Эльрик де Фокс
Опасность появилась за спиной, когда солнце поднялось в зенит и летящие по дороге тени наших скакунов съежились, норовя забиться под копыта. Прибавить скорости мы все равно не могли – летели во весь опор, так что оставалось продолжать двигаться. А угроза, возникшая позади, не только не отставала, но и начала неуклонно приближаться.
Через пару часов, в течение которых я извертелся в седле, то и дело пытаясь разглядеть, что же там, сзади, на дороге показалась точка, довольно быстро превратившаяся во всадника на крупном белоснежном коне.
– Кажется, это он.
Сим удивленно на меня посмотрел. Потом обернулся. Присвистнул:
– Ничего себе, чешет мужик! Да по самой середине дороги! Эй, ребята, он же нас сметет!
– Опасность? – спокойно поинтересовался Элидор. Я лишь кивнул, подавляя желание поддать шенкелей и так давно идущему наметом скакуну.
– Догоняет! – орал между тем, не замечая ни меня, ни эльфа, Сим. – Догоняет! На одном коне догоняет! Поберегись!
– Расслабься, – посоветовал ему Элидор, оттесняя Кину к краю дороги и занимая позицию между мной и эльфийкой. Двойной заслон. Все правильно. – Расслабься, не сметет он нас. Вместе поедем.
– Ну?
– Это Спутник, – не выдержал я. Гоббер очень талантливо прикидывается идиотом, и не поверить в это не всегда получается.
– Правда, что ли? А чего он такой… замороженный. И действительно, вновь обернувшись, – хоть и понимал, что с точки зрения Спутника выгляжу просто нервным трусоватым уродцем, – я разглядел застывший, устремленный в пространство впереди взгляд всадника. Неприятный такой взгляд. Словно он не видел нас. И в то же время четко знал, где мы находимся. Самое гадкое, что конь его смотрел точно так же, и эта парочка являла собой зрелище не для моих расшатанных жизнью нервов.
– М-мерзость.
– Да-а. Не лучше шефанго.
В кои-то веки Элидор со мной согласился. Однако подумалось почему-то, что лучше бы он, как всегда, остался при своем мнении. Правда, спорить с эльфом трудно. По моим глазам вообще не понять, куда я смотрю. Зрачков-то не видно. Вот и складывается впечатление, что пялюсь в пустоту. Прямо как Спутник.
Кстати, в седле наш преследователь держался как влитой. Не хуже, чем опять же я или, скажем, Элидор с Киной. Подобное умение приобретается в процессе долгих тренировок (у меня ушло на это чуть больше десяти лет, а дядьке было от силы тридцать) или даруется с рождения. Эльфам в этом плане повезло. Они верхом ездить могут раньше, чем сидеть начинают. Говорят, по крайней мере, что именно так. Я, откровенно говоря, слабо себе это представляю. Но вполне допускаю, что эльфячьи младенцы ездят лежа. С них станется.
Однако вернемся к нашим баранам. В количестве двух. Я имею в виду не монахов, естественно, а мужика и его жеребца, который, надо сказать, не то что не покрылся пеной, ровным галопом догоняя нашу несущуюся отреконь компанию, но даже не запыхался.
Ох, не нравится мне все это.
Но, как гласит второй (предпоследний) закон Ям Собаки: «Если не знаешь, за что убить стоящего перед тобой, – не убивай». Спутник, конечно, вовсе не стоял. И находился скорее за мной, чем впереди. Однако в отношении законов я склонен придерживаться духа, а не буквы. Следовательно, убивать преследователя пока не имело смысла.
Подождем.
Посмотрим.
Мы наконец придержали лошадей, и через несколько секунд всадник поравнялся с нами. На поясе меч. У седла – арбалет. Никаких доспехов… Он не натягивал поводьев, и я могу прозакладывать свою косу, что он не направлял коня ногами. Но тем не менее белый жеребец легко перешел со своего сумасшедшего галопа на ровную рысь, а его хозяин, все так же не покачнувшись в седле, скользнул взглядом по моей маске.
Бр-р-р… Чувство опасности вскинулось, сжигая все рецепторы. И тут же улеглось, оставив ровный, но очень неприятный осадок. Взгляд в пустоту выглядит, конечно, отвратительно. Однако когда эти застывшие глаза шевельнулись…
М-да… А ведь я не из трусливых.
– Добрый день, сударь, – выдавил я, от души надеясь, что голос звучит ровно.
Мужик не отреагировал. Он уже осмотрел нас. Видимо, сделал какие-то выводы. А теперь вновь пялился в пустоту перед собой.
Забавно. Я очень не люблю, когда меня игнорируют. И тем не менее поучить дядьку вежливости не показалось мне хорошей идеей. Кто знает, чего надумает Князь, если в первые же пять минут знакомства я сломаю его человеку челюсть.
Весь день мы неслись по пыльной дороге, а к вечеру, когда наши лошади уже еле переставляли ноги, а жеребец Спутника все так же легко шел ровным галопом, свернули в лес и разбили лагерь.
Костер. Ужин. Трубка.
Мне было не до сна. Да и не мне одному. Кина завернулась в мой плащ и возилась, устраиваясь поудобнее, да то и дело выглядывала: как там наш молчаливый провожатый. Эльф, судя по всему, вовсе не собирался спать, охраняя свою ненаглядную менестрельку. Сим закрыл глаза и пытался задремать. А Спутник сидел и смотрел поверх костра куда-то в ночь. Туда же, даже не делая попыток прикинуться пасущимся, таращился его белый конь. Однако, сэр Эльрик, если так пойдет дальше, ты не выспишься. А что страшней невыспавшегося шефанго?
Правильно. Только шефанго с похмелья. Спи, урод!
Я послушался и заснул.
Тревогу поднял Элидор.
Не успев еще открыть глаз, я схватил арбалет, машинально наводя его на Спутника, и лишь через миг сообразил, что опасность исходит не от него.
Рядом свистнул болт.
Стрелял, кажется, эльф.
Увидев метрах в тридцати в кустах что-то движущееся, я выстрелил сам.
Мит перз, от ханзер хисс!
Такой рев мне доводилось слышать один раз в жизни. Как раз в ту самую зиму в Западных горах, когда медведь наконец-то осознал, что его разбудили. Похоже, на сей раз мой выстрел испортил настроение еще одному такому же. Это я называю «не везет».
Гора покрытых шерстью мускулов вылетела из подлеска, и времени на то, чтобы вскочить с топором в руках, у меня оказалось впритык, да и это-то время нашлось лишь благодаря Симу, который попытался встретить зверя.
Бедный маленький гоббер. Медведи, если нужно, двигаются очень быстро. Особенно рассердившись.
Справа от меня взвился, выхватывая из-за голенища кинжал, Элидор.
Папа мой, конунг! А медведей-то пара! Да какая! Уходя от удара взбешенной моим неудачным выстрелом самки, я успел еще восхититься животными.
Они были громадны. Оба. Клыки такого зверя длиной, пожалуй, будут с мою ладонь. Ну а рост клыкам пропорционален. Даже обычный, средних размеров, пещерный медведь выше меня на пару голов. Эти же…
«Эльрик! Эльрик!! Эльрик!!! – завопил мой внутренний голос, забыв о том, что он внутренний и должен ждать, пока его спросят. – Пещерные медведи вымерли! Мотай отсюда! Быстро!! О себе, дурак, не думаешь, обо мне подумай!!!» Ну что? Указания получены. Будем действовать наоборот.
К тому времени, как я принял это решение, драка шла уже вовсю.
Элидор полосовал самца своим кинжалом. Толку с этого было – шиш. На обычного зверя с ножом пойти – это одно. А на такого вот медведя –совсем другое. Длины лезвия не хватало, чтобы пробить шкуру и слой жира под ней.
Хотя, надо отдать Элидору должное, драться он может.
Пока не свалится.
Кстати, наседающий на него зверь тоже был ранен. И тоже легко. Не потому, что эльф промахнулся. Такого в принципе не может быть. А потому, что медведь успел увернуться. Теперь вы понимаете, что я имею в виду, когда говорю, что эти звери очень проворны.
Что же до моей самки, которая все рвалась к Кине, то она, похоже, была сильно расстроена потерей уха. Такая травма, по ее мнению, здорово портит внешность. Ох уж эти женщины! Что они понимают в шрамах? Мы немножко подискутировали по этому поводу, а потом краем глаза я заметил, как упал Элидор. Кажется, его просто оглушили.
Даже оглушенный, эльф умудрился увернуться от мелькнувших над ним страшных когтей, «кстати, а какого икбера медведи вообще на нас вылезли, они…» попытался подняться. Не смог. И откатился к костру.
Разумно. Где-то там лежали два арбалета. Его и Кины. Да еще Симов, который мой.
Самка взревела. Я подхватил. И самец, оставив в покое эльфа, обратил на нас более пристальное внимание. Еще бы, когда две такие глотки выводят мотивчик, от которого шишки валятся! Однако я сейчас окажусь в тисках.
Оставив за спиной очень кстати подвернувшуюся сосенку, я встретил медведей.
«…они не нападают летом».
По крайней мере, от атак с тыла я теперь защищен. И то хорошо.
Топорик ты мой, топорик! Сказка, а не оружие! Легкий. Сверкающий. Смертоносный! Огромное лезвие свистело и пело радостно. Еще бы! Ведь большая часть его никогда не пробовала крови.
Зверюги рычали. Нападали одновременно и по очереди. Пытались обойти. Пробовали пробиться с фронта. Куда там! Против нас с топором! Не-ет, ребята.
Ран и царапин на них было уже больше, чем целой шкуры. Правда, толку мне с этого?! Я отмахивался древком и лезвием, цеплял косматые лапы, полосовал толстые шкуры – это медведей только бесило. Атаковать не мог. Стоит отвлечься на одного, второй с меня самого шкуру спустит.
Зверюгам было больно. Им бы плюнуть да уйти. Но пещерные медведи – существа горячие и не оставляют обидчика, пока их не прикончат. Или пока они не прикончат. Уж не знаю, что бывает чаще. Однако сколько же времени можно взводить арбалет?
Элидор! Если ты там с Киной целуешься, немедленно прекрати и стреляй! Даже нас с топором надолго не хватит. Ну!!!
Медведица на долю секунды развернулась ко мне боком. Этого оказалось достаточно. Удар! И на перемешанную с хвоей и вырванной травой землю вываливаются дымящиеся внутренности. Зверь скользит на них. Но не падает.
Великая Тьма! Никогда бы не поверил, что топором можно резать!
А потерявший голову самец атакует меня, едва не цепляет когтями. Но не цепляет. Я сношу голову самке.
Кровь!
Кровь!!!
Смерть!
Я кричу. Кажется, это я кричу, ловя губами разлетевшиеся кровавые брызги.
Убийство. Треск разрубаемых чудовищным лезвием костей. Последний ужас в глазах противника.
Я – шефанго!
Моему крику вторит низкий рев. Это медведь. Запах крови ударил ему в ноздри, заставив разъяриться до безумия. Сейчас мы с ним понимаем друг друга. И ненавидим. И любим. Потому что равно можем насладиться боем. Я готов сойтись врукопашную со зверем. Однако капля благоразумия, остающегося даже в минуты самозабвенной ярости, напоминает, что мы на равных, лишь пока я вооружен.
Капля благоразумия…
Да.
Пока не рванется на волю Зверь.
Рев, рычание и влажный хрустящий треск.
Самец лежит на земле с раскроенным черепом. Бесформенная, вялая туша со слипшейся от крови шерстью. И лапы с когтями нелепо и жалко подвернуты.
Я прихожу в себя.
Кровь. Мозг. Кишки, по которым скользят мои сапоги…
«…почему не стрелял Элидор, почему…» У костра зеленоватый, все еще качающийся после полета в кусты Сим стоит с обнаженным мечом. А Элидор, сверкая в пламени костра своими жуткими глазами, что-то строго ему внушает. Кина держит в руках арбалет. И руки у нее не дрожат, как тогда, в трактире.
Что такое?
Память услужливо начала выдавать то, что я видел во время боя, но отмечал не разумом, а чем-то за разумом.
Итак, упавший эльф, потянувшийся за арбалетом. Выползающий из кустов Сим. Бегущая к гобберу Кина. Все очень медленно. Как обычно в бою.
И Спутник, не принимавший участия в драке, что недопустимо само по себе, но на что мы в горячке не обратили внимания, привыкнув уже действовать втроем. Спутник, ногой оттолкнувший оружие от Элидора. Приставивший к горлу эльфа свой обнаженный меч. Его многозначительный взгляд на схватившую второй арбалет Кину… Он отскочил от Элидора секунду назад. Как раз когда я снес череп второму медведю.
Почему?!
– Тэшэр зарр!
Сам не помню, как я оказался рядом с нашим стражем. Помню только, что почему-то не было перчатки на руке, которой я врезал ему по зубам. А удар ногой по уже лежащему телу прошел скорее машинально. Потому что леденящий холод, превративший сердце в застывший комок, кричал о бесполезности любых ударов.
Лицо провожатого было холодным. И не изменилось, когда мой кулак вышиб ему зубы. И ни капли крови не выступило на губах. Он был мертв. Давно мертв. Он был холлморком. Вот так-так.
Делая вид, что мерзкие мурашки не ползут по спине и волосы на голове не встают дыбом от ужаса, я отошел от неторопливо поднимающегося мертвяка.
Бр-р-р… Заниматься воскрешением трупов не позволяет себе ни один уважающий себя маг. Кто же ты, Князь? Кто ты, посмевший перейти все писаные и неписаные законы и отпустивший гулять по живой земле мертвое тело? Ты хотел нашей смерти? Почему? Или оценивал наши силы? Зачем? Впрочем, и то и другое одинаково плохо.
Брайр, Брайр. Что же ты предвидел, мой родич, почти бесплатно отдавая двум монахам клинки из лунного серебра?
И все же, я не убью холлморка, пока не…
Что?
Да бес его знает. Но убивать нельзя.
Сим лежал, завернувшись в одеяло и закрыв глаза. Он не спал. И не притворялся спящим. Просто с закрытыми глазами легче было думать. А еще, закрыв глаза, он не видел Эльрика… таким.
«Быстро же я привык к тому, что его высочество справится с любой напастью».
Смотреть и видеть. Слушать и слышать.
Сим видел.
Он видел злость, клокочущую в шефанго, когда врукопашную сошелся Эльрик с Невидимкой. Видел яростную радость, рвущуюся торжествующим ревом, когда, прижавшись спиной к сосне, принц рубил наседающих на него чудовищ. Он видел ненависть, когда, еще не остыв от боя, Эльрик сбил с ног обернувшегося к нему Спутника.
А потом Сим увидел страх.
Де Фокс испугался. Испугался по-настоящему, до дрожи в руках, до смертной бледности, до судорожного комка в горле.
И тогда Сим испугался тоже. Он прекрасно понимал, маленький, кажущийся безобидным гоббер, что за невообразимые тысячелетия своей жизни Эльрик должен был просто разучиться бояться чего бы то ни было. Люди устроены так, что пугает их лишь неизвестность.
Что же такое этот Спутник, навязанный загадочным Князем?
Сим поймал себя на этом «что» и поежился под одеялом. Оговоркой тут и не пахло – не бывает в мыслях оговорок.
И спросить бы у Эльрика напрямую. Да нельзя. Во-первых, в жизни не признается принц, что испугался. Только замкнется в себе да скажет что-нибудь нелестное по его, Сима, поводу. Во-вторых… во-вторых, он все расскажет сам. Когда сочтет нужным. Остается лишь надеяться на то, что де Фокс не опоздает с рассказом.
Гоббер приоткрыл один глаз, выглядывая в теплую ночь.
Где-то за пределами светового круга сидел на карауле Элидор. Выделяясь в темноте смутными тенями, бродили, дышали и фыркали, изредка взбрыкивая, стреноженные лошади. Белый конь Спутника стоял неподвижно, уставившись в загадочную даль. И сам Спутник сидел возле костра, глядя в пустоту так же, как его коняга.
«Прав Элидор – смотрит „это“ так же, как шефанго».
Эльрик, вопреки обыкновению, лег не возле костра, а рядом с перепуганной Киной. Девочка как вцепилась в него после боя, так и не отпускала. Еле вырвался принц, чтобы к ручью сходить, от крови отмыться. А сейчас он не спал, хоть и прикидывался спящим. Гоббер голову мог прозакладывать, что Эльрик так и не сможет заснуть.
Эльфийку почти не видно было – она устроилась у де Фокса на плече, спрятавшись в кольце его рук, и, в отличие от шефанго, заснула мигом, хоть и твердила, что теперь всю ночь будет ждать медведей.
Сим представил себе, как придут на место их новой стоянки оставленные далеко отсюда изрубленные туши, и вновь поежился. Такое бывало, он слышал. Но не в аквитонских же лесах, в самом-то деле!
«А Элидор почти не ревнует. Невдомек ему, что, как бы Кина к Эльрику ни относилась, со стороны принца нашего братскими чувствами и не пахнет».
Гоббер яснее всех других членов их странной команды видел скрепляющие их четверку тонкие, но очень прочные нити. И любовь была одной из них.
Эльрик и Кина.
Кина и Элидор.
Он, Сим и Тресса. Тресса, мелькнувшая как видение, в которое сейчас и верилось-то с трудом. Первый раз столкнувшись с настоящим шефанго, половинчик так до сих пор и не смог уложить в своей голове неразделимость женской и мужской ипостасей. Да, он видел Трессу, в этом сомневаться не приходилось. Но где она сейчас? Что с ней? Какое отношение имеет к ней огромный, слегка сумасшедший Эльрик?
«Он – сумасшедший. А ты нормальный, да?» Сим фыркнул и перевернулся на другой бок.
Что скрывать, Тресса де Фокс восхитила, изумила и покорила его. Нет, любовью здесь и не пахло. Это было самое настоящее преклонение. Своими глазами гоббер увидел невероятное. Он увидел прекрасное чудовище, словно вышедшее из диких муэлитских легенд. Ожившую эллийскую статую, в которой не было ничего человеческого и которая в то же время была больше человеком, чем многие другие женщины. Мертвые красные глаза в прорезях бархатной маски. Длинные клыки и когти. Светло-серая кожа… Такая гладкая и нежная. И голос, мягкий, низкий… сумрачный.
«Разве что голос», – в который уже раз подумал Сим.
В бархатистом рыке Эльрика действительно прослеживались иногда знакомые нотки сдерживаемого смеха. В первый и единственный раз, когда гоббер увидел Трессу, он был очарован этим. И приложил все усилия к тому, чтобы развеселить свою страшную и прекрасную собеседницу.
У него получилось.
Эльрик, кажется, не смеялся вообще.
«Надо будет подробнее расспросить Элидора про шефанго», – сказал себе Сим.
Да. Первой ниточкой были любовь и преклонение.
Второй?
Взаимная нетерпимость эльфа и шефанго сменилась на тщательно скрываемую – или еще не понятую? – приязнь. Причем почти одновременно. Сперва что-то наметилось со стороны Элидора. Дело понятное – Кина, которую Эльрик защищал и оберегал вплоть до появления потенциального возлюбленного. А потом и со стороны принца. Это Симу было совершенно неясно. Он отметил для себя момент, когда поймал изменение в отношениях – незадолго после того памятного боя с Невидимкой. Но причины оставались загадкой.
Как бы там ни было, вторая ниточка протянулась между ними тремя, незаметно взяв Кину в некое подобие охранного круга, как раз с того времени.
Сим задумался о себе самом. Связка он – Элидор? Да, пожалуй. Познакомились они совсем недавно, но успели сработаться за это время так, словно всю жизнь отправляли их на выходы такой вот спаянной двойкой. Но слышать об Элидоре гобберу доводилось и раньше. «Тот, кто всегда возвращается». Такое прозвище было у мрачного, нелюдимого эльфа. Сим никогда не завидовал этому. Элидор – боец. Он, Сим, – наблюдатель. Каждому свое. И если эльф действительно мог не вернуться из любого выхода, то половинчик просто обязан был возвращаться. Да. Зависти не было. Было задумчивое уважение. Было непонимание. Сим вообще не понимал мрачных, угрюмых типов, которые в ответ на невинную шутку могли раскроить череп. Было искреннее восхищение способностью Элидора убивать всем, что есть под рукой.
«Нам не приходится обговаривать свои действия, – с легким удивлением констатировал гоббер. – И никогда не приходилось. Как будто мы действительно давным-давно сработанная двойка».
Мелькнула было мысль разобраться, зачем, собственно, он, Сим, уехал из Аквитона вместе с Элидором. Ведь мог бы сидеть сейчас в монастыре, наслаждаясь всеми прелестями мирной жизни. Или отправился бы выполнятьновое задание – это уж от ситуации зависит. В любом случае, не было бы бешеной скачки, валящей с ног усталости, живого мертвеца в компании.
Но разбираться Сим не стал. Зачем? Достаточно того что они четверо слишком странная команда, чтобы разойтись так вот запросто.
Ниточки. Тонкие, невидимые, прочные нити, протянувшиеся между ними.
Было и еще что-то. Но это «что-то» казалось Симу расплывчатым и необъяснимым. Оно выходило за рамки его понимания, ускользало куда-то в сферы заумные, понятные лишь пресловутым Эльриковым «отцам-настоятелям», игоббер даже не пытался разобраться во всей этой бредятине. Он оставлял ей право на существование, но и только. Человеческие души, отношения людей между собой, предсказуемость и неожиданность их поступков – вот что входило в круг Симовых интересов. За тридцать лет своей жизни гоббер, полагавший, что навидался всякого, в такой странной компании еще не оказывался.
«Все ужасно интересно! – подумал он с энтузиазмом. И тут же радость угасла. – Только чего же все-таки испугался Эльрик? Эльрик… Ладно хоть никто, кроме меня, этого не заметил».
