110

Казалось, что вдоль ровных рядов пирамид колонна двигалась целую вечность.

Траки гусениц постукивали по мощенной булыжником дороге, а солнце пряталось за туманную мглу и давало блеклый неуверенный свет, словно какой-то искусственный светильник.

Солдат-корнуэлец сидел на броне «лосфирга» и, развеивая скуку, говорил своему соседу — солдату полковника Вильямса:

— Если и вправду выберемся отсюда, завяжу со службой.

— Чего делать будешь?

— У меня брат на Красном Хенесси студию открыл. Кино теперь делает и меня к себе звал. Свои люди, говорит, ему требуются.

— Так ты разве забыл, что сорок лет минуло, как ты исчез?

— Ах ты ж зараза! — воскликнул корнуэлец, хлопнув себя по стальному шлему. — Как же теперь быть-то?

— Ну так, наверное, все уже получилось, — сказал имперский солдат. — Может, он живой, да еще и богатый.

— Ах ты ж зараза, — повторил корнуэлец. — А мне так хотелось кино снимать, честное слово.

— А как звали-то твоего брата? — спросил Ломмер, слушавший разговор сквозь цокот танковых гусениц.

— Роберт Помнено…

— Правда? Случайно не Роберт Помнено Седир? — уточнил Ломмер.

— Точно! — обрадовался корнуэлец. — Он Роберт Помпено Седир, а я Гонтас Помнено Филлой. А что, вы разве его знаете?

Имперские солдаты засмеялись.

— Да твоего братца теперь кто не знает, — сказал Ломмер. — Он заправляет почти всеми таблетками в мире!

— Да, парень, — подтвердил второй солдат, — фармацевтическая империя «Помпено». Значит, теперь ты богатенький наследник.

— Так я же старший брат! — недоумевал корнуэлец.

— Теперь уже нет, парень, — сказал Ломмер и, опершись на винтовку, посмотрел вперед, туда, где через три машины двигался штабной броневик корнуэльцев. На его броне сидел Жак Монро, а радом с ним Саломея.

Эта бронемашина теперь представлялась Ломмеру той территорией, где вершилась судьба всех, кто еще был жив. Корнуэльцам ничего толком не объяснили, но люди полковника Вильямса были в курсе дела — лейтенант Монро знает выход. Лейтенант Монро поможет вернуться домой.

Время от времени Ломмеру казалось, что ничего из этого не выйдет, и он совсем падал духом. И именно в такие моменты Ломмеру требовалось взглянуть на силуэт Жака Монро, чтобы напитаться от него новым зарядом оптимизма.

Время шло. Солнце пробило туман и поднялось в зенит. Броня раскалилась, как сковорода, и даже накатывавшие волны встречного ветра не остужали шершавых танковых бортов.

Все пребывали в каком-то полусне, и появление пары штурмовиков «Хэнт-300» поначалу было не замечено. Их приняли за многочисленные сбои утомленного сознания, провоцирующего то неясными образами, то легкими мимолетными галлюцинациями.

И лишь Саломея, привычная к самым тяжелым условиям наблюдения, указала на небо рукой и крикнула:

— Наши!