14
Пассажирский отсек на «Фландри» располагался ближе к середине корабля, сразу за грузовой палубой. В кабине лифта лейтенант Зинт не спускал глаз с опоздавшего пассажира, тем не менее Трент сумел различить четыре уровня, или палубы, которые одолел подъемник перед тем, как затормозить и раздвинуть двери.
Зинт приложил ладонь к овальному люку, ведущему в пассажирский салон. Когда толстенная плита отъехала в сторону, Трент шагнул внутрь. Какой-то пассажир у входа обратился к нему по-французски. Трент не понял вопроса и счел за благо сделать вид, что не расслышал. Незаметно оглядываясь по сторонам и исподтишка изучая пассажиров, он двинулся по проходу. В салоне находилось около четырех десятков человек, в большинстве мужчины. Беседовали в основном на лягушачьем наречии. Все терпеливо сидели в креслах, ожидая старта.
Кресло номер тринадцать располагалось как раз напротив четырнадцатого, которое занимала прелестная молодая женщина. Сиденья на метр от пола разделяли прозрачные переборки.
— Привет, — весело кивнул Трент.
Он плюхнулся в кресло и подождал, пока Оно не примет его вес и не подстроится под контуры его тела. Тут же особые мягкие захваты сомкнулись на его ногах. Трент сунул чемоданчик под сиденье, где находилась багажная сетка, потом представился:
— Меня зовут Трент, я грозный разбойник и удачливый похититель чужой собственности. Если пожелаете, я мог бы что-нибудь украсть и для вас.
Его соседке было не больше двадцати пяти. Бросались в глаза густые золотистые пряди в ее темных волосах. Чуть пониже плеч волосы были заплетены в толстую косу. Карие глаза смотрели чуть вызывающе, необычной свежестью отличалась кожа, загорелая, гладкая, без малейшего изъяна. Женщина оторвала взор от экрана портативного голографического просмотрового аппарата или попросту «глазка», перевела взгляд на соседа и с каким-то надменным пренебрежением сообщила:
— Не смешно.
— Нет? — удивился Трент. — Тогда как насчет этого? Он сунул пальцы в рот, раздвинул щеки и принялся вращать глазами.
Выражение лица соседки ни чуточки не изменилось.
— Тоже.
Трент с интересом посмотрел на нее, вытащил пальцы изо рта и вытер их о штаны.
— Странно, — поделился он. — Обычно этот трюк вызывал улыбку. Может быть, у меня не получилось? Женщина ответила вопросом на вопрос:
— Почему вы опоздали?
В этот момент диктор на французском языке проинформировал пассажиров, что до старта осталось пять минут. Подтверждение последовало почти немедленно: корпус корабля начал чуть вздрагивать, видимо, это тягачи поволокли «Фландри» на стартовый стол.
— Это не по моей вине, — объяснил Трент.
— Все так говорят, — пожала плечами соседка и вернулась к просмотру программы.
— Послушайте, неужели не найдется ничего такого, что я мог бы украсть для вас?
Она вздохнула и вновь подняла голову. Взгляд ее однозначно показывал, что она раздумывает, сразу позвать охранника или подождать еще?
— Нет, — наконец ответила она. — Мне ничего не нужно. Тем более чужого. Мне и своего хватает.
— И что же вы с ним делаете? Со своим? Женщина вздохнула, выключила «глазок», сунула его под кресло.
— Вам не дает покоя слава Робин Гуда? Это ведь он, кажется, имел привычку грабить богатых, чтобы раздать часть награбленного бедным. На мой взгляд, порочная практика.
— Не будьте так жестоки к благородным жуликам, — посоветовал ей Трент, поудобнее устраиваясь в кресле. — Я теперь самый завзятый капиталист, но в свое время и у меня ходили под рукой Веселые Ребята. К сожалению, пришлось от них избавиться. Все они оказались настоящими сукиными сынами.
Соседка удивленно посмотрела ни него:
— Неужели?
Трент тяжело вздохнул:
— Они тоже никак не могли оценить мой непревзойденный юмор.
Она понимающе кивнула, потом спросила:
— И все-таки, почему вы опоздали?
Спросила всерьез, без тени улыбки. Трент пожал плечами:
— Вы уверены, что я опоздал?
— Вы единственный, кого пришлось ждать.
— Да-да, встретивший меня человек именно так и выразился. Он был очень недоволен.
— Корабль специально задержали ради вас.
— В самом деле? — вскинул брови Трент.
— Да.
— Очень любезно с их стороны.
— Почему вы опоздали?
— Это длинная история.
— Расскажите.
— На контроле меня направили к другому выходу, а потом вовсе потеряли.
— Потеряли?
— Я не сразу нашел корабль.
— Такой большой корабль?
— На нем не было номера.
— Прошу прощения? — недоуменно переспросила женщина
— Это и вправду очень длинная история.
Между тем в пассажирском салоне, в котором размещалось около пятидесяти пассажиров, отправляющихся в межпланетный рейс на «Капитане Фландри», возникло легкое беспокойство. Оно передалось и Тренту.
— Меня зовут Мелисса, — неожиданно представилась женщина. — Мелисса Дюбуа.
Вновь ожил внутренний динамик и по-французски предложил пассажирам приготовиться к взлету.
— Очень рад, Мелисса Дюбуа, — сказал Трент. — Если вы с таким предубеждением относитесь к воровству, быть может, вам больше понравится, если я попытаюсь вас соблазнить? Нет-нет, не подумайте ничего плохого — исключительно чтобы доставить вам удовольствие.
Мелисса испуганно взглянула на соседа, затем улыбнулась- в первый раз! — и неожиданно помолодела сразу лет на пять.
— Нет.
— Почему?
— По некоторым обстоятельствам… К тому же вы, мсье Трент, сами признались, что увлекаетесь воровством. С моей стороны будет опрометчиво довериться вам, не так ли? Да, именно опрометчиво.
— Итак, вы говорите «нет»?
— Да.
— Жаль.
— Куда вы направляетесь, мсье Трент?
— На Луну. Я слышал, в это время года природа на Луне просто великолепна. Местные жители принимают ванны на открытом воздухе. Солнечное тепло омывает их тела, а его лучи дарят невыразимой прелести загар.
Мелисса не ответила, закрыв глаза. Голос в динамике начал отсчет. Неожиданно она заявила:
— Сама я собираюсь на «L-5». Трент невольно выпрямился в кресле:
— На «Ла Гранж-5»? Спецбаза «номер один»? Услышавший его возглас сосед справа удивленно посмотрел на Трента. Мелисса равнодушно подтвердила:
— Да, на «L-5». Там я должна пройти тренировочный курс для зачисления в элитные части.
Ее глаза были по-прежнему закрыты, поэтому она не заметила ужаса, отразившегося во взгляде Трента.
Прежде чем задать следующий вопрос, Трент два раза попусту открывал рот. Сердце его билось сильно и беспокойно.
— Значит, вы из Корпуса миротворцев?
— Да, служу четвертый год. Начальство сочло, что я вполне созрела для элиты. — Она взглянула на него и не смогла скрыть улыбку. — Я решила, что если соглашусь, то сумею удивить отца. Он у меня такой… — Она пощелкала пальцами в воздухе, пытаясь подобрать подходящее английское слово. Ничего не получилось, поэтому выразилась просто: — Его ничем не удивишь. Когда мама узнала о моем решении, она плакала от радости. Они очень мною гордятся.
— Представляю, — кивнул Трент. — Им есть чем гордиться.
Словно спросонок, он оглядел небольшой пассажирский салон, в котором сидели в основном люди, беседовавшие между собой по-французски. С глаз спала пелена. Никогда раньше он не чувствовал себя в более глупом положении, чем в эти предстартовые минуты. По-видимому, воздух желанной свободы сыграл с ним дурную шутку. Мало того что он представился собственным именем, так еще и перья распустил по поводу того, куда направляется, где намерен укрыться. Похмелье оказалось горьким. Он взял себя в руки и с прежней беззаботностью обратился к соседке:
— Остальные… пассажиры летят туда же?
— Да, нас здесь целая группа. Вы представляете, только один миротворец из двух тысяч годится для элиты. Кстати, мы все удивлены, как вам удалось получить место на этом лайнере. Этот рейс был зафрахтован еще месяц назад. Вы, должно быть, очень влиятельный человек, если ради вас пошли на то, чтобы снять с рейса одного из наших офицеров.
Голос из динамика начал последний отсчет:
— Десять, девять, восемь…
— Господи, только не это! — в отчаянии воскликнул Трент, откидываясь на спинку кресла. В следующий момент его тело опутали мягкие нити антиперегрузочной паутины.
— Трент, — послышался удивленный голос Мелиссы. — Вы что, боитесь?
— Да, — охотно подтвердил молодой человек. — Ужасно боюсь.
Голос в салоне объявил:
— Начинаем взлет.
Низкий тяжеловесный гул проник в салон, тело начало наливаться тяжестью. «Капитан Фландри» взлетал с ускорением, шестикратно превышающим силу тяжести. Дышать стало трудно, так что разговоры на некоторое время прекратились сами собой.
Трент в эти минуты испытывал поистине неземное блаженство.
Около четырех минут кресло Трента и он сам находились в горизонтальном положении. За это время ему удалось прийти к двум важным выводам. Первый касался Букера Джеймтона. Никогда больше он не рискнет иметь с ним дела. Надо же было догадаться включить его в состав спецрейса, где в пассажирском салоне собрались сплошь будущие элитники.
Второе соображение заключалось в том, что еще ни разу в жизни он не попадал в столь глупое и унизительное положение.
Ни разу!
Полет до «L-5», с учетом задержки на старте, занял около четырех с половиной часов. База Корпуса МС располагалась на окололунной орбите, ее наклон составлял шестьдесят градусов относительно лунного экватора.
Когда ускорение составило менее единицы, Трент с треском распахнул свой чемоданчик. Достал блок с Джонни Джонни и сразу захлопнул кейс.
Мелисса Дюбуа с интересом поглядывала на него.
Трент подсоединил устройство к разъему, встроенному в подлокотник кресла. В следующее мгновение перед ним загорелся голографический экран. Из подлокотника также можно было выдвинуть провод с единственным наушником. Провод был наглухо вмонтирован в разъемное гнездо. Имея дело с такими пассажирами, как Трент, всегда нелишне позаботиться о том, чтобы наушник нельзя было стащить. Трент послал запрос и связался с сервером на «Ла Гранж-5». Корабль находился пока еще достаточно близко от Земли, так что во время сеанса связи задержка сигнала почти не ощущалась.
Трент закрыл глаза и через корабельный копроцессор вошел в виртуальное пространство.
…наименьшая частота модуляции… корабельные частоты, на которых осуществляется связь с диспетчерами… Есть…частоты для деловых операций… для торговых… частные каналы для гражданских пользователей… молчание… частоты, предназначенные для элиты МС… молчание.
Эфир молчал на всех частотах, кроме тех, на которых осуществлялась связь с кораблем. Трент искоса оглядел присутствующих в салоне миротворцев. По крайней мере, у тех, кто попадал в поле зрения, инскинов не было или они ими не пользовались.
Он полностью погрузился в Хрустальный Ветер. Ворохом посыпались новости. Миротворцы наконец-то удосужились провести в Столичном городе пресс-конференцию по поводу событий последней недели. Восемь ведущих СМИ изложили официальную точку зрения по поводу гибели сержанта элиты Эмиля Гарона. Главное место было уделено убийце. «Новостной канал» — Трент добрался до него в третью очередь — сообщил информацию, в которой остро нуждался беглец. Первая часть обзора касалась общих обстоятельств смерти Гарона, как она была подана пресс-бюро МС. Далее сообщалось о шагах, предпринятых миротворцами для поиска преступника. Можно было сделать вывод, что рядовая масса миротворцев еще не знает, как и по чьей вине погиб Эмиль Гарон. Следовательно, и летевшие с ним сотрудники пока были в неведении. Другими словами, можно было надеяться, что до прибытия на «Ла Гранж-5» он может считать себя в безопасности.
Это касалось в основном Мелиссы Дюбуа.
Затем он ознакомился с расписанием дальнейшего полета «Капитана Фландри». Посадка в космопорту Луна-сити, затем Марс. Ага, на Марс корабль опять же отправится через «Ла Гранж-5».
Трент задумался, почему Букер даже не упомянул о том, что этот спецрейс направляется на базу миротворцев и только потом на Луну? Отсюда логически вытекал следующий вопрос: положим, до Луны он как-нибудь доберется, но как потом, в случае необходимости, выбраться с нее?
— Возможно, он не хотел расстраивать тебя, — подал голос Джонни Джонни.
— Трент?
Он повернул голову.
Мелисса смотрела в его сторону.
— Чем занимаетесь? — спросила она. Трент отключился от копроцессора. Голографический экран тут же погас.
— Простите? — переспросил Трент.
— Это все выглядит немного… немного inquietante… He знаю, как перевести на английский…
— Странно, — подсказал Трент.
— Да-да, странно. Я никогда не видела, чтобы кто-то подключался к Инфосети подобным образом. Как вам удается считывать с экрана требуемые данные с такой скоростью? Вы успеваете что-то понять в этом мельтешений?
— О да!
Он наклонился к Мелиссе и шепотом признался:
— До того как я стал Трентом, этаким мелкотравчатым воришкой, я входил в спецгруппу вебтанцоров при Генеральном секретаре Эддоре. Я был самым молодым сотрудником. — Для пущего впечатления он выпятил нижнюю губу и с долей затаенной грусти добавил: — О да, тогда мои родители тоже гордились мною.
У Трента никогда не было родителей в общепринятом смысле слова. Разве что Карл Кастанаверас, которого он называл отцом. Он был убит миротворцами. Сюзанна Монтинье и Малко Калхари? Они считались создателями проекта «Сверхчеловек», но всего лишь дали жизнь людям, которые, в свою очередь, дали жизнь ему, Тренту. Они вырастили его, заботились о нем, хотя и недолго. В том не было их вины — Малко и Сюзанну тоже убили миротворцы. Исключая Дэнис Кастанаверас и, возможно, ее брата-близнеца Дэвида, всех его «родственников» убили миротворцы.
— Это просто замечательно! — громко восхитилась Мелисса Дюбуа.
Трент обворожительно улыбнулся в ответ:
— Вы полагаете?
После чего отвернулся и постарался заснуть. Удалось. Он так устал за эти дни и столько наделал глупостей!
Тысячу лет спустя, а может, немного позже, в Неразрывных временах восторжествовала вторая общемировая религия, зерна которой были заложены в Библии Исхода. Дети и взрослые, люди и все иные разумные существа, обитатели десятков миллионов миров, зачитывались воспоминаниями Мелиссы Дюбуа о ее первой встрече с Трентом.
По своим личным качествам Трент был вполне достоин Мохаммеда Венса, который столько лет гонялся за ним, правда, за одним исключением — вор был куда моложе своего противника. Когда я в первый раз встретилась с беглецом, это был бойкий молодой человек, импровизировавший на ходу, болтавший всякие глупости. В нем не было ничего от того человека, каким он стал годы спустя, когда мне посчастливилось вновь встретиться с ним. И неудивительно! Он, всю жизнь спасавшийся от нас, созревал куда быстрее, чем любой добропорядочный гений. На его долю выпало множество страданий, от которых незаурядному человеку не избавиться никогда. С ними можно мириться, бороться, их можно преодолевать — здесь уместно любое слово. Однако Трент куда острее и скоротечнее переживал душевную боль. Может, менее глубоко, но таковы обстоятельства. Ему приходилось взрослеть на бегу.
К сожалению, в ту пору мне не было известно значение слова «смирение». Я считала себя одним из лучших сотрудников МС и гордилась этим.
До встречи в Трентом я никогда не знала неудач.
Из воспоминаний Мелиссы Дюбуа,
офицера элиты Корпуса миротворцев,
вошедших в Библию Исхода
ъТрент проснулся спустя два часа, когда исчезла сила тяжести. Он как будто завис над креслом, однако захваты мягко удерживали его на прежнем месте. В салоне было тихо, свет притушен. Прозрачная переборка, до сих пор разделявшая сиденья, казалось, исчезла. Теперь на ее месте светилось голографическое изображение свободного пространства, заполненного голубоватыми, золотистыми и белыми звездочками, излучающими ровный, немигающий свет.
Миротворцы в большинстве своем спали. Немногие бодрствующие просматривали какие-то материалы с помощью «глазков». Страницы странным образом высвечивались перед глазами, навевая мысль о некоем колдовском ритуале, вызывающем к жизни сияющие в воздухе письмена. Другие неотрывно рассматривали открывшуюся перед ними космическую даль, словно соизмеряя с ней свои помыслы и надежды.
Первым делом Трент просмотрел сообщения, которые прошли через виртуальное пространство за последние два часа. За это время на «Новостном канале» не появилось ничего нового. Только «Электроник Тайме» добавила масла в огонь, сообщив, что по непроверенным, но вполне достоверным слухам Эмиль Гарон был убит своим сослуживцем, также сотрудником какого-то элитного подразделения. Электронная газета ничего не утверждала, но в материале было прямо указано, что до сих пор не было случая, чтобы элитники гибли во время выполнения служебного задания.
Мелисса открыла глаза, засмотрелась на панораму космического пространства и не удержалась, чтобы не поделиться с соседом:
— Какая красота!
Трент в ответ кивнул, потом после паузы добавил:
— Да, потрясающе!
Он бросил на нее взгляд и тут же понял, что ничего на свете он не желает больше, чем лечь с этой женщину в постель. Он даже не очень удивился, испытав подобный прилив страсти.
— Когда я была маленькой, — призналась Мелисса, — я мечтала стать астрономом. Мы жили тогда на внешней стороне Луны, в кратере Циолковского. Там есть такой городок Звездоград, или, по-вашему, Стар-сити. Родители одобряли мое увлечение, они купили мне телескоп, и я изучала небо, часами просиживая на балконе. Папа говорил, что Луна — это лучшее место для изучения звезд. — Она вздохнула. — К сожалению, с астрономией у меня не сложилось. То ли способностей не хватило, то ли усидчивости. А может, из-за родителей. Мой папа служил в элитных частях. После того как пришло извещение о гибели брата, он мечтал, чтобы я продолжила его дело. — Она мечтательно улыбнулась. — Вы слышите меня? А вы кем хотели стать, когда были маленьким?
Трент задумался, можно ли использовать в ответе вызывающее самые различные ассоциации словосочетание «Игрок в сети». С точки зрения девочки, чей папа служил в элитных частях, в этом, безусловно, было что-то скверное, полукриминальное. Поэтому он решил приземлить детскую мечту, введя ее в общепринятые рамки.
— Я хотел стать вебтанцором. А вы теперь не жалеете, что с астрономией не получилось?
— Представьте себе, нет. А вы?
— Не знаю, — искренне признался Трент. — Вроде бы и мечта осуществилась, но все равно я чувствую себя кем-то вроде клоуна. Вы никогда не хотели стать клоуном в цирке?
На лице Мелиссы появилось изумление. Она часто заморгала, потом рассмеялась:
— Нет. Но когда меня в первый раз привели в цирк, знаете, кем я захотела стать? — Без всякой паузы, она тут же выложила свою тайну: — Воздушной гимнасткой, которая выделывала всякие сальто-мортале на трапеции под куполом. Потом она прыгала вниз головой, и ее ловил красивый молодой парень. Мне тогда было двенадцать лет. — Она искоса и откровенно кокетливо взглянула на Трента. — А когда вам исполнилось двенадцать, кем вы хотели стать?
— Тринадцать, — уточнил Трент.
— Почему тринадцать?
— Это было самое радостное для меня время. Веселее не было.
— Неужели? И как вы провели детство — ведь вы же американец. Наверное, вас учили ненавидеть нас?
— Учили? Нет, этому нас не учили! Казалось, до нее так и не дошел смысл, вложенный Трентом в эту фразу.
— Где вы росли? — продолжала расспрашивать Мелисса.
— В Нью-Йорке. Неподалеку от Столичного города. Потом я оказался в офисе Генерального секретаря.
— И чем закончилось ваше детство? — не отставала мадемуазель Дюбуа.
Последний вопрос вконец озадачил Трента — неужели она настолько непроходимо глупа?!
— Я попал в дурную компанию, — ответил он. — Там меня растлили.
Мелисса на мгновение задумалась.
— Вы, вероятно, имеете в виду «лишили средств к существованию»?
— Точно, — кивнул Трент, — и это тоже. Расскажите мне лучше еще что-нибудь о ваших детских годах. Мне никогда не приходилось бывать во Франции.
— Что-то вы стали исключительно вежливы.
— Нет, серьезно, я люблю слушать истории о счастливом детстве.
Мелисса недоверчиво посмотрела на него, глаза их встретились.
— Ну пожалуйста!
Они проговорили все оставшееся время.
Мелисса Дюбуа родилась и выросла в Нарбонне, маленьком городишке на юге Франции. Городок лежал на берегу Средиземного моря. У ее отца был собственный дом на побережье; там она и приобрела свой нынешний загар, побывав в отпуске в родных краях.
— Я всегда мечтал побывать в тропиках, походить по теплым морям, — признался Трент. — На островах Французской Полинезии, например. Это не то что в Нью-Йорке. У нас, конечно, тоже есть пляжи, но песок там серый, вода холодная. То ли дело поселиться на острове, засыпать с закатом, подниматься с восходом… — Он невесело усмехнулся. — А вместо этого приходится отправляться на Луну, где и загореть-то толком нельзя, зато замерзнуть до смерти и одновременно зажариться — сколько угодно.
На вопрос, доводилось ли ей раньше бывать на «Ла Гран-же-5», она честно призналась — доводилось. Три года назад. Она и ее родители на пути к Луне сделали там короткую остановку. Там, на Луне, они собирались провести отпуск. Первый отпуск, в который они отправились все втроем. Отец тогда вышел в отставку. На Луне они остановились в отеле «Коперник». Мелисса научилась там летать.
— Там, в Лунном городе, есть такие пещеры, — объяснила она, — где собираются желающие летать по воздуху. Они объединяются в группы, к ним прикрепляется инструктор — и вперед. Но больше всего, — вздохнула Мелисса, — я хотела побывать в Нью-Вегасе. Это там, на свободных территориях. Когда папа узнал о моей мечте, он очень рассердился. Мне показалось, что он и слышать не хочет о свободных территориях, о независимых поселениях. — Она замолчала, потом с грустью добавила: — Мой брат погиб во время короткой кампании, которая случилась на Луне в 2064 году. Когда Объединенные Нации столкнулись с вольными поселенцами в районе кратера Альфонс.
Наступила тишина.
Трент даже не пытался нарушить ее. Все это время он был само внимание, жадно впитывая все, что Мелисса рассказывала о неизвестной ему жизни. Это было так не похоже на пережитое им самим, что сначала он решил, будто она подшучивает над ним. Потом ему стало ужасно обидно, что по чьей-то злой воле у кого-то детство было похоже на сказку, а ему пришлось выживать во Фриндже! Он слушал и млел. Мелисса оказалась очень разговорчивой девушкой. Она даже поведала соседу свою маленькую сердечную тайну. Рассказала о том, как ее родители отнеслись к парню, считавшемуся ее бой-френдом. Они выгнали его из дома, а ей строго-настрого запретили встречаться с ним. Причина? Весомей не бывает — у парня был привод в полицию. Один-единственный.
Трент не выдержал и спросил, что же в этом такого страшного.
Мелисса пожала плечами:
— Подобное знакомство могло плохо сказаться при поступлении в Корпус МС.
За все время разговора она ни разу не употребила термин «миротворцы», только МС. Оказывается, и ее дядя служил в
МС.
— Это у нас семейная традиция — нести службу в общественных организациях. Мой папа служил в МС и оба дяди.
— Мне понятно, — кивнул Трент, — их горячее стремление… нести службу в общественных организациях. Понятно желание добиться, чтобы завтра было лучше, чем сегодня. Конечно, приятно на склоне лет сказать себе: я тоже принимал участие в благородном деле и сделал все, что мог.
Мелисса благодарно улыбнулась:
— Да, вы все так хорошо понимаете!
— Но ведь существуют и другие пути, ведущие к общественному благу. Здесь важно учитывать разницу. Возьмем, например, бухгалтера, ведь он тоже может гордиться своим участием в той или иной сделке. Он может испытывать удовлетворение, ведь без его тяжелого каждодневного труда может замереть деловая жизнь. То же самое может сказать о себе и продавец, и инженер. Или, например, надзиратель в детской колонии.
Мелисса кивнула:
— Меня как раз рекомендовали на работу в Министерство контроля за рождаемостью. Вы правы, это очень важный участок.
— Не менее важный, — усмехнулся Трент, — чем работа в отделе слежения, где программист фильтрует известия, которые приходят на сайт того или иного электронного издания. Я мог бы привести еще множество других примеров, когда миротворцам не требуется оружие, потому что их функции куда шире, чем можно было бы предположить.
Мелисса, казалось, ухватила его мысль:
— Конечно. Главная наша задача — осуществлять повсеместный и ежеминутный контроль за общественным механизмом.
— Как точно вы подметили! — восхитился Трент. — Именно контроль! Наши товарищи не возводят дома или дороги, не собирают компьютеры. Они не создают произведения искусства. Они просто следят, чтобы назревающий в том или ином месте конфликт не перерос в войну. Их задача — предусмотрительно вырезать недоброкачественные опухоли, нарождающиеся на теле Объединенной Земли.
— Вот я и говорю, — подхватила Дюбуа, — одного этого достаточно, чтобы испытывать чувство гордости.
— Не то слово! — поддержал ее Трент. — Подобный контроль — абсолютно необходимое условие прогресса. Кто-то ведь должен осуществлять его.
Мелисса, словно заподозрив неладное, посмотрела на него искоса. Затем, после недолгого, но пристального созерцания невинной физиономии говорливого собеседника, кивнула:
— Да, кто-то должен.
За восемь минут и пятнадцать секунд до посадки на «Ла Гранж-5» Мелисса обратилась к соседу:
— Трент, я вот о чем подумала…
— О чем-нибудь необычном? Фантастическом?
— Возможно. Скажите, как ваше настоящее имя? Трент заткнулся на полуслове. Уже готовая шуточка застряла в горле. Он откашлялся и неохотно проговорил:
— Смит.
— Вы не удивитесь, если я попытаюсь отыскать вас, когда вернусь на Землю? Я хотела бы увидеться с вами. Если можно. Это будет не скоро, — торопливо принялась объяснять она. — Шесть месяцев я буду занята на орбитальной станции. Когда вернусь, ладно? Понимаете, есть люди, которые с предубеждением относятся к элите. Вы — замечательный парень… так, кажется, выражаются у вас в Нью-Йорке. Если вы не будете возражать…
— Замечательный, говорите?
— Вы проницательный, — с прежней горячностью добавила Мелисса, — и остроумный. Вы дважды заставили меня смеяться, а это мало кому удавалось до сих пор.
— Ну, не такой уж я проницательный.
— Нет, проницательный.
— Хорошо. Тогда, может, еще и привлекательный? И романтичный?
— Нет, проницательный и остроумный.
— О'кей, — кивнул Трент. — Согласен.
— Вот и хорошо. Я, наверное, смогу разыскать вас через офис Генерального секретаря?
— Разумеется, — усмехнулся Трент. — Уж там-то всегда подскажут, где меня найти.
— Отлично.
Она застенчиво улыбнулась, чем окончательно сразила его. Такую улыбку он на улицах Нью-Йорка встречал только у десятилетних девочек. Не старше.
— Когда я вернусь, — добавила Мелисса, — мы продолжим разговор.
Он молча кивнул. Так, вероятно, кивает опытный соблазнитель, сумевший одурачить деревенскую простушку.
Между тем корабль начал подтягиваться к орбитальной станции, куда направлялась группа миротворцев. Трент подумал, что пройдет немало времени, пока они высадятся. Вполне вероятно также, что корабль захватит здесь какой-нибудь попутный груз. Как бы узнать, сколько они здесь проторчат?
В салоне прозвучало объявление на французском, но настолько быстро и скомкано, что Трент толком не уловил, о чем идет речь. Его соседи, выспавшиеся в невесомости, посвежевшие, готовые к исполнению общественного долга, с такой скоростью лопотали между собой на родном для них языке, что он вообще ничего не понимал.
Трент, имея в виду диктора, обратился к Мелиссе:
— Что он сказал?
— Вы не слышали объявление?
— Простите, задумался.
— Только что прозвучало сообщение, — объяснила ему Мелисса.
— Спасибо, я слышал. Что он сказал?
— Вы не понимаете по-французски?!
— Понимаю. Я просто не расслышал.
— Вы же только что сказали, что слышали.
— Я слушал, — объяснил Трент, — но не слышал.
— Как это?! — удивленно вскинула брови мадемуазель Дюбуа.
— Что он сказал?
— Диктор по громкоговорящей связи? — переспросила Мелисса.
— Да, — подтвердил Трент, — по громкоговорящей связи.
— Было два объявления. Было сказано, что карантин займет два часа, и что имеется спецсообщение для нашей группы. Оно пришло из второго отдела.
— О чем говорится в сообщении?
В ее взгляде появилась настороженность.
— Я не имею права повторять. Да и зачем вам?
— Просто любопытно.
— Нам было сказано… — Мелисса резко оборвала фразу и взглянула на Трента так, словно видит его в первый раз. — В общем, пустяки, — уклончиво проговорила она.
Трента поразила ужасная догадка: неужели?..
— Ну, раз вы не хотите сказать, почему карантин затягивается на два часа, я сам пойду и выясню. — Он улыбнулся, затем не спеша расстегнул ремни, достал свой чемоданчик и выбрался из кресла.
Мелисса тихо спросила:
— Куда вы? И почему с багажом?
Улыбка не сходила с лица Трента, она буквально примерзла к губам.
— Спрошу, почему такая длительная задержка? Не беспокойтесь, оставайтесь на месте, я сейчас вернусь.
Хватаясь правой рукой за скобы, вделанные в спинки кресел, он легкой походкой зашагал по проходу. Левой же крепко сжимал ручку чемоданчика. Только сейчас, сбросив ремни, удерживавшие его в кресле, Трент почувствовал, каким легким он стал. Он мог летать! Открытие, теоретически давно известное, произвело на него, в первый раз оказавшегося в космосе, ошеломляющее впечатление. Однако радоваться было некогда. Отплывая подальше от своего места, он лихорадочно прикидывал: что дальше? Какие у него шансы? Насколько опасна эта непредвиденная задержка и внезапно изменившееся отношение к нему мадемуазель Дюбуа? Пожалуй, теперь, когда молодая миротворица вернется на Землю, она уже не захочет с ним встречаться. «Не забивай голову глупостями!» — прозвучал в мозгу внутренний голос. Опыт подсказывал: случилось самое худшее, что только могло случиться. Сейчас на борту устроят проверку документов. Это конец.
Наконец он добрался до люка, ведущего на вторую палубу. У него не было никакого желания возвращаться на прежнее место. Стоявший у выхода приветливый француз средних лет предупредил Трента:
— Молодой человек, мне уже приходилось иметь дело с дальнепроходцами. Настоятельно рекомендую вам соблюдать все их правила и ни в коем случае не допускать ошибки. Мне почему-то кажется, что дело к тому и идет.
Он указал на голографический экран, на котором высвечивалось объявление: «Все пассажиры должны оставаться на своих местах до особого распоряжения. Можно выйти в туалет».
Стоило бы поблагодарить за предупреждение — доброжелательный миротворец, по-видимому, являлся старшим группы, однако Трент так и не смог заставить себя выговорить «спасибо». Между тем офицер, кивнув на экран, добавил:
— Вам необходимо вернуться на свое место. Трент постарался унять проснувшийся страх и небрежно отмахнулся:
— Знаете, иногда, чтобы занять свое место, приходится покидать чужое.
С этими словами он нажал на ручку, люк отъехал в сторону, и он выбрался на палубу. Француз так и остался стоять с раскрытым ртом. Никогда и ни при каких обстоятельствах Трент не станет благодарить миротворцев. Даже самых благожелательных.
Неожиданно он обнаружил, что движется по коридору вниз головой. Ну и черт с ним, какая разница?! Так и добрался до перекрестка. Теперь куда? А-а, поехали направо, авось там повезет.
Нет, не повезло.
— Венс! — окликнул его грубоватый голос.
Трент нашел скобу, притормозил, перевернулся вниз ногами. По перпендикулярному туннелю к нему приближался лейтенант Зинт. Этот вовсе не обращал внимания, в каком положении он перемещается. Лейтенант даже не глядел на скобы, хватаясь за них автоматически. Двигался он легко и быстро. К Тренту лейтенант подобрался, развернувшись почти на сто восемьдесят градусов. Таким образом голова дальнепроходца оказалась в ногах у Трента. Зинт снизу хмуро взглянул на него и сообщил:
— Вас хочет немедленно видеть капитан. Немедленно!
— В самом деле?
— Что за подлянку вы нам подложили? Почему нас задерживают?
— Что?! — не поверил своим ушам Трент.
— Почему, я спрашиваю, нам объявили какой-то карантин?
— Подождите, подождите. Объясните, что случилось? Я проспал последнее сообщение.
Зинт тем временем успел перевернуться. Теперь они разговаривали лицом к лицу.
— Вы сказали, задержка на три часа, правильно? — вновь задал вопрос Трент.
— Значит, черт бы вас подрал, вам известно, что мы попали в карантин и должны дожидаться, пока не прибудет какой-то корабль?
— Конечно, мне все известно, — внушительно заявил Трент лейтенанту. — Я ведь Мохаммед Венс. За мной выслан корабль с Земли. Вы сказали, он прибудет на орбитальную станцию через три часа?
Зинт уже не мог скрыть раздражения:
— Как вы посмели задерживать наш корабль? Выметайтесь отсюда и ждите себе на станции, сколько вам будет угодно!
Трент выпустил чемоданчик и неуловимым движением отправил его в сторону дальнепроходца. Затем, изобразив замешательство и поспешно перебирая руками по скобам, поспешил за ним. А когда поравнялся с Зинтом, ткнул пальцем куда-то в сторону и объявил:
— Да вот так и посмел! Именно по этой причине. Лейтенант непроизвольно повернулся в указанном направлении.
Трент прицелился, выбрал точку ровно в пяти сантиметрах от центра подбородка и провел хук справа.
Попал точно. Голова лейтенанта дернулась и поникла. В том месте, куда угодил кулак, выступили капельки крови. Сам Трент начал отплывать в противоположную сторону, однако успел ухватить лейтенанта за шиворот и оттащить в коридор. Он оглядел потерявшего сознание космонавта, приметил, что они примерно одного роста и веса, следовательно, и размеры у них одинаковые. Он вздохнул и, обращаясь в пространство, промолвил:
— Кажется, я сломал палец.
Затем, определившись по настенным указателям, принялся буксировать беднягу Зинта к туалету.
Закрывшись в туалетной кабинке, Трент прошептал на ухо лежавшему без сознания Зинту:
— Знаешь, парень, обычно при знакомстве я стараюсь не поступать подобным образом, но сейчас, сам понимаешь, у меня нет другого выбора, — после чего начал методично стаскивать с него одежду.
Обыскав лейтенанта, он обнаружил у него в кармане моток скотча, замотал ему сведенные назад руки и заклеил рот.
Обменяться одеждой оказалось куда труднее, чем Трент себе представлял. Туалет, вернее, единственная кабина, вмещала только одного человека.
Наконец ему удалось стянуть комбинезон с Зинта. В следующий момент в глаза Тренту бросилось нижнее белье космонавта. Он не мог припомнить, видал ли в жизни что-либо более красное, чем эти тряпки. Когда с переодеванием было покончено, Трент вынул из кобуры мазер и осмотрел оружие. Не сразу отыскал, куда вставляется обойма. Нажал на нее, и на ладонь выпала маленькая плоская капсула. Ну и ну! Вот это техника! Он осмотрел капсулу, положил ее в чемоданчик, а мазер сунул обратно в кобуру.
Когда он вышел из туалета, корпус корабля начала сотрясать мелкая дрожь, затем последовал легкий удар. Понятно. «Капитан Фландри» пристыковался к орбитальной станции «Ла Гранж-5», осиному гнезду или, иначе, главной базе Корпуса миротворцев при Организации Объединенных Наций.
— Все равно не поймаете! — поклялся Трент, направляясь на первую палубу.
