Отсутствовавшая со вчерашнего вечера Обира появилась, когда генеральские "касио" тихонько пипикнули пять. Она вошла в зал своей обычной легкой и бесшумной походкой, однако, несмотря на безукоризненно уложенные роскошные волосы и прежнюю милую улыбку, что-то изменилось в ней за прошедшую ночь. Возможно, были тому виной темные круги под глазами или старательно запрятанная куда-то в глубину, но все же заметная тоска в них… Или тоненькая, почти незаметная, морщинка, горизонтально перечеркнувшая благородный бархат кожи высокого аристократического лба — Московенко готов был поклясться, что еще вчера ее не было… Сердце майора сжалось от жалости к этой сильной, но такой беззащитной женщине. Однако на этот раз он сдержался, понимая, что не вправе больше, выходить за дозволенные ему рамки, позволять своей неожиданной слабости, о существовании которой он раньше даже не подозревал, разрушать наработанный годами запредельных тренировок и десятками спецопераций боевой стереотип поведения. Стереотип, позволяющий ему выживать в любых условиях и выполнять любую возложенную на него миссию… Стереотип, который поможет ему выполнить и это, самое ответственное (и опасное) в его жизни задание и вернуться к ней…

Поэтому Московенко лишь легонько коснулся руки Хранительницы и, ободряюще улыбнувшись, отошел в сторону…

Зельц, все еще ощущающий некоторую неловкость рядом с этими, чужими для него людьми, лишь вежливо и слегка смущенно кивнул. Юрий Сергеевич же, не отягощенный никакими "посторонними" чувствами, был менее сдержан:

— Доброе утро, Обирочка! Как спали? Выспались? Хранительница вымученно улыбнулась:

— Я и не ложилась. Работала — занималась тем, в чем мне, увы, никто из вас не сумел бы помочь.

— И как? — не вдаваясь в подробности, но с искренним интересом спросил генерал. — Что-то получилось?

— Да. — Обира опустилась на мраморную скамью и устало расслабила плечи. — Я нащупала станцию, вычислила ее координаты и рассчитала необходимую плотность временного щита. Теперь у нас есть все данные для телепортационного переноса…

— А как насчет энергии? — Юрий Сергеевич задал наиболее важный с его точки зрения вопрос. — Хватит?

— Да. И это самая приятная новость. По крайней мере, теперь я точно могу гарантировать вам сутки на станции. Правда, постоянно держать открытым телепортационный канал я не сумею, так что придется нам заранее договориться о времени нового свидания. — Улыбка вновь тронула бледные губы (бессонная ночь вымотала ее куда больше, чем могло показаться вначале), а мельком брошенный взгляд нежно скользнул по лицу напряженно вслушивающегося майора. — Первый раз я открою его спустя ровно двенадцать часов — и не более чем на десять-пятнадцать минут. А затем — к концу суток. — Хранительница тяжело вздохнула. — И буду держать открытым уже до конца… Пока хватит энергии… — повторила она сказанные вчера слова: — До конца, ребята, до самого конца…

Хранительница замолчала, словно вдумываясь в смысл сказанных слов и тщась найти в них некий скрытый обнадеживающий подтекст — и не находя его. Генерал тревожно зыркнул на Московенко ("вроде ничего, держится") и поспешил отвлечь Обиру новым вопросом:

— У нас будет связь со станцией? Хранительница покачала головой:

— Нет. Обычные радиоволны не пробьются через временной экран, а создавать отдельный канал только для поддержания связи я не имею права, почему — вы знаете.

— А если они справятся раньше времени? Или им будет необходима экстренная эвакуация? — Уже задав вопрос, генерал неожиданно подумал, что, возможно, глупо заботиться о спасении десяти человек, когда в случае их неудачи погибнут миллиарды. Однако Обире подобные мысли, похоже, в голову не приходили.

— Я думала об этом и, кажется, нашла выход. — Хранительница положила на поверхность стола уже знакомую людям серебристую пластинку.

— Ключ?! — с нескрываемым удивлением воскликнул Юрий Сергеевич. — Разве он…

— Я ведь говорила вам о том, что Ключ настроен на собственную частоту Города вне зависимости от того, в какой точке пространства или времени он находится — в этом, собственно, и есть его основное предназначение. Я отдам вам один из двух оставшихся Ключей — тем более что именно благодаря ему вы здесь и оказались. Ночью мне удалось перенастроить его на частоту ваших радиостанций, так что, включив рацию в непосредственной близости (и чем ближе — тем лучше) от Ключа, вы сможете общаться со мной… — Впервые за сегодняшнее утро в голосе Обиры промелькнули по-настоящему радостные нотки.

— Обира, вы — чудо! Я вас прямо сейчас расцелую и плевать мне, что скажет на это ваш майор — Генерал, прекрасно понимающий, что значит остаться без связи в тылу врага, то ли шутливо, то ли всерьез подался к Обире. — Честное слово, я завидую Московенко!

— Не совсем… — тихо добавила она. — Увы, это еще не все. Ключ израсходует свою энергию гораздо быстрее, чем хотелось бы нам.

— И что сие значит? — погрустнел генерал.

— Только то, что, прежде чем он навсегда превратится в бесполезный кусок металла, у нас будет не более пяти минут на разговор. Вот и все…

— Ясно… — Юрий Сергеевич повертел в руках вожделенную еще недавно пластинку. — Ну что ж, это лучше, чем ничего. Много лучше! — Он подтолкнул Ключ в сторону Московенко:

— Думаю, никто не будет возражать, если мы отдадим эту штучку Александру Михайловичу?

Московенко осторожно взял пластинку-ключ в руки и, удивившись его солидному весу, спросил:

— А… как заставить его… э… работать?

— Просто держи рядом с радиостанцией — можно даже прикрепить прямо к корпусу — он заработает в тот момент, когда ты включишь ее.

— И все?

— Да. Только не держи рацию включенной постоянно — иначе разрядишь его раньше времени.

Майор с недоверием посмотрел на Ключ и осторожно, словно поставленную на боевой взвод гранату, спрятал в карман комбеза. Вновь заговорила Обира:

— Если возникнет необходимость, выходи на связь, и я постараюсь сразу же забрать вас оттуда… И кстати, с его помощью я буду постоянно знать, где именно вы находитесь, так что вам не нужно будет возвращаться к точке входа… Вот такие дела, — тихо и как-то очень по-человечески добавила она.