жители Черного Леса ащурскому суду, сами судят провинившихся своим судом, по своим законам. Не платят пошлин при торговле, налогов и поборов и, как сказано в мирном трактате, имеют «право невозобрано мыться в банях, аще хотят».
Хоть и не лезут ведьмаки в дела города, но связываться с ними мало кто рискует. Был клан Белой Змеи у ханьцев, горды были старейшины клана, был да сплыл. Было братство жрецов какого-то заморского бога, хотевшие всех магов да ведьм под корень извести. Где они теперь? Белые Змеи три лавки на базаре держат, а тех жрецов и след простыл. Даже гильдия Ночных Убийц заказов на жителей Черного Леса не берет. Ведь одного тронь — значит, войну против ведьмаков начал. И ни откупиться, ни отдариться не получится. Черный Лес обидчиков своих людей не прощает, будь их человек хоть ведьмак, хоть ремесленник, хоть купец или простой поселянин без всякого дара. А тут посланцы САМОГО! Эти прибьют и слова не скажут…
Редрик отлично понимал ход мыслей десятника, но обычай надлежит блюсти свято, поэтому, показав страже грамоту, обратился к писцу, велев ему записать в книгу о прибытии троих посланцев от Вершигоры, Верховного Ведьмака по прозвищу Филин. И по старому обычаю бросил к ногам писца золотой динар — не к лицу вольному человеку трястись над презренным золотом, как местный народ, за деньги на любую подлость готовый.
Жезл лежал в его мешке, и он должен отдать его надежным людям. Но перед этим необходимо встретиться с графом Гуго. Дел много: нужно разыскать седьмой том Некрономикона, нужно найти способ нейтрализовать некромантов, ищущих Ратибора, нужно подкупить кое-кого из стражи. Ну а главное — это то, что в городе появилась одна из высших Матерей Авалона. Очевидно, ведьмы стоят за кражей книги или же пытаются заполучить жезл, подобно Мерлину. Во всяком случае Филин, посылая сына в Ашур, говорил с ним и об этом варианте. Вести от верного человека на Авалоне немного запоздали, тайный соглядатай не ведал, кто из Матерей прибыл в Ашур, но старый ведьмак был уверен, что в данной ситуации дело поправимо и Редрик успеет прибыть в город вовремя.
С жезлом-обманкой вообще получилось замечательно. Когда трое доверенных ювелиров услышали от Редрика о заказе на копию жезла, известного еще как посох Абдуррахмана, то Крот, старейший из мастеров, заявил ведьмаку, что копия давно существует. Еще во времена его деда тогдашний Верховный Ведьмак Барсук заказал ее. Три года работали мастера и создали шедевр, но тогда копия не понадобилась, и Барсук приказал ее тайно спрятать в хранилище до лучших времен.
— Невозможно создать копию за три дня, даже имея под рукой все необходимые материалы, — закончил свою речь старый ювелир. — И это поистине подарок судьбы, что я, только начавший постигать ремесло подмастерья, видел, как мой дед создавал жезл. Я знаю лишь то, что он скрыт в хранилище у Трех Холмов, но в каком сундуке?
— Благодарю тебя, о почтенный Мирослав по прозвищу Крот, — церемониально обратился к старцу Редрик, — мне не составит труда найти поддельный жезл Абдуррахмана в нашем хранилище. Прошу тебя, прими этот кошель золота в награду за добрую память. Возьми еще один кошель, чтобы память об этом разговоре рассеялась как дым на ветру. Я надеюсь, почтенные мастера, — обратился рыжий ведьмак к двум другим ювелирам, — что такие же кошели помогут и вам забыть о нашей беседе. Именами Круга и Дикой Охоты, именем Верховного Ведьмака Вершигоры повелеваю — да будет так!
Низко склонились мастера перед правой рукой Филина, приняли ювелиры тяжелые кошельки, тихо ответили гордо стоящему перед ними ведьмаку: — Да будет так! Именами нашими клянемся хранить в тайне все, что услышали сегодня.
— Так промолвлено и да свершится! — торжественно проговорил Редрик.
Через четверть часа он мчался наметом к хранилищу Трех Холмов, одной из четырех сокровищниц Черного Леса, с грамотой от отца и ключом. Быстро сыскались старший хранитель и ключник, и вот уже трое ведьмаков в окружении стражи стоят перед каменной дверью с тремя хитрыми замками. Первым вложил свой ключ в скважину старший хранитель, вослед ему ключник, и только после этого тяжелый ключ из черной бронзы, с хитрой резной бородкой, принадлежащий Верховному Ведьмаку, занял свое место.
Четыре ключа передал Филину его предшественник, четыре ключа от четырех хранилищ.
У каждого хранилища был свой ключник и свой хранитель, и только собрав воедино все три ключа, можно было открыть каждую из дверей, скрывавших богатства Черного Леса. Редко, не чаще чем раз в семь лет, а то и реже, открывалась одна из дверей, и даже Верховный Ведьмак не знал всех сокровищ, что скрывались за ними. Теперь, после этой истории с жезлом, Филин велел создать подробную опись всего, что хранится в ларцах.
Но опись писаться будет позже, а пока Редрику был нужен жезл, нашедшийся, впрочем, достаточно быстро, в ближайшем к двери ларце. Завернув копию в кусок заморского шелка, ценимого на вес серебра, ведьмак направился к отцу. Внимательно осмотрев находку, Филин довольно кивнул сыну: — Да, от настоящего не отличишь. Сделано на совесть, да и время сэкономили. Теперь слушай меня внимательно!
— Да, отец, — Редрик расположился в кресле напротив Филина, — я готов.
— Хорошо, — проговорил старый ведьмак. — Все началось с вполне обычного нападения данов на городище русов Всхолье…
Филин закончил повесть и зорко глянул на Редрика, задумчиво крутившего в руке во время рассказа кинжал. Кроме повести о клинке Странников, известного под именем «Равный», и о судьбе его нынешних носителей старый ведьмак поведал сыну и о проклятии графа. Конечно.
Редрик был достойным сыном своего папочки, которого в Ашуре кое-кто величал Старым Лисом, а не Филином. По тем крохам, которые он знал до этого, Редрик имел некоторое представление о ситуации и недоумевал, зачем отцу потребовалось посылать в город чужаков вместе с лучшим лазутчиком. Теперь в известной ему части истории встали на свое место недостающие куски, образуя цельную картину, и все стало понятно. Картинка, правда, была не шибко радостная, но по своему опыту Редрик знал: бывает хуже. Однако его ждала дорога, и он рискнул переспросить отца, вернее, повторил ему слово в слово свое задание в городе Ашуре. Мысленно он уже решил захватить с собой двоих ведьмаков, Бронеслава и Карло. Вернувшиеся из безнадежного похода целыми и невредимыми, они как нельзя лучше подходили для еще более опасного предприятия.
Закончив повторять задание, Редрик обратился к Филину: — Отец, мне не понадобится много людей. Если я приеду с большой свитой — это насторожит всех, от стражников до некромантов, не говоря уже о ведьме, которая может сбежать, не дожидаясь начала охоты. Неразумно пугать дичь до того, как ее обложат по всем правилам. Как только мне понадобятся люди, я смогу найти их у графа Гуго. Я мыслю, что он с радостью предоставит мне хоть половину города, особенно после того, как я вручу ему ваше письмо. Граф разумный человек и не останется безучастным к своей судьбе. Этот интриган сможет поднять на ноги весь город. Тем временем мы тайно перебросим в Ашур сотню дружинников на помощь графу. И когда ведьма будет обнаружена, ей останется только метаться в сетях облавы, пытаясь найти спасительную дырку. А когда она уверится в своем спасении, дырка обернется западней, мы ударим насмерть!
— Ты думаешь захватить с собой Бронеслава и Карло, — полуутвердительно проговорил Филин, хотя Редрик и словом не успел обмолвиться об этом, — это неплохой выбор. И ты прав насчет остального. Запомни, Редрик, после того, как посох окажется в наших руках, а Мерлин получит фальшивку, ты станешь моим преемником. Когда ты приедешь, у нас будет долгий разговор. Я не случайно посылаю в город тебя, именно тебя! Ты лучший, и ты знаешь это. Но тебя может погубить самоуверенность. Я не знаю, под чьей личиной скрывается ведьма. Я надеюсь, что ты найдешь ее…
Теперь взмыленные кони, храпя, мчались по пустым улочкам Ашура, неся своих седоков к харчевне «Пять Углов» Харчевня славилась на весь город доброй кухней да уютными горницами. А то, что держащий ее купчина Тверд, имевший восемь лавок на лучших базарах Ашура, был житель Черного Леса, гарантировало дополнительную безопасность всем его постояльцам. Вообще, в Ашуре подобные заведения назывались караван-сараи, а харчевня — это просто место, где можно поесть. Но по прихоти Тверда и «Пять Углов» назывались харчевней.
Гостей уже ждали, и слуга в плаще, как две капли воды похожем на плащи путников, быстро отворил ворота, запуская всадников во двор, по периметру огражденный крытыми коновязями, верблюдовязями и даже тремя слоновязями. С размахом вел дела Тверд, заезжие торговцы не могли нахвалиться на заведение предприимчивого купчины, и многие сделки обсуждались, а то и вершились в просторном главном зале. Столики вдоль стен, по заморскому обычаю разделенные меж собой перегородками, так и ломились от яств на любой вкус. Пиво, подаваемое на столы, сваренное в пивоварне, расположенной в двух кварталах от харчевни и принадлежащей тому же Тверду, славилось на весь Ашур. Да и вино, и пенный мед по обычаю русов, даже ханьский чай — все было к услугам дорогих гостей.
А после доброй трапезы и поговорить не грех. Вести из разных краев, войны и тронные перевороты, эпидемии чумы и рождения наследников царств со всей земли — все эти темы позволяли всласть почесать языки торговым гостям и ашурским сплетникам. Правда, не знали гости торговые, что не случайно маленькие столы были расставлены в маленькие клети вдоль стен За крепко срубленными стенами сидели специально приставленные к каждому столу писцы-соглядатаи, записывающие на бересте каждое интересное слово Не знали гости-постояльцы, что в горницах, отведенных для них, есть маленькие отверстия, позволяющие видеть и слышать все происходящее. Что даже гулящие девины не просто, так мило щебечут, а плавно подводят гостей заморских к нужной для хозяина беседе.
Верой и правдой служил Черному Лесу купчина Тверд, и немало полезных вестей отправлялось к Вершигоре от тихого да мирного купца с надежными людьми и почтовыми соколами. И как дома чувствовал себя у него любой из людей Вершигоры, хотя почему как? Дом он и есть дом.
Не только в Ашуре торговали купцы из Черного Леса, и в Багдаде, и в Дамаске, и в стольном граде Кия — везде был дом для посланцев по делам тайным, не мешкотным да спешным. Любой из купцов Черного Леса был рад предложить им стол и кров, весточку отправить, денежкой помочь, а при надобности и в лютом бою, и в темном переулке на помощь прийти с приказчиками, да сыновьями, да стражей купеческой. И не только туда, в ближние земли Лютеции и Рима, до великого Кордовского Халифата, до Египта и до самой Индии везли купцы мед и воск, лен и янтарь, меха и доброе оружие. На вес серебра ценилась в далеких краях работа кузнецов из племени русов. А уж клейменные Серебряной Рысью булатные клинки из лесных кузен стоили двойной их вес золотом. Говорили знающие люди, что Мерлин меч для короля Артура у кузнецов Черного Леса заказывал, да поскупился на золото. Когда мастера клинок отдавать отказались, не поверив обещанию заплатить попозже, он велел подручным меч выкрасть. Так его и выкрали вместе с крицей, из которой Артур его и доставал. А уже доковывали клинок да полировали, испортив почти готовый меч, мастера из Корнуолла. Да по дурости своей меч перекалили, вот в бою он и сломался.
Только за сорок дней, мчась на сменных конях, можно обогнуть последний остров Великого Леса в степи. Но не только в лесу жили его подданные. На три, а то и на все десять дней пути от леса можно было встретить пашни и дома, окруженные частоколами. Всех, кто не хотел быть закупом, а то и просто рабом, всех, кто хотел жить вольным человеком и быть сам себе господином, всех принимал под свою защиту Черный Лес. И не важно, какого ты роду-племени и кем был раньше. Каждое поселение жило по своим законам, по законам своей родины, но поперед них все чтили три закона.
Закон первый: ты свободен, но твоя свобода не должна мешать свободе другого. Всяк волен, всяк сам себе господин и шапку ни перед кем не ломит, как раб при виде боярина. Свою свободу сам защищай и другим помогай, стариков уважай. Вначале свой дом построй, а потом уже соседу объясняй, как надо. У соседа своя голова между ушей есть, сам разберется. А сам не сможет, всем миром подумаем и предложим. Не захочет — его дело.
Закон второй: закон гостеприимства, гость в доме под защитой хозяина и всего поселка, а мало будет поселка, весь народ поднимется. Каждый знает: сегодня соседа черед, а завтра — тебе. Сегодня землю пашем, а завтра в дозор пойдем, сам себе пахарь, сам себе и дружинник. Степь рядом, до беды недалеко, там лихого люда хватает.
Ну а третий — совсем простой: РАБОВ НЕТ. И выдачи беглых рабов нет! Кто до Леса добрался, тот теперь свободный человек. А если есть несогласный хозяин раба, явившийся за своим «имуществом», то таких хозяев топором по голове погладить надо, чтоб неповадно было из людей скот делать. А если несогласный с собой еще и дружину привел, так на этот случай в Лесу у ведьмаков своя дружина есть, пять сотен дружинников да три сотни отроков из младшей дружины под командой ведьмачьих воевод. А если этого мало, то весь Лес поднимется, в строю биться всякий умеет, воеводы зря хлеба не едят. И вместо восьми сотен в бой и двадцать, и тридцать сотен пойдут. Когда Ашур брали, так пятьдесят сотен встали под ведьмачьи знамена. И надменные городские старейшины на коленях вымаливали мир и жизнь, проклиная тот день, когда позарились на три богатые деревни с постоялыми дворами, стоявшие на самом торговом тракте.
Двенадцать десятков лет прошло с той поры, но в Ашуре до сих пор урок помнят да ежегодную дань платят. И пусть дань символическая: семь жеребцов породистых, объезженных под седло, да полный доспех на тридцать воинов, но о давнем уроке городским старейшинам хорошо напоминает. Когда граф Гуго прибыл в Ашур и затеял создание королевства из земель Ашура, к которым предприимчивый авантюрист отнес и земли Черного Леса, то ему сами старейшины напомнили о дани. Ведьмакам даже дружины в поле выводить не потребовалось, граф тут же отменил коронацию и распустил дружину из наемников. Даже объединение его дружин с городской стражей ничего не решало, ведьмаки, собравшие только часть ополчения, в поле превосходили его силы впятеро. Остальные жители Черного Леса занимались уборкой урожая, но при необходимости в бой пошли бы и они.
Соглядатаи графа, прибывшие с посланием, в котором самозваный король потребовал сложить оружие, увидели воинский смотр дружин. Закованный в добрую сталь с ног до головы строй воинов провел воинское учение, произведя на посланцев графа, ожидавших увидеть толпу мужиков с топорами и вилами, серьезное впечатление. В панике посольство отбыло обратно в Ашур.
Граф Гуго был понятливый человек, он сразу спрятал уже изготовленную для него корону и отправил к Верховному Ведьмаку посольство с богатыми дарами и посланием, в котором объяснял, что он был введен в заблуждение недобросовестными советниками из числа своих приближенных и членов городского Совета. «Я всего лишь хотел всеобщего мира и процветания, — писал граф в письме, — я заботился о всеобщем благе для всех народов, проживающих на этих землях, которые я успел уже полюбить всем сердцем». В завершение письма «любвеобильный» граф предлагал Верховному Ведьмаку проект присоединения Ашура к Черному Лесу, подробно описав, как его люди захватят ворота и вырежут членов Совета. На пост наместника новой территории Гуго скромно предложил себя.
Интрига была проста: если ведьмаки согласятся, то граф станет владыкой города, не прибегая к наемной дружине, на которую в городе уже косились. И не просто косились, городской Совет уже собирал силы, желая вышвырнуть дерзкого аристократа из города, и орден Некромантов уже готовился помочь Совету. Некроманты, в свою очередь, планировали захватить власть в городе, превратив Совет в своих марионеток. Граф нуждался в союзнике или, на худой конец, в росте своей популярности среди простого люда. Для этого вполне подойдет уклончивый ответ Верховного Ведьмака или совет не торопить события. Опираясь на него, граф рассчитывал стать героем дня, защитником города перед грозной опасностью и под шумок расправиться со своими врагами.
Послание преизрядно развеселило тогдашнего Верховного Ведьмака Ярополка по прозвищу Вепрь. Письмо, разглашение которого вело к изгнанию графа из города, оказалось одним из первых способов держать прыткого эмигранта «в узде» Граф в очередной раз просчитался в оценке противников. Ответ Ярополка разрушил интригу и взбесил Его Светлость до чертиков, впрочем, как и Совет города. «Ни меня, ни моих преемников Ашур не интересует, так как Вас, любезный граф, не интересуют помойки, — писал Ярополк. — К сожалению, на ашурской помойке завелись бешеные крысы, планирующие под шумок перегрызть глотки другим ее обитателям. Я говорю об ордене Некромантов, планирующем захват власти…»
К письму были приложены документы, подтверждающие существование заговора, и вместо выдуманной «ведьмачьей опасности» Гуго пришлось бороться с реальным врагом, со ставленниками некромантов в Совете. На этом неблагодарном деле графу удалось погрузиться в его любимые интриги, и до нынешнего момента и граф, и ведьмаки были довольны друг другом.
Все это вспоминал Редрик во время их нехитрой трапезы в харчевне «Пять Углов». Путников уже ждал обед, а слуга, которому Редрик успел шепнуть пару слов, ушел поднимать по тревоге охрану. В харчевне всегда находилось два десятка проверенных дружинников, каждые две недели несущих службу в «Пяти Углах» и не афиширующих свою службу в дружине Черного Леса. Посланцы Филина направились к графу, переодевшись в посольский наряд, оставив в харчевне все лишнее и прихватив с собой в виде караула десяток доспешных молодцов. Каким будет караул, почетным или нет, Редрик не знал, но на всякий случай послы под доспехи надели еще и тонкие кольчуги, благо плащи послов из лилового бархата не позволяли скрыть только мечи. Вскочив на свежих породистых коней, посланцы со свитой направились к дворцу графа, который, впрочем, скорее напоминал не дворец, а неприступную крепость.
Сходство с крепостью только усиливалось от высоких крепостных ворот, дубовые створки которых были окованы стальными пластинами с остро отточенными шипами. Прямо над воротами нависала надстройка караульни, сквозь частые бойницы которой пробивался свет. Сам дворец графа был не виден из-за высоких, сложенных из кирпича стен ограды, образующих правильный пятиугольник. Поверху стен шла крытая галерея с частыми бойницами для воинов, за которыми стояли стражи. По углам над стеной возвышались миниатюрные боевые башенки. В отличие от крепостных стен города, камни которого имели и выбоины, и трещины, в кладке графского укрепления не было ни единой щели. Только караульня выделялась кирпичной кладкой, показывая материал, из которого была построена. Стены поверх кирпича были покрыты раствором и побелены, малейшая попытка взобраться на них должна была оставить неминуемые следы, хорошо заметные на белой поверхности.
Построено было на века, с понятием, Карло и Бронеслав переглянулись. Зайти внутрь будет нелегко, но выйти может оказаться еще труднее Нечего и думать вырваться из каменного мешка, полного воинов. Редрик, понаслышке знающий о графских укреплениях, неожиданно понял, почему его отец и его предшественники терпели графа в Ашуре, невзирая на все его козни. Граф не был дураком. Интриганом, вечно путавшимся в интригах пятого и более уровня, — да. Но создать такую крепость внутри Ашура, не опираясь ни на ведьмаков, ни на некромантов, а лишь заключая с ними тактические договоры! Да, все использовали графа в своих играх, но граф всякий раз выторговывал себе уступки, мелочи, льготы, деньги. Если теперь ему удастся добиться от Мерлина пузырька с эликсиром, то через сорок — пятьдесят лет в городе появится третья сила, которая начнет ослаблять ведьмаков, всячески стравливая их с некромантами. «Конечно, мы сметем повелителей гробниц, — думал Редрик, — но тогда их остатки дадут графу недостающую ему силу, и наш интриган вновь попробует создать свое королевство в Ашуре»…
Редрик понял, зачем отец отправил его в Ашур именно сейчас «Он же хотел, чтобы я посмотрел на своего будущего противника, а другого шанса может не быть! Граф Гуго никогда не встречался ни с кем из Верховных Ведьмаков. Ну да, он же всегда сидел себе тихонько в Ашуре и плел интриги. И отец чуть было не прозевал его, привыкнув, что графа не нужно опасаться! А теперь, после того как граф поссорится с Мерлином, который рано или поздно поймет, что жезл был искусной подделкой, когда сейчас граф будет вынужден помочь в охоте на одну из величайших ведьм Авалона, то только мы сможем спасти его жизнь. Некроманты не смогут бросить вызов Корнуоллу и Авалону. И граф будет вынужден служить нам и по нашей воле будет вести войну с некромантами, потратив свои силы на войну с ними».
Ход мыслей Редрика прервало явление стражи. Выдвинувшийся вперед на половину корпуса коня Бронеслав окликнул статного воина в богатом доспехе, оказавшегося десятником графской дружины и соответственно старшим всего караула. По его приказу створки ворот бесшумно распахнулись, и маленькая кавалькада ведьмачьего посольства въехала на мощенный гранитными плитами и ярко освещенный масляными фонарями двор в окружении пешей стражи,
Прямо перед послами Филина оказались еще одни ворота, перед которыми их встретил еще один отряд стражи, на этот раз предводительствуемый сотником, которому Бронеслав предъявил посольскую грамоту Краем глаза Редрик, сидящий в седле с невозмутимым лицом посла, успел заметить, что бойницы на стенах выходят не только наружу, но и во двор. И теперь у каждой бойницы стоял стрелок с луком или самострелом. Стрелки были невидимы в темных бойницах, но ведьмачьим чутьем Редрик чувствовал направленные на него взгляды. В них не было ненависти, стрелки графа были профессионалы, но в их взглядах была смерть.
