Начинающийся в камине потайной ход оказался отнюдь не единственным в Спящем Городе — под его древними улицами раскинулся самый настоящий лабиринт, протяженности и запутанности которого могли бы позавидовать даже знаменитые одесские катакомбы. Впрочем, идти оказалось недалеко — минут через десять офицеры вошли — вслед за уверенно ориентирующейся в хитросплетениях подземных коридоров Хранительницей — в просторный зал, освещаемый мягким светом настенных люминесцентных панелей.

Более всего место, где они находились, напоминало аппаратную какой-нибудь секретной научно-исследовательской лаборатории… или готовые к съемкам декорации крупнобюджетного фантастического фильма. Обилие приборов, о назначении коих можно было только догадываться, завораживало и пугало. Приборы были везде — крепились к стенам, стояли на полу и даже спускались на массивных кронштейнах с потолка. Самым же удивительным было то, что все они работали. Юрию Сергеевичу даже пришло в голову, что, возможно, именно здесь, в этих самых непонятных аппаратах, живет само Время… Улыбнувшись про себя этой наивной мысли, он деловито, хотя и не без легкой иронии, осведомился:

— Значит, это и есть, образно говоря, суть Спящего Города? Его, так сказать, горячее сердце и холодная голова?

Хранительница восприняла вопрос абсолютно серьезно, не удержавшись, впрочем, от возможности слегка "подколоть" своего собеседника:

— Совершенно верно. Хотя слова Феликса Дзержинского здесь не совсем уместны. — Обира резко обернулась к генералу, встретившись с его совершенно обалдевшим взглядом. — Мои познания в вашей истории несколько глубже, чем вы предполагали, правда?

Музыкальный, не найдя, что ответить, кивнул и несколько смущенно отвел взгляд. Хранительница же как ни в чем не бывало продолжила:

— Мы находимся на одном из — не знаю, так ли это называется в вашем мире — пунктов управления и контроля за всем происходящим в собственной реальности Города и за ее пределами. Так, с чего же мы начнем? — обращаясь к самой себе, пробормотала Обира, задумчиво глядя на весело перемигивающиеся в полутьме разноцветные контрольные лампочки. — Наверное, вот с этого… — Она подошла к громоздкому сооружению в центре зала и, не дожидаясь вопросов, пояснила: — Это голографический пространственный симулятор — он позволяет наблюдать за тем, что ваши астрономы называют "ближним Космосом"… Короче говоря, сейчас поймете… — не стала ничего объяснять она. Обернувшись к майору, Хранительница добавила: — Вы, надеюсь, не забыли прихватить Ключ?

Московенко помотал головой и протянул ей так и не ставший для людей менее таинственным металлический ларец, Обира по-хозяйски решительно открыла крышку (генерал едва заметно вздрогнул) и достала из недр контейнера небольшую ртутно-серебристую пластинку размерами с плитку шоколада и примерно такой же толщины. Словно чувствуя затылком напряженный интерес генерала и его спутников, пояснила:

— Это, собственно, и есть Ключ. По сути своей — носитель информации на молекулярном уровне. А все остальное, — излишне пренебрежительно (учитывая печальную судьбу многих прежних владельцев ларца) кивнула она в сторону открытого ящичка, — не более чем скорлупа, вспомогательный механизм, призванный любой ценой защитить Ключ. А теперь смотрите — чувствую, это вам понравится…

Хранительница ввела пластинку-ключ в узкую щель на боковой поверхности симулятора и, продолжая комментировать свои действия, надела на голову тонкий металлический обруч с утолщениями на висках:

— Я предпочитаю управлять компьютерной сетью Города с помощью биоимпульсов своего мозга — так значительно быстрее и проще. Смотрите…

Хранительница отдала невидимому компьютеру мысленный приказ и замерла в ожидании. Воздух над поверхностью прибора словно загустел, превратился в некую вязкую, мягко светящуюся изнутри субстанцию, на глазах приобретающую сферическую форму. Погасли люминесцентные панели на стенах, и комната на несколько мгновений погрузилась в темноту, а затем…

Сверкающая сфера вспыхнула, и люди неожиданно оказались в космическом пространстве — по крайней мере именно такой была их первая мысль — вокруг зажглись тысячи, а возможно, и миллионы звезд. Пораженные невиданным зрелищем, офицеры замерли: звезды были везде — над головой, по сторонам от них, за спиной и даже под ногами — они будто бы парили в Космосе, защищенные от его губительного холода какой-то невидимой и неосязаемой оболочкой…

Но увиденное было лишь небольшой частью того, что им еще предстояло увидеть. Сверкающая — сфера, умерив свою первоначальную яркость, превратилась в косматое, увенчанное многочисленными протуберанцами Солнце, вслед за которым, словно материализуясь из окружающей тьмы, появились и другие планеты — Меркурий, Марс, Земля, Венера… Заполненная аппаратурой комната исчезла — люди теперь находились внутри уменьшенной в миллиарды раз трехмерной модели Солнечной системы…

— А теперь изменим ракурс… — послышался из темноты негромкий голос Хранительницы. — И масштаб…

Планеты и окружающие их звезды пришли в движение, неторопливо поворачиваясь вокруг невидимой оси, — и в центр зала величественно вплыла зелено-желто-голубая, увенчанная шапками полюсов и затянутая белесым муаром облаков Земля вместе со своей извечной спутницей — Луной. Подчиняясь мысленному приказу Обиры, Земля увеличилась в размерах, достигнув в диаметре полутора метров, и зависла, неспешно вращаясь, точно над поверхностью голографического симулятора. Пораженные зрители невольно подались вперед, стремясь рассмотреть на ее поверхности знакомые с детства контуры материков. Словно ощутив их интерес, псевдо-Земля послушно повернулась к ним Восточным полушарием и замерла. Облачный занавес, зависший над Восточной Европой, раздался в стороны, открывая взорам генерала и майора окольцованную паутинкой МКАД, рассеченную голубым изгибом Москвы-реки российскую столицу. По воле то ли людей, то ли Обиры планета вновь изменила свой масштаб, увеличившись в диаметре до трех с половиной метров, и люди едва сдержали удивленные возгласы, увидев ползущие по ниточкам городских автодорог крохотные пыл инки-автомобили… Не дожидаясь вопросов, стоящая по другую сторону "Земли" Хранительница пояснила:

— То, что вы наблюдаете, происходит в вашем реальном времени. В Москве сейчас утро… Идеальное средство для шпионажа, не правда ли? — Генерал понял, кому адресована последняя фраза, и слегка покраснел. Хранительница, словно прочитав его мысли, попала в самую точку. — А теперь черед нашего уважаемого капитана — мы ведь не эгоисты…

Планета пришла в движение, предоставляя взглядам людей западные области Европы, и Зельц, жадно всматривающийся в открывающуюся картину, увидел непривычные контуры Берлина и его родного Мюнхена (о том, что это именно Мюнхен, капитан скорее догадался, нежели узнал знакомые с детства очертания его улиц).

— Многое, как вы понимаете, изменилось, капитан… Если бы у нас было достаточно энергии, я могла бы попытаться показать вам ваше время — но сейчас, увы, об этом не может быть даже речи.

— Ничего… — хриплым от волнения голосом ответил Зельц, только сейчас окончательно осознавший, что все то, о чем ему довелось узнать за последние сутки, правда. — Н-не страшно…

— Ну, думаю, пока с вас достаточно, — с улыбкой сказала Обира, отдавая компьютеру новый приказ. Псевдо-Земля уменьшилась, вернувшись к своим прежним размерам. — То, ради чего мы здесь собрались, позади вас. Оглянитесь, господа…

Офицеры синхронно обернулись, сразу же увидев ее — боевую станцию Завоевателей, страшное оружие давно исчезнувшего врага. В нескольких метрах от них в бархатном голографическом космосе висела изъеденная метеоритными кратерами, коричнево-бурая, с каким-то ржавым металлическим оттенком, сфера, перечеркнутая по экватору идеально ровным каньоном.

— Это… она? — спокойным голосом спросил Московенко. — Станция?

— Да… — тихо ответила Хранительница. — Не слишком угрожающий у нее вид, правда? Увы, на самом деле она отнюдь не безобидна…

Майор не ответил, делая шаг навстречу зловещему шару. Объемная картинка изменилась — мини-станция раздулась до двухметрового размера и приблизилась к людям, не успевший вовремя отступить майор испуганно отдернул погрузившуюся в изображение по локоть руку.

Окружив древнюю конструкцию, люди с интересом осмотрели его. Миллион проведенных в Космосе лет не прошел для корпуса искусственной планеты бесследно — многочисленные метеориты покрыли ее поверхность разнокалиберными оспинами, кое-где наружная обшивка вовсе разрушилась, оголив металлические детали несущей конструкции, а на обращенной к Солнцу стороне угадывался уродливый оплавленный шрам, растянувшийся на сотни километров. Это был (как объяснила Хранительница) след того самого субплазменного удара, давным-давно уничтожившего двигатели станции и отбросившего ее от Земли.

— Картинку можно сделать еще крупнее, но, думаю, в этом нет особого смысла. — Обира встала рядом с офицерами. — К сожалению, я не могу показать вам ее изнутри, а атаковать станцию из Космоса вам не придется.

— Где она сейчас? — Генерал сделал полшага влево, пытаясь рассмотреть затененную сторону боевой станции.

Хранительница пожала плечами:

— Там, где вы ее видите, — в голографической модели сохраняются реальные соотношения расстояний. А если точнее — то ровно в девяти днях пути и девятистах с небольшим миллионах километров от Земли.

— Если нам удастся разрушить ее, не будет ли это опасно для нашей планеты? Я имею в виду ее обломки?

Обира с удивлением взглянула на Юрия Сергеевича— подобного вопроса она явно не ожидала. Впрочем, замешательство ее длилось недолго.

— Пожалуй, да… Если обломки станции попадут в поле земного притяжения и рухнут на поверхность, смело можно будет сказать, что она выполнила свое задание… Земля, конечно, не погибнет, но глобальная катастрофа вам будет обеспечена. Особенно если основной удар — как уже бывало раньше — придется в океан… Хотя шансы ее именно разрушить, скажем так, весьма малы… Более чем малы, поверьте мне… — Обира сделала паузу, что-то обдумывая, и продолжила: — Да, в общем-то, это и не важно. Чтобы вы смогли находиться на станции, мне придется окружить ее временным экраном собственной реальности Спящего Города — иначе, опять же, возникнет парадокс. А поэтому такое понятие, как "расстояние до Земли", будет весьма относительным — я могу телепортировать вас на станцию, какой она была, скажем, дней двадцать назад, — соответственно увеличится и расстояние до нее. В этом случае ее обломки — если таковые, конечно, будут — не пересекутся с земной орбитой либо попадут в гравитационное поле Меркурия или, к примеру, Марса…

— Вы можете отправить нас в прошлое?! — удивленно отреагировал Московенко. — Насколько далеко?

— Не более чем на месяц — на большее уже не хватит энергии. И не более десяти-двенадцати человек — по той же причине…

— Значит, остальные… — начал генерал…

— Останутся в Городе, — закончила за него Обира. — Энергозатраты возрастают с каждым километром до станции и с каждым телепортированным на нее человеком. Десять человек и тридцать дней — максимум, что я могу себе позволить. Больше — нет…

— И станция будет постоянно… э… находиться в этой, — генерал неопределенным жестом обвел рукой пространство вокруг себя, — реальности?

— Да. До тех пор, пока вы не выполните своей миссии или… пока мне хватит энергии…

— Или пока все не погибнут… — мрачно докончил за нее генерал…

Хранительница промолчала — добавить было нечего…

Повисшее в комнате гнетущее молчание нарушил Московенко:

— А на сколько хватит энергии? В смысле, сколько у нас там будет времени?

— Непростой вопрос… При всем совершенстве наших технологий я не могу точно ответить, надолго ли хватит оставшейся энергии… Слишком много побочных эффектов возникнет в момент телепортации… Думаю, у вас будут примерно сутки — это то, что я могу точно гарантировать. Да и то — это в идеале: сейчас я надежно закрыла Город от любых внешних воздействий, проникнуть в него не сможет никто. Но когда вы отправитесь на станцию, временной щит Города ослабнет в сотни раз и на то, чтобы поддерживать его в нынешнем виде, энергии уже не хватит. А это значит, что, если городскую стену пересечет кто-либо, не принадлежащий ни вашему, генерал, ни вашему, Зельц, времени, мгновенно возникнет парадокс, справиться с которым Город уже не сможет. Помните о трех временных измерениях, в которых Город находится сейчас? Четырех он уже не выдержит…

— Ясно… — вздохнул Юрий Сергеевич. — Боливар не вынесет двоих…то есть, простите, четверых… — невесело пошутил он. — И Что будет, если этот ваш парадокс возникнет?

— Мощнейший пространственно-временной коллапс… Нарушится связь между Временем (точнее, тремя временными реальностями) и Пространством, мгновенно изменятся все существующие физические константы и законы, сотрется грань между материей и антиматерией… Что будет дальше, я, честно говоря, не знаю… И не хотела бы знать… Но — если это случится — лучше бы нам всем оказаться подальше от Города… и вообще от вашего пространственно-временного континуума… — Сбивчивое объяснение Обиры, похоже, напугало ее куда больше, нежели тех, кому оно было адресовано. Не окончив фразы, Хранительница замолчала и отвернулась, закрыв ладонями свое прекрасное лицо…

Видимо, желая разрядить обстановку, майор, еще не понявший, в чем дело (Обиру от него частично закрывала голографическая модель станции), с фальшивым оптимизмом в голосе произнес:

— Не бойтесь, Обира батьковна, мы хоть и диверсанты, но уж до такого не дойдем! Это я вам ответственно обещаю и торжественно клянусь! А то, что… — Он осекся, заметив слезы в глазах обернувшейся к нему Хранительницы. — Что-то не так? Я опять сморозил глупость? — Майор вопросительно взглянул на Юрия Сергеевича, делающего ему какие-то знаки.

Генерал указал на застывшую в прострации Обиру, сквозь непробиваемую с виду "рыцарскую" оболочку которой вдруг прорвалась уже не просто обычная, а испуганная и жаждущая рядом сильного мужского плеча молодая беззащитная женщина… Московенко наконец понял, слегка смущенно кивнул в ответ и, подойдя к Обире, неуверенно приобнял ее за плечи. Неуверенно — поскольку не знал, как может отреагировать на этот простой человеческий жест загадочная и непостижимая Хранительница, однако… Страхи его оказались излишними — в незаметной для окружающих внутренней борьбе победила женщина. Всхлипнув, Обира обняла майора, прижалась к нему и, спрятав лицо на его груди, расплакалась — впервые в своей нереально долгой жизни…

Крякнув то ли от досады, то ли, наоборот, с одобрением, генерал утянул более чем удивленного Зельца в угол зала и тихонько пробормотал:

— Ох, бабы, бабы… никуда вы от самих себя да своего начала женского не денетесь… В мои-то годы в такую авантюрину влипнуть… А дайте-ка мне, капитан, сигарету, что ли… Зельц протянул ему пачку и, дав прикурить, удивленно спросил:

— Я думал, вы не курите?

— Курю… — буркнул тот, затягиваясь. — Раз в десять лет… Вообще-то бросил — врачи не велят, но как тут не закуришь? — Юрий Сергеевич тряхнул головой Ги грустно усмехнулся: — Вот, блин, бывает же такое…