Глава 8
РАЗВЛЕЧЕНИЯ НА ОТДЫХЕ

— Я не понял, — признался Колин, наморщив лоб.

К сожалению, он оказался не лучшим знатоком имперского и даже на местном языке объяснялся достаточно проблематично. Говор народов, проживающих за Каменным поясом, резко отличался как от диалектов имперского, так и от местных наречий, вполне прилично знакомых Блору. Все они пришли на те земли много позже первоначальных жителей территории Империи.

Выбора особого для подобной беседы не имелось. В прибившейся к нему семейной компании, кроме Эрлинга, отправленного в поход с парнями за медведем-убийцей, под рукой не имелось никого, прилично говорящего на понятном языке. С гелонцами и раньше приходилось иметь дело, но те умели нормально объясняться.

Эти явно вылезли из дремучих лесов или дальних островов. Одни татуировки чего стоили. Сложные узоры на теле, и особенно на лице. Специально чтобы видно было, на щеках и на лбу. Если отсутствует на некоем месте растительность, значит, присутствуют кудрявые узоры и замысловатые орнаменты. Чем больше подвигов — тем меньше кожи проступает под краской. Колин так вообще практически сине-зеленый. Без привычки и испугаться недолго.

Вот и приходилось мучиться в общении, стараясь понять друг друга. Остальные в присутствии Колина почтительно помалкивали, а через голову спрашивать могло восприняться оскорблением. Вечные проблемы. Благо за порогом сидел Возмездие, и он вполне мог и подсказать нечто, считывая эмоции и картинки со старшего воина.

Никогда не знаешь, где найдешь и где потеряешь. Когда Блор отправился в очередное патрулирование с десятком кнехтов, совершенно не рассчитывал получить роскошное добавление к воинской силе. Три бабы не в счет, но пятеро мужчин и юношей, чуть ли не радостно заявивших, что именно под его начало они и стремились, — дело полезное.

Даже если они и врут, поклявшись огнем, кровью, сталью, — гелонцы не предадут. Какая разница, намеревались они кого ограбить или взаправду собирались на службу наняться. Деваться им было некуда, выбор небогат. Дохнуть на морозе, умирать под мечами — или получить кров и еду в обмен на согласие подчиняться.

Подкормить — и он уже не сомнительный всадник без подчиненных, а даже с легким излишком. То, что и требуется. Приятно все же осознавать себя реальным командиром и иметь личный отряд серьезных бойцов, не имеющих привычки просить объяснений. Люди они жестокие и суровые, как и их породившая земля севера, и не чураются грязных и опасных заданий.

По их понятиям, за все содеянное отвечает этелинг, отдавший приказ. А он просто исполнял. И не суть важно — сражался с мужчинами или резал грудных детей. Вполне справедливо. За действия раба тоже отвечает его хозяин.

Выкачивать из Колина сведения — сущее мучение. Хотя, с другой стороны, может, и к лучшему, что честно говорит: «Не понял». Есть старая и достаточно распространенная байка в нескольких вариантах. О мужчине, взявшем жену хоть и из родственного народа, но объясняющуюся на очень отличающемся диалекте.

Половину сказанного она не понимала, стесняясь об этом сказать. Вторую исполняла, как ей казалось, правильно. Результаты этого «понимания» очень разнились у разных рассказчиков. От разбитой палкой головы соседа до зарезанного породистого теленка, готовящегося для продажи за серьезную сумму.

— Почему не служить в горах? — стараясь передать смысл простейшими словами, произнес Блор. — Не дать клятва федератам.

Колин взорвался гневным потоком слов. На этот раз его уже Блор не сумел понять. Гелонец это увидел и беспомощно развел руками.

— Федерат — не народ, — с трудом подбирая слова, выдал фразу. — Комплект и некомплект. Гелонец хужее низких.

Ладно, сдаваясь, решил Блор, подождем Одрика. И Эрлинга. Все это не к спеху.

— Иди, — разрешил, — проверь своих.

— У нас гость, — сообщил Возмездие, в очередной раз вклиниваясь без спроса. — Франк заявился. От грязи и снега за порогом чистится.

Он так и не научился правильно произносить имена. Большинство из них для демона не означали ничего. Поэтому для каждого имелась собственная кличка, да нередко еще из нескольких слов и выражений. Мысленно звучит гораздо быстрее и выразительнее.

Франк означало в демонском переводе: «Старый опытный самец, побывавший во многих схватках и излишне агрессивный». Многие бы согласились с характеристикой. А перепутать с тем же Одриком: «Хитрый и умелый, но болтун», — невозможно.

— Пусть войдет, — ответил Блор своему бессменному телохранителю и не удивился, когда два воина смерили при встрече в дверях друг друга внимательными взглядами.

Еле заметные кивки, признающие за встречным достаточно высокий статус. Молодым они не стали бы кланяться вообще, а от них ожидали бы уважения. И лучше не пытаться заступать дорогу. Исключение делалось лишь лично для Блора, из-за начальственного положения.

— И что ты тут делаешь? — потребовал он у Франка, подпустив в голос раздражения. — Я где приказал находиться и чем заниматься?

— Так не по своей воле, господин, — ответил тот и полез расстегивать полушубок, чтобы достать нечто из его глубин.

В этом «господин» не присутствовало ни малейшей издевки. С того случая под Кнаутом на ночной поляне «излишне агрессивный» окончательно признал Блора хозяином. Это не означало, что не последует рано или поздно очередной выходки. Просто приказы не обсуждались, и нарушений до сих пор не происходило.

— Письма привез, — сказал Франк, извлекая наконец запечатанные бумаги. — Это от госпожи Жаклин, стало быть, а здесь от Шарлотты.

Второе заметно толще.

— Ты можешь, — распечатывая первый конверт, поинтересовался Блор, — вразумительно объяснить фразу: «Федерат не народ. Комплект и некомплект. Гелонец хужее низких»?

— А чего неясного? — удивился Франк. — Мало того, это союз трех племен, и у каждого своя территория, так по роду службы делятся на комплектных и некомплектных. Первые получают жалованье от казны продуктами и деньгами. Ну там сложнее. Одним больше, другим меньше. Кому зерном, а кому золотом. В зависимости от положения, должности и заслуг. Вторые содержатся на собственный счет. Они в большинстве вовсе чужаки. Пришельцы. Не одни гелонцы — всякие. И имперские граждане имеются. Но эти служат, а своей доли не имеют. За право находиться на территории, торговать, ремесленничать и тому подобное. И прав у них — как у любого негражданина. То есть пшик. Три конца в городе, окруженные стеной от каждого племени, и обязательно отдельный посад.

— Ты переведи дух, — удивленный неожиданно долгой речью, предложил Блор.

— Ты же хотел знать? Вот входящий в официальный список-комплект, вступая в неравный брак или совершая один из тех проступков, которые приводят к лишению прав, попадает в низший класс. Каждые пять лет происходит пересчет, и все обязаны явиться для проверки. Иначе исключат из списков. Будешь вне комплекта.

— Угу, — кивнул Блор, — спасибо.

Мог бы и сам догадаться. Ерунда, что о подобных вещах с ним в детстве не говорили. Может, отец был и не в курсе. Он с юга, и разные тонкости существования в Каменном поясе в тот момент не волновали. Или с детьми не обсуждал. Все равно надо было лучше соображать. С гражданством в любом городе одна история. И если уж Империя платит дотацию — значит, кто-то ее делит. Недовольные непременно найдутся. Мне ведь не нужно огромное количество. Десяток дополнительно пока достаточно.

— И что это значит? — спросил, показывая приказ из Кнаута.

— Я не очень хорошо читаю, — заметно смутившись, сознался Франк.

Застеснявшийся наемник — зрелище не из ординарных и всерьез развеселило Блора. Похоже, он в лучшем случае способен накарябать свое имя для подтверждения.

— «Прибыть по получении сего письма в Кнаут, — прочитал вслух, повернув к себе. — Людей Бауша отпустить домой. Остальным разрешить свободный отъезд. Твой отряд в баронстве больше не требуется». Все. Подпись и дата. Что случилось в Кнауте?

Франк помотал головой.

— А на словах леди ничего не передавала?

— Может, там? — Он показал на второй конверт.

— Налей себе, — рассеянно сказал Блор, принимаясь за очередное послание.

Франк отказываться не стал, моментально наполнив чарку пивом. Кормили их здесь неплохо. Не то чтобы мечтали о бессрочном проживании гостей, особенно четыре с лишним десятка чужаков обхаживать, но Блор пообещал кое-что, и староста остался довольным. Причем высказал не от себя, а согласно инструкции, полученной от Жаклин. Уж леди замечательно знала, как уязвить барона Сейдяка. В самый кошелек, что много хуже словесных унижений.

До тех пор пока тот не вернется из Кнаута, заплатив положенное и извинившись за недостойное поведение и попытку уклониться от вассальной клятвы, они будут объедать его подданных в счет налогов будущего года. Не требуется даже жечь деревни. Удар серьезнейший и крайне неприятный. Полную расписку за все командиры ее войск собирались выдать на прощанье. Проверять точное количество употребленных продуктов и разных материалов никто из них не собирался.

Наверняка и деревенские для собственных нужд припрячут много больше отданного. Вот и останутся в результате все довольны, кроме лично барона. Естественно, при условии, если оккупанты излишне наглеть не станут и местных девок насильничать. Но такого и не происходило. Приказы отданы вполне недвусмысленные, и парочка сующих руки куда не надо были публично выпороты. Не война, в конце концов, а обычное давление на сильно возомнившего барона.

С первых же строк он выяснил отсутствие у Шарлотты четкого знания о происходящем. Ничего из ряда вон не случилось, за исключением приближения судоходного сезона. Это могло иметь смысл в качестве очередного поручения от лордства. Но куда и зачем — она сведений не имела.

Рассказ о свадьбе его не очень впечатлил. Об этом они и раньше получили известие. Новость не из ординарных, и языки чесать станут долго. Удачный выбор, хотя лично ему всегда казалось, что Антон больше на юношей посматривает. С другой стороны, фигура у Жаклин несколько… э… мальчиковая. Некоторые округлости могли бы оказаться и побольше. Да и бедра шире.

— Рожать не очень хорошо, — прокомментировал Возмездие.

— При наличии аж трех магинь рядом и любого количества опытных бабок?

«Я уже дошел до обсуждения женщин со зверем?» — задумался Блор.

— Самки все одинаковы, независимо от породы. Чем здоровее, тем больше потомков выносит и родит. И выкормит.

Кстати!

— Визи! — позвал вслух, для свидетеля, наливающего себе уже третью. — Бегом за Одриком и остальными. Найти и вернуть. Иди.

Франк не переспросил. Видать, уже выяснил про отсутствие друга, и занимало его сейчас в основном пиво. После холода и дороги разомлел, сидел с задумчивым видом.

Хозяйственный отчет в подробностях. Не сейчас. Рассказ об оставшихся в Кнауте младших братьях и клиентах. Ничего нового. Все идет привычной дорогой. Сами себя пока не обеспечиваем и живем за счет выданного леди вперед. Ну не так много времени прошло. Зима — не срок. Вот через год-другой можно о чем-то говорить и итоги подбивать всерьез. А пока одни траты, и деваться некуда.

Справка, наведенная по его просьбе. О возможности приобретения собственной ладьи. Сумма… Неподъемно. Надо ограбить еще одного лорда, не меньше. На изготовление одного только большого паруса уходит около двух тонн овечьей шерсти и труд четырех человек в течение трех лет. Учитывая то, что одна овца давала около десятой части пуда шерсти в год, а он не завел еще стада, и опять покупать… Безнадежно.

Прав когда-то был Док: вроде вот они, целые фунты драгоценного металла в руках, а как доходит до дела, все исчезает в кратчайшие сроки. И деваться некуда. Или идти вверх, или опускаться вниз. Он поднялся, да не очень высоко. А падать будет больно.

— Нет? — сочувственно спросил Франк.

— Ничего на эту тему.

— Ну и чего зря голову ломать? Прибудешь и получишь разъяснения.

Простой человечище. Ему драться или мчаться куда — без разницы. Начальству виднее зачем. И ведь не дурак. Хорошо соображает, когда прижмет.

— А отправимся мы не раньше завтрашнего дня, — согласно кивнув, сказал Блор. — Наливай — выпью перед сном.

Он заранее решил не торопиться на зов, загоняя лошадей. Гелонцам он может дать лошадей из трофейных, но это еще не причина заездить до смерти животных, торопясь. Дорогое удовольствие и без веской причины. Слово «срочно» в письме отсутствовало, а бросать своих людей сзади глупо. Они поедут без спешки, и те догонят. Чем больше отряд, тем выше уважение. В город надо вступать в окружении кнехтов, и никак иначе. Не для Жаклин. Для остальных зрителей.

— Останешься прямо здесь, — чокнувшись кружкой, сказал Франку. — Незачем бегать и устраиваться. Все равно завтра уходим. Можешь кашу взять. Холодная, но с маслом.

— А вещи наших?

— Завтра, — твердо заявил Блор. — Будет день — будет и занятие. Ты что-то сказать хочешь?

Странно тот как-то себя вел.

— Ну это… — хлопнув очередную до конца и глядя в стол, а не Блору в лицо, пробормотал Франк.

— Что «это»?

— Там нет ничего? — кивая на письмо, спросил тот.

— Чего? Ты уже готовый, что ли? С дороги опьянел? Или все же знаешь нечто? — насторожился Блор.

— Не о том, — неопределенно повел рукой Франк.

— А о чем?

— Шарлотта того, ребенок будет.

Так, трезво подумал Блор. В письме нет, почему? Хочет сама сказать? Тоже вариант.

Он прислушался к своим ощущениям. У него будет ребенок. Никакой особой радости. Может, требуется привыкнуть к известию. Но не пугает. Дети — это хорошо. Сын — еще лучше. Правда, и ответственность. Не просто некто посторонний, кого можно выгнать или отдать приказ. Некто растущий и нуждающийся во внимании. По себе известно, насколько важна была похвала отца и как сегодня не хватает совета. Твой ребенок станет взрослеть, ты — стареть, а потом поставит твое мнение под сомнение. Он уже имеет свое. И никуда не денешься. Он есть, и он — твоя кровь.

— Не мое это дело, — пробормотал Франк, по-прежнему глядя в стол, — но не стоит тебе на ней жениться. Ты можешь пойти высоко, и супруга требуется рангом повыше. Дочка эрла. Упустишь случай — всю жизнь вспоминать и жалеть станешь.

— Это действительно не твое дело, — резко сказал Блор, обрывая.

— Я молчу, господин.

Дожили, беззлобно подумал Блор, разливая очередную порцию пива. Франк советы раздает о правильной женитьбе. Птицы отрастили плавники, рыбы — крылья. Хуже всего, что он ведь прав.

— Ты уверен, что он вообще существует? — буркнул Денес. Ему надоело шляться по зимнему лесу. Сколько же можно? Третий день без толку.

— Ты сам видел след, — невозмутимо ответил старый охотник.

Люди севера отнюдь не всегда напоминают карикатуры из кабацких баек. Он вполне прилично объяснялся на нескольких языках и не употреблял выражений «моя хорошо тебя понимай» или «моя твоя не понимай». То есть наверняка бы нечто подобное прозвучало при встрече с чиновником, но от них он скрывать своих умений не собирался.

Морганы очень разные бывают, и этот из приречных, не первое столетие имеющих дело с южанами. Охота для рода по-прежнему первое дело, за что и ценятся. Лучших егерей и ловчих для фемов не найти. При этом и по внешнему виду, и по умению хозяйствовать давно ничем не отличаются от пришельцев. Смешались с ними, и роды имеют крепкие семейные связи. Иногда могут извлечь и грамоту об имперском подданстве для приблудившегося фискала. Детской наивности в отношениях с чужаками давно не осталось.

— Босой старик прошел, — злобно пробурчал Денес.

Охотник промолчал. Медвежий след вообще очень сходен с человеческим. Неопытный человек может легко принять его за таковой. Но в их случае не только следы когтей явные, еще и люди видели. Ведь не просто так их понесло в лес и не случайно он согласился помочь.

Шатун крайне неприятен и опасен. Вставший до срока из спячки из-за того, что потревожили, или не нагулявший по причине ранних холодов жира медведь крайне опасен. Он лишен страха и не видит никакой разницы между человеком и любой другой добычей. Для него сейчас важнее всего пища. Любая. Задери серьезную добычу вроде лося — и он способен спокойно завалиться опять на отдых до тепла, обожравшись вволю.

Но зачем ловить зверей по лесу, когда люди рядом. На днях прямо возле деревни порвал молодого жеребца, а пытающегося помешать человека изувечил на всю жизнь. Тот и жив-то остался исключительно из-за прибежавшей толпы. А так рука чуть не на ниточке висит, и на черепе кожи практически не осталось. Никакой маг не приставит назад оторванную конечность. Страшная судьба. Надо избавляться от мохнатого, пока еще чего не натворил.

А шатун еще и умным оказался. Не стал крутиться рядом с деревней — ушел. Медведь вполне способен пройти при необходимости сотни лиг. Это охота, а не детские игры приморского жителя. Так что с его точки зрения столь явная невыдержанность — это отсутствие правильного воспитания. А уж неумение разбираться в следах — вообще вопиющее. Остальные хоть помалкивают и не суются с удивлением и желанием поскорее получить искомое.

— Может, завтра догоним, — пробурчал охотник. — А может, и послезавтра. Здесь спешка ни к чему. Он хитрый, нас учуял и след путает.

Денес плюнул и поднялся от костра, направляясь в сторону деревьев. Надо было принести дров, пока окончательно не стемнело, да и справить важные дела не мешает. Прошел пару десятков шагов и остановился за деревьями, расстегивая ремень.

Он выскочил без звука, не рыча и не вставая на задние лапы. Шерсть на клыкастой башке стоит дыбом, маленькие злобные глазки уставились на человека без всякого выражения, уши плотно прижаты к черепу, зубы оскалены. Денесу натурально показалось, что он весь состоит из одной этой жуткой головы и приставленных к ней лап.

Какие мысли теснятся в медвежьем мозгу, ясно без долгих пояснений — убить! Сейчас! Человек смотрел на приближающуюся смерть и не имел сил даже отскочить. Тех немногих мгновений, еще оставшихся до удара, ему не хватило бы убежать при всем желании. Да оно и бесполезно. Побежавший человек почти наверняка обречен. Даже если он не задумываясь выхватил нож. Уж очень все произошло неожиданно и быстро. Они тропили шатуна, а тот охотился на них.

Огромное ржаво-коричневое тело ударило сбоку, перешибая неумолимый бросок. Медведь взревел возмущенно, опрокинувшись набок. Визи прыгнул, не позволяя опомниться. Острые когти впились во вражье брюхо, раздирая его, зубами он попытался вцепиться в шею медведя. Однако тот вовсе не собирался так легко сдаваться. Могучим ударом своей страшной лапы отбросил зверя. Демон отлетел, изогнувшись по-кошачьи, и на памяти Денеса впервые зарычал не просто угрожающе, а с отчетливой яростью. Получать ответный пинок ему явно не понравилось. Лес содрогнулся от громкого рева зверей.

На краю сознания трещали ветки и кричали люди, а оба хищника внимательно наблюдали друг за другом, готовые к нападению. Из бока и брюха медведя текла кровь, и немаленькой струей. Когти у Визи мощные, пропорол крепко. Медведь странно всхлипнул и, опустив морду, принялся пятиться в кусты. Он точно потерял желание продолжать. Еще и люди уже рядом. Слишком много опасностей. Проще отступить и затаиться.

Тело врага взвилось в новом прыжке, и мохнатый зверь, не устояв, свалился от неожиданного удара, взревев уже скорее испуганно. Челюсти сомкнулись на горле медведя. Медведь ударил лапой по телу противника, еще раз, но тот не выпускал, давя глотку мощными клыками. Не так просто убить зверя и прокусить крепкие мышцы шеи. Визи справился. Он и кости мог без проблем разгрызать. Подождал еще, убеждаясь, что жизнь окончательно покинула медведя, и встал.

Обвел взглядом красных глаз сбежавшихся и хмыкнул почти издевательски. Уселся и принялся лизать бок.

— Спасибо, — слабым голосом сказал Денес.

Он был очень благодарен. Самый большой человек не ровня маленькому медведю. А этот был так… средний… След они промерили, и если и ошиблись, то не намного. Пудов двадцать живого веса. Одним ударом быку хребет сломает, не то что ему.

Ноги не держали — и Денес плюхнулся прямо на землю, прислонившись к первой попавшейся сосне. К счастью, штаны у него оказались сухими. Первым делом проверил. Можно гордиться стойкостью, но в душе, а не вслух. И лучше помалкивать насчет героического поведения.

— А что Визи тут делает? — очень умно спросил Рей.

— Тебя проведать явился, — буркнул недовольно Одрик. — Блору надоело нас ждать, прислал напоминание. Завтра с утра по-любому отравляемся назад. Гнать ночью, с риском переломать ноги, не станем. Я прав?

Возражений не последовало.

— Ну что, разделывать будем?

— Да ну, — поморщился Рей, — он худой, и мясо наверняка жесткое. Лучше вот победителю отдать.

— Ты хочешь всю тушу или позволишь нам взять жир и желчь? — с подобающим почтением спросил старый морган у Визи. — Рваную рану от укуса хищника завязывают брюшным жиром медведя и собаки. Тебе полезно будет.

— Ты думаешь, он так хорошо понимает? — скептически спросил Рей. — Еще расскажи зверю, как при кашле употребляют внутрь топленый собачий и медвежий жир, а при заболевании желудка раствор медвежьей желчи.

— Заткнись! — дружно рявкнули все остальные.

— Что?

— Ты еще не понял, насколько он непростой зверь? — прошипел Одрик. — Закрой хайло, мальчишка безмозглый, пока не врезал.

— Он прав, — наконец поднимаясь, сказал Денес. — Визи умнее любого пса. И понятливее.

Демон задавил гневное рычание. Сравнение с собакой ему крайне не понравилось, хотя он и знал, что это не для обиды сказано, а в похвалу. Что с них возьмешь — глупые человеки. Зря Повелитель запрещает показать, насколько он выше любого. Может, придержали бы языки. Хотя именно поэтому и скрывать выгодно. Страх — приятен. Зато разговоры, когда тебя в расчет не берут, еще и полезны.

Он посмотрел на тушу медведя, шумно принюхался и мотнул башкой. Охотник из понятливых и хорошо усваивает, даже если специально не давить на то место, где у приличных зверей мозги расположены. Слабые задатки к магии, используемые в обычной жизни. Наверное, думает, он сильно умелый охотник. Пфе.

— Я вырежу пару больших кусков для тебя и поджарю. Печень тоже.

Визи поднялся, помотал головой отрицательно и удалился, не обращая внимания на людей, в сторону костра.

— Есть его нельзя, — твердо заявил морган. — А желчь возьмем.

— Что? — повторил изумленно Рей. — Чтоб хищник не закусил поверженным врагом?

— Медведей нельзя есть, — повторил охотник тоном умудренного опыта старца, раздраженного тупостью подростка. Особенно обидно это прозвучало, потому что Рей и был таковым. — Он — родич людям.

Дальше он принялся излагать нараспев, будто привычное заклинание или молитву, осторожно работая при этом ножом. Неумелому лучше не заниматься свежеванием шкуры и уж не пробовать забрать желчь, тут требуется опыт. Обычная медвежья темного цвета, целебная — янтарно-желтого. Нельзя запороть дело, травники ее очень ценят, даже если не продавать, а себе использовать.

— Много-много лет тому назад на Каменном поясе женщина родила двойню. Никто не знал, кто их отец, а они не были похожи на обычных детей. Один из них весь, с головы до ног, покрыт длинной снежно-белой шерстью, а второй — пушистым коричневым мехом. Люди испугались и заставили отнести их подальше от жилья. Но женщина не захотела бросить своих близнецов и выкормила их. Когда они подросли, белый ушел на север, а темный остался в здешних лесах. Так что они людям двоюродные братья, и убивать их ради пищи запретно. Защищаясь — да. Но обычно на людей не бросаются, тоже помнят родство. Боги не одобряют каннибализма, и каждый попробовавший медведя на вкус будет долго болеть и умрет. У человека появляются отечность лица и конечностей, сильные боли головы и мышц, горячка и понос.

— Ну если правильно попросить прощения у Хозяина Леса и готовить согласно древнему обычаю, — пробормотал Одрик, — можно.

— Я тебе не шаман быть уверенным в правильности и пакостить поперек традиций не стану. Предки лучше знали, что и кому позволительно.

Если бы Возмездие имел человеческую физиономию и умел смеяться, он бы обязательно расплылся в улыбке и похихикал над суеверными людишками. Конечно, без шерсти, голышом медведь смотрится очень похожим на человека. И все же общего у них безусловно ничего не имеется. Просто дело в том, что многие животные частенько заражены паразитами. И медведь не исключение.

Надо, конечно, обладать зрением демона, чтобы обнаружить незаметные нормальному взору мелкие капсулы в мясе. Попадая в кишечник, они разрушаются, и наружу вылезают очень довольные червяки, нашедшие нового хозяина. Поэтому он и чахнет да ходит под себя. Ведь его грызут изнутри. Это не болезнь, от нее иммунитета и лекарств не существует. Избавиться практически невозможно.

И человеческие религиозные традиции к богам, которых он, впрочем, никогда не видел и не верил в их существование, не имеют отношения. Просто если вымачивать мясо в уксусе и часов шесть варить, личинки погибнут. Насколько жарка помогает, он выяснять не хотел. Вряд ли ему могло повредить нечто вроде этого — при необходимости существуют специальные методы, но зачем лишние сложности? Проще угоститься за счет людишек. Да и не особо голоден, недавно небольшим оленем подзакусил неплохо.

— А общие дети у них бывают? — спросил Рей уже позже, возле костра.

— У кого? — не сообразил охотник.

— У людей и медведей, или у белых и бурых.

— Говорят, случаются, — без особой уверенности ответил тот. — Видели таких, с белыми воротниками и пятнами.

Ага, потянувшись, подумал Возмездие, очередные сказки. У белых медведей гон проходит с середины первого месяца по середину второго, у бурых — в первой половине лета. Захотели бы — не вышло. А вот жрут друг друга с превеликим удовольствием. И детенышей своей породы запросто. Те еще братья, как и положено родичам. Выдумщики эти люди, но ведь забавно.