Глава 14
ВОСХОД ЯДЕРНОГО СОЛНЦА

Приземление с трехметровой высоты получилось жестким, и мне не сразу удалось подняться. Рация перепачкалась в земле, но осталась цела. Подхватив ее, я бросился к распахнутым створкам ангара в основании космического корабля. Где-то сзади, близко, наступала янтарная волна, только что сожравшая Штильмана. Она клокотала, хлюпала и щекотала затылок мягким обманчивым теплом. Ее высота уже достигала человеческого роста, а ширина казалась необозримой для глаза. Она не перестанет расти и шириться, пока не сожрет все живое в округе, но даже потом не перестанет…

Позади зашипело. Я резко метнулся в сторону от летящей в голову расплавленной лепехи. Ударившись о землю, она рассыпалась на вязкие брызги. Из них выдавились лужицы, которые словно кислота въелись в дерн, испустив струйки едкого пара. Высасывая из почвы жизненную силу корней и микроорганизмов, янтарные капли стали расти и пухнуть, словно тесто на дрожжах. Через несколько секунд на их месте образовался объемистый ком биомассы, превышающий размер первоначальной лепехи в несколько раз.

За первым плевком последовал второй, третий, и я уже бежал под шипящим градом. Один из выстрелов шаркнул по пятке. Инопланетный сапог моментально нагрелся от прилипшей янтарной сопли, которая тут же начала его проедать…

Ни разу в жизни я не разувался столь стремительно, да еще на бегу. Две лямки, заменявшие шнуровку, махнув рукой, я отстегнул на первом шаге. На втором — просунул пальцы за голенище и дернул ногой. «Плесени» пришлось пожирать одинокий сапог, в то время как человек продолжал от нее улепетывать.

Справа по курсу возникла группа деревьев, опутанная желтой ватой настолько, что не разберешь, кедрач это был или сосна. На время забыв про беглеца, «плесень» повернула в сторону неподвижной еды. В считаные секунды люминесцирующий поток затопил основания деревьев. Кроны закачались, затрещала древесина, хвоя посыпалась водопадом. Стволы съежились и покрылись морщинами. Здоровые деревья на глазах превратились в корявые мумии.

Где-то над правым ухом стрекотал вертолет. Неснятый сапог мешал бежать, но я не мог потерять еще полторы секунды, чтобы разуться полностью. В моем положении это слишком большая роскошь — расправившись с деревьями, «плесень» вновь поместила меня на верхнюю строчку рейтинга «еда в ближайшие двадцать минут». Поэтому я бежал со всех ног, и распахнутые створки ангара уже были близко.

Начались места, где некоторое время назад шел бой. Повсюду валялись трупы биороботов. Не останавливаясь, я вырвал из чьей-то закостеневшей руки оружие. На всякий случай. Биороботы, которые мне попадутся позже, могут оказаться живыми.

Когда я вбежал в ангар, запищала рация. Я срочно кому-то понадобился. Обождут, сейчас некогда лясы точить… Забросив бластер за плечо, я нашел торчащий из стены рычаг. Воротные створки с гулом поплыли навстречу друг другу. «Плесень» яростно люминесцировала в просвете, но они захлопнулись прежде, чем в ангар проникла хоть капля. Снаружи раздался требовательный удар и скрип металла, который мне очень не понравился. Створки прогнулись под напором извне. Не сильно, но заметно. На какое-то время они задержат «плесень». Но не навечно.

Впрочем, я на это и не рассчитывал.

Коридор, по которому я, Бульвум и Степан Макарыч спускались в ангар, нашелся сразу — каждый шаг пути из тюремного бокса крепко сидел у меня в памяти. Перед входом в него я сковырнул второй надоевший сапог. Металлический пол обжег голые пятки холодом. Неприятно, но не более того. Когда перед вами маячит перспектива оказаться в центре ядерного солнца, потенциальное воспаление легких заботит мало.

Коридор был абсолютно пуст. Я закрывал за собой все попадавшиеся двери, надеясь хоть как-то сдержать продвижение «плесени». Бессмысленно в общем-то — она могла прорваться в любом другом месте. Но я должен опередить ее. Я должен найти в недрах корабля комнату, в которую поступает сигнал о нарушении периметра силового поля. Она находится двумя ярусами выше посадочной платформы — почти на самой вершине башни.

А вот и знакомый холл. Только бы лифт работал, только бы работал… Я коснулся клавиши вызова, и после паузы, показавшейся мне чудовищно длинной, в шахте за дверью загудел привод. Опершись на бластер, я согнулся в пояснице, чтобы немного отдышаться после бега.

За стеной пронзительно застонала металлическая конструкция. Даже не приближаясь к окнам, я понял, что «плесень» уже захлестнула подножие корабля. Вполне возможно, что она начала ломать каркас. Он скрипел, но пока держался. Надолго ли хватит его стойкости? Мне это неведомо. Для меня сейчас главное не застрять в лифте.

Кабина известила о своем прибытии мелодичным перезвоном. Ну прямо отель «Балчуг», не хватает только музычки и швейцара в ливрее со словами: «Какой этаж изволите-с?» Я отсчитал нужную кнопку на панели управления и нежно надавил ее подушечкой большого пальца. Пока закрывались двери, вновь раздался протяжный стон опорных конструкций корабля.

— Господи, позволь мне беспрепятственно добраться до верха! Пусть лифт нигде не застрянет! Пожалуйста, сделай так! Больше ни о чем не прошу! Все остальное я сам могу, но вот чтобы лифт нигде не застрял — этого я не умею!

Не знаю, был ли я услышан в соответствующих сферах, но подъем прошел без происшествий. Во время поездки я тщательно подготовился к выходу: наверху меня вполне могли встречать, причем недружелюбно. Я запихнул рацию в задний карман джинсов, спустил предохранитель бластера, устроил приклад в ямке плеча и направил ствол на двери, приготовившись к их открытию.

В этот момент снова запищал передатчик.

— Парни, ну сейчас точно неподходящее время! — ответил я одними губами.

Лифт плавно остановился. Двери беззвучно раскрылись в небольшом холле, где мне встретились двое безликих трудяг. Я не стал разбираться в их намерениях и точными выстрелами разложил обоих по разным углам. Кажется, парни были без оружия, но, повторяю, мне некогда было разбираться.

Из холла вели два коридора: один прямо, другой — налево. Внутренний голос сориентировал: нужно двигаться прямо. Искомая комната находилась как раз над посадочной платформой, а от нее меня вели по прямой. Через десять шагов из ниши на меня вывалился красноглазый, но тут же отправился обратно с простреленной грудью. Окончательно я успокоил его испытанным приемом — пропихнув конец ствола в пасть и нажав на спуск.

Дверь в конце коридора привела меня в просторное помещение, уставленное пультами и экранами. Его дальнюю стену занимало большое, выгнутое наружу окно, из которого открывался отличный вид на Тамаринскую стрелку и раскинувшийся дальше ковер тайги. Я очутился именно в той комнате, которую искал. В креслах перед пультами сидели две твари, которые мне не встречались: с тремя глазами и четырьмя руками. При моем появлении обе вскочили на ноги. Я аккуратно уложил их из бластера на пол, стараясь не задеть ни аппаратуру, ни панорамное окно.

На экранах сквозь непривычную для человеческого глаза серую дымку демонстрировались окрестности башни: елки, склоны, четыре «щупальца» и море светящейся жижи между ними. За то время пока я добирался сюда из ангара, уровень «желтой плесени» значительно вырос. Еще несколько минут, и она вырвется из распадка в тайгу…

Прозрачный рычаг, напоминающий плексигласовую розу, выделялся среди пультов и экранов. Я положил на него пальцы и пошевелил в разные стороны. Рычаг имел несколько степеней свободы, но легче всего было опустить его вниз, что я и сделал… «Роза» на конце рычага окуталась фиолетово-голубым сиянием. В ту же секунду небо за окном затянула такого же цвета пленка. Силовое поле накрыло распадок, в том числе и «таежные ворота». Когда к ним подберется люминесцирующий поток, его встретит незримая преграда.

Я проверил по экранам, со всех ли сторон «плесень» огорожена полем. Все в порядке, за пределами не осталось ни лужицы. Попутно нашелся вертолет, даже два. Они висели над тайгой, один на севере, другой на юге. Я затруднялся сказать, в котором из них находился мой брат. Собственно, мне это по барабану.

Приставив бластер к стене, я выволок мертвые тела из комнаты. Последние минуты жизни хотелось провести наедине с собой, а не с трупами. Пусть остаются за дверью. Нажата клавиша — и в сталь косяка вонзились три тяжелые задвижки. Вот так. Теперь никто сюда не войдет.

Только после этого я позволил себе опуститься в кресло и закинуть уставшие ноги на пульт. В толще стен вновь заскрипели и застонали опорные конструкции, в этот раз с каким-то сатанинским хохотом. Будет здорово, если они продержатся еще минут двадцать. О большем и не прошу.

Я вытащил из заднего кармана «Акведук» и нашел частоту, на которой разговаривал Сережа.

— Вызывает капитан Стремнин! Вызывает капитан Стремнин!

Меньше чем через секунду мне ответил чей-то властный голос:

— Это центр. Сергей Павлович, что у тебя со связью?

— Это не Сергей Павлович, — корректно поправил я. — Это Валерий Павлович, его младший брат.

Голос на секунду замолчал.

— Говорит генерал Веселов. Где полковник Стремнин? Передайте ему связь.

— Это невозможно, товарищ генерал. Нас разделяет несколько километров и озеро инопланетной гадости. Давайте обойдемся без скучных вопросов, откуда у меня рация, как я здесь оказался и что мне известно. Сейчас для вас главное, что я нахожусь в комнате управления охраной корабля пришельцев.

На другом конце линии повисла заинтересованная тишина.

— Я заблокировал распространение «желтой плесени» силовым полем. Думаю, на какое-то время оно удержит заразу и не позволит ей выплеснуться в тайгу прежде, чем вы нанесете по распадку термоядерный удар. Однако долго удерживать не получится — «плесень» уже ломает корабль и наверняка доберется до генераторов, так что не стоит оттягивать с запуском крылатой ракеты. Вы слышите меня? Прием?

— Коды подтверждения от первых лиц получены, — скупо произнес Веселов. — Стратегический ракетоносец готов произвести запуск «пятьсот пятьдесят пятой».

— Отлично. — Мне стало зябко. Если разобраться, ничего отличного для меня в этом не было. Но перед генералом следует держаться бодрячком. — Отдавайте приказ. Когда ракета будет на подлете, сообщите за пятнадцать секунд, чтобы я успел отключить поле. На случай, если моя рация вдруг заглохнет, продублируйте информацию запуском сигнальной ракеты на востоке, мне отсюда видно небо в той стороне.

Снова пауза.

— А как же ты? — спросил Веселов.

— Ну, — я обвел взглядом чужеродные стены, — мне отсюда не улетучиться. Так что буду ожидать прибытия ракеты.

Генерал подавленно замолчал, понимая, что это значит.

— Ты готов пожертвовать собой ради миллионов, — негромко заключил он, — твой подвиг сейчас даже невозможно оценить…

— Слушайте, давайте без патетики! — взвыл я. — Я пока не бронзовый памятник!

— Хорошо. Оставайся на связи, капитан Стремнин. Мне нужно отдать приказ.

— Слушаюсь.

Рация замолчала.

Я несколько раз сжал и разжал пальцы ног, потом перевел взгляд на небо за стеклом. Оно было чистым, без единого облачка. Замечательное утро, чтобы взорвать в тайге термоядерную бомбу.

С жителями поселка Научный все будет нормально. Получат оповещение и укроются в бункере. Расстояние до них приличное, ударной волной не достанет, разве только радиоактивным облаком слегка накроет, не больше. А кроме них, здесь на сотни километров нет поселений. Ускут еще был, но в нем теперь пусто…

Из рации прорезался голос Веселова.

— Крылатая ракета в пути, — сообщил он. Суровый голос потеплел: — Сынок, у тебя есть какие-нибудь просьбы, пожелания?

Когда-то, несколько дней назад, у меня была большая просьба к такому влиятельному человеку, как генерал Веселов. Но теперь в ней нет никакого смысла.

— Передайте моей жене и дочери, что я их очень люблю… — Голос сел на последнем слове. — Передайте, что в последнюю минуту я буду думать о них.

— Сделано. Больше ничего?

— Нет.

— Брату ничего не хочешь передать?

— Пошел он в жопу!

— Дословно?

— Если можно.

Он хмыкнул.

— Как у тебя заряд в рации?

Я глянул на индикатор.

— На полчаса хватит.

— Тогда не выключай. Мы будем вести отсчет…

За стенами прокатился длинный скрежещущий звук. Корабль вздрогнул и покачнулся. На экранах было видно, что уровень «плесени» поднялся еще выше. На севере ее край уже упирался в силовое поле и нависал над выходом из распадка. Под напором жижи энергетический барьер дрожал, но держался. Если бы не он, «плесень» уже полилась бы в тайгу.

— Что это был за звук? — спросил генерал.

— Он означает, что вам следует поторопиться.

— Ракета будет у тебя через семь минут.

Отчего-то стало трудно шевелить губами, но я постарался ответить внятно и бодро:

— Жду с нетерпением.

Я отпустил кнопку и поставил рацию на краешек пульта напротив себя. Теперь остается ждать. В моем случае — ждать смерти, приближающейся с другого конца временного отрезка. Она придет в любом случае: либо от «плесени», либо от термоядерного взрыва. Варианты исключены.

Спасения нет.

Больше всего мне хотелось сейчас выкурить сигарету. Отравить организм никотином напоследок, доставить себе такое удовольствие. Сигарета заняла бы руки и отвлекла от мыслей о предстоящем. Но эти семь минут придется провести без курева: взять его здесь неоткуда, да и заменить нечем. Мне оставалось лишь играть пальцами ног, глядеть на светлеющее небо и вспоминать.

Мне вспомнилось, как под Ачхой-Мартаном мой взвод три дня прорывался через вражескую территорию. Непрерывно лил дождь. В «зеленке» прятались боевики. Радиостанция была уничтожена — ни о себе сообщить, ни вертолет вызвать. В роте давно решили, что нас нет в живых, и начали готовить похоронки для родственников, а я вывел салажат всех до одного — измотанных, истощенных, раненых, но живых.

Или еще был случай, Юлька о нем не знает, я не рассказывал, чтобы не травмировать. Во время операции против отряда известного полевого командира мы угодили в окружение. Бой был сумасшедшим. Взвод полег полностью, а мне шальной осколок разворотил бедро. До плена оставалось рукой подать, терять было нечего, и я вызвал на себя огонь минометных взводов. Что творилось на позициях — не описать словами. Мины рвались как при пожаре на складе боеприпасов. Боевиков полегло не меньше двух десятков, а я остался жив. Каким образом? Ума не приложу.

Хотя сейчас я думаю — тогда меня оставили в живых, чтобы я вызвал огонь на себя сегодня.

Снова запели конструкции корабля. То пронзительно, то басисто. Завибрировал пол. Я снял ноги с пульта, выпрямился в кресле, прислушиваясь к звукам. «Плесень» пробралась внутрь корабля. Возможно, уже поднималась сюда. Более точно не определишь: объективы камер наблюдения за окрестностями затянули молочного цвета испарения. И на экранах, и за окном стоял сплошной туман. Казалось, что мир уже перестал существовать и от него осталась лишь эта комната, в которой я находился.

В пелене за окном мелькнула и исчезла размытая тень. Возможно, уровень «плесени» поднялся настолько, что плевки биомассы достают до окон. Лишь силовое поле удерживает эту кучу дерьма в распадке. Надеюсь, оно не лопнет как мыльный пузырь прежде, чем сюда прибудет «пятьсот пятьдесят пятая».

Еще несколько суток назад мне хотелось вырваться из заключения. Я мечтал об этом из-за Юльки и Настеньки, которых очень люблю и к которым очень хотел вернуться. Но мое возвращение будет бессмысленно, если на свободе окажется ужасная старуха Бальвангар. Я не могу допустить, чтобы она причинила вред моим родным, поэтому и приношу себя в жертву. Ради них. Ради Любови Андреевны. Ради ускутских. Ради остальных людей.

Стон и скрипы в толще стен раздавались непрерывно, словно снаружи что-то жевало каркас. Я закрыл глаза и стал представлять, как где-то над тайгой, расправив широкие крылья, летит сверхзвуковой бомбардировщик Ту-160. От него отделяется крылатая ракета и устремляется к земле. Она летит очень низко, огибая неровности ландшафта, ведомая спутником ГЛОНАСС и собственной оптико-электронной системой. В ее головной части скрыт заряд мощностью двести килотонн в тротиловом эквиваленте. После взрыва над распадком распустится огненный шар, который сожжет, испарит между скал все подчистую. Как сообщил по рации мужской голос (уже не генерала Веселова), ракета находилась от меня в двух минутах полета.

Значит, жить мне оставалось две минуты.

В запертую на три задвижки стальную дверь раздался требовательный стук. В полубреду-полуяви мне показалось, что я дремлю у себя дома перед телевизором, а в дверь долбит кто-то из соседей, которому понадобилась чашка сахара или компания для распития поллитровочки…

Я хлопнул ресницами. Меня по-прежнему окружали инопланетные пульты и экраны, а стеклянную стену впереди затягивали испарения. Стук в дверь повторился. Я поднялся из кресла, на онемевших ногах подошел к двери. Сюрреализм, да и только!

— Кто там?

— Дед Пихто! Открывай скорее, Валерка!

Словно во сне я толкнул локтем клавишу. Запоры ушли в стену, дверь отодвинулась, и в комнату решительным шагом прошел мой брат, высокий, деловой, с полковничьими звездами на погонах.

— Киснешь тут? — глянул он на меня.

— Что ты тут делаешь? — потрясенно пролепетал я. — Тебя не предупредили, что через минуту распадок взлетит на воздух?..

Я вдруг обнаружил, что он пришел не один… Из-за его спины выскользнула серая крупноголовая фигура. Карие глаза дружески посмотрели на меня.

Не может быть. Бульвумишка!

— А ты думал, я тебя оставлю погибать геройской смертью? — сказал Серега. — Чтобы потом чувствовать себя виноватым? Хрен тебе! Закрой дверь. Там эта гадость уже на подступах. — Он быстро глянул на Бульвума: — Поторопись!

Словно во сне, я закрыл дверь. В руках Бульвума оказалось то самое устройство, которое он нашел в кузове тягача. Ферг установил его на одном из пультов, и я вновь уловил в находке схожесть с портативным видеопроектором. Будем смотреть мультики?

— Одна минута! — донеслось из рации.

— Кажется, кто-то хотел упрятать меня в тюрьму, — заметил я.

— Очень хотел, пока мы не наткнулись на Бульвума и ускутских.

— Ускутские живы? — обрадовался я.

— Да, приземлились возле поселка. Собственно, на их транспорте мы сюда и добрались… Выходит, что твой рассказ — правда.

— Представляю, как тебе не хотелось в это верить.

— Не сомневайся. Очень не хотелось. Пришлось.

Посреди комнаты сверкнула вспышка, и в воздухе повис огненный росчерк. Бульвум что-то подправил в устройстве, и росчерк увеличился в размерах, растянулся образовав неровное окно, края которого колыхало неведомым ветром. За окном виднелся совершенно иной пейзаж. По всей видимости, он находился за пределами этого корабля, алтайской тайги и вообще нашего мира.

— Что там? — оцепенело спросил я, заглядывая внутрь.

— Понятия не имею, — честно ответил Сережа. — Это эвакуатор, при помощи которого мутанты собирались разбрасывать «плесень» по мирам, по крайней мере так я понял из объяснений Бульвума.

— начала отсчет рация.

Бульвум посмотрел на нас, поежился и прыгнул в отверстие. Секунда — и его уже не было в комнате. Сергей Палыч встал у огненной кромки, но не спешил отправляться следом.

— Давай, брат, быстрее! — поторопил он.

Я поднял рычаг, увенчанный светящейся розой. Поле вокруг корабля должно исчезнуть, однако думал я о другом. Впервые за многие годы Сережа назвал меня не недоноском, не полудурком.

Он назвал меня братом.

— Ну давай же, что ты там застрял! — рассерженно крикнул он.

Не в силах сдерживать радостную улыбку, я нырнул головой в окно, чувствуя, что Сережа тут же прыгнул следом. Последнее, что я слышал, как голос из рации в теперь уже невероятно далекой от нас комнате охраны отсчитывал «три… два… один…», после чего с неба на нее обрушился ад. Только мы его уже не видели. Окно между мирами захлопнулось, оставив нас на пустой каменистой равнине, продуваемой колючим ветром.