Дорога от Нижнего до Чебоксар заняла у нас целый день; когда грузовики прибыли в город, тот встретил нас проливным дождем. Проезжая по глубоким лужам потрескавшейся дороги, машины несколько раз поднимали такие волны грязной воды, что я невольно вспомнил о море. Потом мы заехали на склад, он оказался намного меньше новгородского, тем более не было специальной ночлежки наверху. Высшей мерой гостеприимства встречающих был выставленный рядом со зданием биотуалет. Спать пришлось в машине; после ужина из заваренной лапши быстрого приготовления и банки тушенки мы стали устраиваться на ночлег. У Димы спальное место находилось позади кабины, а мы с напарником расположились в кузове в спальных мешках, предусмотрительно выданных нам в Четвертом отделении. Пересекать границу с Татаро-Башкирской Ордой мы собирались утром; предполагалось, что на обратном пути Дима высадит нас в городе. Чебоксарские власти не сильно следили за нелегальными иммигрантами, поэтому никакого контроля за торговой колонной в городе не было. Потом нужно будет договориться с каким-нибудь местным рыбаком, который согласится нас перевезти. Инструктор сказал нам, что там многие так подрабатывают, перебрасывая беженцев по реке, минуя наземную границу с агломератом. На самом деле больше всего контролируются границы городов, вот там-то могут быть сложности с прохождением. Последние пять лет деревни, поселки и даже небольшие городки просто перестали существовать, все сконцентрировалось в более-менее крупных населенных пунктах.

С высадкой проблем не было. Попрощавшись с Димой, мы стали ловить машину. На этот раз вместо красивой девушки на «мерседесе» нам попался чуваш на «шестерке». Быстро договорившись о цене, мы поехали в сторону Волги, сначала водитель хотел нас отвезти на красивую набережную залива, но Тёма ему объяснил, что нам нужна пристань, с которой отъезжают на моторных лодках, так сказать, тусовка рыбаков. Довез он нас минут за десять. У небольшого причала стояло порядка двух десятков лодок, несколько катеров и даже один маленький пароход. Когда мы расплатились и собрались выходить, водитель сказал:

– Вы спросите там, наверняка кто-нибудь согласится.

– Спасибо, – кивнул Тёма, – спросим.

Мы вышли из машины. Артем, сгибаясь под тяжестью своего баула, весело пропыхтел:

– Чего стихов не написал? Я думал, ты и ему пару строчек оставишь.

– Юморист! – Я хотел ткнуть его в спину, но попал в сумку. – Пошути мне еще!

– Ты сдурел – по сумке бить? – Артем заорал так громко, что показалось, будто даже сидящие посередине реки рыбаки обернулись. – Не смей по ней бить!

– А ты не смей шутить так. Надо будет, еще раз ударю.

– Потом поймешь, какой ты идиот. – Тёма поправил свой необъятный баул. – Обязательно поймешь. Я чуть не обделался, когда ты по ней ударил.

– У тебя что там? Бомба?

– Хуже! – рявкнул напарник, но уже через мгновение спокойно сказал: – Вон перцы какие-то сидят возле парохода. С них начнем, я отсюда по их мордам вижу, что они готовы нас за деньги не только в Орду, но и до Енисея довезти.

– «Перцы»! Откуда ты слова-то такие знаешь? – Я ухватил покрепче рюкзаки и поплелся за согнувшимся под своим баулом Артемом, иногда подталкивая его коленом под зад.

Пока мы дошли до мужиков, напарник трижды останавливался и, аккуратно поставив сумку на землю, начинал кидаться камнями, покрывая меня матом. Матерился Тёма на французском, что добавляло сцене еще больше шарма.

На причале сидела группа мужиков неопределенного возраста. Нас они явно заметили еще с того момента, как мы подъехали. Поворачивая время от времени головы в нашу сторону, они обсуждали что-то, скорее всего, нас. Со стороны картина, конечно, милая: два парня в стареньких потертых камуфляжах, один тащит на себе два рюкзака и время от времени толкает второго, который несет на горбу невероятно тяжелую сумку и ничего не может сделать. Когда мы подошли, я сразу обратился к сидящему немного в стороне пожилому мужику в татарской тюбетейке:

– Исэнме, абый (здравствуй, отец).

– Исэнме, егет (здравствуй, парень), – кивнул тот и добавил на русском: – Я татарский уже плохо помню, на родине не был давно.

– А мне как раз на родину надо. – Я подмигнул мужику и сказал: – Меня Наиль зовут, а это Марат. По земле добираться долго. Там контроль проходить тяжело. Ты нас подкинь через границу, я тоже в долгу не останусь. Тебя как зовут?

– Алмаз. – Мужик покачал головой. – Проблемы могут быть, Наиль, контроль ездит, проверяют.

– Так мне далеко не надо. – Я лучезарно улыбнулся и достал из кармана золотую цепочку. – Ты только кордон пройди. Там мы на дорогу выйдем. Мне в город не надо, к семье в деревню еду, там проблем нет. А золотишка я тебе еще добавлю, когда приплывем, – за сложность.

– Попробовать-то можно, – сказал рыбак, беря цепочку. – Ехать недолго, садитесь, земляков подкину. Но, если попадемся, тоже придется платить.

– Платить не хочется, – отозвался я, залезая в лодку и принимая груз от Артема, – ты уж постарайся.

Прикрыв нас брезентом сверху, Алмаз завел мотор, и мы отправились в путь. Всю дорогу Тёма молчал, только вначале мы перекинулись несколькими фразами.

– В Орде опасно, – сказал напарник. – Ты тут местный, хоть жил здесь. А я здешних обычаев не понимаю. Нам аккуратней нужно быть. Буду по-своему действовать.

– Скажешь, что в сумке?

– Очень надеюсь, что ты так и не узнаешь, – ответил Тема и по своей любимой привычке задремал.

Мне уже стало казаться, что вообще он спит все время, просыпаясь только для того, чтобы сделать что-нибудь противозаконное. В тот момент я еще не понимал, как был прав.

На инструктаже нам говорили, что речная граница Орды охраняется плохо, лишь в районе столицы выставлены мощные кордоны. Уставившись в серое полотно брезента над головой, я слушал ровное гудение мотора лодки, рассекающей просторы великой Волги. До Казани быстро доберемся, там пройдем таможню, а потом в Екатеринбург. Я не помню, сколько мы плыли, но мне это время показалось колоссально долгим, пока до меня вдруг дошло, что мотор заглох, и я почувствовал, что лодка остановилась. Послышался приглушенный голос Алмаза:

– Наиль! Марат! Вылезайте!

– Где мы? – Я растолкал Артема и вылез из-под брезента. Солнце клонилось к горизонту. – Куда теперь?

– Мы километрах в тридцати от Казани, – почему-то зашептал рыбак. – Дальше нельзя, там лодки охраны ходят. Могут расстрелять за просто так. Это причал заброшенный, вы сейчас на берег выйдете, там трасса есть. По ней ехать недолго.

– Спасибо, Алмаз. – Я выбрался из лодки и перепрыгнул на разваливающийся деревянный причал. Мы перетащили наши вещи на берег, и я попрощался с рыбаком. – Ты нам помог, я тебе век благодарен буду.

– А кто в городе, отец? – спросил Тёма, поправляя камуфляж. – Белые или красные?

– Какие белые? – не понял Алмаз.

– Ну, которым ты нас сдал. – Напарник вытащил из сумки автомат и направил его на нашего проводника. – Нас убивать сейчас кто приедет? Белые или красные?

– Ты что говоришь! – закричал рыбак. – Какой убивать! Я не говорил ничего!

– Врешь! – засмеялся Артем и передернул затвор. – Я на тот свет один не пойду, тебя заберу, за твою подлость!

– О чем ты говоришь? – Я подскочил к напарнику и попытался выхватить у него оружие.

– Отойди! – направил на меня ствол Артем. – Ты ничего не понимаешь! Он нас сдал! Я слышал! Он говорил по рации! Говорил, где мы останемся!

– Я молчал всю дорогу! – взмолился Алмаз. – У меня и рации-то нет! Я вам помогал, а ты меня убивать хочешь!

– Ладно, – вдруг легко согласился напарник. – У тебя весла есть?

– Что?

– Я спрашиваю: у тебя весла есть?

– Д-да... – неуверенно проговорил рыбак.

– Вот и отлично, – осклабился Тёма. – Это прямо замечательно.

Он передал мне АКМ, потом достал из сумки «Гюрзу» и прострелил мотор лодки. Потом уткнул пистолет буквально в лоб полуживому от страха татарину:

– Пользуйся веслами, для здоровья полезно.

– Зачем?

– Затем, чтобы ты никому не сказал. – Артем опустил пистолет. – Например, своим друзьям на кордоне. Нужно бы тебя пристрелить, но я слишком добрый, тем более сказать о нас ты не успеешь.

– Я никому про вас не скажу, только не убивай!

– Артем, пойдем. – Я взвалил рюкзаки на плечи. – Мы должны идти.

– Сейчас. – Тёма бросил что-то Алмазу в лодку и сказал: – Компенсация. Можешь проклинать нас. Не помогай людям, зла не будет.

– Не убивай, – как заклинание проговорил тот.

– Не убью. – Артем подхватил свою сумку и стал пробираться по высокой траве за мной.

Когда он поравнялся со мной, я зло бросил:

– Он нам помог.

– Он себе помог, – выговорил Тёма. – Ты ничего не понимаешь, а мне не впервой границу переходить, меня уже один раз так подставили. Перевезли, доброй дороги пожелали. Потом таможенникам сдали. А ведь я им много заплатил, ничего плохого не сделал.

– А этот?

– Откуда тебе знать, может, он сейчас золотишко, которое ты ему дал, в карман засунет, а потом побежит сдавать контрабандистов. Или ты думаешь, что он поверил про твою байку с возвращением на родину? Награда за информацию о контрабандистах – около десяти процентов того, что снимут с трупа. Где-то пять, где-то пятнадцать, цена везде колеблется по-разному. Я знаю, так что давай ты будешь тут своим знанием татарского блистать, а я – делать все, чтобы нас не поймали. Я вообще себя корю за то, что отпустил его, нужно было избавиться. И не было бы проблем, а тут... Плохо ты на меня влияешь, чистильщик Ермолаев.

– Что сейчас будем делать? – спросил я.

А сам подумал, что теперь-то рыбак нас обязательно сдаст. Но напарнику ничего не сказал.

– Что делать, что делать? Искать дорогу, если твой Брильянт не соврал.

– Алмаз.

– Без разницы, – рыкнул Тёма.

Но Алмаз не соврал: через минуту мы вышли на трассу, которая вела в сторону Казани. Я пнул пустую банку от колы, лежащую на пыльной обочине, и спросил:

– Ну что, спец? Пойдем? Или ноша стала тяжела?

– Нет, – помотал головой напарник, – идти – дело долгое. Тут километров тридцать, не меньше. А у нас поезд в десять. Нужна машина.

– И где мы ее достанем? – Я развел руками и огляделся вокруг. – Где? Пешком тридцать километров мы бы осилили, если бы не твой баул. Он килограммов сто весит, судя по тому, как ты его несешь. С ним мы точно не пройдем.

– С ним не пройдем, а без него не пойдем, – срифмовал чистильщик. – Постой-ка, я тут очень даже милый холмик срисовал.

Аккуратно положив свой груз, он быстро побежал в сторону – как оказалось, до ближайшего холма. Поднявшись на возвышенность, осмотрел окрестности, потом так же стремительно спустился и рванул ко мне. Прискакав, гаркнул:

– Фортуна, Киса! К нам едет ревизор!

– Это два разных произведения, – с видом зануды поправил я.

– Неважно, – махнул рукой Артем. – Главное, что двигается, причем медленно. Что именно, не знаю, но тормозить нужно, это наш шанс.

– А не свернет?

– Если только по полям, – задумчиво постучал пальцами по подбородку Тема. – Надо торопиться. Так они не остановятся, придется захватывать.

– Ты по-другому не можешь? Без криминала? – крикнул я в спину убегающему чистильщику. – Куда ты?

– Дуй за мной! – крикнул Тёма. – Быстрее! Времени мало!

Я рванул за напарником. В высокой траве обнаружилось поваленное дерево. Схватившись за ветки, мы медленно, но верно выволокли его к дороге. Я остановился и пропыхтел:

– Откуда знал?

– Этой ночью штормовое предупреждение было, вот и повалило, я его с холма приметил. Давай навались! – натужным голосом прошипел Тёма, вытаскивая дерево на проезжую часть. – Будем надеяться, что этот тупой метод прокатит.

Оставив дерево так, чтобы оно закрыло две трети проезжей части, мы спрятались в канаве, ожидая машину. Между делом я сказал:

– А потом говорят, что чистильщики – бандиты.

– Еще раз на чистильщиков залаешь, отправлю к Алмазу мотор чинить. Ты – один из нас, запомни это. Ты что предлагаешь? Поднять большой палец? Посередине заброшенной трассы? Давай! Расстреляют за милую душу и дальше поедут. Откуда тебе знать, кто там едет? Ты, как маленький, одних добрых дядек и тетенек видишь.

– А мы с самого начала ведем себя как самые натуральные гуки. Завалили быка в клубе, потом татарина-рыбака чуть не убили, сейчас устроили засаду. Все это плохо кончится.

– Если бы не я, наш путь закончился бы еще в клубе, – повернулся ко мне Артем. – А рыбаку мы заплатили и водителю заплатим. Не лезь не в свое дело, мы будем делать так, как я скажу. Тем более я знаю столько случаев, когда вот так убивали беженцев: идет семья по дороге, никого не трогает, а потом очередь с проезжающей машины и... Тихо, едут.

Мы вжались еще сильнее в землю, внимательно вслушиваясь в далекий звук мотора. Он усиливался с каждой секундой. Судя по нему, нашим транспортом должна стать бензопила: скрежет и кряхтенье всех частей машины донеслись метров за тридцать до нас, а мы спрятались позади поваленного дерева. Потом машина остановилась, послышался мат и скрип открываемой двери. Когда Артем стал подниматься, держа в руке автомат, я придержал его и прошептал:

– Давай на этот раз без трупов.

– Посмотрим, – так же тихо ответил чистильщик.

Но, когда мы высунули головы из засады и увидели, кто остановился, я первый передернул затвор и открыл огонь. Через секунду рядом со мной загремел АКМ Артема, он тоже все понял. Мир тесен. Я их узнал. Остановившейся машиной была та самая «нива», которая спаслась в той неудавшейся попытке атаковать нашу колонну. Никакой жалости к бандитам я не чувствовал: хватило представить, сколько они убили, изнасиловали и ограбили мирных людей, как все библейские заповеди в голове застлала пелена ярости. Мне так легче, я никогда не видел в этих мародерах представителей человеческого рода, мы специально стали называть их гуками, чтобы не считать людьми.

Защитные железные листы им не помогли – для чего они, интересно, их крепили? Против пистолетов, что ли? Или мушкетов? Изрешетив в упор пассажирские кресла, мы выскочили к «ниве». К счастью, ни ходовую часть, ни бак мы не повредили; кроме лежащего возле дерева тела боевика, вышедшего убрать препятствие, внутри салона нашлись еще два трупа. Мы сбросили их в канаву, затем подбежали, чтобы оттащить дерево, и обнаружили, что первый бандит еще жив. Когда Тёма собрался сделать контрольный из своей «Гюрзы», тот прошептал:

– Не убивай.

– У вас у всех это пароль, что ли? – удивился Артем и присел рядом. – Или молитва такая? Ты мне скажи, я неверующий, может, тоже буду повторять!

– Тёма, забей на него. – Я с трудом стащил дерево в канаву и подошел к напарнику. – Он уже не жилец, посмотри на рану.

– Да, – протянул чистильщик, посмотрев на темнеющий бок бандита, – кровь черная. Печень – это плохо. Недолго тебе осталось, иди к друзьям, попрощайся.

Артем схватил за ноги стонущего бандита и оттащил к краю канавы. Толкнул брезгливо ногой, и тот свалился на тела своих сообщников.

– Так вам веселей будет, – плюнул напарник на пыльную обочину. – Твари!

Потом мы перетаскали сумки и тронулись в путь. Машиной назвать этот драндулет было трудно; похоже, что, пока «нива» добралась до Орды, ее пинал и бил каждый прохожий. Тёма прикурил неизвестно откуда у него взявшуюся сигарету и сказал, выпустив струю дыма в раскрошенное выстрелами стекло:

– А говорил: давай без трупов. Первый водилу и пассажиров изрешетил.

– Это не люди. – Я с трудом переключил передачу. – Ты знаешь, как мы их называем.

– Знаю, – засмеялся Артем, смоля сигарету, – гуки. Все-таки казачьи сотни не профи, что бы ни говорили. Бандиты такие же люди, как мы, – сердце, печень там, которую ты ему прострелил. Лицемеры, какие же люди лицемеры! Сначала говорят, что плохих людей не бывает, а потом перестают называть их даже людьми и гасят, как скот. Вот и вы, казачки, так развлекались в своих экспедициях, знаем. А потом на наш спецназ пальцем показывали и говорили: отморозки! Жгут их огнеметами заживо, не то что мы – пулями. Знаешь, как ваш идеал Воронов развлекался?

– Ты мне мораль читать будешь?

– Да нет, это я так, – запыхтел сигаретой чистильщик. – Просто мысли вслух. Я же на философском учился. Вот наплыло, решил поболтать. Ну чтобы не было неловкого молчания.

– Проходить контроль будем по одному, – сменил я тему, – через официальную границу. Сначала я, потом ты.

– Идет, – пожал плечами чистильщик. – Ты тут местный, а я так, отморозок с большой дороги. Эдакий гук среди чистильщиков. Только все равно я тебя на контроле прикрывать буду.

Мы остановились метров за триста до поста таможни и спрятали свою «новую» машинку в лесу. Артем пообещал вести себя тихо и на лесников не нападать. Потом я подхватил свой рюкзак и пошел по дороге к посту таможни.