Глава 8
Поселок

Андрей оказался прав в своих предположениях. Хутор стоял абсолютно нетронутым, разве только без хозяйского пригляда кое-где покосился частокол, ворота и вовсе упали на землю. Дома и постройки также имели только следы обветшания. Просто однажды бывшие жильцы съехали отсюда, оставив все как было, – люди здесь ничего не ломали: здесь потрудились время и природа.

Андрей оглянулся на караван, замерший за его спиной. Тридцать повозок, груженных различным скарбом и инструментом. Все это влетело в немалую сумму, но он рассчитывал, что оно того стоило. Другое дело, что теперь, глядя на представшие перед ним постройки хутора, он понял, что тот не в состоянии вместить их, тем более что под скот нужно было выделять отдельный загон: как ни крути, а два десятка коров, пара десятков быков, три десятка лошадей и три сотни голов овец сами по себе были способны занять чуть не всю территорию старого хутора. А ведь с ним прибыло не меньше сотни человек, в основном, конечно, работники, но были и семьи тех, кто пошел, поддавшись уговорам Грэга. Только тех, кто должен был остаться здесь на поселение, было не меньше трех десятков – разумеется, с детьми и с теми, кого выберут себе в спутники женщины. Пока только Агнесса определилась со своим выбором: Джеф стоял рядом со своей избранницей, монолитный, как скала.

– Маран!

– Я здесь, господин Андрэ.

– Скот определишь внутри частокола. Нам там делать пока нечего. Закончишь со скотиной – начинайте ставить палатки… Хотя нет, лучше осмотрись. Нужно же выяснить, куда мы приперлись.

– Хорошо.

– Джеф!

– Слушаю.

– Лагерем станем здесь. За частокол заходить не станем.

– Будет сделано, – привычно кивнул ветеран, так как все время похода обустройством стоянок занимался именно он. Старому солдату было не привыкать становиться лагерем в чистом поле, а потому он с легкостью справлялся с этой своей задачей.

– Мастер Лукас!

– Я уже все понял, – тут же отозвался пожилой сухонький мужчина, постоянно щурящийся, словно страдал близорукостью, однако со зрением у него было все в порядке – просто была такая манера, не имеющая никакого отношения к остроте зрения. – Уже за ужином я смогу все вам рассказать.

– Вот и замечательно.

Теперь Андрею оставалось только ждать. Люди закопошились и засуетились, как муравьи, и хотя им далеко было до слаженного армейского организма, где каждый четко знал свою роль и место в разбивке лагеря, но тем не менее это была не первая их ночевка, когда все больше ходили друг за другом, чем делали что-либо путное. За несколько дней люди пообвыклись.

Палаточный городок вырос довольно быстро, и вскоре запылали костры, на которых начали готовить немудреный ужин. Повсюду слышались разговоры, восторженные крики детей, которых собралось уже никак не меньше полутора десятков, и были все предпосылки к тому, что их количество может значительно возрасти: среди работников было несколько вдовцов, уже обремененных детьми, которые усиленно подбивали клинья к невестам, а маленькие семьи здесь были не в чести.

В общем, планировался маленький хутор, на деле могла получиться небольшая деревенька, а там, глядишь, дело пойдет, и здесь появится настоящая деревня. Тем более что место, подобранное графом и подброшенное ему через Джефа, на первый взгляд было просто идеальным.

Тракты обходили это место, окруженное со всех сторон лесом, стороной, до ближайшего было около пятнадцати верст по проселочной дороге, сейчас сильно запущенной и уже начавшей зарастать подлеском. Но с другой стороны, к чему крестьянам тракт? Им главное – земля, а ее здесь хватало, даже расчищать особо не надо, разве что несколько одиноких деревьев стояли посреди открытого пространства. К тому же Джеф утверждал, что здесь есть много полян, прекрасно подходящих под пастбища. Кстати, Джеф…

– Джеф! Поди сюда, теперь и без тебя справятся.

– Звали, господин Андрэ?

– Есть такое дело. Слушай, я, честно признаться, ожидал увидеть более печальную картину, а тут ну просто райское место для деревеньки. Только вот не пойму, почему люди отсюда ушли? Ты вроде как эти места знаешь.

– Все просто, господин Андрэ. Никто не уживется рядом с волком. Тут или самому оказаться не по зубам ему, или ложиться под него, а нет – так лучше убраться. Люди ушли отсюда, потому что разбойные края. Тракт тут лесом проходит, вот и обретаются здесь разные шайки. Когда их проредят, когда они опять появятся… А людям-то что, им спокойствие нужно, а какой тут покой? То разбойники, то солдаты, гоняясь за ними, понаедут, расстройство одно. А места эти знаю, потому что сам здесь разбойничков гонял.

– И ты собирался в этих местах в одиночку поселиться?

– Ну не совсем в одиночку. Есть еще четверо старых служак, тоже лучники, которые в прошлом году переместились на гражданку, так мне доподлинно известно, что дела у них не очень, – вот думал позвать с собой.

– А что же они, хозяевами оказались никудышными? Так здесь такие не нужны.

– Почему никудышные? Хозяева-то они хорошие, не хуже других, вот только там-то у них теснота, а тут раздолье. А в пять луков да мечей тут можно кого угодно отвадить.

– А почему бандиты не обоснуются здесь? Не нужно мудрить со стоянкой.

– Так дружина, хотя и редко, патрулирует эти места, но о хуторе все знают, так что в первую очередь сюда и заезжают; нашлись одни идиоты – так никто не ушел, и больше дураков нет.

В этот момент к беседующим подошел мастер Лукас и, не откладывая в долгий ящик, начал рассказывать, что ему удалось рассмотреть.

– Господин Андрэ, дела обстоят следующим образом. Проще все это сжечь и построить новое.

– Все настолько плохо?

– Да уж, хорошего мало. Но если вы будете настаивать, то можно и эти постройки в порядок привести.

– Нет, ремонтом мы заниматься не будем. А как само место?

– Идеально, – с энтузиазмом начал объяснять мастер, не иначе как обрадовавшись тому, что ему не придется приводить в божеский вид эти горе-постройки. – Река рядом, но в разлив не доходит до села. Правда, если расширяться, то придется забирать только на север и восток, чтобы к ней не приближаться.

– Вот и ладушки. Тогда завтра же приступайте к разбору построек, пустим их на дрова. Что касается самих домов, то вот чертеж, дома будете строить по одному образцу.

– Ну-ка, ну-ка, позвольте взглянуть. Это что же получается, несколько комнат в одном доме? Транжирство, нужно будет отапливать слишком много комнат, камин с этой задачей может и не справиться.

– А вот каминов не будет. Будет печь посредине, и частью одной из стен каждой комнаты будет стена печи, она-то и будет отапливать дом.

– Так вот для чего вам понадобился мастер кирпичных дел.

– Именно для этого. Глину он нашел?

– Пока не знаю, но не думаю, что будут проблемы, только бы глина оказалась неподалеку. Тут дело в другом. Мне, к примеру, неизвестно, как эти самые печи должны выглядеть.

– Я вам с этим помогу. Увидите, насколько печь лучше камина, дымоход не прямой, а с поворотами, так что меньше тепла на улицу уходит, а значит, больше остается в доме, соответственно, и расход дров ниже. К тому же деревянные полы тоже лучше будут способствовать сохранению тепла, нежели земляные.

– Деревянные полы?

– Ну да.

– Но для этого ведь понадобится много досок, а как раз их изготовить не так просто, на это понадобится слишком много времени.

– А чего проще-то, сделаем пилораму – и всего делов.

– Простите, что сделаем?

– Так. Расскажите-ка мне, как делают доски.

– Ну последнюю сотню лет процесс изготовления доски значительно упростился. Бревно располагают на высоких козлах и начинают распиливать при помощи пилы, при этом участвуют двое пильщиков, один наверху, а другой внизу. По мере продвижения вдоль бревна вбиваются клинья, чтобы отжимать получаемую доску и избежать сдавливания пилы. Иногда в распиловке одного бревна участвуют четверо пильщиков, но тогда они работают уступом. А вот раньше…

– Так, стоп. В историю вдаваться не будем. Ну раз уж у нас все так сложилось… Грэг!

– Иду, господин Андрэ, – тут же откликнулся гигант, а вскоре уже стоял во весь свой недюжинный рост перед Андреем. – Слушаю вас.

– Завтра же начинай разворачивать кузню. Для начала смастерите навес, под ним устроишь походную кузницу, рядом – литейню. Пока будут готовить кирпичи да ставить срубы домов, нужно будет подготовить пилораму.

– Не понял.

– Это пока не понял. Как будешь готов к работе, все объясню.

– Понял, – не скрывая предвкушения чего-то нового, проговорил кузнец.

– Только поворачиваться нужно очень быстро. Времени совсем нет.

– Не нужно на меня давить. И я, и мои кузнецы прекрасно понимаем, что времени мало. Нам ведь еще и зимовать нужно будет, и лучше это делать в домах, а не в землянках, – задорно улыбнувшись, проговорил Грэг – при этом он весь засветился. Эндрю был прав: уж кто-кто, а Грэг был к нему привязан стальными канатами – вот сейчас он почувствовал, что Новак начинает раскрывать перед ним свои знания, и в нем сразу проявился невиданный подъем. – Значит, завтра же приступаем к устройству временной кузни.

Дни неслись один за другим, похожие друг на друга тем, что к концу трудового дня все были измочалены и выжаты досуха, и в то же время они отличались друг от друга появлением все новых и новых задач. Также свою лепту в разнообразие вносило то, что постепенно начинало что-то вырисовываться. Территория старого хутора расчистилась, обогатив кирпичных дел мастера обилием дров для его ям, в которых он начал закладывать первые партии кирпича.

К вящему удовольствию Марана, часть рабочих была отряжена на вспашку целины. Крестьянин был безмерно рад этому факту. Его радовало и то, что люди ушли отсюда вовсе не оттого, что земля оказалась непригодной, – она-то как раз радовала его особенно. И то, что Андрей уделял большое внимание этому вопросу и даже сам участвовал в посадке этого странного овоща – картофеля. На вкус, правда, Маран его не пробовал, но, когда смотрел на закатывающего от наслаждения глаза Андрея, рассказывавшего о том, какие блюда можно готовить из этого овоща, сам поневоле начинал сглатывать слюну. Радовало и то, что, хотя работали наемные работники, трудились они на славу, всячески стараясь показать свою сноровку и знание дела: ведь невесты еще не определились со своим выбором, и лишний плюс от похвалы старосты никому не помешает.

На месте снесенных построек появились большие штабеля свежих бревен, в большом количестве свозимых на строительную площадку. Над этими штабелями тут же возводились навесы, дабы исключить попадание прямых солнечных лучей и дождя. Дереву предстояло еще просохнуть: строительство планировалось начать в конце лета, и только по осени люди должны были въезжать в новые дома.

Единственная постройка, на возведении которой настоял Андрей, – была непривычно крупных размеров кузница. В ней предусматривалось несколько помещений, в одном из которых оборудовался самый настоящий литейный цех. Грэг даже шутил по поводу того, что он рискует заблудиться в таком огромном помещении, но было видно, что кузнец тем не менее очень доволен: такое серьезное отношение Андрея к его объекту говорило о том, что Грэга и его помощников ждет очень много нового и увлекательного.

Вторым сооружением была с виду неказистая, низкая постройка, которую Андрей называл странным словом «баня». Возвели ее весьма быстро и под чутким руководством самого Новака.

Когда баню наконец затопили, он сам с большим удовольствием испытал ее, под недоумевающие взгляды окружающих. Никто не мог понять, чего может быть хорошего в том, чтобы травиться угаром в этом тесном и темном помещении, при этом нахлестывая себя березовыми вениками. Тем не менее все наблюдали, как разомлевший и раскрасневшийся Андрей, жмурясь от удовольствия, словно кот, только что съевший целый кувшин сметаны, сидя на завалинке, с наслаждением пил охлажденный эль, сожалея о том, что нет какого-то «кваса».

– Господин Андрэ, вы такой довольный и разомлевший, будто вас сразу ублажали несколько прелестниц, и при этом они были необычайно искусны…

– Знаешь, Джеф, а ведь ты недалек от истины.

– Вы это серьезно?

– А ты сходи сам, попарься, а если опасаешься, – он дипломатично не употребил слова боишься, что старый вояка мог воспринять как оскорбление, – то я готов составить тебе компанию по второму кругу.

– Нет уж, я пока воздержусь, – не спеша отметать окончательно предложение Андрея, уклонился ветеран.

– Ловлю на слове, – прекрасно понял его Новак. – Послушай, Джеф, мне нужно поговорить с тобой.

– Я весь внимание.

– Знаешь, у меня все не идет из головы тот разговор о разбойниках. Если все так, как ты говоришь, то вот этому благолепию скоро может прийти конец. Мы здесь уже больше двух недель, и пока все тихо, но ведь чтобы стало худо, нужно совсем немного времени.

– Я вижу, что вы это прекрасно понимаете и поэтому никогда не расстаетесь с оружием. Если вы заметили, я поступаю так же.

– Я это заметил. Но заговорил я с тобой об этом по той простой причине, что мое оружие не является панацеей от всех болезней. Я сам, как боец, ничего не стою, а для того, чтобы уверенно чувствовать себя в данной ситуации, нужно быть бойцом.

– Намекаете на то, чтобы я вас поднатаскал?

– Именно.

– Как вы думаете, господин Андрэ, крестьяне настолько тупы, что не знают того, что вы сейчас мне сказали?

– Я так не думаю.

– И правильно делаете. Но почему же они не обучаются сами себя защищать?

– Это мне непонятно.

– А между тем все очень просто. У крестьян настолько много разнообразной работы, что радостей в жизни не так уж и много, а потому каждую минуту, которую они могут использовать на отдых, они именно так и используют. Если ко всем их заботам добавить еще и обучение воинскому искусству, то это уже будет не жизнь, а так, сплошное мучение. Так вот к чему это я… Во-первых, вы не даете никому вздохнуть, но и сами целый день аки пчела. Я тоже не бездействую, а воинская учеба – это не так просто, и совместить несовместимое невозможно. Мы просто рухнем без сил.

– Насчет совмещения несовместимого я с тобой не соглашусь. Я в одном монастыре нарвался на рукопись, так вот в ней был описан один народ, и звался он «казаки». Эти самые казаки все как один были крестьянами и воинами на рубежах государства одновременно. С малых лет воинским искусством с детьми занимались отцы, но занимались постольку-поскольку, сами мальцы между собой играли только в воинские игры. Когда детвора подрастала до юношеского возраста, с ними начинали заниматься наставники, назначенные на общем сходе всеми воинами и старейшинами. Так что к поре вступления во взрослую жизнь они уже были вполне подготовленными бойцами и отправлялись на службу своему сюзерену на определенный срок, после этого они возвращались к себе в деревню, обзаводились семьями, хозяйством и продолжали служить, охраняя границу.

– Это где такое было? – заинтересовался Джеф.

– Вот этого в книге не сказано. Мне попалась не книга полностью, а только обрывок, – вполне правдоподобно слукавил Андрей. – Но такое вполне возможно. Другое дело, что крестьянин, способный за себя постоять, в конце концов может стать проблемой, – вот и не дают крестьянам возможности обучаться воинскому искусству.

– Чушь. Никто и никогда не запрещал крестьянам заниматься воинским искусством, более того, в селениях, расположенных вблизи от границы с орками, крестьяне регулярно занимаются боевым мастерством, другое дело, что они больше учатся держать стены, ну и обращаться с луком, и заметьте, это только поощряется баронами, потому что живой крестьянин им выгоден. Другое дело, что они сами не желают этим заниматься, а подальше от границ с орками и на границе с человеческими государствами – так и вовсе максимум, что себе позволяют, – это умение сойтись на кулачках, потому что во время войны воины очень редко поднимают руку на крестьянина, другое дело, что могут забрать продовольствие и фураж, приласкать девок, не всегда по согласию, ну в морду дать за непочтение, но тут уж ничего не поделаешь. Но по-серьезному никогда не тронут, если те не оказывают сопротивления, потому что земля без крестьян – это ничто.

– Даже если нет уверенности, что смогут удержать захваченные земли?

– Даже в этом случае. Если фуражиры обнаруживают, что в селении практически нет фуража, то они, разумеется, все одно заберут нужное им, но никого не тронут, если те не окажут сопротивления.

– А почему не уничтожить и селения, и посевы, а людей и продовольствие не вывезти в безопасное место?

– Никто и никогда не поступит таким образом. Очень давно был такой граф, который, желая насолить своему противнику, погнавшему его со своих земель, решил увести крестьян со всем их скарбом, чтобы потом посадить на своей земле, – при этом он решил, что эти люди – его военная добыча.

– И чем дело закончилось?

– А ничем. Графа предала анафеме Церковь и объявила крестовый поход. Весь род графа и все его люди, не воспротивившиеся его воле и не ушедшие от него до предания анафеме, были казнены.

– Что значит – крестовый поход?

– Вы откуда свалились, господин Андрэ?

– Ну я не очень разбираюсь в этих делах.

– Ну-ну. Все очень просто: если Церковь объявляет крестовый поход, то на этот призыв откликаются все правители и собирают совместное войско; командующий назначается папой.

– Однако как печется о крестьянах Церковь!

– Крестьяне – это соль земли, основное население королевств – это крестьяне. Знаете, быть воином престижно, но практически каждый из нас завидует крестьянам, имеющим цель в жизни и смелость заниматься своим трудным, но важным делом.

– Так бросали бы службу и шли в крестьяне.

– Э-э не-эт, для этого мы слишком ленивы, вот мечом помахать – это дело другое, это куда проще, чем засевать поле, не зная, кому достанется урожай. Нет, оно понятно, аренда, налог, а остальное твое, но ведь всяко может обернуться.

– Ну что же, будем считать, что я тебя понял. Теперь вернемся к нашим баранам. Так как насчет тренировок?

– Я ведь вышел в отставку для того, чтобы семьей обзавестись и начать на земле работать.

– Но ты ведь говорил, что ленив и к земле большого таланта не имеешь.

– Я говорил в общем, а не о себе.

– Тогда так. Я не рыцарь и тебе не сюзерен, вассальной присяги ты мне не давал, так что вопрос с семьей отпадает сам собой, ты остаешься семейным человеком. – Говоря это, Андрей имел в виду запрет воинам обзаводиться семьями. Он не распространялся только на наемников, но те были сами себе голова и продавали свои навыки и умения за звонкую монету, а есть у них семья или нет, никого не касалось.

– Предлагаете мне в наемники податься? – задумчиво проговорил ветеран, сразу сообразив, куда свернул разговор.

– Война у тебя в крови, и без привычного уклада ты захиреешь. Ты думаешь, почему у твоих знакомых не выходит? Все просто: они – воины, а из волка овца не получится. Да, они стараются, но они всю жизнь занимались другим, вот их дети – дело иное, но не они, не ты, Джеф. Эти люди, что вокруг нас, частью доверились мне без оглядки, частью оказались здесь по другим обстоятельствам, не понятые там, где жили раньше, а частью просто решили поправить свое положение, выгодно женившись. Но все они стали моей ответственностью. Не знаю, как так получилось, я всегда стремился избегать ответственности за других, но вышло то, что вышло, и теперь их безопасность – моя проблема, а я и сам за себя постоять не могу.

– Я понял вас, господин Андрэ. Тогда послушайте меня. Необходимо озадачить Жана – чтобы он порыскал вокруг, дабы нас не застали врасплох.

– Этим он уже занимается. Подобрал троих молодых ребят, они за ним как щенки бегают и каждое слово ловят, как только узнали, что он охотник с орочьей стороны.

– Ну на орочью сторону они могут и не сунуться.

– А зачем нам орочья сторона? – недоумевающе поинтересовался Андрей.

– Действительно, – согласился Джеф. – Теперь дальше. Поначалу мы и сами справимся, но банды – они разные бывают, есть и по полсотни человек, а есть и побольше.

– Как же вы собирались впятером обороняться?

– С пяти дворов много не возьмешь, а вот если богатое поселение…

– Намекаешь на то, что нужно людей набрать?

– Намекаю.

– Что же, найми десяток молодых парней. С деньгами проблем пока нет, а потом, надеюсь, пойдет прибыль. Кстати, было бы неплохо, если бы они были семейными.

– Это еще зачем? – возмутился такому попранию традиций старый вояка.

– Скажи, Джеф, если нападут на деревню – ты как, будешь сражаться до последнего?

– Ну-у…

– А если у тебя к тому времени родится ребенок? Вот то-то и оно. Кодекс воина или наемника – это одно, а личная заинтересованность – это уже совсем другое.

– А плодить сирот?

– А вот это уже моя забота, чтобы, случись осиротеть, они в действительности не оказались сиротами.

– Я вас понял.

– Так когда примемся за обучение?

– Придется обождать. Вот вернусь из города – тогда и приступим. Не смотрите на меня так: сами же сказали, что людей нужно набирать.

– Все, молчу. Так как насчет попариться? – лукаво улыбнувшись, поинтересовался Андрей.

– Нет, пока без меня.

– Ну и ладушки. – Отставив в сторону кувшин с недопитым элем, Андрей встрепенулся как бойцовый петух и вошел в баню.

Дела в строящемся поселении постепенно шли на лад. Наконец заработала пилорама. Несмотря на то что эффект был смазан несколькими загубленными бревнами, доски из которых получились неровными и какими-то скрученными, агрегат смогли довести до нужной кондиции, и все поразились тому, как быстро и в каких количествах начала получаться доска. Продукцию укладывали под навесом, чтобы дать просохнуть.

Однако вскоре пилорама, на строительство которой было отдано немало сил и времени, прекратила свою работу. Мастера вдруг обнаружили, что досок у них более чем достаточно. Ни один сюзерен не воспротивится тому, чтобы обживающиеся крестьяне взяли необходимое количество леса из его угодий, но господь сохрани взять лишнее – кара за такое самоуправство была бы страшной.

Вот и смотрели люди в недоумении на замерший агрегат, под который пришлось делать даже отдельное водяное колесо, так как пилораму Андрей распорядился устроить несколько в стороне, выше по ручью и поближе к лесу. Андрею даже предлагали разобрать ее за ненадобностью, но он только отмалчивался, улыбаясь в отросшую бородку. Если граф окажется хотя бы наполовину таким хозяйственником, как о нем думал Андрей, то пилорама должна была его заинтересовать, а значит, и в лес Андрей получил бы доступ, и прибыль сумел бы получить.

Новак весьма серьезно отнесся к словам Джефа о возможной опасности со стороны лихих парней с большой дороги, поэтому принялся за создание арбалета. У лука, конечно, скорострельность выше, а с большим составным по мощности сравниться мог только крепостной арбалет, оружие насколько мощное, настолько и громоздкое, с возможностью не более двух выстрелов в минуту. Но лук требовал немалой сноровки и умения, и далеко не каждый мог стать хорошим лучником.

Другое дело арбалет, который был на порядок проще в использовании. Нет, конечно, они были известны в этом мире и весьма успешно использовались, были даже наемные отряды, состоявшие сплошь из арбалетчиков, многие рыцари, проклиная это оружие, тем не менее всегда имели его при себе прикрепленным к луке седла, но вот только их конструкция оставляла желать лучшего. Андрею в качестве трофея достались два экземпляра, и то, что он увидел, заставило его поверить – чтобы хорошо стрелять из этой неказистой и крайне неудобной конструкции, нужна также немалая сноровка.

Имея намерение сделать свой будущий отряд мобильным, а стало быть, кавалерийским, он решил разработать два варианта арбалетов – пехотный и кавалерийский. Первый должен был получиться несколько мощнее, так как тетива на нем должна была натягиваться давлением на рычаг ногой, при этом арбалет упирался в землю. Кавалеристы были лишены такой возможности, так как после каждого выстрела им пришлось бы спешиваться для очередной перезарядки. Эту проблему он и Грэг, с которым они занимались проектированием оружия, решили за счет некоторой модернизации стремени и подвижного приклада, выполнявшего роль рычага. Чтобы перезарядить оружие, стрелок должен был подцепить скобой специальный упор на стремени, откинуть приклад, превратив его в рычаг, подцепить тетиву и, одним плавным движением потянув его на себя, взвести, после чего откинуть приклад в первоначальное положение. Ясное дело, что сила давления ноги превосходит силу руки, вот поэтому и эффективность была разной.

Грэг легко разобрался в новаторстве, так что уже через две недели в распоряжении Андрея оказались два опытных образца. Конечно, изготовить их можно было и значительно раньше, но кузнец и его помощники были заняты обустройством кузницы, большие размеры которой стали вполне понятны им, когда по чертежам все того же Андрея в кузнице стали появляться станки. Ничего сложного они собой не представляли, и тем не менее теперь не было необходимости разогревать заготовку и по-горячему пробивать отверстие пробоем: сейчас это легко было сделать сверлильным станком. Для того чтобы сделать проточку или заточить оружие или инструмент, не надо было орудовать с точильным камнем, затрачивая множество усилий, и терять драгоценное время, – с этим вполне легко справлялся точильный станок. Правда, было еще одно «но», а именно: пришлось сделать еще одно водяное колесо, так как насадить привод всего этого на один вал не получалось, – но это было уже делом техники. Дело в том, что мимо поселка протекал весьма полноводный ручей, имевший бурное течение и небольшую ширину, поэтому не пришлось даже возводить плотины. Конструкцию установили прямо на вбитые в дно дубовые сваи.

Взяв в руки опытный образец, Андрей недовольно скривился. Арбалет вышел неказистым и тяжелым, хотя и намного удобнее того, что производили здесь: одна только пистолетная рукоять на кавалерийском карабине чего стоила. Приклад пехотного карабина тоже был не в пример удобнее, но все же оружие вышло каким-то громоздким.

Когда Андрей высказался по этому поводу, то Грэг возмутился подобному замечанию:

– Нельзя делать арбалет менее массивным. Дерево не выдержит большого количества выстрелов, и он просто развалится. Не сразу, но все одно очень скоро.

– В таком случае переделываем арбалеты. Приклад и ложе делаем как на моем карабине и в таких же пропорциях, сверху крепим направляющую из металла, и к ней же крепим дуги лука. Так выдержит?

– Да, но только металл придется использовать не простой, а оружейную сталь, – вновь попытался возразить Грэг. – А это выйдет дороже, чем использовать просто древесину. Да и все равно он выйдет таким же тяжелым.

– Но получится гораздо удобнее, и направляющая не будет портиться из-за появления каких-либо заусенцев, и уронить такой арбалет будет не страшно: металл ведь не дерево.

– Так-то оно так…

– Вот и решили.

– Так что, эти арбалеты сразу выбросим?

– С какой стати? Они, конечно, не такие удобные, каких я хотел бы, но все же гораздо лучше тех, которые здесь привыкли делать. Пошли испытывать, – решительно заявил Андрей.

На импровизированном стрельбище арбалеты показали великолепные результаты. Пехотный вариант уверенно пробивал любую броню на расстоянии в семьдесят метров, кавалерийский несколько уступал ему, справляясь с этой же задачей на расстоянии в пятьдесят метров. При стрельбе с тридцати и двадцати метров соответственно арбалетные болты уверенно прошивали и щит, и броню.

Прибывший как раз к началу испытаний Джеф, глядя на происходящее, только горько покачал головой. Рыцари и без того проклинали того, кто изобрел арбалет – оружие трусов и слабаков, которое позволяло без особых затруднений убить воина на расстоянии, – а ведь настоящего бойца готовили годами, вкладывали в него время, деньги и силы. И вот любой мало-мальски умеющий пользоваться этим проклятым оружием мог просто и без затей уничтожить многолетний труд.

Конечно, были и луки, а большой составной – так тот и вовсе превосходил арбалет по своим боевым качествам, но лук – это совсем другое. Он давался далеко не каждому. Человек мог быть трижды великолепным бойцом, прослужившим не один десяток лет ветераном, а лук мог так и не даться ему в руки: для этого нужно было иметь настоящий талант стрелка.

Взяв в руки новинку, Джеф сноровисто взвел тетиву и, наложив болт, быстро прицелился и без труда поразил дальнюю мишень на расстоянии в сто метров, правда, он не попал в центр, ну да стоило ему пристреляться, и уже через несколько выстрелов он стрелял бы из него на «отлично». Затем он проделал ту же манипуляцию с кавалерийским образцом и недовольно покачал головой.

– Ты чем-то недоволен, Джеф? – не скрывая своего волнения, поинтересовался Андрей.

– А чему радоваться, господин Андрэ? Вы сделали хорошее оружие, оно гораздо лучше того, что я видел раньше, но именно это меня и расстраивает.

– Объясни.

– Эти арбалеты гораздо удобнее и проще в стрельбе – чем же мне быть довольным? Теперь практически любой крестьянин сможет на поле боя выступить стрелком при минимуме подготовки, так чему радоваться старому лучнику? Радует хотя бы то, что оружие все же дорогое и далеко не каждому по карману.

– Не расстраивайся, – не скрывая своего удовольствия, решил подбодрить ветерана Андрей. – Это только опытные образцы, следующие будут еще удобнее.

В ответ на это Джеф, не скрывая досады, только махнул рукой. Ну что ты поделаешь, если тебя не хотят понять.

Андрей же про себя пожалел о том, что не имеет возможности сделать по-настоящему стоящее оружие. Даже самое обычное кремневое ружье в этом мире было бы вне конкуренции. Но беда была в том, что сделать его было хоть и трудно, но возможно, а вот с зарядами к нему было куда хуже. Андрей знал, что для производства дымного пороха нужны древесный уголь, сера и селитра, конечно, нужно было выяснить пропорции, но это можно было уточнить опытным путем. Однако если уголь можно было иметь с избытком, серу раздобыть не так просто, но вполне возможно, то как быть с селитрой – Андрей даже не представлял. Ну не интересовался он этим. Даже у Жюль Верна, в его настольной книге для робинзонов «Таинственный остров», всезнайка Сайрес Смит так и не смог получить селитру, а воспользовался найденным месторождением. Если бы Жюль Верн был столь любезен и описал процесс получения селитры, то Андрей был бы только счастлив. Огнестрельное оружие поставило бы здесь все с ног на голову. Впрочем, говорить это Джефу он не стал, чтобы не вызвать нового всплеска негодования по поводу изобретения нового нечестного оружия. С огнестрелом Андрея он скрепя сердце смирился – его успокаивал тот факт, что зарядов у Андрея крайне ограниченное количество.

– Ладно, дружище, рассказывай, как твои успехи, – примирительно обняв ветерана и уводя его со стрельбища, поинтересовался результатами его поездки Андрей.

– Все нормально, господин Андрэ. Вы ведь знаете, что с наймом проблем обычно не бывает. Некоторые отирают рыцарские дружины по несколько лет, чтобы попасть на службу. Правда, идти служить к человеку, не имеющему рыцарского звания, особо очередь не выстраивалась, но как только стало известно, что я набираю и тех, кто уже обзавелся семьей, да еще и отдаю таким людям предпочтение, то дело сразу пошло куда лучше.

– Сколько человек ты привел? – не скрывая нетерпения, поинтересовался Андрей.

– Полтора десятка. Вы не волнуйтесь, я понимаю, что столько бойцов вы не планировали, но я набрал с запасом: кто не пройдет отбор, тот из дружины попросту вылетит.

– А нельзя сделать так, чтобы остались все? – загорелся Андрей.

– Да зачем вам столько-то? – Но, взглянув на взволнованного Андрея, Джеф тут же сменил тон: – Нет, господин, Андрэ, я так не могу. Пусть в дружине останутся только те, кто действительно может стать бойцом. Остальные сядут на землю, тем более что большая их часть – семейные и, сами того не понимая, сожгли за собой мосты, так что, в случае чего осядут здесь, идти им некуда. А потом, насколько я понял, вам уж очень по сердцу пришлась идея с казаками, так что пусть и не в составе дружины, но придется им заняться воинским искусством, хотя и не так плотно. Я все правильно понял?

– Да, ты понял все верно.

– Тут еще такое дело. В общем, я встретил одного из тех самых лучников – ну помните, я вам рассказывал?

– На память не жалуюсь, – загадочно улыбнувшись, кивнул Андрей.

– Так вот, я взял на себя смелость привезти Тэда с собой, мы его называли Шатун.

Посмотрев в сторону будущей деревенской площади, в настоящий момент являющейся просто складом строительных материалов, Андрей увидел человека невысокого роста, кряжистого, с неимоверно большими плечами и непропорционально длинными и вместе с тем источающими силу и мощь руками. На короткой бычьей шее имелось незначительное утолщение, которое и являлось головой, покрытой коротко стриженными седыми волосами. Стоя там, уперев руки в боки, он, ничуть не смущаясь окружением незнакомых людей, постоянно суетящихся и снующих мимо него, осматривался вокруг с видом человека, которому сделали предложение, и теперь он обдумывает, принять ему его или нет.

Прозвище свое он, скорее всего, получил из-за того, что окружающие частенько его сравнивали с медведем, подразумевая его недюжинную силу и подвижность, – кстати, и то и другое легко угадывалось даже сейчас, хотя он просто стоял, изредка переминаясь с ноги на ногу или слегка поводя плечами. Но у Андрея при взгляде на этого человека почему-то возникала ассоциация с пнем векового дуба. Приземист, кряжист, широк. Корчевать – развяжется пуп, рубить – здоровья не хватит, сжечь – замучаешься носить дрова.

– Деревня разрастается, детвора имеется, и тех, с кем можно было бы заняться плотнее, набирается уже полтора десятка, а Тэд прослужил двадцать пять лет и теперь скорее не лучник, а универсальный боец, – проследив за взглядом Андрея, продолжал Джеф.

– Как ты?

– Ну мне он слегка уступит, но таких, как я, вообще немного.

– А не переоцениваешь себя? – лукаво прищурившись, иронично спросил Новак.

– Вот напрасно вы так. Остановите любого дружинного в графстве и поинтересуйтесь – знает ли он Джефа Длинного Лука, вот тогда и говорите – хвастаю я или нет, – не на шутку завелся Джеф.

– Извини, дружище. Я ведь пошутил.

– Шутки у вас…

– Ну ты что, обиделся?

– Нет. Но вот хотел составить вам компанию в этой самой вашей бане, а теперь не пойду.

– Так сегодня паримся вместе! – обрадовался Андрей, которому было несколько неуютно в бане одному: париться он любил в компании, чтобы в перерывах между парной было с кем поговорить и выпить пивка.

– Я же сказал: передумал! С людьми знакомиться пойдете?

– Пойду.

В баню Джеф все же пошел и, мало того, соблазнил и второго ветерана – Тэда. Мужчина оказался весьма компанейским и сразу же понравился Андрею своей прямотой и открытостью, хотя и был немногословен.

Когда после первого захода с полосканием в речке они втроем сидели на завалинке, прикрывшись простынями и с удовольствием потягивая эль, Новак вдруг обратил внимание на то, что Джеф совершенно непроизвольно расслабился, словно сбросил груз, который давил на него последнее время.

– Джеф, а что это ты такой довольный, словно кот, умявший кувшин сметаны?

– За вас радуюсь, – бодро ответил Андрею ветеран. – Шатун у нас мужик своеобразный, говорит мало, но всегда правду-матку, а еще ни в жизнь не станет служить человеку, которого не уважает. Вас он зауважал – уж не знаю почему, но ручаюсь за это. А Шатун нам ой как нужен – он, может, и не так хорош, как я, но в одном ему нет равных: мясо натаскивал всегда исключительно. Что молчишь, дружище?

– Слушаю, как ты заливаешься.

– И как?

– Да вот думаю. Благодать-то какая, а я в первый раз эдакое вижу, – невпопад ответил Тэд, явно подразумевая ноу-хау под названием «баня». Вроде бы только пару слов сказал, остальное додумывать надо, но почему-то додумывалось легко и без затей.

– Да я не о том.

– А-а. Пустое. – Отмахнувшись от надоедливого товарища, крепыш поднялся, потянулся и юркнул в предбанник, Андрей поспешил за ним, ну и Джеф тоже – куда же он с подводной лодки…

Парились долго и с нескрываемым удовольствием: как ни удивлялся Джеф странной прихоти Андрея, но баньку распробовал сразу, и мало того – зарекся поставить свою. Тэд на это только довольно хмыкнул.

Жизнь в новом поселке продолжалась своим чередом, каждый занимался своим делом. Андрей постоянно обходил поселок, стараясь вникнуть в каждую мелочь, он даже стал получать удовольствие от занятия этими повседневными вопросами. Правда, пару раз он попадал в несколько неловкие ситуации, когда, желая сумничать и до конца не разобравшись в вопросе, полез со своими рекомендациями. После этого он стал умнее, много слушал, вникал в суть вопроса, и только зная наверняка, что его предложение может быть действительно полезным, вставлял свои пять копеек. Это дало результаты: в глазах окружающих появилось искреннее уважение к новоявленному лидеру поселка.

Во второй половине дня Джеф нашел Андрея и, отведя его в сторону, сообщил, что было бы неплохо заняться учебой.

– А нельзя подождать хотя бы пару деньков? Так много дел, что времени просто не хватает.

– Господин Андрэ, мы уже говорили об этом. Когда вам предстоит позаботиться о сохранении своей жизни, не знаете ни вы, ни сам Господь, так что откладывать дальше, я думаю, не стоит.

– Но ведь ты должен заниматься с новобранцами.

– Мясом займется Тэд. С мальцами он будет заниматься только до обеда, после переходит к бойцам, а я переключаюсь на вас.

– Что, Джеф, не терпится выбить из меня дух?

– ?

– Ты же в курсе, что я не умею держать в руках меч.

– Но вы это восполняете просто дьявольским везением, сам Господь хранит вас.

– Так Господь или все же дьявол?

– Господин Андрэ, я не очень хорошо владею словом, но там, где прикладывает свою руку Господь, дьявол отдыхает. Что же касается вас, то мне кажется, что вы все же под дланью Господней.

Насколько был прав Джеф, когда говорил о том, что Андрея хранит Бог, осталось неизвестным. Неизвестным осталось и то, каким образом наставник собирался продолжать занятия на следующий день, так как Андрею досталось так, что даже курс молодого бойца в военном училище, который он вспоминал как семь кругов ада, показался ему детским садом. Скорее всего, сказывался возраст: ведь молодым легче переносить чрезмерные физические нагрузки. Но как бы то ни было, взятый Джефом темп говорил только о том, что тот решил извести своего подопечного.

Началось все с того, что едва они скрылись за деревьями из поля зрения возможных свидетелей, как инструктор приказал спешиться и спешился сам, после этого, ведя коней в поводу, они пробежали дистанцию никак не меньше чем в три километра, причем Джеф проделал это, будучи в полной броне. После этого он наравне с учеником подтягивался на сучьях деревьев, поднимал тяжелые камни, приседал с обрубком бревна на плечах и выполнял другие физические упражнения, не давая продыху ни себе, ни своему подопечному.

К концу этой разминки легкие Андрея работали как кузнечные мехи, вздымая грудь с такой интенсивностью, что казалось, сердце вот-вот выпрыгнет из груди, а сами легкие сейчас разорвет. К полному отчаянию Андрея, Джеф чувствовал себя прекрасно и даже практически не запыхался, хотя был года на два старше. Разница, конечно, не критичная, но если сравнить состояние учителя и ученика, выводы были далеко не в пользу последнего.

Потом были занятия по фехтованию. Как оказалось, Джеф позаботился о тренировочных мечах. Изготовленные из дерева, они были раза в полтора тяжелее настоящих, а уж сравнивать с шашкой и вовсе не приходилось. С этими грубыми, но прочными поделками ему предстояло познавать навыки владения основным оружием воина этого мира.

– Насколько я помню, к мечу приступают далеко не сразу.

– Это так, но причина в том, что вначале идет первый этап отсеивания, – вас отсеять не получится. Далее идет подготовка, направленная на наращивание силы и ловкости, но у нас на это нет времени. Вам придется гораздо труднее – совмещать и то, и другое, но вы ведь не думали, что будет легко? – хищно улыбнувшись, закончил ветеран.

Джеф не стал ничего показывать или объяснять, он просто сунул Андрею в руку меч и предложил защищаться. Атаки Джефа были несколько ленивы и даже медлительны, но тем не менее каждый раз достигали цели, причем каждый раз, когда это происходило, Андрея пронзала адская боль, так как, хотя учитель и двигался вроде бы медленно, его удары были всегда точны и весьма чувствительны.

Горе-ученик пытался вспомнить все, чему его в свое время научил дед. Он просто недоумевал, как такое возможно, но каждая его атака была блокирована или уходила мимо цели. Джеф не принимал его потуг к фехтованию, либо отклоняясь, либо отходя на шаг и всякий раз нанося только один удар, после чего ученик зачастую оказывался на земле. Лишь изредка он позволял себе отклонить удар меча Андрея своим, но ни разу при этом он не скрестил клинков. Он принимал удар на плоскость своего клинка, и всякий раз под таким углом, что это исключало жесткий контакт, вынуждая клинок Андрея соскальзывать в сторону от намеченного курса. Эти движения напомнили Андрею деда: тот также учил его этому. Но когда это было. Андрей был мальчишкой, дед стариком. Здесь же против него стоял крепкий мужчина, ветеран, большую часть жизни не просто упражнявшийся в фехтовании, а живший войной и прошедший сотни схваток.

К концу занятия Андрей с огромным трудом держался на ногах; несмотря на то что возвращаться им предстояло верхом, он не без оснований подозревал, что это будет то еще занятие. Даже если забыть об усталости, наездником он тоже не был.

Уснул он, едва донеся голову до подушки, и казалось, что никакая сила не сможет поднять его с постели. Однако наутро он хотя и с трудом, но все же сумел подняться и заняться повседневными делами. Вероятно, сказалась его усиленная регенерация, подарок молнии – ничем другим объяснить своего относительно нормального самочувствия он не мог. Но едва он вспоминал о том, что время неумолимо движется к обеду, по его телу пробегала непроизвольная дрожь. Однако назад пути не было, если он, конечно, собирался выжить в этом суровом мире.

Через два дня Андрей понял, что до этого момента ему было просто плохо, теперь же пришел полный абзац. Грэг закончил переделку кольчуги под нового владельца; вышла она немного тяжелее, чем была изначально, впрочем, и гораздо лучше защищала. Не знающий пощады Джеф распорядился, чтобы Андрей носил ее не снимая, и даже спал в ней. А значит, и тренировался, и бегал. Только так.

– Кольчуга должна стать второй кожей – она не должна стеснять движений. Надевая ее, вы должны чувствовать, как она заключает вас в свои объятия, словно любящая мать. Когда на вас нет брони, у вас должно появиться чувство, будто вы голый. Вот тогда она станет вам помощницей и защитой, а до той поры она только обуза.

– А если я никогда такого не почувствую?

– Уверяю вас, почувствуете – все к этому приходят, просто одни раньше, другие позже.

Примерно через неделю в его обучении воинскому искусству наметился кое-какой прогресс. Андрей прекрасно знал себе цену и осознавал, что своей неустроенностью в прошлой жизни он обязан в первую очередь своей лени. Нет, конечно, от работы он не бегал, но вот учиться чему-либо новому ему было неинтересно и попросту лень, а все новое начинается с учебы, с изучения азов, чем не так легко заставить себя заняться, когда тебе уже под сорок. Но на занятиях с Джефом он выкладывался на полную, не щадя себя. Дело тут в том, что ему действительно было интересно, но вот перетруждать себя физически он не привык. Однако от этой блажи нашлось неожиданно эффективное лекарство: стоило ему вспомнить свое первое знакомство с орками, как в памяти тут же вставала вся картина с поразительными подробностями, даже запах его испражнений в ней присутствовал, словно это произошло только что. Так что эти воспоминания подхлестывали ученика ничуть не слабее, чем затрещины и окрики учителя.

Вскоре Андрей все же начал входить в форму, перестал горячиться и действовал более выверенно, все чаще и чаще вспоминая наставления деда, так как Джеф не давал никаких пояснений. Хотя Андрей заметил, что тот и сам кое-что перенял у него, – но насколько его движения отличались от движений Новака. Одно слово: ветеран.

– Ну вот, теперь я вижу, что вы наигрались. А то машете мечом, как мальчишка за околицей.

– И как, долго до меня доходило?

– Большинство получают по сусалам раза в два дольше, пока начинают соображать, – ухмыльнувшись в бороду, проговорил наставник.

– А почему нельзя сказать сразу и сэкономить время?

– Ну во-первых, солдат должен не только исправно биться, но еще и соображать той частью тела, в которую он ест, а потому это первый этап отсева после физической пригодности.

– И вы не объясняете, за что отсеиваете их?

– А почему мы должны это делать? Никто, даже новобранцы не скажут ни слова об этом, ведь более или менее владеть оружием может научиться каждый, а вот думать – этому не научишься.

– А во-вторых?

– Во-вторых, боль тоже хорошее подспорье в учебе. Уверяю вас, вы долго не забудете той боли, которую получили на занятиях, а теперь просто представьте себе, что по тем местам вас ударили не деревяшкой, а холодной отточенной сталью… – Андрей попытался себе это представить, и по его телу непроизвольно пробежал озноб. – Во-от, теперь вас по-настоящему проняло, – удовлетворенно проговорил наставник. – Скажите, господин Андрэ, вы ведь раньше уже учились владению клинком.

– Ты заметил? Да, меня как-то учил один старик, но было это очень давно. Я больше двадцати лет не брал в руки клинок.

– Плохо. Хорошим бойцом был тот старик, да только не в те руки решил передать свое умение, но и то, что вы помните, тоже немало, только нужно доработать.

– Значит, кое-чему и я тебя смогу научить, – взбодрился Андрей.

– Показать, а не научить, – тут же остудил его Джеф. – Ладно, теперь начнем учиться.

То, что началось впоследствии, уже смело можно было назвать учебой. Джефф стал показывать и разъяснять Андрею различные стойки, блоки и удары из них, заставляя отрабатывать их до полного изнеможения и автоматизма. Спарринги Джеф прекратил полностью – он больше не сражался со своим учеником, а только беспрестанно отрабатывал с ним приемы. Были, кстати, в этом арсенале и те приемы, что Джеф подсмотрел у Андрея. Ветеран не стеснялся, отрабатывая их до автоматизма.

– Сейчас для вас главное – усвоить все основные позиции и приемы, усвоить настолько точно и четко, чтобы, ни мгновения не задумываясь, применять их. Когда вы сможете даже спросонья, после утомительного дня проделать все показанные мною приемы, ни разу не сбившись, тогда можно будет приступать и к поединкам, потому что поединок – это ожерелье из нанизанного на одну нить всего того, что вы узнали.

– Да ты прямо философ.

– Что, простите? – искренне недоумевая, спросил наставник.

– Да так, ничего. Не заморачивайся.

– Не… что?

– Так, все. Забыли.

– Хорошо, забыли. – Джеф не раз уже вставал в тупик от фраз, бросаемых Андреем, отчего чувствовал себя неуютно.

Однако, скорее всего, Джеф ничего не забыл и всякий раз отыгрывался, указывая ученику на его ошибки, при этом Андрей буквально выл от боли или падал, лишившись чувств. Что и говорить, манера обучения у ветерана была весьма своеобразной – он вообще считал, что без боли нет обучения, и чем больнее ученику, тем лучше будет усвоен урок.

Андрей терпел. Стиснул зубы, спрятал гонор и терпел. А что ему оставалось делать? Выбор был не особо велик – либо научиться сражаться и уметь за себя постоять, либо безвременно покинуть этот бренный мир, так как здесь можно было получить кусок стали в брюхо буквально в любом месте. Средневековье, чтоб ему.