Глава 9
БРАТ И ОТЕЦ
Путь к Белым скалам оказался неожиданно труден. Выпавшая перед этим на мою с Кунни долю ночь в Дорожной обители была практически бессонной. Обитель, наполовину постоялый двор, наполовину монастырь, перестроенная из некоего древнего замка, гудела как улей. На радость друг другу (и на беду всем остальным постояльцам), в эту ночь здесь сошлись довольно многочисленные и притом исключительно шумные группы паломников.
Одна — человек сорок или пятьдесят — представляла Орден, названный в честь какого-то местного святого по имени Лювалис. К его останкам, захороненным где-то у черта на куличках, эти лювалисанцы и двигались. Видимо, дав обет истребить по дороге все спиртное. Ей-богу, не знаю — были ли они католиками, православными или же их вероисповедание не имело аналогов на Большой Земле.
Вторая «делегация» уж точно с трудом вписывалась в представления о христианском вероучении, ибо часто поминала Аллаха (но при этом нещадно кляла Магомета). Целью их паломничества был некий источник, вкусить воды которого был просто обязан всякий адепт их религии. Было их человек тридцать, и явно канон их веры не предусматривал предосудительного отношения к горячительным напиткам.
Оба Ордена были в общем-то миролюбиво настроены друг к другу, но зато готовы были сразиться в богословском споре. Что они и осуществляли на протяжении всей — не очень долгой на этот раз — ночи, многократно перемещаясь от одного стола к другому и вовлекая в круг своего спора всех, кто подвернется под руку. Мне относительно повезло: некий не слишком пьющий, но весьма говорливый аббат ухватил меня под руку и решительно повлек по коридорам, лестницам и подземельям обители, с энтузиазмом тыча пальцем в сохранившиеся остатки старинных фресок и архитектурных деталей совершенно неизвестной мне природы. Экскурсия сопровождалась подробнейшей лекцией о роли монастырей в истории Странного Края.
Не могу сказать, что меня совсем уж не заинтересовал рассказ почтенного прелата. Однако выпавшие мне в ту ночь два или три часа сна не компенсировались обретенными мною знаниями. Кунни тоже не пришлось как следует выспаться — у него даже не было сил рассказать, какие ночные испытания выпали на его долю. Впрочем, прощались мы с продолжившими свой симпозиум пилигримами вполне по-дружески. Даже, я бы сказал, тепло.
Так или иначе, а двигались мы по бесконечно уходящему вниз склону в направлении далеких Белых скал, словно изрядно хватившие крепкого мухоморного настоя некогда назойливые насекомые по оконному стеклу. Именно что «некогда». В смысле в былые времена. Сейчас у нас не было сил даже на то, чтобы жужжать. Мы только обменивались время от времени ничего не значащими фразами да сверялись с путаной дорожной картой. Впрочем, карты Странного Края — это отдельная «поэма о семи песнях».
Немного позже того, как мы тронулись в путь, очевидно, чтобы жизнь нам не казалась медом, из всех расщелин и низин начал сочиться и подниматься мокрый туман.
— Кунни, — спросил я сонно. — Ведь туман должен по утрам рассеиваться? Так? Или я что-то путаю?
— Так, — устало отозвался Кунни. — Но этот туман не такой. Наверное, это какой-то неправильный туман.
Правильный или неправильный, но туман этот дьявольски мешал сориентироваться на предательском склоне, ведущем к далекой заболоченной равнине, где за Белыми скалами нас, по идее, и ожидала основная работа. Кунни, впрочем, был осведомлен о том, что до цели нашей ему суждено будет добираться одному.
Ощущение предстоящего расставания тоже не скрашивало путь. А сам путь становился все менее проходимым. Под ноги лезли острые кварцитовые осколки, а кони наши то и дело норовили поскользнуться и отдаться самопроизвольному движению вниз по круче.
Трудностями с ориентацией дело не ограничивалось. Уже после нескольких минут пребывания в окутавшей склон влажной мути мы промокли до нитки и стали основательно мерзнуть. Наши вялые разговоры о том, что совсем неплохо было бы развести костер и обсохнуть, были обречены оставаться разговорами ввиду отсутствия окрест валежника или какого-либо другого горючего материала.
Окончательный восход солнца, на который мы сильно надеялись, для начала просто сильно затянулся, а затем одарил нас новыми неприятными сюрпризами.
Ни теплее, ни суше не стало, зато туман засветился изнутри и демонстрировал нам запасенные, видно, для такого случая оптические обманы и головоломки. То тут, то там в тумане возникали галло — светящиеся кольца и окружности. Тени призрачных скал и наши собственные причудливо искаженные тени то сопровождали нас параллельным курсом, то возникали прямо перед нами, то — позади… В какой-то момент я поймал себя на том, что воспринимаю эти тени уже не как зыбкие отражения каких-то предметов, а как некие самостоятельные сущности.
Я даже попробовал заговорить с собственной, как мне показалось, тенью, но гулкий отзвук моего же голоса неприятно резанул слух, и я оставил это бесперспективное и чем-то даже жутковатое занятие. Сдается мне, что утренние призраки куда неприятнее полуночных.
Вот, например, что это за унылый всадник не торопясь трусит справа от меня? Конечно, это тень Кунни, но усталое воображение приписывает ему уж совсем какие-то неузнаваемые черты… Можно позволить себе пофантазировать в том духе, что это — тень кого-то из путников, заблудившихся, как и мы, в этой светящейся мгле, да так никогда и не вынырнувших из нее… Или…
Какой это, впрочем, Кунни?! Кунни — вот он, обрисовался в тумане передо мной. И он вовсе не восседает на своем скакуне, а терпеливо тащит того под уздцы! И он тоже, как и я, подозрительно косится на неспешную тень всадника, все приближающуюся к нам и — по законам оптики тумана — становящуюся тем не менее все меньше и меньше…
Но ведь это и не моя тень! Я тоже не скачу верхом! Я точно так же, как и Кунни, спешившись, практически волоком тащу упрямую скотину по крутому склону! Но ведь не призрак же это в конце концов! Просто еще одна жертва чертовой светящейся мглы…
— Эй! — окликнул я незнакомца.
— Тише… Тише, маг Сергей, — ответил мне из тумана голос, искаженный здешним эхом, но вполне узнаваемый. — Здравствуйте, ребята.
— Здравствуй, Шон! — тихо ответил я.
* * *
— Продрогли? — осведомился Шон, спешиваясь и извлекая на свет уже знакомую нам флягу с «дурификатором».
Я принял ее в руки не без содрогания, но уже первый глоток показался мне живительным. Но жизненный опыт подсказывал, что в том состоянии, в котором я пребывал сейчас, третий глоток может уложить меня наповал. Поэтому я ограничился вторым и передал фляжку Кунни. Мы — трое — вместе с нашими конями составили неправильный кружок, не без труда удерживавшийся на коварном косогоре.
— Никто не приходил к тебе, чтобы взять Золотой Знак? — спросил Шон.
Я отрицательно помотал головой.
— Никогда не снимай его! — повторил Шон свой давний наказ. — Рано или поздно этот человек придет. А теперь возьми это. — Он протянул мне мой кожаный кисет с давешней монетой. — Отойдем в сторону, — посуровевшим голосом сказал он. — Твой помощник простит нас…
Я не стал лицемерить и лопотать что-то о том, что у нас с Кунни нет секретов. Я просто последовал за Шоном. Через полсотни шагов он остановился и тихо спросил:
— Ты догадываешься, что там тебе нацарапали Темные?
— Догадываюсь, — коротко ответил я. — Они хотят вернуть себе Темный Арсенал. В обмен на моего брата. Шон покачал головой — чуть сокрушенно:
— Выходит, я напрасно тратил время и досаждал нашим специалистам… Ты все-таки читаешь руны Темных…
«Значит, не таким уж он меня магом считает на самом деле, — отметил я про себя. — И все же хорошо бы знать, кто для Шона эти „наши“?»
— Пока только учусь, — отозвался я. — А сейчас я всего-навсего догадался. Просто, оказывается, все здесь хотят от меня одного и того же.
— И как ты смотришь на это? — сурово спросил Шон. — Ты собираешься выполнить это условие?
— Мой брат уже не у Темных, — ответил я без должной, правда, уверенности в голосе.
— Значит, и это ты знаешь… — с какой-то очень знакомой мне по прошлой жизни на Большой Земле интонацией произнес Шон. — И тебе уже сделали то предложение, на которое я намекал в своем письме?
— Да, сделали, — не стал я врать.
— Твое решение? — требовательно спросил Шон.
— Простите меня, — сдавленно произнес я, преодолевая растущее внутри меня напряжение, — но я даже не знаю, с кем говорю…
Мне показалось, что на какую-то долю секунды мой собеседник потерял контроль над собой, но, если это и было так, он почти молниеносно взял себя в руки. И резко сменил тональность разговора:
— А ты отдаешь себе отчет в том, какую опасность представляет этот Арсенал? Не только для здешнего края, но и для твоего родного мира — для того, что здесь называют Большой Землей?
— Давайте определимся, — как можно более решительно сказал я. — И не будем говорить намеками. Если вас послали те, кто представляет интересы Большой Земли, докажите это. Здесь почти за каждым, кто обращается ко мне, могут стоять Темные. Или бог знает кто еще…
— Ну что ж… — коротко вздохнул Шон. — Определимся. Сейчас и здесь доказать тебе, что я — не верблюд, просто не могу. Но… Очень скоро ты такие доказательства сможешь получить. Мы догадываемся… Да какое там догадываемся! Мы знаем, что ты ввязался в очень сложную игру. И скоро эта игра может взять тебя в клещи. В самые настоящие железные клещи! И когда ты поймешь это, то, если успеешь, конечно, дашь нам сигнал. Тебе придут на помощь. И тогда ты уяснишь, кто есть кто в этой игре. На, держи свою палочку-выручалочку…
Он достал из внутреннего кармана и протянул мне потрепанную книжку — немногим больше, чем ладонь, размером — в твердом переплете. Тяжеленькую. Я повертел невзрачный фолиантик в руках и удивленно уставился на Шона.
— Это что — заклинания? — спросил я с недоумением.
— Считай, что да, — усмехнулся Шон. — Держи книжицу при себе и не отдавай ее никому ни при каких обстоятельствах. Скажи, что это — записи, нужные тебе по работе. Кстати, действительно почитай, что там понаписали наши специалисты по здешней магии. Но особенно глаза этой книжечкой не мозоль. А когда окажешься у Врат Арсенала или когда тебя прижмет, сделаешь вот что…
Он осторожно взял книжку из моих рук и прикоснулся пальцем к потертой тисненой виньетке на переплете.
— С силой нажмешь на вот этот рельеф. Почувствуешь хруст. Это заработает радиомаяк. Он вмонтирован в переплет. Наши выйдут на тебя от силы за полчаса. Ты все понял?
— Понял, — ответил я. — Но предупреждаю честно: я включу эту штуку только тогда, когда пойму, что хуже быть уже не может.
— Пусть так, — устало бросил мой собеседник и молча зашагал к своему коню.
Молча вскочил в седло, молча кивнул нам обоим и молча исчез за пеленой начинающего, слава богу, редеть тумана, каким-то чудом удерживая равновесие на предательски крутом склоне.
И снова Кунни не задал мне ни одного вопроса.
* * *
Солнце таки справилось с туманом и к здешнему условному полудню выжгло его весь. Хрен, впрочем, оказался не слаще редьки: промозглая сырость сменилась сначала парящей жарой, а затем изнуряющим зноем. Мы за этот долгий день устроили пару привалов — оба у случившихся по дороге ручьев — уже не для того, чтобы согреться и обсушиться, как мечтали о том с утра, а чтобы напоить коней, напиться самим и проглотить чего-нибудь из заготовленной в дорогу еды. С постоянно набегающим желанием заснуть на диком солнцепеке приходилось бороться, как с врагом.
Белые скалы весь этот день представлялись мне некой недостижимой целью, подобной линии горизонта — видимой, но как бы существующей в каком-то другом мире.
Когда же наконец Белые скалы предстали перед нами вплотную и мы просто-напросто как-то незаметно оказались среди них, это показалось мне то ли чудом, то ли оптическим обманом. Словно чтобы подтвердить это ощущение, солнце к тому времени успело превратиться в огромный, сплющенный багровый шар, колышущийся над горизонтом, будто в сомнениях — покидать ему небосклон или задержаться на нем подольше.
Прежде чем оно закатилось, мы успели навалить в укрытом от ветра стыке двух скальных стенок кучу валежника, вполне достаточную для того, чтобы продержать костер даже до далекой зари — случись ночь длинной. Уж чем-чем, а валежником Белые скалы — в отличие от высившегося над ними склона — были богаты.
Оба мы знали, что предстоящая ночь — это ночь нашего прощания. Но само прощание решили отложить до здешней условной полуночи. Я вызвался было подежурить у костра. Остаток-то ночи Кунни предстояло провести одному и лучше хотя бы немного выспавшемуся. Но у Кунни на этот счет были другие соображения. По его мнению, именно мне стоило идти на встречу с Хирамом и его людьми выспавшимся Что до него самого, на то он и есть уже почти подмастерье мэтра, чтобы уметь более или менее грамотно справиться с одной-двумя ночами бессонницы.
Долго пререкаться по этому вопросу мы не стали и решили проблему броском монетки. Счастье выспаться выпало мне. Я до сих пор не могу простить себе, что так легко согласился на этот выбор.
* * *
Заснул я, естественно, как убитый. Военный опыт приучил меня полностью отрешаться от всяческих треволнений относительно тревог и опасностей, предстоящих сразу после пробуждения. Поэтому и проснулся я оттого, что меня трясли за плечо, как говорится, «без всякой задней мысли».
— Однако тебе пора собираться, маг, — произнес у меня над ухом скрипучий голос. — Ты спишь так крепко, что мог, не приведи Господь, припоздниться на нашу встречу… А я, знаешь ли, как и все смертные, не люблю двух вещей — ждать и догонять.
Я открыл глаза и попытался рывком перейти в положение «сидя». Но говоривший удержал меня, крепкой хваткой вцепившись в плечо. Его я успел узнать по голосу, еще не успев открыть глаза.
— Что вы здесь делаете, Хирам? — недоуменно спросил я, понизив голос и озираясь вокруг. — Мы договаривались встретиться на дороге…
Насколько я мог судить, находился я точно в том же месте, в котором меня и сморил сон, — у костра, разведенного на стыке двух Белых скал. Скалы были на своем месте, и костер благополучно тлел, излучая тепло. Но что-то было во всем происходящем коренным образом не так. Даже не то, что вокруг толклись увешанные оружием типы. Нет, что-то другое…
— Тебе, наверное, уже говорили, маг, — усмехнулся Хирам, — что я никогда никого не предупреждаю, когда и где меня можно увидеть. А ты, видно, пропустил это мимо ушей… Я решил, что сделать все так, как задумал я, будет гораздо надежнее.
Тут я понял, что именно вокруг обстоит не так.
— Кунни? — спросил я. — Мой помощник… Где он?
— Вставай — посмотришь, — невозмутимо распорядился старик. — Только не делай резких движений, душа моя…
Я поднялся и, уже догадываясь, что увижу, сделал пять-шесть шагов на ставших ватными ногах. По ту сторону костра, свернувшись в позе не родившегося младенца, лежал Кунни. Под ним натекла основательная лужа крови. Горло его было перерезано — от уха до уха.
Военный опыт — это все-таки военный опыт. Я не забился в истерике. Не полез драться (вокруг было не менее полудюжины вооруженных сволочей). И меня не вырвало. Только адреналин или что там еще кольнуло меня в кончики пальцев и холодом прошло по спине.
— Зачем это? — спросил я глухо. — Мы так не договаривались, атаман.
Хирам снова усмехнулся.
— Я же объяснил тебе, маг. Если делать все по-моему, то будет надежнее. Так надежнее, понимаешь? Теперь ты наш!
* * *
Сказано это было, конечно, громко и веско, но не впечатлило меня настолько, насколько рассчитывал, надо полагать, старый атаман. Разумеется, внешне теперь перед мэтром и прочими шишками из Светлого Ордена была нарисована убедительнейшая картина моего предательства и бегства, отягченного убийством своего сопровождающего. Но мы с Учителем уже слишком хорошо знали друг друга, чтобы купиться на столь примитивную провокацию. Другое дело, что и он, и я должны были предусмотреть такой поворот событий.
Не очень добрая мысль шевельнулась в моем черепе. Мысль о том, что, возможно, он и был предусмотрен, этот поворот… Жертва проходной пешкой для создания у противника иллюзии собственного преимущества… Я отогнал эту мысль. Но с некоторым трудом. И неприятный осадок подозрения уже не первым слоем лег куда-то туда — в глубину подсознания…
— Надеюсь, ты не сомневаешься в том, чьи пальчики остались на клинке, который найдут здесь неподалеку, в кустах? — осведомился Хирам. — Будут и другие доказательства.
— Пойдемте отсюда, — глухо сказал я. — Мне нечего здесь делать.
— Ключ, — напомнил мне старик. — Ключ от Врат Арсенала. Надеюсь, ты не забыл прихватить его с собой? И позволь завязать тебе глаза. Тебе незачем запоминать дорогу, которой мы поедем…
Исполнительный Джош — кто же еще? — уже стоял за моей спиной, протягивая мой уже предусмотрительно расшнурованный рюкзак. Я взял его у него чуть ли не рывком и вытащил из вороха нехитрого дорожного барахлишка тяжелый сверток с настоящим ключом. Тот вздох, с которым мэтр вручил мне этот причудливый кусок металла, запомнился мне надолго. Я протянул сверток старику, застегнул рюкзак и быстро ощупал свои карманы.
Хирам развернул сверток, прикоснулся кончиками пальцев к отливающему в ночной тьме золотистому металлу и улыбнулся.
— А теперь… — кивнул он Джошу, и в руках у того появился кусок черной ткани с завязками.
— Минутку! — остановил я их. — Мой амулет, мои записи, мои снадобья. Они должны постоянно находиться при мне…
— Когда все это потребуется, ты это получишь, — проскрипел Хирам.
— Не решайте все за меня, — резко отозвался я. — Давайте каждый делать свое дело. И доверять друг другу… Без этого все провалится. Я ваш партнер, господин Хирам, а не пленник!
Старик посмотрел на меня взглядом многоопытной черепахи и кивнул кому-то, кто сшивался за спиной Джоша. Здоровенный — с хороший шкаф размером — парень выскользнул из темноты, подошел ко мне и с видимым сожалением сунул мне в один карман давешнюю книжицу, полученную мною от Шона, в другой — золотую цепь с разорванной пентаграммой. Второй — схожих с ним габаритов — парень неловко протянул мне сумку с моей персональной «химией». За их спинами еще один из подручных Хирама подводил взятого под уздцы моего коня.
Я тихо, с облегчением вздохнул: в сумке был сложен набор препаратов, которые в самом крайнем случае должны были либо заставить меня вспомнить искусство магии, заложенное в меня и «запечатанное» чьим-то заклятием, либо отправить меня на тот свет. Я пристегнул сумку к поясу, закинул рюкзак за плечи и повернулся спиной к выжидавшему с черной повязкой в руках Джошу, давая понять, что готов принять его очередные услуги. Я никак не мог отделаться от ощущения, что меня готовятся отвести на расстрел.
На глаза мои легла плотная, не пропускающая ни лучика света повязка. Сразу несколько рук помогли мне занять место в седле. Прозвучали негромкие, отданные приглушенным каркающим голосом Хирама команды, и мы тронулись в путь.
* * *
Мы пробирались в очередное убежище Сизого Хирама всю оставшуюся часть ночи и изрядный кусок наступившего за ней дня. Впрочем, о том, что день наступил, я мог судить только по тому, что ощутил тепло солнечных лучей. Ни малейших признаков света разглядеть сквозь повязку я не мог. Сработана она была, что и говорить, на совесть.
После короткого спуска по петляющей горной дороге большая часть нашего пути пролегала, судя по всему, через изрядно заболоченную местность — если не через болото вообще. Об этом говорил и характерный запах гниющих вод, и доносившееся из-под копыт чавканье влажной почвы, и вскоре давшие о себе знать полчища комаров. Последнее обстоятельство досаждало особенно. Некоторое время я имел основания благодарить Хирама за то, что на физиономию мне был натянут плотный кусок светонепроницаемой материи: он сдерживал армию летучих кровососов. Но немного погодя наиболее сообразительные из них научились с отвратительным писком забираться и под мою повязку.
Кроме этих ощущений в окружающем мире присутствовали и непонятные мне звуки и движения. Откуда-то с небес время от времени доносились крики каких-то тварей, глотки которых были скроены не иначе как из луженой жести, а где-то под ногами по земле суетливо пробегали какие-то немаленькие, судя по производимому шуму, твари. Все это вовсе не добавляло мне ни спокойствия, ни душевного равновесия.
Ни сам Хирам, ни его спутники не проявляли ни малейшего желания беседовать со мной. Они и между собой обменивались только короткими, односложными репликами, почти всегда непонятными мне. Каким-то шестым чувством я ощутил, что над нашим отрядом витает страх быть обнаруженными.
Пару раз нам пришлось спешиваться, и меня за руку переводили с кочки на кочку по каким-то плохо проходимым для конников тропинкам. Затем приходилось подолгу ожидать, сидя на каких-то то ли пнях, то ли валунах, пока к нам, вероятно окольным путем, подведут наших лошадей.
Однако ближе к концу пути удушающий «аромат» болота отступил и сменился свежим запахом леса. Над головой зашелестела листва. Чавканье болотной жижи под ногами сменилось бодрым перестуком копыт по плотной и, видно, накатанной дороге. Еще несколько поворотов, и тепло солнечных лучей сменилось прохладой подземного туннеля. Где-то рядом ощущались еле слышные плеск и журчание водного потока. Прозвучала команда Хирама и, судя по раздавшимся звукам, его отряд начал спешиваться.
Помогли спрыгнуть с коня и мне и наконец-то сдернули с глаз проклятую заслонку. По контрасту с полной тьмой сумерки подземелья, в котором мы очутились, показались мне ярким солнечным днем. Подземелье было просторным, с довольно высокими сводами. Под ними свободно передвигались в полный рост несколько всадников на конях. Всего в пещере сгрудилось не меньше дюжины человек — нас, прибывших, и встречающих. Освещали каменную залу с десяток факелов, укрепленных в ржавых чугунных крючьях, вбитых в покрытые потеками своды. Вход в подземелье, насколько я успел заметить, маскировали скальный козырек, неровная стена снаружи расположенных скал и густой и высокий кустарник.
— Пойдем, — коротко толкнул меня в плечо Хирам. — Не стоит глазеть по сторонам. Тебя ждет кое-что более интересное, чем эти каменные стены.
Я повиновался и зашагал за ним по уходящему в глубь скалы туннелю. Здесь уже приходилось сгибаться в три погибели и постоянно стряхивать с волос и одежды капли падающей с потолка влаги. Сзади меня страховал старательный Джош, не позволявший мне ни задержаться надолго, ни даже оглядеться как следует вокруг. Я всего-то и успел заметить, что туннель, по которому мы пробирались, уходил все глубже вниз и временами пересекался с ответвлениями, уводившими в какие-то боковые, плохо освещенные норы. Пожалуй, убежище Хирама, где я оказался, вполне тянуло на неплохой бункер, в котором мог разместиться целый штаб армии.
В конце туннеля замаячил свет, и мы вышли в освещенную пещеру размером со столовую в типовой квартире какой-нибудь «башни», коими украсились наши города в восьмидесятые годы прошлого уже века. Здесь и вправду меня ждал сюрприз.
* * *
Из-за крепко сбитого, уставленного снедью стола навстречу мне поднялся мой брат Ромка!
Некоторое время я не обращал внимания ни на что другое. Мы с Романом вертели и рассматривали друг друга в разных ракурсах.
Да, прошедшие недели изменили Ромку. Он осунулся, повзрослел. Лицо его изобиловало следами от нешуточных ссадин, а судя по легкой неловкости, с которой он двигался, его рукам и ногам тоже досталось порядком и время зажить его травмам еще не пришло. Мне почудилась даже седина в его кое-как остриженных волосах.
— Садись, — кивнул он в направлении стола. — Нас предупредили, что сегодня ты объявишься. — Наверное, голодный? Мы тут тебе…
Тут он осекся и откашлялся.
— Вот, знакомься… — Он кивнул на вслед за ним поднявшуюся из-за стола девушку. — Это…
— Будьте знакомы, маг, — прервал его своим каркающим голосом старый Хирам. — Моя дочь — Аманеста. Садитесь за стол и чувствуйте себя как дома…
Этой репликой старик порядком разрядил напряжение, воцарившееся было в пещере. Я только сейчас понял, что во время нашей столь трогательной встречи с братом присутствующие — Джош и еще четверо человек, что с самого начала находились в комнате, — стояли в позах ожидания. Ждали то ли команды хозяина, то ли нападения с моей стороны. По всей видимости, встреча мага с его взятым в заложники братом могла, по их понятиям, обернуться или попыткой освобождения заложника, или возмездия за нанесенное магу оскорбление. Бог весть чего они от меня ожидали — может, того, что я примусь метать фаерболы или просто начну демонстрировать им чудеса боевых искусств… Но все вроде шло к тому, что дело обойдется миром.
Я занял место за столом и еще раз окинул комнату взглядом. В этом, скорее всего, естественного происхождения помещении было обозначено некоторое стремление к уюту. На стенах висели огромные венки из местных цветов и охапки трав, источавших аромат, немного смягчавший колодезный дух подземелья. Вдобавок к этому в воздухе ощущалось присутствие струящейся откуда-то со стороны влажной свежести — приятной и бодрящей. Входы в пещеру (их было три) закрывались довольно искусно сработанными дверьми из тяжелой древесины. Пол покрывали свежие циновки.
Я не сразу понял, что за источник освещает внутренность пещеры. Факелы в кольцах, вбитых в стену, не горели. А сам свет, наполнявший помещение, был зеленоват и переливчат. Только немного спустя я понял, что свет этот и влажная свежесть вливаются в пещеру через широкий пролом — «окно» в торцевой ее стене, а за «окном» этим весь окружающий мир отгораживает от пещеры стена низвергающейся откуда-то сверху воды. Пролом в стене выходил прямо под «бороду» приличного водопада. Через эту «бороду» и струился сюда солнечный свет, преломляясь и создавая переливающийся рельеф освещенных поверхностей.
Теперь, хоть и в этом зыбком освещении, я мог подробнее разглядеть и свою ночную гостью, пожаловавшую в имение его превосходительства провинциального прокурора. По всей видимости, забота об одежде стояла не на первом месте в банде Хирама. Так что я и не рассчитывал увидеть свою полуночную знакомую в наряде Наташи Ростовой, отправляющейся на свой первый бал. Одета Аманеста была как вернувшийся из турпохода подросток, правда, без бушлата и прочих аксессуаров ночной вылазки в стан противника. Она выглядела более женственно и несколько менее угловато, чем той ночью. Что до ее физиономии, то это была еще, по сути дела, детская мордашка, обещающая стать, может быть, прекрасной в недалеком будущем. Пока же ее можно было бы назвать очаровательной, если бы не слишком заметная впалость щек и агрессивность, проскальзывавшая даже в доброжелательной улыбке девушки.
«Ну и подруга досталась Ромке в этом краю, — подумал я, — что-то еще будет, если ей удастся осуществить свой план побега на Большую Землю. А ведь она и впрямь сможет его осуществить. Воля у юной леди, судя по всему, железная…»
Сам Хирам присаживаться к столу не стал.
— Позаботься о госте, — распорядился он. — Пусть поболтают с братом, но не забудут про то, что на столе… Кстати, что вы там сварганили по такому случаю?
— Жиго, — отозвалась дочь атамана и повернулась ко мне. — Не стесняйтесь, господин маг. Здесь каждый накладывает себе сам — ровно столько, сколько хочет. И наливает тоже. Вон на том блюде — мясо, там — всякая зелень. Что выпить — в кувшинах… Угощайтесь.
Никакое угощение не лезло в меня при воспоминании о том, как маслянисто отсвечивало гаснущее пламя костра в луже крови Кунни. Я налил себе полную кружку из ближайшего кувшина. Вино, похоже, было дрянь. Не из тех, что надо пить за упокой невинно убиенных. Но я проглотил его как лекарство. Стресс вроде начал сходить на нет. Аманеста тем временем снова повернулась к старому Хираму:
— Кстати, отец, ты не забыл поблагодарить мага Сержа за услугу?
— Ты о чем? — удивленно заломил бровь старик.
— Как-никак он поставил на ноги их превосходительство Лессажа, — с язвительной иронией в голосе произнесла Аманеста. — Ты же всегда говорил, что подобная бестолочь на месте провинциального прокурора — это подарок богов. Господин маг как раз и сберег для тебя этот подарок…
— Х-хе! — удовлетворенно рассмеялся Хирам. — Ну что ж. Я и в самом деле забыл поблагодарить господина мага за эту услугу. Не буду мешать вашей беседе. Я думаю, вы поможете гостю расположиться в его комнате и позаботитесь о том, чтобы его никто не беспокоил. Очень скоро ему предстоит нелегкая работа. Гораздо более трудная, чем врачевание судейских бездельников.
Он резко повернулся и покинул пещеру. Аманеста щелкнула в воздухе пальцами, и все люди Хирама поспешно оставили нас. Явно хозяйкой осталась дочь атамана.
За столом воцарилось молчание. Мы втроем переглядывались, пытаясь определиться в сложившейся ситуации. Я перемигнулся с Ромкой — оба одновременно вспомнили нашу незамысловатую детскую хитрость. Ромка поискал глазами на столе и пододвинул мне плошку с каким-то месивом — то ли кашей, то ли паштетом. Это было примерно то, что подходило для наших целей. В «прошлой жизни» для этого использовалась просто растолченная вареная картошка — пюре.
Я молча навалил массу на ближайшую тарелку и, старательно имитируя аппетит и оживленную — только немного невпопад — беседу с братом, разгладил ее вилкой. Потом, делая вид, что пробую закуску, нацарапал вилкой по «размазне»: «Нас подслушивают» Ромка, читавший мое послание перевернутым вверх ногами, тем не менее прекрасно понял его и, подняв на меня глаза, отрицательно покачал головой. Правда, с некоторым сомнением.
Аманеста с интересом наблюдала за нашими манипуляциями, но не вмешивалась в ход беседы. Она налила себе в большую чашку кофе (самого настоящего, с Большой Земли, судя по аромату — не «инстант», а молотого) и тихонько прихлебывала горячий, дымящийся напиток.
Я, однако, не торопился отказываться от конспирации, разгладил свои каракули, подцепил кусочек служащей нам грифельной доской пасты, сунул его в рот (это оказалось нечто приторное и ореховое) и нацарапал на разгладившейся поверхности: «Где мы?»
Ромка, успевший тем временем соорудить себе подобную же «грифельную доску», нацарапал в ответ не слишком разборчиво: «Остров. Ничейный». Потом разгладил «доску» и добавил: «На болотах». Снова разгладил приторную пасту и написал: «Ты сможешь?»
Я ответил ему очень невеселым взглядом. Ромка понимающе кивнул и начал рассказывать про то, как Темные вели его через лес. На «доске» между тем появилась новая надпись: «Тебя ищет». Потом поверх нее — «Не знаю кто».
— Хватит секретничать, — тихо сказала Аманеста. — Раз я с вами, то другого подслушивающего устройства не надо. А подслушивать меня отец не разрешит никому!
«Хорошо, если это так», — подумал я и нехотя принялся за то, что здесь считалось «жиго». Жареное мясо с чем-то острым. То обстоятельство, что на сцене появляются все новые и новые персонажи, жаждущие конспиративного контакта со мной, не слишком меня радовало.
* * *
— Я сказал ему, что его ищут, — тихо объяснил Ромка Аманесте по-английски. — Если Сергей может догадаться, кто это, то это было бы неплохо.
— Попроси себе помощника, маг, — так же тихо, но по-русски произнесла Аманеста, склонившись над вазочкой с сухариками.
Явно общение с Романом расширило лексикон дочери атамана. Хотя акцент у нее был, как говорится, еще тот.
— Помощника? — озадаченно переспросил я, стараясь прожевать довольно жесткое «жиго».
— Помощника, — подтвердила дочь атамана, отсыпая сухари в смуглую ладошку. — Его тебе приведу я. Это будет связной.
— В какую игру мы все-таки играем? — задумчиво спросил я. — Или во все игры сразу? Ромка сморщился:
— Понимаешь, Серега… Здесь приходится в самом деле хвататься за соломинку…
— Всякая соломинка может просто оказаться наживкой, — пожал я плечами. — Провокацией… Лучше бы вы нашли время и место, чтобы посвятить меня в ваши планы…
— Вот ты, может… — резонно предположил Ромка. — Может статься, что как раз ты и раскусишь — наживку нам подсовывают или нет… А что до наших планов, то… Есть, конечно, планы, но… В общем, лучше, если ты пока ничего знать не будешь. Лучше для тебя, прежде всего. Ты вот скажи, у тебя-то самого планы есть?
— На этом свете без планов не проживешь, — усмехнулся я, снова переходя на местное тарабарское наречие, и налил себе еще вина. — Пока скажу одно: прошу вас, ребята, не предпринимайте ничего, меня не предупредив. И еще: если что-то покажется вам странным… Ну во мне или вокруг… Тоже дайте мне знать. Хотя бы намеком.
Я помолчал. Аманеста и Ромка тоже замкнулись в себе, ковыряя в тарелках остывающую еду.
— Когда Хирам собирается тронуться к Арсеналу? — задал я уже вполне легальный, на мой взгляд, вопрос. Даже, собственно говоря, деловой.
— Это еще не решено… — неуверенно проговорил Ромка.
— Да нет! — тут же возразила Аманеста. — У Хирама все решено на десять лет вперед. Но о своих планах он никого и никогда в известность не ставит. В любом случае он сначала дождется известий от своих людей из Убежища. Ему важно знать — как повлияет твой побег на тамошний народ. На Учителей, на Ходоков… Без такой проверки он и шагу не сделает. Но и затягивать свое решение не станет. Не такой он человек.
— Он не боится, что в пути нарвется на засаду или на что-нибудь вроде этого? — высказал я свое опасение.
— Наверное, больших переходов не будет, — снова уверенно откликнулась Аманеста. — Это где-то здесь. Совсем рядом… Но… — Тут ее голос утратил уверенность. — Это как-то связано с Болотным Графом. Может быть, Зепп больше знает про Арсенал, чем говорит… Так что действительно в пути могут приключиться разные фокусы.
— Они как между собой? — осведомился я. — Зепп и Хирам? Дружат, враждуют? Аманеста хмыкнула:
— Оба они — того сорта люди, у которых нет ни друзей, ни врагов… Должно быть, у них найдутся общие интересы. Арсенал — улов богатый. А Хирам, когда надо, умеет делиться…
* * *
Что ж, медлить не приходилось. Вопрос о помощнике я успел поднять к вечеру того же дня. Старому Хираму взбрела в голову блажь выбраться из пещеры и прогуляться со мной вдоль берега острова. Он, оказывается, и не думал скрывать от меня тот факт, что убежище его находится посреди моря гнилых болот, тянущихся по ничейной земле между границами Риккейского и Термского анклавов. Должно быть, прогулка эта имела целью довести до моего сознания тот факт, что бегство из этого его логова было делом безнадежным.
С этой точки зрения время и условия нашей прогулки были выбраны самым наилучшим образом: сгущался сумрак, над болотами сеял пока еще мелкий, но многообещающий дождик, и порывами дул ледяной ветер. Я накинул на голову полагавшийся мне в качестве части униформы мага капюшон. Старого Хирама погодные невзгоды не волновали, а вот двум нашим спутникам в этой прогулке приходилось вовсе не сладко.
Спутниками, кстати, были выбраны люди до крайности несхожие между собой: верный Джош и насупленный Ромка. Ромка поднял воротник своей курточки, доставшейся ему здесь явно с чьего-то чужого плеча, и стал походить на взъерошенного воробья, а Джош переносил непогоду стоически, лишь страдальчески морщась, когда Хирам не смотрел на него.
Выслушав мои соображения касательно того, что делу бы пошло на пользу, если бы мне ассистировал в моих магических трудах кто-нибудь помоложе и порасторопнее, старик Хирам немедленно впал в нервическое расстройство.
— Ты не предупреждал меня, — неприятным голосом прервал он мои излияния, — что тебе потребуется еще и ассистент! А как насчет личного врача и адвоката? Тебе что — полагается целая свита, когда ты отправляешься в дорогу? Послушай, по-моему, ты просто тянешь время, дорогой мой! Потом ты попросишь еще недельку-другую, чтобы наставить твоего подмастерье уму-разуму и обучить основам вашего ремесла…
— Много времени это не займет, — заверил я его. — Вообще-то, будь у меня на то время, я бы все-таки смог перетянуть на нашу сторону бедного Кунни… Уж он как ассистент был бы специалистом высшего класса…
— Ну вот это уже мечты! — все тем же неприязненным тоном снова оборвал меня Хирам. — Моим людям в свое время приходилось прощупывать этого парнишку… Он предан… Впрочем, был предан твоему Учителю фанатически! Так что если ты питал иллюзии насчет этого хитреца, то просто сам совал голову в ловушку. Тогда уж можно возблагодарить Господа за то, что ты не успел выложить перед ним свои карты…
Тут Хирам задумался, видимо приняв во внимание какие-то неизвестные мне соображения.
— Помощник, говоришь… — Он бросил на меня косой взгляд. — Ну что ж… Если ты и впрямь думаешь, что так будет лучше, выбери себе в подмастерье кого-нибудь из моих людей… Ну вот хоть того же Джоша, например…
Джош подозрительно зыркнул на меня глазом и умоляюще — на атамана, предвидя в таком «назначении» что-то недоброе.
Я поспешил утвердить его в этом мнении.
— В принципе, — слегка обескуражено признал я, — и такой вариант сошел бы… Но… Разве вам хочется терять своих людей, господин Хирам?
Господин Хирам остановился, словно наткнувшись на невидимую стену, и воззрился на меня со стариковским любопытством.
— Как ты изволил выразиться, маг? — спросил он вкрадчиво. — Объясни, что ты имеешь в виду. Почему это я потеряю своего человека, если дам его тебе в ассистенты?
Я принял значительный вид и вроде как неохотно стал разъяснять:
— Вообще-то, это — один из секретов искусства магии, господин Хирам. Дело в том, что в таком мероприятии, как взлом Врат Арсенала — а они закрыты далеко не слабыми заклятиями, — есть кое-какие моменты, которые опасны. Так — простенькие манипуляции, которые, однако, могут плохо кончиться для тех, кто их будет производить, в тот же миг, когда Врата откроются…
— Ты темнишь, маг! — коротким злым карканьем оборвал меня Хирам. — Называй вещи своими именами, ты — выбравший Темный Путь!
Я понял, что интуитивно попал в какую-то болевую точку замыслов старого атамана. В точку, в которой сосредоточились какие-то темные иллюзии о моем магическом ремесле. И уже чисто по наитию я продолжил:
— Дело может обернуться так, что для того, чтобы отпереть Врата, потребуется принести Демону Врат жертву…
И тут старик расплылся в торжествующей улыбке. Я — сам того не зная — сделал самый верный ход, который может сделать обманщик: я утвердил свою жертву в ее худших подозрениях!
Верный Джош только и мог, что потрясенно вертеть головой, словно воротник стал ему дьявольски тесен. Я готов был поклясться, что капли сеющегося на нас дождя стекают по его плохо выбритой физиономии пополам с каплями пота. Такого же холодного и неприятного, как и этот дождь.
— «Простенькие манипуляции… Могут… Плохо кончиться…», — передразнил меня Хирам. — Скажи уж прямо: не могут Врата открыться сами по себе — от какого-то там заклинания. Им нужна жертва! Так и только так!
— Да, — согласился я покорно. — Жертва нужна.
— Как видишь, — проскрипел Хирам, — я не такой уж неграмотный болван в твоем деле. И я знаю о Вратах Арсенала все, что только может знать смертный! Жертва… Конечно, жертва. Ведь и само заклятие, которым закрыты Врата, замешено на крови! Я долго ждал, когда ты заведешь речь об этом.
Он замолчал, сунул руки в карманы и двинулся вперед решительным шагом. Нам не оставалось ничего другого, как следовать за ним: мне и Ромке — торопливым, размашистым шагом, верному Джошу — по причине недостаточной длины ног — вприпрыжку.
— Ладно, — процедил старик, — даже не оборачиваясь на меня. — Понимаю тебя, маг… Клялся Светлым Силам, наверное… Весь этакий белый и пушистый… И вдруг на все это — жирный мазок дегтя. Человеческие жертвоприношения… Ах как нехорошо, ах как портит имидж… Другое дело — несчастный случай… Производственный риск… Ни черта не производственный риск! — вдруг выкрикнул он, снова став столбом и повернувшись ко мне лицом к лицу. — У Грехэма черным по белому написано: «требует принесения человеческих жертв»!!!
«Да, — прикинул я. — Старик-то и в самом деле ох как непрост! По части Темного Арсенала, оказывается, энциклопедически начитан! А мэтр Герн тоже, похоже, себе на уме… Из Грэхема мне выдал только подборку выписок… Неужели там действительно говорилось о человеческих жертвах?»
Я покосился на Ромку. Тот с тревогой смотрел на меня. Я придал лицу уверенное выражение и снова уставился в буравящие глаза атамана Хирама.
— Ладно… — снова возвращаясь к успокоительному тону, произнес Хирам. — Будет тебе подмастерье… Уже к утру будет…
И правда, следующим утром, едва успев умыться, я отправился «на ковер» к атаману. Обязательный Джош чуть ли не бегом провел меня по каменному лабиринту Подземелья — в опочивальню Сизого Хирама. Похоже было, что он до сих пор напуган открывшейся перед ним вчерашним вечером перспективой оказаться жертвенным бараном и стремился как можно скорее обеспечить себе полное отстранение от этой роли.
Старый атаман восседал на своей уже застеленной постели и вкушал утреннюю похлебку, держа супную миску на весу и черпая варево из нее основательных размеров серебряной ложкой. Бог весть почему он игнорировал возможность поставить еду на предназначенный для этого столик поодаль.
— Ну, — произнес он с набитым ртом, — как я и обещал, тебе привели подмастерье. Будь благодарен Аманесте — она про твою проблему узнала от твоего же братца. И вспомнила, что в ближнем селе временами ночует беглый ученик кого-то из мэтров. Проворовался, должно быть, и теперь боится податься назад… Поболтай с ним, накорми… Вам, кстати, как и вчера, подано в зале Водопада. Если подойдет тебе, бог вам в помощь! Эй! — крикнул он в закрытую дверь. — Где там мальчишка?
Мальчишка был здесь и не заставил себя долго ждать. Дверь со скрипом отворилась, и в комнату шустро проскочил Тагара.
* * *
До тех пор пока мы не остались одни, ни я, ни вороватый дакла ничем не выдали, что знакомы друг с другом. Отмытый и усаженный с нами троими за стол, Тагара выказал беспримерный аппетит и, не отрываясь от поглощения пищи, беспрерывно плел несусветную чушь про свое учение у «лысого мэтра» и те лишения и невзгоды, которые ему приходилось терпеть за время своего так и незаконченного обучения. Я слушал его с внимательным видом, лишь изредка поднимая глаза от тарелки. Аманеста и Роман переглядывались и сигналили друг другу о чем-то жестами.
Я не торопил Тагару, дал полностью насытиться и предложил «для первого знакомства» пройтись по лесу и берегу. Разрешение на такую прогулку я еще утром испросил у старого Хирама. Тот, вероятно, был твердо уверен, что я не знаю тайных троп, не знаком с искусством левитации, не умею ходить по воде аки посуху и не смогу сбежать с Ничейного острова. Да и бежать мне некуда и незачем, ведь в его — старого Хирама — распоряжении все равно остается заложником мой брат. Так что разрешение бродить по острову я получил без особого скрипа и нареканий.
Утро в тот день выдалось ясное и свежее. Свежее настолько, что, велев довольно тепло одетому (из гардероба Аманесты) Тагаре подождать меня снаружи, я сбегал в выделенный мне чулан — спальню и прихватил оттуда свой плащ-накидку. Когда я натягивал это одеяние, в кармане что-то тонко звякнуло — проклятая пентаграмма!
Оказывается, с позапрошлой ночи у Белых скал я так и не доставал ее из кармана! Черт побери, я, получается, оплошал перед доверившимся мне Шоном. По дороге «на свежий воздух» я больше из верности слову, чем по какой-либо другой причине, надел золотую цепочку на шею, с нею и отправился в неспешный поход по извилистым тропкам поросшего смешанным лесом Ничейного острова.
— Ты ведь специально искал меня, Тагара? — спросил я, когда мы достаточно удалились от надежно скрытого скалами и зарослями кустарника и молодой лесной поросли входа в убежище Сизого Хирама.
— Я же говорил, что буду рядом, — тихо ответил он.
— Ты шел за нами? — продолжил я расспросы. — За мной и Кунни? Ты был ночью в Белых скалах?
— Нет, — покачал головой Тагара. — Я сразу пошел сюда. Я знал, куда Хирам повезет тебя.
Голос его странно прерывался. Что-то отвлекало его мысли. Но я все еще не мог сообразить, что именно.
— Ты это из-за того… — попытался я свести концы с концами в своем понимании поведения приятеля. — Из-за того, что я тогда не дал, чтобы тебя… Ну, когда тебя поймали с этим фиалом…
Мальчишка отчаянно покачал головой.
— Нет… — сказал он. — Или… Да… Сначала поэтому. А потом мне объяснили… Про то, зачем ты нужен Темным… Они хотят вернуть себе свое старое оружие… Тогда здесь всем конец…
Вот уж чего я не ожидал, так это того, что этот шкет, случайно встреченный мною на лесной дороге в первые часы моей жизни в Странном Крае, не хуже осведомлен о великой тайне Темного Арсенала, чем здешние мэтры и атаманы.
— А Хираму, как ты думаешь… — спросил я, — зачем этот Арсенал?
— Чтобы продать! — не задумываясь, ответил мальчишка. — Он все старое оружие Темных продаст и станет самым богатым человеком в Странном Крае… А самое сильное оружие он оставит себе. Чтобы никто не отнял у него его деньги.
— И кому же он это все продаст?
— Любому! — все так же уверенно ответил Тагара. — Любому, кто больше даст. И тогда, наверное, начнется война…
— Почему? — наивно спросил я.
— Потому что оружие только для того и нужно — чтобы воевать.
Что такое война, этот мальчишка знал не понаслышке. И, разумеется, понимал, что война, которая вырвется из Врат Темного Арсенала, будет куда страшнее всего того очень страшного, что уже выпало на его долю увидеть. Но все-таки… Все-таки он повторял чьи-то чужие, взрослые слова.
— Кто рассказал тебе все это? — спросил я.
Но Тагара не слушал меня.
Не слушал, но в то же время смотрел как зачарованный. Я не сразу понял, что смотрит он не на меня. На цепь с пентаграммой.
— Откуда у тебя это? — тихо спросил он, потянувшись к цепи. — Кто тебе дал?
Машинка у меня в черепе заработала на крутых оборотах.
— Мне дал эту штуку человек по имени Шон. — Я как можно осторожнее подбирал слова. — Ты его знаешь?
— Знаю… — рассеянно отозвался Тагара, осторожно касаясь разорванной пентаграммы. — Его еще называют иногда Шон Бородач… Но это его ненастоящее имя. Это так — кликуха для посторонних. Борода у него такая… очень короткая… И он сильно седой… Высокий…
— Кто это? — спросил я.
— Это мой отец! — ответил Тагара
* * *
Мы сидели на обрыве крутого бережка, временами бросая камешек-другой вниз, в поросшую зеленой ряской гладь, наводили ужас на местных лягушек и перебрасывались скупыми фразами, каждая из которых давалась и мне, и Тагаре не без труда.
— Эта кликуха — Шон Бородач — к нему прилепилась после того, как он стал опекать тот портал, что в Ирландии, — рассказывал Тагара. — Он выходит прямо в погреб одной любопытной пивной. Или пивоварни… Древней.
Наверное, древнее, чем сама Ирландия. И разный народ там иногда встречал Привратников… Ну и разных других, что просочились туда отсюда. Ну и потому вокруг этого места всякие слухи дикие ходили раньше. В общем, там он «косит» под ирландца. И числится в личностях легендарных. Но обычно он ходит через территорию России… А там сейчас — сложное время… Есть даже места, где тоже война…
— Так он русский или все-таки отсюда? — попытался уточнить я.
— Ну…
Мой вопрос немного смутил его.
— В общем, родился он здесь. Но почти все время жил там. У вас. А иногда и в других Мирах. Он же не просто так — Ходок. Он сын Ходока, И внук Ходока… Это, знаешь, особая такая порода людей… Это трудно объяснить так, сразу… — Он помолчал и добавил, глядя в сторону: — В общем, мы с ним мало виделись. Но я его, наверное, люблю все-таки…
— А как случилось, что вам и в этот раз пришлось расстаться? — спросил я, переварив эти «наверное» и «все-таки».
— Это сложно… — скривился Тагара. — Случилось так, что он стал теперь работать на «военщиков»…
— Это на тех, что устроили здесь что-то вроде военной базы? — уточнил я.
— Угу, — подтвердил Тагара. — Те самые.
— Им тоже нужен Арсенал? — спросил я.
— Не знаю… — тряхнул головой Тагара. — Может быть… Может, его хотят заставить. Вот он пишет… — Он провел пальцами по рунам, бежавшим по узору пентаграммы. — Не узнавай меня, если увидишь…
«Так, парень еще и руны читает…» — отметил я про себя уже без всякого удивления. Впрочем, чего удивляться такому сыну такого отца?
— Они тоже хотят воевать?
— Может быть, — дернул плечом Тагара. — Но не здесь. Они хотят на Большой Земле взять этот… реванш.
Это я уже слышал. Что лучше? Вторжение Темных или попытка каких-то собственных силовиков повернуть историю вспять? Кто б мне все это разжевал и так вот — в разжеванном виде — разложил по полочкам?..
— Что ты знаешь об Арсенале? — спросил я. Тагара неопределенно повел головой:
— Да, наверное, то же самое, что и все. Я, наоборот, у тебя хотел узнать что-то.
— Хорошо, — кивнул я. — Я постараюсь тебе объяснить все, что знаю. И все, чего от нас ждут. Но и ты будь со мной откровенен. Скажи, кто тебе все это объяснил: и про Арсенал, и про «военщиков»? Ведь о таких вещах так запросто у костра не болтают…
— Не болтают, — после тягостной паузы признал Тагара и как-то упрямо боднул головою воздух перед собой. — Я… Ну после того, как вернулся в Убежище, сразу отыскал друзей отца.
— Это тоже Ходоки? — спросил я.
— Одни — Ходоки, другие — просто с этими делами связаны, — неопределенно ответил Тагара. — Я с ними о многом говорил. Ну, в общем, они тоже беспокоятся за отца. Они считают, что там, на Большой Земле, с ним случились какие-то плохие вещи… Ну, что вроде завербовали его. Мне надо с ним поговорить…
Я не стал докапываться глубже. «Пока что дай-то бог хотя бы элементарно определить расстановку сил в этой затее», — сказал я себе. И переключился на рассказ о том, что успел узнать о Темном Трибунале. Мы поднялись и принялись бродить по лесу. Но лес уже начал продувать насквозь неприятный сырой ветер. Не зря утро выдалось холодным. Холод и загнал нас обратно в пещеру.
* * *
Зал Водопада преобразился за это время. Окно-пролом, через которое до этого проникал сюда призрачный, переливающийся свет, забрали деревянным щитом. Зато зажжены были факелы и растоплен камин.
А у камина сидел старый атаман и грозного вида кочергой пошевеливал в огне смолистые чурбачки.
— Ну как? скосил он на меня зоркий вопросительный взгляд. — Подходит тебе парнишка?
— Вполне, — кивнул я и, подбадривая сам себя, похлопал Тагару по плечу. — Мы с ним поладим.
— Вот и чудно, — проскрипел старик и щелкнул в воздухе пальцами. — Джош, — распорядился он, даже не оборачиваясь на возникшего в дверях подручного. — Принимай шкета на довольствие. Через час он должен быть пристроен и готов к занятиям с господином магом…
Джош ухватил Тагару за руку и мгновенно исчез с ним вместе за дверью.
— А ты, маг, — повернулся ко мне Хирам, — учти, что на третью ночь мы должны быть у Врат. Если тебе нужно как-то подготовиться к твоей работе, то начинай немедля.
— Понял, атаман, — сдавленным голосом отозвался я.
Ловушка захлопнулась окончательно, и теперь на душу мою лег то ли двойной, то ли тройной груз. Груз ответственности за то, что справиться с заклятием Врат мне как пить дать не удастся, а это означало ответственность за жизнь брата. Груз ответственности за то, что, если я с заклятием таки справлюсь, в мир вырвется всесокрушающий демон разрушения — «старое оружие Темных». А это означало, ответственность за жизнь огромного числа людей… И груз ответственности за жизнь Тагары, которого мне вовсе не хотелось приносить в жертву никаким демонам.
Но теперь повернуть с той дорожки, на которую меня поставили, было невообразимо трудно. Так или иначе я должен был пробудить в себе способность к использованию искусства магии. Снять с себя заклятие Забвения. И средствами для этого — дьявольски опасными средствами — мэтр меня на дорогу снабдил.
— Мне придется готовиться довольно интенсивно, — предупредил я. — Было бы хорошо, если бы никто не мешал мне в это время.
— Тебе не будут мешать, маг, — хмуро заверил меня атаман.
Я откланялся и быстрым шагом, спотыкаясь о неровные полы пещерных коридоров, направился в свою комнатушку. Здесь меня ждали.
* * *
Ни Ромка, ни его подруга не стали тратить времени на извинения за вторжение в мое жилище. Они почти целиком заполнили тесную пещерку, и мне оставалось пристроиться рядом с Ромкой на собственной лежанке, больше напоминавшей полку в плацкартном вагоне. Аманеста заняла единственный в пещерке табурет. Вид у обоих (да, наверное, и у меня тоже) был встревоженный. Нам явно предстоял военный совет.
— Ты уже знаешь? — спросил Ромка.
— То, что на третью ночь мне предстоит поработать у Врат? — уточнил я.
— Да, — кивнул он. — Ты действительно сможешь их отпереть?
— Мне придется попытаться, — пожал я плечами. — Только у этой попытки будет неожиданное продолжение. Для Хирама — точно. Но, скорее всего, и для нас…
— Светлые нанесут удар? — спросила Аманеста. — Ты сможешь вызвать их? Я молча кивнул.
— Будет страшное побоище, — задумчиво проговорила она. — Ты представляешь себе, что такое битва магов? Ведь Темные наверняка тоже окажутся там…
— И у вас есть за пазухой сюрпризы? — полюбопытствовал я.
— Будут, не сомневайся, — пообещал Ромка. Я только закрыл на пару секунд глаза, представляя, какая каша заварится там, у Врат.
— Теперь — о мальчишке… — с тревогой сказала Аманеста. — Ты что? Действительно хочешь принести его в жертву?
— Значит, старик рассказал тебе про это? — ответил я вопросом на вопрос.
— Старик никогда ничего и никому не рассказывает, — усмехнулась дочь атамана. — Но я и сама разузнала кое-что про заклятие Врат. И Джош кое-что наболтал. Он так боялся, что его отдадут на заклание, что язык у него немного развязался…
— Мальчишка — мой друг, — объяснил я. — Я его, можно сказать, с первого дня моей здесь жизни знаю… Никакому демону его я отдавать не стану. Все будет по-другому. А теперь…
Я достал с полки свою сумку с «химией», приготовленной в лабораториях Светлого Ордена, и расстегнул ее. Разложил на крошечном столике пару разовых шприцев, ампулы, пару баночек — одна с бесцветной мазью, другая с ярко-синим порошком, — протянул Ромке пустой стакан.
— Будь другом, сгоняй за водой. Только нужна холодная и чистая…
Ромка подозрительно зыркнул на меня, но молча встал и вышел. Я разжег небольшую спиртовку и установил над ней в хитрой подставочке крошечный тигель-котелок. Аманеста с тревогой следила за мною. Но вопросов не задавала, как и Ромка. Тот тем временем вернулся со стаканом воды — чистой, аж голубоватой.
— Ты умеешь делать уколы? — спросил я дочку атамана. — В вену попадете? Та дернула плечом. В том смысле, что «уж с этим-то разберусь!».
Я наполнил котелочек водой, отмерил туда синего, похожего на кристаллы купороса порошка, размешал и принялся втирать бесцветную мазь в виски. Потом набрал в шприцы жидкость из ампул и убрал все ненужное обратно в сумку. Морщась, проглотил разогретый раствор порошка — голова сразу пошла кругом — и запил его холодной водой. Убрал со стола спиртовку и мини-котелок. Спрятал сумку подальше и кивнул на оставшиеся шприцы и ампулы.
— Сейчас вколю себе вот этот препарат, — пояснил я, — и минут через пять отключусь. Тогда еще минут через пять ты, — я кивнул Аманесте, — вколи мне второй препарат. Так он лучше подействует, чем если я его сразу введу после первого. А ты, Ром, заберешь все это, — я кивнул на шприцы, ампулы, крошки стекла, оставшиеся на столе, — и незаметно закинешь в болото. Подальше. И, если не трудно, присмотрите, чтобы меня никто не трогал. Часа три-четыре… Но сами здесь не торчите. Так, заглядывайте иногда…
— А это действительно надо? — с тревогой спросил Ромка, следя за моими манипуляциями.
— Действительно, — ответил я и взял в руки шприц с первым препаратом.
* * *
Я остался один в своей комнатушке. Вытянулся на лежанке, расслабился. Все происходило почти так же, как на подготовительных сеансах в кабинете мэтра. Некоторое время ничего не изменялось вокруг. Потом, как и полагалось по сценарию, то один, то другой из окружающих меня предметов стали казаться невероятно странными. Я тихо уезжал в какие-то другие измерения, но по-прежнему оставался в своей комнатушке-чулане.
Тени не то чтобы изменили свои очертания. Нет, они изменили свое значение… Какая-то тварь — призрачная и торопливая — скользнула по комнате и на долю секунды, присев у моего изголовья, быстренько прошептала какую-то поразительную истину. Которую я, впрочем, почти тут же забыл.
А потом в комнату вошел мэтр. С какого-то направления, не предусмотренного привычной мне геометрией.
— Здравствуй, ученик, — тихо сказал он. — Кажется, у нас получается?
— Кажется, — ответил я. — Но в том-то и беда, что, может быть, именно только кажется…
— Магический контакт на таком расстоянии ничего особенного не представляет, — небрежно бросил мэтр. — А чтобы ты был уверен, что это не просто сон, не иллюзия, вечером, с наступлением темноты, понаблюдай за горами. Вечером они видны от болот. На самом горизонте. Все шесть вершин. Получишь сигнал. Подтверждение. Сначала молнии будут бить у четвертой вершины. Потом — у шестой. Потом — у первой. И так несколько раз подряд. Это настоящий контакт, поверь мне. Не сон… Главное, чтобы он, этот контакт, состоялся, когда ты окажешься у Врат…
Он присел у меня в ногах и присмотрелся к моему лицу.
— А сейчас займемся снятием с тебя заклятия. Я до самого конца сомневался, что оно лежит на тебе. Но теперь приходится исходить только из этого предположения. Кто-то очень умело поработал с тобой, даже не оставив следов в твоей памяти. И никаких следов вообще. Впрочем, оставим в стороне теорию. Сосредоточься на мысли о. том, что ты что-то забыл и должен вспомнить. Не важно что. Главное, чтобы тебе было важно вспомнить это.
Я постарался отыскать в голове хоть что-то похожее на забытое воспоминание. И нашел. Тут же.
— То, что сказала… То, что сказало это существо… Которое сейчас было здесь. Это сойдет? — спросил я.
— Существо? — спросил мэтр. — Тебе почудилось какое-то существо?
— Да, — кивнул я. — Существо… тварь… Присела надо мной, вякнула что-то — и как и не было ее.
— И ты не расслышал, что она тебе сказала — эта тварь? — внимательно приглядываясь ко мне, спросил мэтр.
— В том-то и дело, что расслышал! — возразил я. — Расслышал и понял! Но хоть убейте — не могу вспомнить что!
Лицо мэтра осветила довольная, но полная сомнения улыбка. Похоже, что он услышал от меня именно то, что ему надо было. Или почти то.
— Сосредоточься только на этом, — приказал он. — Старайся вспомнить во что бы то ни стало! Это очень похоже на след…
Я исполнил приказ как можно более старательно. Почти полностью погрузился в себя и даже те заклинания и магические формулы, которые диктовал мне тем временем мэтр, звучали где-то вне меня, словно в другом пространстве.
Я начал было высказывать приходившие мне на ум предположения, но мэтр велел молчать — нашим условным прикосновением к плечу.
Постепенно свет в пещерке меркнул. Точнее, сменялся неярким светом, льющимся откуда-то из Других Миров. Одно видение стало сменять другое. В какой-то момент я понял, что уже давно слышу негромкую музыку, звучащую неподалеку, и она сразу испуганно смолкла, чтобы снова вернуться ко мне. А потом пришла обыкновенная дрема.
— Ты с кем-то разговаривал во сне, — сказал мне Ромка, когда я проснулся.
