Таможенник еще раз придирчиво посмотрел на первую страницу моего нового паспорта, затем, прищурившись, сказал:

– Наиль, значит? Что-то не очень ты на татарина похож, да и язык родной плохо знаешь, может, чего недоговариваешь?

– Да чего недоговариваешь, да? – стал я оправдываться. – Всю жизнь в Татарстане не был. Со мной только отец немного разговаривал на родном, а мать нет.

– Врешь, – хмыкнул татарин, – плохо врешь, Наиль. У тебя в паспорте «Набережные Челны» написано. Ты, может, свой паспорт не видел? Недавно сделали, посмотреть не успел?

– Там написано, что я родился в Челнах, а жизнь-то всю я прожил в Твери, потом в Москву семья переехала, сейчас решил на родину вернуться, а ты мне говоришь так. Обижаешь же. Беженец я.

– А зачем тебе автомат? – с интересом спросил таможенник. – Наиль, ты говоришь, на родину возвращаешься, а на родину с оружием не идут, язык ты не знаешь, врешь просто.

– А как было идти досюда без автомата? Ильдус, ты понимаешь, что спрашиваешь? – возмутился я праведно. – Сам походи без автомата, столько шакалов вокруг, а ты говоришь – с автоматом.

Помолчав, таможенник кинул мне в лицо паспорт и презрительно сказал:

– Иди отсюда. Автомат у меня полежит, пока язык не выучишь. Не верю я тебе.

– Как идти? Ты сдурел, что ли? Куда я без автомата пойду? – Я удивленно подался вперед, и в тот же миг удар кулака в солнечное сплетение выбил весь воздух из моих легких.

Я судорожно стал хватать ртом драгоценный кислород, и тут же следующий удар тяжелого сапога в живот повалил меня на землю.

Еще несколько раз ударив меня ногой по ребрам, таможенник бросил:

– Ползи отсюда, иначе я тебя прямо здесь размажу. Никакой ты не татарин, не смей больше появляться, нас уже предупредили о контрабандистах. Радуйся, не буду я тебя здесь убивать, это земля моя, кровь такого, как ты, на ней проливать – кощунство.

Я, превозмогая чудовищную боль в ребрах, поднялся, насколько мог быстро, и поплелся к шлагбауму. Я шел не оборачиваясь, но все это время чувствовал направленное мне в спину оружие. Жуткое ощущение, вот идешь и ждешь, когда тебе между лопаток пустят пулю. Я уже отошел метров на тридцать, когда за спиной раздался крик:

– Наиль!

Я обернулся и увидел, как несколько таможенников с оружием в руках и веселым выражением лиц выстроились в ряд. Ильдус крикнул, улыбаясь:

– Наиль, брат! На территории я тебя не убил, а вот тут можно! Мы по собакам любим здесь стрелять, так ты такая же собака! Молиться будешь?

Я только открыл рот, чтобы ответить, как таможенники вдруг с громкими криками разбежались. Первая ракета из «летучки» раскрошила будку таможни, я сразу сиганул в ближайшую канаву и заложил уши. Я знал, что будет дальше. Работу «летучки» я видел только один раз, на стрельбище, но после перепутать ее ни с чем не мог. Сама по себе модель LT-500 совсем небольшая, по размерам она чуть больше РПГ, только обычно ставится на сошки. Впечатление от ее действия страшное: тогда, на показной стрельбе трофейной «летучки», ее хватило, чтобы разрушить небольшое здание заброшенного завода, выжить после ее выстрелов невозможно – сотни осколков перепахивают землю несколько раз. После первой ракеты через секунду вслед идут еще сорок, одна за другой, ракеты бьют точно в цель. Никакого разброса, площадь поражения устанавливается на компьютере, и никаких погрешностей быть не может.

Дикий свист ракет раздавался над моей головой, а я просто лежал, вжавшись в землю, и ждал, когда все это кончится. Ждать мне пришлось недолго, очередь была короткой; судя по всему, стрелок решил разбить ее на две части, или количество ракет у него ограничено. Когда я поднял голову, послышался треск пулемета: похоже, кому-то все же удалось выжить, пулемет стрелял наугад в сторону леса. На огонь пулемета ответила вторая свистящая очередь, после чего пулемет замолчал. Я вылез из канавы и посмотрел на то, что осталось от блокпоста. Разгром станции Малая Вишера был просто укол иголкой по сравнению с ударом полного боекомплекта «летучки». От блокпоста не осталось даже некрупных обломков, два здания и БМП были просто раскрошены точным попаданием сорока ракет, а тела... лучше не описывать. Вдруг со стороны леса послышался взрыв, и я помчался туда: нужно было спасать Артема. К счастью, мои опасения не оправдались. Преодолев метров сто, я увидел знакомые контуры нашей счастливой «нивы», а за рулем – Артема. Я запрыгнул в машину, и мы поспешили по буграм и неровностям к бывшему блокпосту.

– Ты врезал по ним с «летучки»?

– Теперь-то ты понял, что в сумке?! Это же на крайний случай было! А ты еще по ней ударил! – вдруг заорал на меня Артем. – У нас всего несколько минут, – добавил он уже спокойнее. – Что будем делать?!

– Выживать.

– Похоже, что да, – зло стукнул по рулю Артем. – Твою мать, целую «летучку» бросил, никогда себе не прощу.

– Сдал нас Алмазик, – сказал я.

– Вот сука! – хмыкнул Тёма. – Так я и знал, надо было его валить. Быстро веслами гребет.

– Откуда «летучка»?

– От верблюда Владислава, – сказал Тёма. – Специально сказал мне: только в крайнем случае. Нет! Надо было дать им возможность попытаться тебя расстрелять.

– Спасибо, – от души сказал я.

– Сочтемся, – хмуро кивнул Тёма.

Машину мы оставили метров через двести после того, как миновали разрушенный блокпост. Едва успели спрятаться, как послышался вой сирен и взревывание спешивших машин. Слушая, как к разрушенному блокпосту приближаются солдаты, я тихо сказал себе:

– Вот ты и дома, Андрей.

...В Казани мы прожили еще три дня. После уничтожения блокпоста были отменены все рейсы автобусов и поездов. Нас искали везде, никто не знал, как выглядят неизвестные, которые уничтожили целый блокпост, но прощать этого тоже никто не собирался. Власти Казани стали шерстить все подвалы, чердаки и теплотрассы в поисках нелегальных эмигрантов, им нужны были те, у кого не было при себе таможенной карты, их просто расстреливали на месте. Мы никак не ожидали, что это вызовет такой резонанс, но зачистка города велась методично и жестко. Ордынцы карали, потом кара закончилась, и по местному радио мы узнали, что ордынские разведчики разгромили какой-то бандитский лагерь, устроив там настоящее побоище. После этого чистки нелегалов прекратились, на нас ордынцы, слава богу, так и не вышли; найдя козлов отпущения, власти официально объявили о том, что боевики, взорвавшие блокпост, уничтожены. Комендантский час отменили, только тогда мы вылезли из нашего убежища. А оно у нас было самое простое. В самом начале зачистки мы спрятались в одной из заброшенных машин в каком-то свалочном дворе. Так мы и провели все эти три дня на заднем сиденье, слушая через плеер радио, причем я пытался разобраться в почти забытом татарском языке. Стекла машины были полностью затонированы, и к нам никто не лез. Лишь однажды какая-то шпана разрисовала из баллончиков капот и кузов нашего «дома». Единственное, что спасало от дикой скуки, – это путеводитель по областям, толстенькая, недавно отпечатанная книжица в красивом желтеньком переплете. Полная энциклопедия по новым регионам плюс стратегические приоритеты.

В первую очередь я открыл Оренбуржье. Сначала шла общая информация об Оренбургской области, а потом началась краткая ее новейшая история. С 2022 года являлась независимой, до 23-го существовала полностью автономно, трижды подвергалась серьезным нападениям, но все были отбиты, последний поисковик работал в 24-м, в последней информации говорилось о начавшейся на территории области эпидемии. Соседние регионы выставили кордоны, эпидемию в области не смогли остановить, и с 24 года на данный момент об Оренбургской области никакой информации нет, предположительно – мертвая зона. В плане разработки интереса не представляет.

Потом я стал искать информацию о нашей следующей цели – Екатеринбурге. Город входил в Сибирскую Цитадель, объединение Урала и Сибири было главным нефтяным и металлургическим центром. Почти все области и регионы сидели на нефтяной игле, которую наполняли правители Цитадели. Многие пытались атаковать эту житницу черного золота, но никто так и не смог овладеть сибирской нефтью, даже Союз 12 покупал у них драгоценные ресурсы за бешеные деньги. Согласно справочнику, в Цитадели самая большая после Союза армия – немудрено, чтобы охранять вышки и запасы от чужих наглых ручонок, нужно много штыков.

Я еще долго листал свой справочник, изучая страницы единственного источника о том, что происходит в стране. Но Тёма, проспавший все три дня, сказал:

– Эти справочники – от аналитиков, а те ни разу в поисковых экспедициях не были. Тут половина инфы неверная. Не читай даже; как говорится, лучше один раз оттрахать, чем...

– Артем, – перебил я, – сколько ты поисковиком работаешь?

– Один из первых в отделе, – буркнул тот. – А что?

– Что ты знаешь про Оренбуржье?

– Мертвая зона, похуже британской. Не знаю, что там за болезнь завелась, но если даже у Влада на карте она серым отмечена, значит, пиши пропало. Эпидемию было не остановить, хорошо, что отгородить успели. Все!

Герцог, решив, что время аудиенции закончилось, отвернулся и перешел в свое стандартное положение полудремы. Вот и все воспоминания о Казани – заброшенная машина, радио на татарском и справочник. Потом был предпоследний пункт нашего пути – Екатеринбург. До вокзала добрались мы без проблем, ни разу не напоровшись ни на один патруль. На вокзале смогли договориться с проводницей, которая согласилась пустить нас в свое купе за несколько золотых украшений. Я даже не ожидал, что все окажется так легко; после трех дней отупения, проведенных с не самым разговорчивым в мире собеседником, я уже представлял себе очередное испытание. Но нет, мирненько устроившись с чаем в купе проводника, мы отправились в путь. Странное было чувство, дико контрастирующее с впечатлениями от прорыва бронепоезда: словно попали в прошлое, где все как всегда: проводники, вечно занятый туалет и чай с лимоном в граненом стакане с подстаканником. Когда поезд тронулся, я спросил нашу проводницу:

– А что, никакого конвоя нет?

– Какой конвой, красавец? – рассмеялась проводница. – У нас бандитов на дороге нет, ее хорошо охраняют. Поезд через Башкирию идет, недавно новую дорогу построили, там тоже свои, а на границе Орды нас всегда екатеринбургские встречают. Проблем не будет.

Но я не находил покоя, слишком уж было просто, мне все время казалось, что нас идут задерживать. Эта ситуация мне даже приснилась, я проснулся на своей полке и, не соображая, что происходит, несколько секунд сидел, направив ствол пистолета на дверь. После случая с таможней у меня сдали нервы; никогда не думал, что обзаведусь манией преследования. Весь путь каждую остановку я встречал с пистолетом в руке, мне неумолимо казалось, что проводница нас все-таки сдала и ордынцы будут мстить. Сначала Артем никак не реагировал на мое состояние, но после того, как я случайно наставил свой ПМ на него, когда он возвращался ночью из туалета, сказал:

– Давай меняться: ты мне «Макар», а я тебе успокоительное.

– Прости. – Я опустил оружие и вытер потный лоб. – Просто... я немного сдал, сейчас всю дорогу...

– Да понял я, – отмахнулся тот. – Только проводнице я угрожать не буду. У меня к женщинам особое отношение, и вообще, мы ей отдали целый золотой запас небольшой африканской страны. Хотела бы сдать нас, уже сдала бы. А так она, получается, уже соучастница.

У меня, наверное, был случай из тех, когда рациональное мышление отказывает при мысли об опасности, и ведь сам понимаешь нелогичность своих предположений, но нужно именно чужое мнение. Просто для того, чтобы подтвердить твои догадки, только тогда становится легче. Мне стало. Оставшийся день нашего пути я провел, глядя в окно. Мы приближались к границе Цитадели, но нас, как ни странно, никто не проверял, не было никакой таможни и КПП. На границе нас встретил небольшой конвой, и мы двинулись дальше. В шесть утра оказались на перроне, в старом камуфляже, небритые и немытые. Это был предпоследний пункт нашего путешествия, бандитский Екатеринбург. Мы ушли с платформы и, деловито прикурив, обсуждали план действий. Артем предлагал ехать прямо сейчас, я же хотел найти здешнего поисковика и посоветоваться с ним.

– Да зачем он нам? У нас тут не братство! – возразил Артем. – Встречаться разрешается только в крайних случаях или по заданию. Сами поедем. Сейчас найдем какую-нибудь подозрительную личность и подрядим на маленькую экспедицию.

– А посоветоваться, значит, не хочешь? Мы и так дров наломали. Сам будешь Владу рассказывать о наших прыжках по крышам и разбитым блокпостам!

– Нормально, да?! – развел руками Артем. – Я ему жизнь спас, а он тут кочевряжится. Больше не проси спасать твою жизнь, надо было подождать, пока бы тебя, как зайца, пулями погоняли!

Я вдруг заметил скромного, уже немолодого человека, который, потупив взор, стоял рядом с нами. Человечек был в потертом черном пальто и большой шляпе. Эдакий шпион, их всегда такими в мультиках представляют, не хватает только приподнять воротник. Тогда образ был бы идеален. Я выпустил струю дыма и сказал:

– Дядь, иди отсюда, чего стоишь?

– Слушаю, молодой человек, – с какой-то странной интонацией ответил тот, сверкнув глазами из-под огромных толстых очков. – Настоящий еврей всегда много слушает. Я не мог отказать себе в удовольствии подслушать ваш разговор, уж простите за это старого еврея.

– Слушай, ты, старый еврей, – я подошел и оттолкнул его, – вали, пока цел.

– Я не могу, – развел руками тот. – Владислав приказал мне встретить двух молодых людей. Он сказал, что я узнаю вас по потасканной внешности и наглому выражению лица того, который будет пониже. – Взгляд человека перебежал на Артема, и он добавил с улыбкой: – А еще он сказал, что вы наверняка будете спорить.

– Какой Владислав? – спросил я.

– Ну откуда же мне знать его фамилию? – удивился еврей. – Никто во всем Четвертом отделении не знает.

– Ладно, хватит орать на весь перрон о Четвертом отделении. – Тёма выкинул бычок на железнодорожные пути и протянул руку: – Артем. Лейтенант.

– Герман, – слегка поклонился тот, приподняв шляпу. – У меня официально нет звания.

– Андрей. Рядовой.

– Герман, – повторил тот. – Молодые люди, когда я стоял рядом с вами, то стал подслушивать на предмет вашего спора. Неужели вы действительно собирались искать местного водителя, чтобы поехать до Тюмени?

– Ну, был вариант, – кивнул Тёма и бесцеремонно добавил: – Впервые встречаю поисковика-еврея. Тем более на Урале. Интересный вы экземпляр. Да и звания нет.

– Поймите, я тут временно выполняющий обязанности, – снова слегка поклонился тот. – Просто... как вам сказать... я немного задолжал вашему ведомству. Нет, не денег, это нечто большее: ваши люди мне когда-то очень хорошо помогли, поэтому я в качестве благодарности иногда помогаю вашему ведомству. Поисковика этого города я ни разу в глаза не видел, но позаботиться о вас я смогу.

– Ладно, давайте ближе к делу, – хмыкнул я. – Что вы предлагаете? По поводу дороги до Тюмени.

– Упаси вас бог ловить машину, – заботливо сказал Герман. – Сейчас перевозками промышляют одни бандиты, которые грабят и убивают мирных граждан, которые не знают об этом. Тут прямо-таки налаженная сеть, настоящий конвейер смерти!

– А местные власти?

– А что местные? – удивился еврей. – Они получают очень неплохой процент со смерти этих несчастных. Городом правят бандитские группировки, которые владеют металлургией. Самая страшная банда, поверьте мне.

– Верим, – кивнул Тёма. – И на чем вы предлагаете поехать нам?

– У меня есть транспорт, причем специально предусмотренный для вашей миссии, – улыбнулся Герман. – После того что вы сделали для меня, я готов отвезти вас лично. Машина припаркована недалеко от вокзала, ее, конечно, охраняют, но тем не менее стоит поторопиться.

Быстро пройдя по зданию грязного вокзала, мы преодолели еще несколько сот метров и подошли к небольшому гаражу. Когда Герман открыл тоненькую проржавевшую дверь, мы увидели технику, на которой нам предстояло ехать. Еврей громко сказал:

– Уважаемые господа, рад представить вам мою малышку. Именно на ней я предлагаю вам двинуться в путь.

Молчали мы минут пять, тупо созерцая монстра, на котором нам предстояло ехать. Я долго не мог ничего сказать, пораженный красотой и силой этого шедевра. Артем подошел ближе, неловко дотронулся пальцем до фары и выдохнул:

– Офигеть!