Тенака молча ждал во мраке. Когда в лагере все утихло, он выглянул наружу и посмотрел на часовых. Они всматривались в лес вокруг лагеря и не заботились о том, что происходит внутри. Тенака выбрался из юрты, держась в тени, которую отбрасывали при луне деревья, и углубился в густую тьму леса.

Он шел, осторожно ступая, несколько миль, пока не увидел вдали другую гряду холмов. Он вышел из леса часа за три до рассвета и начал медленно подниматься в гору. Далеко внизу, справа от него, стояла мраморная гробница Ульрика, и там же расположились армии Острого Ножа и Черепа.

Междоусобица была неизбежна, и Тенака надеялся убедить будущего хана, кто бы им ни стал, что помочь дренайским мятежникам будет выгодно. Золото мало ценилось в степях — но теперь будет по-другому.

Тенака продолжал подниматься, пока не дошел до утеса с отверстиями многочисленных пещер. Однажды он уже побывал здесь — много лет назад, когда Джонгир-хан присутствовал на совете шаманов. Тенака сидел со всеми детьми и внуками Джонгира около пещер, пока хан совершал паломничество во мрак. Говорилось, что там, внутри, творятся омерзительные обряды и никто не может войти туда без приглашения. Пещеры, как утверждали шаманы, были преддверием ада, где человека на каждом шагу караулят демоны.

Тенака дошел до устья самой большой из пещер и помедлил, стараясь успокоиться.

Иного пути нет, сказал он себе — и вошел.

Внутри стоял кромешный мрак. Тенака двинулся вперед, спотыкаясь и вытянув руки перед собой.

Ход вел все дальше, петляя и переплетаясь с множеством других, а Тенака боролся с одолевающей его паникой. Это было все равно что пробираться по сотам. Так он и будет блуждать в этом мраке, пока не умрет от голода и жажды.

Он шел, придерживаясь за стену, но она внезапно оборвалась. Тенака двинулся дальше с вытянутыми руками. В лицо пахнуло холодом. Тенака остановился и прислушался. Ему казалось, что он вышел в какое-то широкое пространство, и он чувствовал людское присутствие.

— Я ищу Аста-хана, — гулко произнес он в пустоту. Молчание.

Что-то зашуршало справа и слева от него, и он замер на месте, скрестив руки на груди. Чьи-то руки трогали его — десятки рук. Они извлекли из ножен меч и кинжал Тенаки, а после исчезли.

— Назови свое имя! — произнес голос, сухой и враждебный, словно ветер пустыни.

— Тенака-хан.

— Тебя долго не было с нами.

— Теперь я вернулся.

— Мы это видим.

— Я не по своей воле покинул степи. Мне приказали.

— Для твоего же блага. Здесь тебя убили бы.

— Возможно.

— Зачем ты вернулся?

— На это не так просто ответить.

— Тогда не спеши с ответом.

— Я пришел, чтобы собрать армию и помочь своему другу.

— Дренайскому другу?

— Да.

— И что же случилось потом?

— Я услышал голос земли.

— Что она сказала тебе?

— Слов не было. Была тишина, но она проникла мне в самую душу. Земля признала меня своим сыном.

— Явиться сюда без зова значило обречь себя на смерть.

— Кто может сказать, был зов или нет?

— Я.

— Тогда скажи мне, Аста-хан, — был ли я призван?

Мрак упал с глаз Тенаки словно пелена, и он увидел себя в огромном зале. На стенах горели факелы, и их гладкая поверхность переливалась кристаллами всевозможных цветов, а с высокого потолочного свода свисали сверкающие копья сталактитов. Огромная пещера была полна народа — здесь собрались шаманы всех племен.

Тенака заморгал, привыкая к свету. Факелы зажглись не вдруг. Они горели давно — он был слеп.

— Сейчас я покажу тебе кое-что, Тенака, — сказал Аста-хан, подводя его к краю пещеры. — Вот дорога, которой ты шел ко мне.

Тенака увидел перед собой бездонную пропасть, через которую вел узкий каменный мост.

— Ты перешел через этот мост вслепую — а сталобыть, был призван. Следуй за мной!

Старый шаман перевел Тенаку обратно через мост в небольшой грот. Они сели на козью шкуру.

— Чего ты хочешь от меня? — спросил Аста-хан.

— Чтобы ты провел Испытание.

— Череп не нуждается в Испытании. Он намного сильнее своего противника и может победить его в обычном бою.

— Где погибнут тысячи наших братьев.

— Так уж заведено у надиров, Тенака.

— Если прибегнуть к Испытанию, умрут только двое.

— Говори прямо, юноша! Без Испытания тебе не получить власть. А с ним у тебя появляется один шанс из трех. Ты в самом деле стремишься предотвратить междоусобицу?

— В самом деле. Мечта Ульрика владеет мной. Я хочу, чтобы надиры стали едины.

— А как же твои дренайские друзья?

— Они останутся моими друзьями.

— Я не дурак, Тенака-хан. Я прожил много-много лет и умею читать в людских сердцах. Дай мне руку, и я прочту твое. Но знай: если я найду в нем обман, я убью тебя.

Тенака протянул старику руку. Тот подержал ее несколько минут и отпустил.

— Власть шаманов проявляется по-разному. Мы редко вмешиваемся напрямую в жизнь племен — понимаешь?

— Понимаю.

— Я решил удовлетворить твою просьбу. Но Череп, узнав об этом, вызовет тебя на поединок — это уж непременно. Сам он биться не будет, а выставит бойца.

— Я понял.

— Хочешь знать, кто будет драться с тобой?

— Нет. Это не существенно.

— Ты крепко уверен в себе.

— Я — Тенака-хан.

Долина Упокоения простиралась между двумя грядами чугунно-серых гор, именуемых Великанскими, и Ульрик сам назначил это место для своего погребения. Великого полководца тешила мысль о том, что вечные каменные стражи будут охранять его бренные останки. Гробница, выстроенная из песчаника, была облицована мрамором. Сорок тысяч рабов погибло при возведении этого мавзолея, имевшего вид короны, которую Ульрик так и не надел на себя. Шесть остроконечных башен окружали белый купол, и знаки, высеченные на каждой грани, оповещали весь мир и все последующие поколения, что здесь лежит Ульрик Завоеватель, величайший надирский полководец всех времен.

Но склонность Ульрика к иронии и после его кончины проявилась в этой мертвенно-бледной громаде. Единственное изваяние хана представляло его верхом на степной лошадке, с царской короной на голове. Статуя, поставленная в шестидесяти футах над землей, в глубине каменной арки, должна была изображать Ульрика под стенами Дрос-Дельноха — единственного места, где он потерпел поражение. Корона была измышлением вентрийских скульпторов, у которых в голове не укладывалось, как можно командовать несметными армиями, не будучи королем. Шутка вышла тонкой — Ульрик оценил бы ее.

К востоку и западу от гробницы расположились армии двух враждующих родичей: Ширрата Острого Ножа и Цзубоя Черепа. Более ста пятидесяти тысяч человек ждали, чем закончится Испытание.

Тенака тоже привел своих людей в долину. Он сидел на своем дренайском жеребце прямой как стрела, и Гитаси, ехавший рядом, пыжился от гордости. Он, Гитаси, больше не нотас — он снова стал человеком.

Тенака-хан сошел с коня южнее гробницы. Весть о его прибытии уже разнеслась по обоим лагерям, и сотни воинов стали стягиваться к месту его стоянки.

Женщины Гитаси поспешно ставили юрты, а мужчины, обиходив коней, рассаживались вокруг Тенаки-хана. Он сидел на земле, поджав ноги, и смотрел отсутствующим взглядом на гробницу, не замечая подходящих.

Внезапно на него упала тень. Он выждал, дав оскорбителю время, и плавным движением поднялся на ноги. Этот миг должен был настать — он служил начальным ходом в не слишком замысловатой игре.

— Ты и есть полукровка? — спросил стоящий рядом человек. Он был молод, лет двадцать пять — тридцать, и высок для надира.

Тенака окинул его холодным взглядом, отметив твердую стойку, узкие бедра и широкие плечи, мощные руки и выпуклую грудь. Он был бойцом, и от него веяло уверенностью. Он-то, должно быть, и будет поединщиком.

— Ты сам-то кто, дитя? — спросил Тенака-хан.

— Я чистокровный надирский воин, сын надирского воина. Мне не по нраву, когда тварь смешанной породы оскверняет гробницу Ульрика.

— Тогда уходи и гавкай в другом месте, — сказал Тенака. Воин улыбнулся.

— К чему попусту тратить слова? Я пришел, чтобы убить тебя — это ясно всем. Так давай же начнем.

— Ты слишком молод, чтобы желать себе смерти. А я недостаточно стар, чтобы тебе в ней отказать. Как тебя зовут?

— Пурцай. Зачем тебе мое имя?

— Если уж приходится убивать брата, надо хоть имя его узнать. Глядишь, и помяну когда-нибудь. Доставай свой меч, сынок.

Толпа отхлынула назад, образовав около бойцов огромный круг. Пурцай вынул кривую саблю и кинжал, Тенака достал свой короткий меч и ловко поймал нож, брошенный ему Субодаем.

Поединок начался.

Среди кочевников Пурцай выделялся своим мастерством. Он превосходно владел ногами и обладал гибкостью, недостижимой для приземистых, коренастых надиров. Его проворство поражало, и хладнокровие никогда не изменяло ему.

Он умер через две минуты.

Субодай, присев и уперев руки в бедра, вытаращился на его труп. Потом пнул мертвеца и плюнул на него. Ухмыльнулся зрителям, плюнул еще раз и ногой перекатил тело на спину.

— А ведь это лучшее, что у вас имелось! — Он с насмешливым участием покачал головой. — Что же с вами-то| будет?

Тенака, пригнувшись, вошел в свою юрту. Там на меховом ковре сидел Ингис и пил найис, хмельной напиток из козьего молока. Тенака сел напротив него.

— Ненадолго же ты задержался, — сказал Ингис.

— Он был молод — его бы еще учить да учить. Ингис кивнул:

— Я не советовал Черепу посылать его.

— У Черепа не было выбора.

— Да, верно. Итак, ты здесь.

— А ты сомневался?

Ингис помотал головой, снял свой бронзовый шлем и почесал кожу под редеющими серо-стальными волосами.

— Весь вопрос в том, Пляшущий Клинок, как мне быть с тобой.

— Это тебя беспокоит?

— Да.

— Почему?

— Да потому что я оказался в ловушке. Я охотно поддержал бы тебя, ибо верю, что за тобой будущее, — но не могу: я уже присягнул Черепу.

— Задача не из легких, — согласился Тенака, налив себе найиса.

— Так что же мне делать? — спросил Ингис, и Тенака-хан взглянул в его твердое честное лицо. Стоит только попросить — и этот человек нарушит данную Черепу присягу, чтобы перейти к Тенаке со всеми своими воинами. Искушение было велико, но Тенака легко поборол его. Ингис, нарушивший клятву, будет уже не тот — вина за предательство будет преследовать его до конца дней.

— Нынче вечером, — сказал Тенака, — состоится Испытание. Ему подвергнутся те, кто стремится к власти, и Аста-хан назовет имя победителя. За ним ты и последуешь — а до тех пор будь верен Черепу.

— Но что, если он прикажет мне убить тебя?

— Тогда ты убьешь меня, Ингис.

— Все мы глупцы, — с горечью молвил воевода. — Разве Череп знает, что такое честь? Я проклинаю тот день, когда поклялся служить ему!

— Ступай и выброси эти мысли из головы. Мы все совершаем ошибки — так уж устроена жизнь. Порой мы поступаем глупо, но иначе нельзя. Мы люди слова лишь в том случае, если слова наши тверды как сталь.

Ингис с поклоном вышел. Тенака снова наполнил свой кубок и откинулся на мягкие подушки, разбросанные по ковру.

— Иди сюда, Рения! — позвал он.

Она вышла из полумрака спальной половины, села рядом и взяла его за руку.

— Я так испугалась, когда тот воин вызвал тебя.

— Мой срок еще не настал.

— Он сказал бы то же самое, — заметила она.

— И был бы не прав.

— А ты, выходит, теперь стал неуязвим?

— Я дома, Рения, и чувствую себя другим человеком Не могу этого объяснить — я еще не думал об этом как следует. Но это чудесное чувство. До приезда сюда я был неполным. Одиноким. Здесь я обрел целостность.

— Понимаю.

— Не думаю, чтобы ты понимала. Тебе кажется, будто я в укор тебе говорю, что был одинок. Это вовсе не так. Я люблю тебя, и ты была для меня источником постоянной радости. Но я не знал своей цели и потому оправдывал имя, которое мне в детстве дали шаманы: Князь Теней. Я был тенью в твердокаменном мире. Теперь я больше не тень. У меня появилась цель.

— Ты хочешь стать королем, — с грустью сказала она.

— Да.

— Хочешь завоевать мир.

Он не ответил.

— Ты видел ужасы Цески и безумства, к которым приходит честолюбец. Видел бедствия войны. Теперь ты сам намерен принести в мир такое, что Цеске и не снилось.

— Я не намерен нести миру зло.

— Не обманывай себя, Тенака-хан. Тебе стоит только выйти из этой юрты. Они дикари, живущие лишь ради того, чтобы сражаться... и убивать. Не знаю, зачем я говорю тебе все это, — мои слова до тебя не дойдут. Ведь я только женщина.

— Ты моя женщина.

— Была — а теперь больше не твоя. Теперь у тебя другая женщина. Вместо грудей у нее горы, и она только и ждет, чтобы извергнуть в мир содержимое своего чрева. Ты герой, великий хан! Твой друг ждет тебя и в слепоте своей верит, что ты скоро явишься к нему на белом коне во главе своих надиров. Тогда зло погибнет, и дренаи станут свободны. Вот удивится он, когда ты надругаешься над его страной!

— Довольно, Рения. Я не предам Ананаиса и не стану вторгаться в Дренай.

— Сейчас, быть может, и не станешь. Но когда-нибудь у тебя не останется выбора. Некуда будет больше вторгаться.

— Я пока еще не хан.

— Ты веришь в силу молитвы, Тенака? — спросила вдруг она со слезами на глазах.

— Иногда верю.

— Так знай: я буду молиться за твое поражение, даже если оно приведет тебя к смерти.

— Непременно приведет, — сказал Тенака, но она уже ушла.

Старый шаман, сидя на корточках в пыли, неотрывно глядел на жаровню с тлеющими углями. Вокруг него расселись вожди племен и воеводы — весь цвет Орды.

Чуть поодаль в кругу из камней сидели трое родичей: Цзубой Череп, Ширрат Острый Нож и Тенака-хан.

Вожди разглядывали их с необычайным интересом. Череп, плотный и могучий, со свернутой на макушке косой и жидкой раздвоенной бородкой, был раздет до пояса, и его кожа лоснилась от масла.

Острый Нож, более стройный, связал свои прошитые сединой длинные волосы на затылке. Висячие усы делали его лицо еще длиннее и придавали ему скорбное выражение, но глаза смотрели остро и бдительно.

Тенака-хан сидел спокойно, устремив взор на гробницу, сияющую серебром при луне.

Череп шумно трещал пальцами и напрягал спину. Ему было не по себе. Он много лет замышлял стать владыкой Волков. И вот теперь, будучи гораздо сильнее брата, он вынужден поставить на кон все свое будущее. Такова уж власть шаманов. Череп не стал бы слушать Аста-хана, но его собственные воеводы, всеми уважаемые воины вроде Ингиса, побудили его обратиться к совету шаманов. Никто из них не хотел, чтобы волк терзал волка. И выбрал же время этот выродок Тенака, чтобы вернуться домой! Череп выругался про себя.

Аста-хан поднялся на ноги. Шаман был стар, старше всех в степи, и о его мудрости ходили легенды. Он медленно обошел круг и стал перед тремя испытуемыми. Он хорошо их знал, как знал их отцов и дедов, и видел, как много между ними сходства.

— Мы надиры! — воскликнул он, подняв правую руку. Его голос, не по возрасту мощный и звучный, пронесся над толпой, и люди подхватили клич. — Обратного пути вам нет, — сказал шаман, обращаясь к троим. — Вы родичи, и в каждом из вас течет кровь великого хана. Быть может, вы мирно договоритесь о том, кому отдать власть?

Он выждал несколько мгновений, но все трое молчали.

— Внемлите же мудрости Аста-хана. Вы полагаете, что вас ждет единоборство. Вы приготовили к нему свои тела и отточили свое оружие. Но боя не будет, и кровь не прольется. Вместо боя я пошлю вас в место, не принадлежащее этому миру. Тот, кто принесет шлем Ульрика, станет ханом. Смерть будет подстерегать вас, ибо вы отправитесь в ее обитель. Вы увидите страшные картины и услышите вопли погибших душ. По-прежнему ли вы желаете этого испытания?

— Давайте начинать! — бросил Череп. — Готовься к смерти, дворняга, — шепнул он Тенаке.

Шаман возложил руку на голову Черепа — тот закрыл глаза и поник. Следом настала очередь Острого Ножа и Тенаки-хана.

Аста-хан присел перед спящими, закрыл глаза сам и приказал им:

— Встаньте!

Они открыли глаза и поднялись, удивленно моргая. Они по-прежнему находились перед гробницей Ульрика, но теперь они были одни. Воины, юрты и костры — все пропало.

— Что это значит? — спросил Острый Нож.

— Это гробница Ульрика, — ответил Аста-хан. — Вы должны принести мне шлем спящего владыки.

Острый Нож и Череп бросились к усыпальнице. Но в ней не было дверей — только гладкий белый мрамор.

Тенака сел, и шаман опустился на корточки рядом с ним.

— Почему ты не последовал за своими родичами?

— Я знаю, где искать.

— А я знал, что ты вернешься сюда, — кивнул Аста-хан. — Откуда?

— Так было написано.

Тенака выждал, когда двое других окажутся по ту сторону гробницы, неспешно встал и полез к куполу. Подъем был нетруден благодаря щелям между плитами мраморной облицовки. Он был уже на полпути к статуе Ульрика, когда другие заметили его. Череп выругался, и оба последовали за Тенакой.

Он достиг арки. Она была семь футов глубиной, и статуя скрывалась в ее недрах.

Царь Каменных Врат!

Тенака-хан продвигался вперед с осторожностью. Дверь была спрятана в глубине арки. Он толкнул ее, и она со скрипом отворилась.

Череп и Острый Нож взобрались наверх почти одновременно, позабыв о своей вражде из страха перед обогнавшим их Тенакой. Увидев открытую дверь, они ринулись туда, но Череп в последний миг замешкался, пропустив вперед Острого Ножа. Как только Острый Нож переступил через порог, раздался громкий треск, и три копья вонзились в грудь вошедшего, пробив его насквозь и выйдя из спины. Острый Нож обмяк. Череп, обойдя его, подметил, что копья приделаны к доске, а от доски тянется множество веревок. Затаив дыхание, Череп прислушался и уловил шорох стекающего на камень песка. Он опустился на колени и обнаружил на полу разбитую склянку — песок сыпался из нее.

Острый Нож, раздавив склянку, нарушил равновесие, и смертельная ловушка сработала. Но как избежал смерти Тенака? Череп с ругательством вошел внутрь. Если полукровка прошел здесь, пройдет и он. Как только Череп исчез за дверью, Тенака вышел из-за статуи хана. Он изучил ловушку, в которой погиб Острый Нож, и осторожно вступил в гробницу.

В коридоре, ведущем от входа, было бы совсем темно, если б не странный зеленый свет, испускаемый стенами. Тенака опустился на четвереньки и пополз, внимательно оглядывая стены по обе стороны от себя. Здесь должны быть еще ловушки — но где?

Коридор кончился у винтовой лестницы, ведущей вниз, в недра гробницы. Верхние ступеньки на вид казались прочными. Стена вдоль лестницы обшита кедром. Тенака присел на первую ступеньку. Зачем обшивать деревом лестничный колодец?

Он отодрал от стены дощечку и двинулся вниз, ощупывая каждую ступеньку. На полпути что-то сдвинулось под его правой ногой, и Тенака отдернул ее. Он положил на ступени кедровую дощечку, лег на нее и поднял ноги. Доска заскользила вниз, и Тенака услышал, как свистнул над головой стальной клинок. Доска летела все быстрее. На ее пути еще трижды встречались ловушки, но Тенака благодаря скорому скольжению остался невредим. Он уперся ногами в стенки, чтобы замедлить ход, — руки и ноги покрылись синяками от такой езды.

Лестница кончилась, и доска вылетела из-под Тенаки. Он свернулся в комок, и его швырнуло о дальнюю стену. С ворчанием переместившись на колени, он ощупал ребра. По меньшей мере одно было сломано. Тенака огляделся. Где же Череп? Ответ не заставил себя ждать: услышав на лестнице грохот, Тенака усмехнулся и отполз подальше. Мимо пролетел Череп — его доска раскололась в щепки, он взвился в воздух и шмякнулся о стену. Тенака поморщился.

Череп со стоном поднялся на ноги, увидел Тенаку и выпрямился.

— Я сразу сообразил, что ты задумал, полукровка!

— Ты меня удивил. Как ты сумел остаться позади?

— Спрятался за трупом.

— Ну, вот мы и пришли. — Тенака указал на саркофаг, стоящий на возвышении посреди подземелья. — Остается только взять шлем.

— Верно, — настороженно сказал Череп.

— Открой гроб, — улыбнулся Тенака.

— Сам открой.

— Полно, братец. Не можем же мы торчать тут до конца дней своих. Откроем его вместе.

Череп сощурился. Гроб наверняка снабжен смертельным механизмом, а умирать Черепу не хотелось. Но если позволить Тенаке открыть саркофаг, то он завладеет не только шлемом, но, что еще важнее, и мечом Ульрика.

— Ладно, — хмыкнул Череп. — Давай вместе.

Они навалились на мраморную крышку, и она со скрипом подалась. Еще усилие — и крышка свалилась на пол, расколовшись натрое. Череп потянулся за мечом, лежащим на груди у скелета. Тенака схватил шлем и отскочил на ту сторону гроба.

— И что же теперь, братец? — ухмыльнулся Череп.

— Шлем-то у меня.

Череп рубанул мечом, но Тенака увернулся.

— Этак мы весь свой век будем бегать вокруг этого гроба, — сказал он.

Череп сплюнул. Тенака прав — какой прок от меча, если он не достает до противника?

— Отдай мне шлем — тогда мы оба останемся живы. Ты поступишь ко мне на службу, и я сделаю тебя своим первым воеводой.

— Служить тебе я не стану, но шлем отдам — с одним условием.

— Назови его!

— Ты отпустишь со мной в Дренай тридцать тысяч всадников.

— Но зачем?

— После объясню. Ты клянешься?

— Клянусь. Давай шлем.

Тенака перебросил шлем через гроб. Череп поймал его и нахлобучил себе на голову, поморщившись, когда острый край оцарапал ему кожу.

— Ты дурак, Тенака. Разве не говорил Аста-хан, что вернется только один из нас? Теперь я владею всем!

— Ничем ты не владеешь, тупица. Ты уже мертв!

— Пустое, — осклабился Череп.

— Последняя шутка Ульрика! — засмеялся Тенака. — Никто не может носить его шлем. Разве ты не почувствовал, как отравленный шип пронзил твою кожу?

Меч выпал из руки Черепа, и ноги подогнулись под ним. Он попытался встать, но смерть увлекла его за собой в глубокую яму. Тенака забрал шлем и вернул меч в гроб.

Он медленно взошел по лестнице, сторонясь торчащих из стены клинков, вышел на воздух и сел, держа шлем на коленях. Бронза была оторочена белым мехом и украшена серебряной нитью.

Далеко внизу сидел, глядя на луну, Аста-хан, и Тенака спустился к нему.

— Привет тебе, Тенака-хан, повелитель народов! — сказал старик, не глядя в его сторону.

— Верни меня домой, — приказал Тенака.

— Не теперь еще.

— Почему?

— Есть человек, с которым ты должен увидеться. Белый туман начал клубиться над землей, и из него выступила мощная фигура.

— Молодцом, — сказал Ульрик.

— Спасибо, мой повелитель.

— Ты сдержишь слово, данное своим друзьям?

— Да.

— И поведешь надиров помогать дренаям?

— Поведу.

— Так и должно. Человек должен быть верен своим друзьям. Но рано или поздно тебе придется покорить Дренай. Пока он существует, надиры не достигнут вершин.

— Я знаю это.

— И ты готов завоевать их... низвергнуть их империю?

— Готов.

— Хорошо. Следуй за мной в туман.

Тенака повиновался, и хан вывел его к берегу темной реки. Старик, сидевший там, обернулся к ним, и Тенака узнал Олена, бывшего служителя Истока, умершего в казармах «Дракона».

— Ты сдержал свое слово? — спросил он. — Позаботился о Рении?

— Да.

— Тогда присядь рядом, и я тоже сдержу свое.

Тенака сел, и старик откинулся назад, глядя на бурлящие темные воды.

— Я нашел много машин, принадлежавших Древним. Я изучал их книги и заметки. Я раскрыл почти все их тайны. Они знали, что их конец близок, и оставили множество ключей для будущих поколений. Известно ли тебе, что Земля — это шар?

— Нет.

— Тем не менее это так. На макушке этого шара лежит страна льдов, а под ней, у основания, — другая такая же. На середине шара стоит адская жара, и он вращается вокруг Солнца. Знал ты об этом?

— Олен, у меня нет времени. Что ты хотел сказать мне?

— Прошу тебя, воин, выслушай меня. Я так хотел поделиться с кем-нибудь этим знанием. Для меня это важно.

— Хорошо, говори.

— Земля вращается, и ее ледяные шапки растут. День ото дня они обрастают льдом — и так многие тысячи лет. В конце концов шар начинает вихляться на бегу — а после переворачивается. И когда это происходит, океаны заливают сушу, а лед расползается и покрывает целые континенты. Это и есть конец света. Именно это случилось с Древними. Видишь ли ты теперь, сколь тщетны человеческие мечты?

— Вижу. Что ты еще хотел сказать?

— Машины Древних действуют не так, как думает Цеска. Телесное слияние человека со зверем невозможно. Происходит скорее сопряжение их жизненных сил, между которыми должно тщательно соблюдаться равновесие. Непременным условием Древних было сохранение в подобных созданиях человеческого духа. Весь ужас полулюдов в том, что в них преобладает зверь.

— Чем это может помочь мне?

— Однажды я видел, как полулюд опять преобразился в человека и умер.

— Как это произошло?

— Он увидел нечто, что потрясло его.

— Что он увидел?

— Женщину, которая прежде была его женой.

— Ты это хотел мне сказать?

— Да. Может, это тебе пригодится?

— Не знаю. Возможно.

— Тогда я оставлю тебя и вернусь в Серые Сумерки.

Тенака посмотрел, как старик исчез в тумане, и снова обернулся к Ульрику.

— Война уже началась, — сказал хан. — Ты не успеешь вовремя, чтобы спасти своих друзей.

— Тогда я отомщу за них.

— Что там говорил этот старик о конце света?

— Толковал про какие-то льды. Я не запомнил.

Старый шаман велел Тенаке сесть, и новый хан повиновался. Его глаза закрылись. Открыв их, он увидел себя на том же месте перед гробницей, а вокруг него сидели рядами надирские воеводы. По левую руку Тенаки лежал Ширрат Острый Нож с пронзенной грудью, и кровь его впитывалась в пыль. По правую лежал Череп со струйкой крови на виске. Перед Тенакой стоял шлем Ульрика.

Аста-хан встал и повернулся к военачальникам.

— Старое кончилось, и началось новое. Отныне Тенака-хан правит Волками.

Шаман взял шлем, накинул на себя изодранный меховой плащ и удалился. Тенака остался на месте. Он оглядывал лица окружающих и чувствовал их враждебность. Эти люди приготовились воевать — кто за Черепа, кто за Острого Ножа. Никто из них не смотрел на Тенаку как на будущего хана. Теперь у них появился новый вождь, и Тенаке отныне придется вести себя очень осторожно. Надо будет, чтобы его пищу пробовали и его юрту охраняли. Слишком многие здесь желают его смерти.

Скорой смерти!

Ханом стать легко — трудно, сделавшись им, выжить.

В рядах возникло какое-то движение — Ингис встал и подошел к Тенаке. Вынув меч из ножен, он протянул его рукоятью вперед.

— Отныне я твой, — преклонив колени, сказал Ингис.

— Добро пожаловать, воин. Сколько братьев приводишь ты мне?

— Двадцать тысяч.

— Хорошо.

Воеводы один за другим начали подходить к новому хану. Забрезжил рассвет, когда отошел последний и снова приблизился Ингис.

— Семьи Черепа и Острого Ножа взяты под стражу. Они ждут около твоей юрты.

Тенака встал и потянулся. Он замерз и очень устал. В сопровождении Ингиса он удалился от гробницы.

Множество народу собралось поглядеть на казнь пленников. Те стояли на коленях тихими рядами, со связанными позади руками. Двадцать две женщины, шестеро мужчин и дюжина мальчиков.

— Ты желаешь убить их самолично? — спросил, выйдя вперед, Субодай.

— Нет.

— Тогда это сделаем мы с Гитаси, — обрадовался воин.

— Нет. — Тенака прошел дальше, оставив Субодая в полном недоумении.

Хан остановился перед женщинами, женами своих погибших родичей.

— Я не убивал ваших мужей, — сказал он им. — Между нами не было кровной мести. Однако их имущество перешло ко мне. Да будет так! Вы входите в это имущество и отныне становитесь женами Тенаки-хана. Освободите их!

Субодай, бормоча что-то под нос, двинулся вдоль шеренги. Молодая женщина, едва Субодай развязал ее, метнулась вперед и упала в ноги Тенаке.

— Если я твоя жена, что будет с моим сыном?

— Освободите и детей, — приказал Тенака.

Осталось только шестеро мужчин, близких родственников погибших.

— Настал новый день, — сказал им Тенака, — и я предлагаю вам выбор. Если пообещаете служить мне, будете жить, если откажетесь — умрете.

— Я плюю на тебя, полукровка! — крикнул один. Тенака протянул руку за мечом Субодая, и голова пленника упала с плеч.

Остальные пятеро хранили молчание, и Тенака убил их всех. Потом позвал к себе Ингиса и сел с ним в тени юрты.

Три часа хан излагал воеводе свои замыслы, а потом лег спать.

Когда он уснул, двадцать человек с мечами наголо встали на страже у его юрты.