Глава четвёртая. Всё страньше и страньше
— Сволочь ты всё-таки, Малыш, — заявила Переборка с каменным лицом, когда выздоровевший шкипер оказался признан кибер-медиком к неограниченной эксплуатации и освободил рыжую от капитанских обязанностей.
Слейпнир покоился на грунте, для пущей солидности впившись в промёрзлую землю ещё и опорами. Утихшая к утру метель уже намела маленькие и вполне похоронно-белые сугробчики на выжженном и оттаявшем было пятачке. Словно всеми силами старалась как можно быстрее ликвидировать этот беспорядок…
За пологим и расплывшимся от времени холмом под толстым слоем снега мирно дремал город. Бывший город. Город мёртвых — Хэнк без труда усмотрел его с высоты мощной сканирующей аппаратурой корвета. Чересчур ровные ряды руин с хорошо заметными в ИК-лучах прогалами улиц, радиально сходящихся к почти круглой площади в центре. Шкипер поразмыслил, и приказал опуститься рядом с навеки уснувшим городом.
Впрочем, то было вчера. Равно как и невесёлая процедура, выполнение которой досталось опять же Малышу и смущённо прячущей лицо под тканевой карнавальной маской Принцессе. Отвезти на краешек едва угадываемых под снегом развалин все вещи непонятных археологов и побросать их в кое-как поставленную на морозе большую армейскую палатку. Забросить рядом всё барахло, чтобы ни единого предмета на борту не осталось… впрочем, самый последний приказ Хэнк угадал и сам. Ведь на тягаче не имелось ни морга, ни здоровенного холодильника.
И последним рейсом флаера они с Принцессой медленно ехали в центр накрытого белоснежным саваном города. Там, в подземелье руин роскошного лазоревого с золотым дворца, опустили на не потерявший за тысячелетия полировку каменный пол оба застывших тела. Неизвестно, какая катастрофа произошла в те давние эпохи, но вечная зима теперь оказывалась единовластной хозяйкой всей безжизненной планеты. Пусть хранит и этих…
— Красиво здесь, — Принцесса дохнула на замёрзшие ладони, отвернулась от печального зрелища и с явной неохотой заставила себя осмотреть стены. — Не слишком ли роскошная усыпальница для них?
Да, если бы судорога природы не стёрла здешнюю цивилизацию, какие соседи могли бы быть в галактике! Эти явно знали толк в красоте — а может, и успели хоть частично эвакуироваться, прежде чем остальные обратились в призраков прошлого. Вон, на ничуть не потускневших от времени мозаиках краски сияют во всём великолепии.
— Кем ты себя больше ощущаешь — человеком или леггером? — глухо произнёс ничуть не заинтересовавшийся стенными панно Хэнк.
Принцесса пожала плечами под коротким флотским полушубком.
— Как когда… а к чему ты это, Малыш?
Хэнк опустил бластер, так и не решившись на прощальный салют — кто знает, когда решат обрушиться эти древние своды над головой? Кто б ни были эти двое — профессор с искажённым в предсмертном крике лицом и его дочь, из-под слипшейся причёски которой так и торчала рукоять малого пожарного топорика — они были людьми. Быть может, наёмниками, отрабатывавшими жалование. А может, и попавшими в цепкие лапки конторы учёными. Хотя, сам он всё больше укреплялся во мнении, что ни то, ни другое.
Да, во многом действия их оказывались непрофессиональными. Да, спасла экипаж Слейпнира только пушистая случайность по имени Маркиз. А всё же, Хэнк всё больше укреплялся во мнении, что действовали они сознательно — какими бы ни были мотивы…
— Эти двое погибли за идею. Понимаешь, пусть даже мерзавцы — что не доказано — но они боролись за свои убеждения. Как могли.
Принцесса подошла, осторожно ступая по кажущемуся льдом полированному камню. Осветила фонарём лица, вздохнула.
— Фанатики и дилетанты как раз и успевают перед смертью испортить и облажать всё, что возможно, — она пожала плечами.
Хэнк покачал головой.
— Всё-таки ты леггер, для тебя наша история и её уроки чужие.
Однако Принцесса не согласилась и весьма резонно заявила, что единственный вывод, сделанный аналитиками — человечество так ничему и не научилось из своей истории.
— Что за страсть говорить трескучими фразами? — парень глянул на бластер в ладони, словно только сейчас заметил его.
— Хочешь уложить меня рядом с ними? В усыпальнице древних королей? — карие глаза Принцессы чуть сузились. В своей маске она больше походила на спецназовца из старых фильмов, нежели на ту красавицу, которую память услужливо дорисовывала за тканью.
— Хорошая мысль, — нехотя согласился Хэнк и вздохнул. — Почему это место в заметках профессора было отмечено крестиком?
Принцесса молча осветила фонарём дальнюю стену. Там виднелся вполне неплохо сохранившийся проход, в котором угадывались уходящие вглубь земли грубые каменные ступени. И хотя корабль не отозвался на вызов коммуникатора, Хэнк не без вздоха направил ноги в ту сторону.
Как ни странно то казалось, однако чем ниже спускалась всё ещё подавленно молчащая пара, тем становилось теплее. В стене иногда попадались ниши со вполне ожидаемыми костями. Однако оба путешественника разбирались в эдаких делах не то, чтобы очень… вернее, совсем не разбирались — а посему вскоре перестали обращать на них внимание.
Винтовая лестница через довольно продолжительное время привела в довольно большую круглую залу. И здесь Принцесса замерла с восхищённым вздохом.
Посреди виднелось некое каменное сооружение, в котором взгляд немедля признал кровать. Ложе или алтарь — несомненно что-то подобного вида. А на нём застыли в последнем, длящемся уже тысячелетии объятии два вполне человеческого облика скелета.
— Вот это любовь, — Принцесса утёрла подозрительно блеснувшие глаза.
Впрочем, Хэнка и самого проняло не на шутку. Абсурдность ситуации и увиденного зрелища — а может быть, просто озяб.
— Пошли дальше или наверх? — он недоверчиво приценился к прогнившей двери в тёмном углу под лестницей, куда он едва мог пробраться даже согнувшись пополам.
Пинок Принцессы в дверь пропал втуне — преграда просто осыпалась потоком трухи и пыли, так за долгие века изъел дерево неумолимый кислород. Косо уходящий вниз ход вскоре вывел на крохотную галерею в такой огромной пещере, что свет мощных ксеноновых мини-прожекторов едва доставал до противоположной стены. А посередине…
Хэнк сначала не поверил своим глазам. Судя по словам профессора, да и замеченным наверху фрагментам, здешняя цивилизация едва вползла из бронзового века в железный. Однако, посреди большой подземной каверны стояло то, что предки с полным на то правом называли летающей тарелкой. Потускневший и изрядно засыпанный пылью, аппарат мирно покоился на каменных, едва угадывающихся под слоем мусора плитах пола и казалось, недобро косился в ответ.
— Где-то я такой видал… — хмуро прошептал он.
Оказалось, что Принцесса в этих делах осведомлена как бы не лучше его самого. Судя по её отчего-то смущённому шёпоту, это ни много ни мало, как один из самых первых, малых исследовательских кораблей леггеров, какими пользовались ещё… у-у, сколько сот лет тому назад. Так что, их не осталось даже в Музее Космонавтики человечества — он был основан куда позднее.
— На стереофото и то вряд ли, — кивнул Хэнк. — Оно тоже было изобретено не так уж и давно.
Поскольку на прогнившую железную лестницу, лохматившуюся наростами бурой ржавчины, он не пошёл бы сам и не пустил напарницу, а прыгать вниз с такой высоты означало попросту разбиться, пришлось ограничиться несколькими снимками через по наитию прихваченный рекордер.
В дальнем углу, куда едва доставал свет, виднелась груда то ли ящиков, то ли контейнеров, и даже проржавевшие остатки какого-то оборудования. А над головами явственно виднелись какие-то балки, в которых Хэнк не без удивления признал механизм открывания крыши. Так что следовало признать, что всё это сооружение весьма похоже то ли на промежуточную стоянку, то ли на заброшенную военную базу.
— Нет уж, пусть спецы здесь вынюхивают — всё равно придётся, — решительно заявила Принцесса.
Поскольку возражать Хэнк не видел ни смысла, ни толку, то потоптавшись ещё на небольшой площадке, двое отправились обратно. Путь показался куда дольше — хотя парень и оказался уже признан здоровым даже придирчивым кибером, но силы, как оказалось, восстановились ещё не совсем.
Запечатлев в рекордере всё так же смирно дремлющую парочку на ложе посреди круглой залы, Хэнк пробормотал, что ничуть не удивился бы, если окажется, что эти по ночам шастают здесь и тарахтят костями. Вон, ни пылинки, ни паутинки на них нет…
Смех Принцессы оказался хриплым и немного усталым.
— Да хоть бы и так. Каковы бы их грехи ни были, раз они ушли так, все счета истлели со временем.
А всё же, что-то в этом было такое. И не отдавая себе отчёта, Хэнк ещё долго стоял в задумчивости, глядя на обратившую друг к другу провалы глазниц парочку. Какие грезы посещают их в этом тысячелетнем сне? Какие ангелы или демоны играют им свою музыку в вечном танце любви?
— Неужели есть сила сильнее смерти?
Принцесса, которая оказалась рядом и тоже зачарованно смотрела на это незабываемое зрелище, опустила фонарь, еле слышно шмыгнув носом.
— Пошли, Малыш. Не будем смущать их, — если бы она сказала "не будем нарушать их уединение", он бы удивился меньше. А так, холодно-прекрасная Принцесса, оказывается, не лишена некой спрятанной в глубине романтичности?
Подъём по длинной спиральной лестнице чуть было не доконал обоих. Холод и усталость донимали уже до чрезвычайности, и последние ступени показались просто невыносимыми. Подземный зал, где по-прежнему лежали отец и дочь Цвиги, они прошли уже изрядно пошатываясь. Потому, едва закрыв лёгкую крышку флаера, Хэнк сразу включил обогреватель. И даже не стал дурашливо бороться с Принцессой, с блаженным вздохом сунувшей ладони прямо под тёплую струю воздуха. Лишь сидел, глядя за белое безмолвие снаружи, и отчего-то на сердце было одиноко и тоскливо.
А перед глазами так и всплывало зрелище — нет-нет, не космического корабля древних леггеров. Последний взгляд двоих, подаренный ими друг другу на пороге вечности…
— Поехали, Малыш? — оказывается, он уже пригрелся и даже задремал.
— Да — куда лучше будет отдохнуть дома…
Однако на Слейпнире оказалось тоже не всё слава богу. Выяснилось, что Малыш и Принцесса отсутствовали почти пять часов, и мрачный шкипер уже всерьёз собирался поднимать корабль и лететь на помощь.
Хэнк грелся под горячими струями душа и мурлыкал от счастья, буквально ощущая, как намёрзшееся и усталое тело прямо-таки впитывает тепло, разбегающееся по жилам сладостной дрожью. Нет, герр Цвиг таки здоровьечка убавил изрядно — надо будет применить испытанный способ. Побольше есть и подольше спать. Да умеренные нагрузочки на тренажёрах…
Однако после чего-то, совершенно не запомнившегося на вкус, но приятной тяжестью упавшего в желудок, разморило так, что переборки и люки родного корабля шатались перед глазами и таки норовили подлейшим образом уплыть куда-то в сладком забытьи. И едва Хэнк, кое-как разбирая путь слипающимися глазами, добрёл до своей каюты и открыл люк, как изнутри выскочила злая как тысяча чертей Переборка.
Пощёчину он едва почувствовал — и то лишь благодаря мотнувшемуся перед взором лицу. Но затем почти проснулся. Оказывается, он с Принцессой на самом деле загнал флаер в руины и всё это время трахался, трахался, трахался!
— М-м? Нет… — только и смог выдавить он, потому что девица прямо на глазах вместе с люком поплыла куда-то в сторону.
Но оказалось, что всё сходится — их слишком уж долго не было, приехали все загнанные и мокрые. Первым делом в душ, чтобы успеть запашок смыть, а потом и баюшки, дабы восстановить растраченные в трахе силы. У-у, козёл похотливый, а не Малыш! Да пошёл ты…
Раздался звук ещё одной оплеухи, но Хэнку всё же удалось кое-как сообразить, что досталось на этот раз не ему. Оказалось, в коридор ввалилась и посвежевшая-порозовевшая после душа Принцесса.
— Дура! — заявила она и снова замахнулась.
Переборка, ясное дело, в долгу не осталась — по крайней мере словесно. Затем гордо выпрямилась, бросила в лица оставшимся "ненавижу!" и как была в одной тельняшке, вломилась в каюту напротив…
— Говорят, месть сладостна, Малыш, — Принцесса вздохнула и посмотрела на разом проснувшегося Хэнка как-то сочувственно.
Люк в капитанскую каюту распахнулся снова. Рыжая девица вылетела оттуда кубарем, как проштрафившаяся кошка. Следом шагнул наружу и полусонный шкипер с таким выражением лица, что Хэнку сразу захотелось куда-нибудь спрятаться. Подбоченившись, кэп выслушал скупые объяснения Принцессы, а потом сгрёб рыдающую прямо на палубе Переборку за шиворот да водворил на ноги. Вернее, попытался, потому как та вцепилась в него.
Пошли мол, трахаться — и все дела! И пусть одному мерзавцу будет хуже, пусть он в свою очередь затрахает ту грёбаную и ахнутую Прынцесску хоть до полусмерти…
— Молчать! — давненько Хэнк не слыхал такого грозного рыка. И даже вознамерившаяся было отвесить рыжей бестии ещё одну пощёчину Принцесса струхнула и отодвинулась подальше.
На вопрос, было ли чего с Принцессой, он только устало мотнул головой. На второй, по поводу — обещал ли чего одной рыжей дурёхе — тоже.
— Тогда чего бесишься? — он встряхнул за шкирку опять порывающуюся лезть в драку Переборку.
И тут Принцесса учудила такое, что даже и удивления никакого не хватит. Она гордо выпрямилась, посмотрела на всю эту сцену, а уже зажившие красивые губы её искривились в горькой усмешке.
— Прошу капитана быть судьёй в споре, — и сказано это было таким официальным тоном, что на неё в немом изумлении воззрились все.
А красотка с каменным лицом поинтересовалась у бравого капитана — способен ли тот отличить отведавшую любовных утех женщину от, так сказать, изголодавшейся?
— Ну, по глазам — с большой долей вероятности, — тот в сомнении поскрёб бородку.
— А в своей постели? — тут челюсть отпала даже у вского повидавшей Переборки.
Шкипер малость смутился, но пробормотал в том смысле, что безоговорочно. А Принцесса повернулась к заплаканной и разинувшей от изумления рот Переборке и поинтересовалась:
— Слову капитана Эрика поверишь?
Та вредно проворчала, что такая сучка, как Принцесса, взглядом любой детектор лжи нахер обдурит. И тогда в тесноватом коридоре раздались такие слова, которых никогда ещё тут не слыхали — ни до, ни после.
— Эрик Свенссон — позволишь ли ты мне скрасить ночь твоей жизни? — в лексиконе леггеров, неплохо известном по стереофильмам, это было равнозначно если не признанию в любви, то недвусмысленному предложению завалиться в одну постель и покувыркаться в своё удовольствие. — И завтра я положусь на твоё решение.
Переборка затихла мгновенно, как мышь под метлой. Сообразила уже, что дела тут пошли нешутейные. Зыркала на всех затравленным взглядом, но всё равно молчала.
— Жаклин Дюваль — позволишь ли ты мне скрасить ночь твоей жизни? — ответ капитана Хэнку понравился — что такая изящная штучка, как Принцесса, давно нравится шкиперу, он если не знал точно, то замечал много раз.
— Хорошо, поверю, — кое-как проворчала Переборка, до которой уже кое-что начало доходить.
И тут случилось маленькое, но очень красивое чудо — гордо цокающая каблучками по палубе Принцесса перешагнула закраину люка капитанской каюты. С шипением створка закрылась за обоими, а Хэнк Сосновски, которому спать уже хотелось просто отчаянно, эдак с намёком на прощание помахал рыжей девице ручкой. Как он добрался в своей каюте до постели, а тем более в неё забрался, уже не вспоминалось никакими усилиями… спать-спать…
Хэнк хотел уж привычно попросить Переборку передать ему горчицу — но вовремя вспомнил, что тишина за завтраком стояла гробовая. Ну вот просто-таки похоронная! Да и настороженно поблёскивающая глазами рыжая девица на этот раз сидела не по левую руку от своего Малыша, чтобы поближе к сердцу — а демонстративно у противоположной стороны стола.
Пришлось ему таки встать и добраться до хрустального графинчика самому — поскольку готовил сегодня кибер-повар, то вкусовые качества завтрака оказались весьма посредственными. Шкипер с Принцессой откровенно клевали носом, да и поспели к завтраку еле-еле. Зато Переборка с независимо засунутыми в карманы руками нетерпеливо околачивалась тут уже полчаса — но даже и пальцем о палец не ударила.
Капитан вытащил из-за ворота салфетку, вытер губы и небрежно положил на стол.
— В общем так, Переборка. Тебе придётся крепко потрудиться, чтобы вымолить прощение, — слова эти дались ему нелегко, ибо он как и Хэнк не любил распространяться насчёт женщин.
Взгляд рыжей девицы надо было видеть. Только быстро — потому что он сразу залился дождём слёз. Можно подумать, мировые проблемы решаются тут… впрочем, Принцесса, бросив странный взгляд на шкипера, первой пришла на помощь вчерашней самозваной сопернице. Слава богу, что оба носовых платочка, к которым рыжую терпеливо приучал Хэнк, нашлись в положенным им по уставу кармашках.
— Ладно, я не в претензии… — Принцесса кое-как вытерла рыдающей девице глаза и даже заставила высморкаться. — Даже спасибо скажу — я бы сама не решилась с кэпом объясниться…
И дальше по определению не страдающая стеснительностью бывшая разведчица выдала такое, что от изумления Переборка даже забыла, как плакать. Оказывается, у Жаклин в, скажем так, друзьях доселе были только леггеры. Настоящие леггеры. Однако нынешней ночью выяснилось, что глухие слухи о том, что остроухие несколько э-э… холодноваты в делах любви, на самом деле весьма соответствуют истине.
— Шкипер, тебе нужна любовница — красивая и умная? — без ложной скромности поинтересовалась она.
Кэп вместо ответа эдак пикантно покраснел и отвернулся — но Хэнк со своего места прекрасно видел — тот против воли улыбнулся. А затем смущённый капитан пробормотал, что такие вопросы он предпочитает обсуждать без посторонних, и тотчас удалился в ходовую рубку. Само собой, что ничуть не обманутая его молчанием Принцесса с радостными восклицаниями умчалась следом.
И Малыш остался за огромным столом один на один с Переборкой. Или Хэнк с Марией? Чёрт разберёшь эти дела сердешные — но девица хоть и перестала так уж откровенно хлюпать носом, но поднимать глаза упрямо не решалась. А затем и вовсе, поджав губы, пробормотала что-то вроде "спасибо" и пулей умчалась из-за стола.
Судя по загрохотавшему трапу, в свою святыню — машинное отделение. Хэнк ещё немного посидел, уговорив заодно полграфина показавшегося пресным как вода виски — и поплёлся в свою каюту добрать ещё минуток триста полноценного сна.
Но едва он закрыл глаза, как люк каюты снова зашипел.
Хэнк не стал открывать глаза и даже демонстративно отвернулся к серой титановой переборке с давно выученным наизусть рисунком стандартных флотских заклёпок. Гробовым молчанием встретил с грохотом упавшие у входа ботинки, торопливое шлёпанье босых пяток и шуршание разбрасываемой как обычно во все стороны одежды.
Как обычно, Переборка залезла под одеяло с ледяными руками-ногами. Ну прямо тебе лягушка… правда, настоящая лягушка не стала бы требовательно переворачивать Хэнка Сосновски на спину и нахально залезать на своё законное место "под крылышком". Правда молчала как настоящее земноводное, и точно так же не кусалась. Посопела, поворочалась тихонько, устраиваясь поудобнее, и затихла.
Да и Хэнк на этот раз не стал как обычно запускать пальцы в ставшие шелковистыми благодаря стараниям Принцессы волосы и перебирать их в нежном забытьи. И даже не приласкал едва округлившиеся девичьи плечи и спинку, отчего Переборка всегда тихо млела.
Больно… как же больно и обидно… неужели так бывает?
— Да, таки ты был прав, шкипер — насчёт недопустимости девиц на борту корабля.
Хэнк всего-то навсего осведомился у капитана, какой ближайший порт Слейпнир намеревается посетить, и получил ответ — скорее всего, обратно в Поммерн, надо дозаправиться. Да чуть более обычного нейтральным голосом объявил затем, что он, Хэнк Сосновски, намерен там получить расчёт и сойти на берег.
Однако Принцесса столь же недрогнувшим голосом объявила, что в таком случае прямо сейчас идёт ломать двигатели. И прихватив с пожарного щитка багор, наперевес с ним зацокотала каблучками в сторону машинного отделения.
Естественно, разволновавшаяся донельзя Переборка с воплями помчалась за ней, грохоча по палубе ботинками и ругаясь так, что покраснел бы и пьяный боцманюга. Надо же — а ведь, вроде уже почти приучили рыжую нахалку следить за язычком…
А Хэнк и шкипер остались в рубке изучать взглядами друг друга, словно никогда не виданную диковину.
— М-да, девицы… тайфун загадочных страстей… Не стану скрывать, Малыш — приложу все усилия, чтобы ты передумал. Время ещё есть, — капитан вздохнул и отвёл взгляд.
Слейпнир всё ещё стоял на грунте, и в иллюминаторы по-прежнему билась метель. Словно просилась белая проказница сюда, внутрь щедро обогретого реактором корабля. Стукала пригоршнями снежинок, волновалась, и снова упрямо ломилась сюда. Будто только её тут и не хватало.
— Ладно, — шкипер потёр лицо. — С покойниками и той базой пусть разбираются спецы — у нас для того ни оборудования, ни опыта нет.
В принципе, Хэнку было всё равно. Столько лет ждали эти тайны своей разгадки, подождут ещё немного.
В коридоре раздался грохот, с лязганьем что-то упало… судя по звуку, невовремя подвернувшийся под руку кибер-серв. Послышалась возня, невнятные и не совсем цензурные восклицания, а потом в ходовую осторожно заглянула запыхавшаяся Принцесса, которая волочила за собой злую и скуксившуюся Переборку.
— Надо же, за руку укусила, вреднота, — пожаловалась цокающая каблучками девица и за шкирку втащила в ходовую свою добычу.
С грохотом, немилосердно свалила на палубу, и победно перевела дух.
— Ладно, не буду ломать двигатели… может, передумаешь и таки вымолишь у Малыша прощение? — взгляд её опустился на угрюмо сидящую возле неё рыжую девчонку.
Та лишь по-мальчишечьи утёрла слегка разбитый нос, и молча встала на ноги. Отвернулась, помедлила миг-другой, и гордо задрав лицо, независимо удалилась.
— Вот же дал бог характер. Малыш, как ты её до сих пор терпишь? — Принцесса покачала головой и забралась в своё навигаторское кресло.
Да не мешкая затарабанила по кнопкам компьютера. Оказывается, их совместные с "рыжей стервой" расчёты вроде сошлись ко вполне приемлемому диапазону разброса… четверть часа Принцесса демонстрировала зоны и сектора вероятностей, сферы убегания при расходах топлива, пока оба со всё большим интересом внимающие мужчины не согласились, что если крейсер леггеров не принимал на борт дополнительного топлива, то очень даже похоже.
— А вот тут есть тонкость, — Принцесса обвела собеседников торжествующим взглядом.
Выяснилось, что крейсеры леггеров пользуются весьма редким сортом топлива, каковой в обычном порту не сыщешь и не приобретёшь. И следовательно, вероятность дозаправки ничтожно мала. Потому что, хоть бывшая родина старательно и делает вид, что ловит одну бывшую разведчицу, однако на запрос о пропажах или сверхнормативных расходах топлива из штаба флота ответили оперативно: не было.
При этом известии шкипер и Хэнк разом повернули свои кресла и единодушно потребовали повторить выкладки. Уфф! — Принцесса уже и сама не рада была, что затеяла это дело. Ибо оба знающие толк в практике полётов мужчины буквально затерроризировали её.
Хэнк поднял на ту взгляд — глаза её откровенно смеялись.
— Змея ты, а не Принцесса, — всё же, он не удержался от улыбки. — Ладно, давайте ещё подумаем — а если его просто бросили где-нибудь в космосе да пересели на другой корабль?
И опять, опять пошла тягомотина с разбирательствами да просчётами на ходовом компьютере побочных и иной раз весьма фантастичных вариантов. Но в конце концов удалось свести всё ко вполне премлемым цифрам — и вот уже на карте сектора галактики объявилась весьма интересная знающему взгляду цветная схема.
— Что б я без вас, мальчики, делала? — стоит признать, Принцесса и сама осталась довольна результатом.
А шкипер уже прикидывал. Дозаправка в Поммерне, короткий отдых — и можно лететь вот сюда, к безымянному звёздному скоплению номер такой-то. Если там нет, тогда вовсе недалеко — вот сюда и сюда… если и там нет, значит, пустышку вытянули. Вмешался какой-то неучтённый фактор…
— А не могли они после пересадки на другой корабль попросту взорвать крейсер? Чтоб замести следы? — поинтересовался Хэнк.
Лица собеседников вытянулись. Такая штука, как бесхозный крейсер экстра-класса, на дороге не валяется, да и стоит чёрт-те сколько — навряд ли. Вполне может пригодиться и для других дел… Хэнк и сам видел, что ляпнул ерунду от безысходности, а потому промямлил — ладно, но после изучения точек… в общем, после завершения этой операции он точно уходит на берег. Но, не раньше.
— Это уже кое-что, — шкипер и Принцесса обменялись торжествующими улыбками, в которых промелькнуло кое-что ещё.
Бли-ин, неужели им целой ночи не хватило?
Поскольку торопиться было решительно некуда, то хитро переглянувшийся со своей Принцессой шкипер решил идти экономичным ходом. То есть, учёно говоря, с почти черепашьей скоростью, тем не менее обеспечивающей солидную экономию топлива.
Хэнк днём ковырялся в информации о рептилоидах, до ряби в глазах изучая их психологию, обычаи и традиции. А когда уже обнаруживал, что мозг впитал столько, сколько в состоянии переварить, то шёл в спортзальчик, где до седьмого пота гонял себя на тренажёрах или в рукопашном бое.
К слову сказать, с вёрткой и техничной Принцессой они оказались примерно на равных. Да и шкипер оказался не дурак кулаками помахать. Хоть и чуть пониже Хэнка, но шириной плеч превосходил его, и несколько раз тому приходилось отлетать в угол от пропущенного удара закрытого накладкой кулака. А кулачищи у шкипера ещё те…
Переборка закрылась в своей мастерской, и лишь визжал станок с программным управлением, на котором она упрямо что-то изобретала со своими лазерами-шмазерами и микро-реактором.
Но стоило только Хэнку забраться в постель, чувствуя себя в достаточной степени измотанным морально и физически, как в этот же момент в каюте феноменальным и необъяснимым образом объявлялась вредная рыжая девица. Не помогло даже блокирование замка изнутри — Переборка принялась так молотить в люк своим любимым гаечным ключом, что на грохот сбежалось всё население корабля, включая и распушившего хвост Маркиза.
В конце концов Хэнк махнул рукой и не препятствовал, когда упрямо молчащая словно пойманный жулик на первом допросе девица забиралась на его плечо и обняв, постепенно засыпала. Он тоже лишь украдкой вздыхал, случайно зарывшись носом в непокорные вихры.
А ночью приходили сны. То он посреди заснеженного поля танцевал с королевой-Зимой в искрящемся инеем платье, а откуда-то издали на них таращилось заиндевелое в предсмертном оскале лицо профессора Цига. То каким-то туманным утром отбивался на крыльце от стаи рептилоидов отломанной от кибера лапой. Причём те умирали, но не отступали, а шипели и бросались в него гайками. А один раз у него на руках сидела младшая сестрёнка, как раз в том резвом возрасте, когда режутся зубки, и с радостным визгом кусалась в смутно знакомое плечо…
Принцесса наплевала на все правила приличия и в открытую крутила любовь со шкипером. Судя по всему, дела там шли на лад — Эрик Свенссон как-то незаметно изменил свои традиционно матерные бортовые команды на почти флотски-строгие. И даже стал пользоваться одеколоном, отчего немало разволновавшийся по такому поводу Маркиз сразу переметнулся к Малышу и дрых у него если не на груди, то на животе уж точно. Но тотчас из темноты появлялась маленькая ладонь, и ревниво сгоняла сонно муркнувшего котейку в ноги.
И тогда, намаявшийся за день Хэнк спокойно спал, а с его плеча таинственно и невозмутимо посвёркивали в полутьме задумчивые голубые глаза…
Туз. Ну наконец-то! Хэнк недоверчиво рассматривал попавшуюся в раскладе пасьянса долгожданную карту, а затем особнячком положил её на стол. Начало всех начал, тем не менее обречённое на вечное одиночество. Ибо абсолютная сила и власть в принципе несовместимы с дружбой или иными привязанностями, а уж тем более… м-да, незавидная участь, если призадуматься. Великовата плата за всё-всё-всё.
Король. А ну, давай вот сюда — ты-то мне и нужен, субчик. Бородка вполне шкиперская, такую обожают носить в стереокино капитаны всех мастей. Правда, физиономия аж опухшая от осознания собственной важности. Ну, да это ничего, сейчас придут взбунтовавшиеся солдаты и надают монарху и по увенчанной зубчатой короной головушке, да и по тому месту на котором сидят, сейчас прикрытому горностаевой мантией. А потом попинают беззлобно ногами, постращают немного — да всё же поднимут с изгвозданного пола, кое-как отряхнув от мусора и одобрительно похлопав по плечу. Напоят вином и посадят обратно на древний трон. Без тебя тоже никак, сиди уж тут, как дурак у всех на виду, монаршествуй и куролесь дальше в своё удовольствие.
Дама. Ну и спряталась, интриганка, еле нашёл — с карты снисходительно смотрела лукавая мордашка вполне хоть бы и леди N, легонько и пренебрежительно приподнявшей в немом вопросе бровку. Ну, чего пристал? Хэнк усмехнулся и беззастенчиво погладил пальцем по пышной и аппетитной груди под шелками-атласами. Терпи, милая — коль хочешь быть красивой, то смирись уж и с тем, что красота должна радовать. И не только взгляд. И всё же, такую роскошную мадаму хоть трахай, хоть в публичный дом продай — а всё равно будет смотреть на тебя этак свысока, не допуская и мысли о всяких глупостях вроде демократии.
Валет. Вот уж пришлось попыхтеть, разыскивая тебя. Едва пыхтелка не стала сопелкой, право… если вдуматься, самая хлопотная должность. То капризная Дама вечерком втихомолку тащит в свой будуар — и вполне может статься, что утром возвращаться придётся прямиком на плаху. То суровый монарх пристаёт — мол, бери войско и отправляйся воевать супостатов. Да фаворитки последнюю шелкову рубашку норовят снять (в обоих смыслах), да солдаты жалованье требуют увеличить. Но, при должной изворотливости жить вполне можно. Хэнк задумчиво поскрёб ногтем безмятежное смазливое лицо под поднятым забралом. Глаза голубые да кожа белая… э, да вон и кудри с рыжинкой — словно то коварная Переборка облачилась в меха и доспехи, променяв свой потёртый хром-ванадиевый гаечный ключ на златой кубок с вином. И теперь ухмыляется, злыдня, с беззаботной мордашкой.
Эх, девонька-девчоночка!.. Крутанула было тебя жизнь в своей мясорубке, а потом, покривившись, выплюнула — нате, нате, подавитесь! То ли побрезговала такой мелюзгой, то ли дала маленько отдохнуть перед куда более серьёзной передрягой — поди разбери тут.
Ага-ага, вот она и гвардия подоспела. Очень кстати…
Десятка. Бравый полковник с целым иконостасом звёзд да орденов на широкой груди. Самая та должность, если разобраться. Вроде король и помыкает, посылая в любую мало-мальски значимую передрягу. Иногда ветреная Дама втихомолку не прочь для разнообразия полакомиться после дворцовой сдобы чёрным хлебушком. И уж тут будь добр, ублажи фемину на совесть да со всем прилежанием. Валет, правда, не особо забижает — чует сердце, тот и сам изведал в своё время лямки солдатской. Зато в случае чего, можно свистнуть своих головорезов и взять на меч вычурный королевский дворец. Весело позвенеть реквизированным из казны золотишком, разорить винные погреба. Задрать все какие ни есть юбки радостно и для виду визжащих фрейлин и прочих утончённо-великосветских дам. Втихаря набить морду самому герцогу… а потом в качестве наказания отвоевать для королевства у соседушек баронство какое, да опять вернуться в столицу, ухарски подкручивая ус с высоты седла.
Хэнк усмехнулся. Надо же, какая интересная ерунда в голову лезет, если всмотреться да вдуматься — что же скрывается за этими лощёными обличьями да шикарными одеждами. Отчего то замирает, то учащённо бъётся картонное сердце под ещё не пробитым копьём или плазменной вспышкой бархатом. Э-э, нет — в те времена лазер-ганы вроде ещё не изобрели.
Девятка упрямо не находилась. Видать, снова гвардейский капитан где-то шастает с лазутчиками, высматривая в дождь и снег что-то у границ. А может, в невообразимых далях командует Пли! с мостика ракетного крейсера или парусного фрегата — хотя, возможно, и охмуряет где-нибудь на сеновале млеющую от счастья смазливую служаночку. С него станется…
Парень вновь прошёлся по раскладу и с некоторой досадой всё-таки бросил карты. Если пасьянс не сходится, последнее дело прибегать к помощи джокера. Вон он, скраю, весело скалит зубы, а в умных глазах словно лукавые демоны пляшут. Вроде и в обносках — да парчовые лохмотья-то. А шутовской колпак с бубенцами хоть и засаленный, но шёлковый. Нет уж, с таким чёртушкой свяжешься, себе дороже выйдет.
Хэнк пошуровал среди перевёрнутых кверху рубашкой карт — ну точно! Вот он, девятизвёздный капитан — и разумеется, в обнимку со смущённо зардевшейся двоечкой пик. А ничего девчонка, мордашка и фигура весьма, да и глаза отнюдь не пуговки глупышки. При настойчивости да некоторой удаче может и в Дамы выбиться. Прецеденты случались, знаете ли…
— Жульничаешь? — карие глаза Принцессы напротив смеялись.
Она тоже колдовала над картами — правда, над звёздными из каталога. А затем совершенно непоследовательно поинтересовалась — а какое же место Малыш отводит в своём пасьянсе ей, Принцессе?
Вот уж — наверняка в своё время с Двоечки начинала. Умная, чёрт её побери… хотя нет, зачем лукавому такая головная боль, пусть уж живёт спокойно. Вмиг ведь вычислила, какие мысли одолевают чересчур задумавшегося над пасьянсом Малыша.
— Таких стервозных особ ни один расклад не выдержит, — привередливо фыркнул он и вновь взглядом нашёл среди карт разительно схожего с Переборкой рыжеволосого Валета.
Придётся всё же признать, что меньше всего девиц интересуют всякие постельные забавы, что бы там ни выдумывали сочиняющие розовое чтиво борзописицы или снимающие душераздирающее лавстори киношники. Ерунда всё. Любофф, моркофф, и неизбежно прольётся крофф. Угу, всё по фабуле и в строго одобренных цензурой количествах.
Но жизнь куда хитрее умыслила. Да и умнее, стоит согласиться. Хэнк полуулёгся на столе кают-компании, опёршись подбородком на руки и лениво прислушиваясь к картам. Вон, даже пластикатовые листочки со штампованными рисунками при вдумчивом рассмотрении показывают за собой тако-ое… Ну вот, хотя бы вон та смазливая пятёрка бубён, содержательница крепкого трактира — что там шепчет? Ну да, нафиг ей не нужен в постели этот молодецкий трефовый усач, гвардейский то ли лейтенант, то ли мичман. Вернее, нужен — потому как по-иному подобраться к нему труднёхонько.
А хочется-то девчоночке всего-навсего заполучить в своё распоряжение надёжные мужские плечи. За которыми можно вовремя укрыться от бурь житейских или вполне природных. На которые можно сесть и вволю покататься, свесив обтянутые розовыми чулочками изящные ножки да весело помахивая ими в воздухе. Чтоб был хозяин и защитник в доме да кормилец детям. Добытчик и опора, в общем. А иногда немного отработать на спинке раздвинув бёдра, то себе не в убыток. Даже, как говорят врачи, немного полезно для женского здоровья. Да и сильнее любить будет этот грубый неотёсанный самец.
Может, даже шубку подарит новую — или не забудет, если вдруг в полковники выбьется. Но то уж вряд ли… не в смысле фортуны, а в смысле благодарности. У мужиков, знаете ли, достоинство длинное, зато память короткая. Наше дело не рожать, сунул-вынул и бежать! У-у, паразиты вы наши сладкие…
Стоит признать, Принцесса вовсе не обиделась на слова Малыша. Лишь пнула в щиколотку мыском туфельки. А потом скинула её и беззастенчиво сунула ножку на колени шкиперу. Ну да, от возможности лишний раз погладить такое кто откажется — когда капитан вымыл их шампанским под хохот визжащей от щекочущихся и покалывающих пузырьков Принцессы, а потом с чувством облобызал, улыбающийся Хэнк даже на миг позавидовал.
Правда, потом парочка не вылезала из капитанской каюты долгонько, пришлось даже отстоять вторую подряд неочередную вахту. Но Хэнк отнюдь не роптал, пусть их. Лишь старательно отвернулся, когда Переборка вдумчиво изучала в зеркале свои нижние конечности. Ещё немного, и тогда уже Принцесса будет ревновать к рыжей. Очень даже ничего девчонка уже сейчас выглядит…
Кстати, вы любите ножки?
О да — особенно телячьи!
Шкипер ласково погладил доставшееся ему богатство, легонько помассажировал пяточки под сияние восторженных глаз прищурившейся от удовольствия Принцессы… ну да, всё верно. Продолжение ожидаемо.
— Малыш, иди отдыхать. Завтра садимся на Поммерн — станешь за ходовой пульт. А я не прикоснусь ни к одной кнопке и молчать буду как рыба, даже если ты разгрохаешь тягач ко всем… — он всё же удержался, чтобы привычно не загнуть, и с лёгкой улыбкой закончил. — Звёздным чертям.
Дальнейшее тоже оказалось весьма предсказуемо. Едва Хэнк откинул койку да принялся застилать её, как где-то внизу мгновенно утих визг плазменной фрезы насилуемого Переборкой станка. И только-только неторопливо действующий парень улёгся, как уже лязгнула дверь душевой, а по коридорной палубе сюда торопливо загрохотали вприпрыжку армейские ботинки. Судя по походке, девице сегодняшняя работа явно удалась… вон какая горячая и вся из себя довольная. Ещё мокрая — настолько торопилась, что лишь кое-как повертелась под горячим воздухом сушилки.
Уй-й, злыдня, да разве можно так кусаться? Синяки же будут! Однако Хэнку пришлось подчиниться, когда цепкие пальчики бесцеремонно ухватили его за ухо и повернули лицо от переборки титановой к Переборке живой и тёплой.
— Есть ли способ уговорить тебя остаться? — надо же, таки заговорила первой, змея подколодная… хотя нет, негоже оскорблять весьма полезных в природе змеюшек таким сравнением.
Дыхание холодило кожу в опасной близости от чертовски притягательных, хоть и невидимых в полумраке девичьих уст. А ладошки и сводящие с ума округлости просто плавили, плавили истосковавшееся по ласке тело.
Хэнк закусил губу и мысленно усмехнулся. Так вот как чувствуют себя девчоночки, когда их умело и нежно уламывают. Как же это приятно, чёрт подери… э-э, нет, рыжая, вот сюда не надо. А всё же, стоило признать, всё прекрасно чувствует и понимает — словно ласково заставляет заработать закапризничавший инжектор реакторного впрыска.
Переборка вновь получила легонько по ладошкам. Беззлобно ответила тем же, а потом зачем-то отступила на отвоёванный плацдарм в виде плеча и принялась вдумчиво покусывать мочку уха, весело сопя и пофыркивая.
— И всё же, я могу тебя дожать нахер, Малыш. У меня сегодня подходящий день — ты навсегда станешь моим… и даже будешь тому радоваться и любить меня уже в открытую. Только, этот вариант решения как-то уж слишком бабский — да и попахивает весьма мерзко.
Всё соображает, негодница рыжая — Хэнк вместо ответа легонько взъерошил её волосы, поднёс их к лицу и вдохнул всей грудью. И это оказался единственный ответ, который он себе позволил.
— Ты сам приучил меня — не смущаться содеянного, а уж тем более своих мыслей, — Переборка чуть слышно вздохнула, а язычок её легко и со вкусом скользнул по щеке парня. — Потому, извиняться считаю ниже своего достоинства — я самой себя не стесняюсь и не стыжусь.
И в качестве завершающей точки она урвала с нетерпеливо раскрывшихся навстречу губ законный чмок, и с лёгким смехом победительницы принялась поудобнее устраиваться на плече.
— Если ты сойдёшь на берег, я всё равно побегу за тобой, Малыш. Вот такая я, сучка непокорная… лучше оставайся. Ладно, давай баюшки…
Как и было обещано, капитан молчал с непроницаемым лицом. Один лишь раз, уже после завершения орбитального маневрирования, связался с замотанными диспетчерами, у которых не заладилось быстро переправить в пакгауз оставленный прямо на терминале каким-то транзитным тягачом груз, да заявил тем — мол, экзаменует своего второго пилота, и согласен бесплатно оттарабанить две тысячи тонн на нужное место.
Там так обрадовались нежданной подмоге, что едва не признались известному шкиперу в искренней и беззаветной любви. Пришлось Хэнку выполнить самостоятельно и стыковку к обшарпанному контейнеру, и выждать с холодком где-то уже не в сердце, а чёрт знает где, пока весело переругивающиеся Принцесса с Переборкой зашплинтуют сцепки.
А потом отвести изрядно потяжелевший Слейпнир к жадно раскрывшемуся зеву пакгауза с той стороны планеты. Правда, на излёте чуть не раздавил будку здешнего дежурного — перепуганные чинуши и чаёвничающие докеры уже разбегались оттуда во все стороны, словно громко матерящиеся в радиодиапазоне тараканы. Но обошлось, и даже неплохо удалось затормозить в пределах объёма захвата манипуляторов. Потом едва девиц не забыл снаружи — вот стыдоба была бы! Но всё же, спохватился вовремя, надо тут отдать должное извечному стремлению Хэнка к порядку.
Спуск лёгкого и маневренного тягача в атмосфере после таких треволнений показался просто лёгкой забавой. Корабль был в отличном состоянии, слушался легко и, казалось, даже охотно откликался на малейшие команды. А сел Хэнк в своей излюбленной манере — тормозную тягу включил в самый последний момент. И уже камнем падающий на плиты космопорта немаленького размера тягач вырубил двигатели точно в тот миг, когда опоры коснулись поля.
Скорость ноль, расстояние до грунта… практически ноль.
— Я чуть не обделалась с перепугу, — всё же глаза Переборки сияли восторгом.
Ведь именно таким образом легендарный пилот Макс О'Брайен всегда сажал свой потрёпанный эсминец, чем довёл до инфаркта не одну дюжину диспетчеров и даже парочку адмиралов. Правда, Слейпнир на три тысячи тонн полегче… но ведь и Хэнк Сосновски ещё совсем зелёный парень?
И под снисходительную улыбку Принцессы расчувствовавшаяся рыжая от облегчения полезла к своему Малышу целоваться. А шкипер некоторое время смотрел на это милое непотребство, грозящее вот-вот перерасти в интересную сцену прямо на возмущённо полыхающем огоньками ходовом пульте, а затем усмехнулся.
— Что ж, Малыш… если тебе потребуется рекомендация для получения капитанского патента — я тебе её гарантирую.
— Нет, ну вы точно мазохисты, — Принцесса бережно принесла из оранжереи цветущую веточку карликовой вишни и в качестве украшения поставила в вазе посреди стола. А затем шепнула Переборке в самое ухо. — У тебя ж глаза как у Маркиза, когда его забываешь покормить. Голодные…
И всё же, рыжая лишь хмуро отмолчалась да укатила со шкипером утрясать формальности и вытрясать новости. Хэнк остался на хозяйстве, а Принцесса глянула на сеющийся за иллюминатором кают-компании мелкий осенний дождь и передёрнулась от отвращения. Правда, по перенятой у Малыша весьма похвальной привычке, бездельничать и не подумала — напялила белые перчатки да принялась чистить оружие.
Хэнк прикинул, что если в ответе на запрос по поводу более чем странного поведения известного в учёных кругах профессора и его непонятной доци найдётся хоть намёк о связях с Сирианцами, то без пальбы тут уж точно не обойдётся. И в свою очередь, отложив в сторону "Этику рептилоидов", занялся бластером.
Он чистил металл, оптику и металлокерамику, чудным образом воплотившие в себе непонятную тягу вполне разумных к убийству себе подобных. Хоть и странно да непонятно, а всё же, не нами выдумано. И коль скоро оружие в этой жизни играет такую немалую роль, будь добр умей им пользоваться и не чирикай. А то другие чирикнут раз-другой — а потом с фальшиво-скорбными минами с удовольствием споют по тебе, как выразился шкипер, отходняк.
Куда проще военным! Вот тут свои, вон там враг. А где и когда помирать, то уж пусть начальство думает. Или бойцам невидимого фронта — Хэнк мимолётно покосился на Принцессу, ловко и как-то безразлично орудующую с деталями Вальтера. Их-то учат всяким-разным штучкам…
— А вот скажи, сотрудникам всяких контор сердце, или там совесть, иметь по определению не положено?
Принцесса отложила в сторону маслёнку. Призадумалась, вполне Переборкиным жестом мазнула пальцами нос, и вздохнула.
— Знаешь, это всё же заблуждение. Очень часто бывает, что всё равно, какой ты выбор или решение примешь. Заданию или государству до одного места — и тут уже остаётся полагаться только на…
Она не договорила, лишь неопределённо дёрнула плечиком. Но Хэнк и так всё понял. Потому молча кивнул. Щёлкнула пружина предохранителя сияющего чистотой бластера, и парень для разнообразия потянулся за дурой профессора. Хоть и старинное оно, это гаусс-ружьё, однако по собственным ощущениям стоит признать, что только чудо и уберегло одного молодого да не в меру резвого придурка от весьма скорого рандеву с ангелами. Или чертями — это уж смотря что перевесит, грехи или заслуги.
Двигайся тогда Хэнк чуть медленнее или окажись покойный ныне герр Цвиг чуть расторопнее — и как раз Малышу пришлось бы остаться на той планетке смотреть куда-то застывшими глазами. Уж вот эта махонькая и с виду напрочь устаревшая пулька оставляет спереди вроде и безобидную дырочку — зато выходное отверстие, кулак пролезет… он вспомнил случайный взгляд тогда на своё изуродованное бедро и против воли поморщился. Ужоснах!
— Да, возможно и напрасно сейчас так увлекаются энергетическим оружием, — по своей уже въевшейся в естество привычке заметившая и верно истолковавшая выражение лица Малыша Принцесса полюбовалась на изящный и соразмерный Вальтер в своей руке, а потом брезгливо отложила это орудие смерти в сторонку.
— Можно подумать, яд в бокале или кинжал в спину пригляднее, — подначил её Хэнк.
Некоторое время он смотрел, как Принцесса ловко и быстро забросала сияющее оружие в сейф и замкнула реквизированным у шкипера ключом. Точь-в-точь маменька на кухне в их доме — разве что немного моложе и эффектнее… Хэнк вздохнул, и вернулся от воспоминаний в кают-компанию.
— Надеюсь, этот вздох всё же не по мне? — осторожно поинтересовалась Принцесса.
Хэнк дёрнул щекой и пробормотал — мать вспомнил, когда она на кухне посуду убирала, или свои запасы в шкафу перетряхивала. Разумеется, в ответ сначала получил по затылку, а затем Принцесса со вполне материнской снисходительностью взъерошила шевелюру Малыша.
— Увы, не мне достанется этот кусочек ласки, — на борт уже взобрались неунывающий шкипер с весело припрыгивающей и отряхивающейся Переборкой.
Первый весь мокрый хоть выкручивай, а вторая в великоватом-до-пят реквизированном у капитана плаще и, как обычно, с нахальной мордашкой.
Принцесса тут же принялась хлопотать над шкипером, увиваясь вокруг влюблённой белкой. И с печальной усмешкой поведала — если Малыш когда-нибудь решится отвести одну рыжую стерву к подножию алтаря или вступить с той в гражданский договор о ненападении, то она, Принцесса, согласна побыть названой матерью.
— Вот ещё! — чтобы Переборка упустила случай задрать нос? Да ни в жисть…
Правда, снисходительно позволила своему Малышу уделить и ей долю хлопот да внимания, а потом ещё и на руках отнести под горячий и сейчас чертовски желанный душ. На диво смирно вынесла головомойку (не в смысле наказания) и даже лёгкий массаж. Прислушалась к весёлой возне в соседнем отделении да поинтересовалась насчёт шампанского. И при этом этак с намёком вытянула в струнку ножку и счастливо прищурилась.
Известие о том, что все корабельные запасы, не израсходованные во время некой процедуры, уже давно утянуты в капитанскую каюту да употреблены по прямому назначению, не заставило Переборку ворчать — так она разнежилась в тепле и под ласковыми прикосновениями ладоней. Привередливо фыркнула, когда Малыш для профилактики заставил её выпить полпинты горячего красного вина. А потом смирно как послушный ребёнок позволила завернуть себя в самое большое мохнатое полотенце, какое удалось найти в здешних лавках — и с умиротворённым сопением отнести на диван вишнёвого бархата.
Новости оказались так себе — но отсутствие среди них плохих само по себе внушало уже некоторую надежду.
Профессор Цвиг и его непутёвая доця вроде бы оказались теми, за кого себя выдавали. Известное в научных кругах светило хоть и не галактического уровня, но вполне рабочая лошадка, исправно двигающая человеческую науку. И подающая надежды магистр, недавно пережившая бурный роман с бравым командиром штурмовой роты. В связях с пиратами или динозавриками вроде не замечены. Большего им с лёту сообщить не смогли, но…
— Заместитель адмирала заверил, что науськает своих. Получившие новое направление поисков тихари перевернут каждый камушек и полюбопытствуют каждым в лесу листочком, — распаренный и розовощёкий после тепла капитан со вкусом выцедил рюмку клюквенного ликёра.
А вот о чём одна рыжая особа шепталась с неизвестным адмиралом и дядечкой с бейджиком Технологического Института, выяснить не удалось. Ухмыляющаяся Переборка зловредно молчала — лишь углядела, как Принцесса подсунула шкиперу помассажировать ноги, и тут же добыла из-под полотенца свои розовые пяточки.
— Мырр! — без малейшего зазрения совести потребовала она, затарабанив ногами по коленям Малыша.
И ведь знала, малявка рыжая, что вполне может нарваться на щекотание означенных частей тела. Но угадала верно. Потому блаженно щурилась и мурлыкала ничуть не хуже подобравшегося поближе Маркиза, всерьёз заинтересовавшегося этаким вовсе не научным феноменом.
— То, чего вы не знаете, не может вам повредить, — так и осталось неизвестным, какая Поммернская муха её укусила — но Переборка снизошла даже до того, что позволила Малышу надеть на себя чистые беленькие носочки… до остального не допустила, правда.
Сама покопошилась под полотенцем — и выбралась оттуда, как бабочка из кокона, уже одетая в повседневный, светло-серый флотский комбез. С треском затянула на осиной талии ремень на магнитных липучках, потом позволила напоить себя ещё чашечкой противогриппозного. И с блаженным вздохом рухнула обратно на диван — Хэнк еле успел выдернуть полотенце.
— Всё, люди, я умерла, — сладко мурлыкнула она. — Но если у меня задумка выгорит — мытьём и вылизыванием одних ног вы у меня не отделаетесь.
Осторожная дискуссия насчёт того, какие каверзы ещё может подсунуть этот несносный, по выражению сэра Б, l'enfant terrible, ни к чему такому не привела. На Малыша посмотрели эдак сочувственно, хоть и не без изрядного любопытства. Но оставили в покое — ужиком заползшая на его плечо (для разнообразия, на правое) Переборка уже тихо-мирно спала. Хотя, глядя на её умиротворённо-счастливую мордашку, слабо верилось в то, что никаких сюрпризов не будет — тут как раз именно тот самый омут, в котором, как говорят, чертей топят.
Хэнк осторожно погладил ещё чуть влажные рыжие локоны, и левой рукой вывел на терминал следующую порцию данных. Солдат спит — а служба идёт. Солдат бодрствует, а служба тоже идёт. Коль по гиперсвязи передали от умотавшего куда-то адмирала совет подождать немного, отчего бы и нет?
Новый фрахт капитан с одобрения экипажа решил не брать — денег пока что хоть кибер-лопатой греби, а перед предстоящей эскападой и тем более не стоит грузиться. Так что, леди и джентльмены, отдыхаем…
