Книга: На краю архипелага
Назад: Глава 31
Дальше: Глава 33

Глава 32

Разорвись на берегу бомба – эффект вышел бы гораздо скоромнее, чем от нескольких странных слов, произнесенным тоном, в котором нет места шуткам. И Кирпич, и Ботан были людьми молодыми, но повидать успели столько, что немногим взрослым доводилось. Еще толком не решив, сошел Макс с ума, ошибается или действительно выдал потрясающую тайну, оба синхронно шагнули в стороны. Кирпич вскинул автомат, взял Дину на прицел, Ботан с двух суетливых попыток сумел взвести арбалет.
Дина стояла не шелохнувшись и не обращая внимания на агрессивное поведение товарищей, отделенных от нее стеной невероятных слов. Складывалось впечатление, что она даже не поняла, о чем шла речь, – все так же смотрела вдаль, на недостижимый морской горизонт. Рот ее забавно приоткрылся, придав лицу какое-то детское выражение. Будто ребенок увидел неотразимую в своей привлекательности игрушку, а достать не может.
Немая сцена продолжалась недолго. Если Ботан с перепугу язык проглотил, то Кирпич долго молчать был неспособен физиологически. Облизав пересохшие губы, он хрипло, еле слышно, произнес:
– Макс… Ты это… Типа уверен?
– Абсолютно…
Кирпич уставился на Дину будто на невиданное морское чудовище и еще тише предложил:
– Может, ствол у нее забрать?
– Зачем? Она и без него легко с нами справится. Или забыл, о чем сам рассказывал? На что способны такие, как она?
Кирпич к доверчивым себя не относил и решился на последнюю проверку:
– Дин… Это… Макс такое сказанул… Это же неправда?! Да не молчи ты!
Та, сделав шаг к морю, безжизненно произнесла:
– Я тоже хочу оказаться далеко-далеко… Хочу быть свободной, без всего этого… Я не одна из вас, но видишь, сколько у нас общего… Если хочешь, можешь выстрелить. Я умру как обычный человек. Потому что такая же, как вы. Живая. Все мы одинаковые. Максим… Можно спросить?
Тот кивнул.
– Почему ты так спокойно это сказал?
– А что?
– Ну… все ведь боятся… «Черные корабли»… наблюдатели…
– Дин, я, может, и совсем дурак… Хоть убей, не верится, что ты чем-то опасна для нас. К тому же у меня традиция – верить тебе. Не забыла, как заступался за тебя на острове?
– Помню. А как ты вообще догадался?
– Да странно, что не догадался сразу. Ты постоянно себя выдавала. Необычно себя вела во всем, но это можно было списать на характер, если бы не оговорки. Первый раз до меня дошло, что с тобой что-то не так, когда обсуждали место, где расселины пересекаются. Оказалось, слово «перекресток» тебе незнакомо. И тут я вспомнил, что это не первый раз уже. Понятия, которые здесь не употребляют, для тебя темный лес. Я потом проверял. Помнишь, сказал, что новая кухня у нас на околице располагается? Ты и глазом не моргнула, хотя та в центре городка бронзовых людей. Не один раз тебя ловил, уже специально. Потом Кирпич добавил – заподозрил, что у меня есть свисток не только от диксов, но и против ящеров. Поначалу это рассмешило, но потом задумался. А ведь что-то в этом есть, ведь все ящеры, кроме самого первого, вели себя рядом со мной вяловато или странно. Обычно они очень шустрые, но в этих случаях делали исключения. И еще я вспомнил, что в поселке Люца, когда ты начала размахивать гранатой, на готов какой-то ступор напал. Может, там и не лучшие вояки собрались, но не совсем уж никуда не годные. Не могло же их напугать до паралича? А еще, когда в расселину нырял, к вертолету, Анфиса приплыла, но так и не смогла никого сожрать. А потом вообще интересно себя начала вести. И вот ведь какое совпадение – во всех этих случаях рядом со мной была ты. Я вспоминал, как ты двигалась, твои жесты, действия. Ты часто вскидываешь вверх руку в опасные моменты. Зачем? Непонятно. Но становится понятно, если знать, кто ты какая. Не знаю, каким способом, но ты чем-то воздействуешь на животных и людей. В опасных ситуациях всегда к этому прибегаешь. Ты очень похожа на нас и внешне, и поведением, но мелочи подводят. Так, постепенно, я все понял. Или почти все…
– Понятно… – задумчиво произнесла Дина. – Ты второй после Люца, кто меня раскусил.
– Люц тоже называл тебя странной. И Староста много чего рассказал о том, как ты появилась в их поселке. Интересно тогда получилось.
– Староста ничего не заподозрил. И кое в чем ты заблуждаешься. К Анфисе я не имею никакого отношения. Да, я разрядилась на нее в тот раз, чтобы спасти тебя, но к тому, что она делала потом, не имею отношения. Она неуправляемая – слишком высокий уровень агрессии в сочетании со своеобразным интеллектом.
– Вы не шутите? Оба? – наконец проснулся Ботан. – Если это шутка, то очень глупая.
Дина молча подняла руку, к ней с небес спикировала чайка, шумно захлопав крыльями, приземлилась было на ребро ладони, но не тут то было.
– Брысь, – приказала девушка.
Птицу будто сдуло – с испуганными криками, явно озадаченная немыслимой противоестественностью своего беспечного поведения, она поспешно улетела.
– Еще показать? – спросила Дина. – Выбирайте любого баклана или чайку.
– Обалдеть! Вы видели! Она и вправду наблюдатель! – по-детски изумился Ботан.
Дина поморщилась:
– Нет никаких наблюдателей. И никогда не было.
– А что ты еще можешь? – не унимался Ботан. – Вот с ящерами, получается, можешь, а с людьми? Можешь нас усыпить или убить вот так, руку подняв?
– Только воздействия в рамках этики. И только слабые – ваши уровни слишком высоки.
– Это как?
– Ну… Усыпить ненадолго, думаю, смогу. Если потребуется. Убивать ТАК нельзя – это неразрешимое противоречие.
– Обалдеть! Усыпи Кирпича на минутку! Ну пожалуйста!
– Заглохни, профессор! – встрепенулся Кирпич. – И ты! Не вздумай руки свои поднимать! Предупреждаю – я гипнозу не поддаюсь! И всяким джедайским штучкам тоже!
– Меня не надо бояться, – попыталась успокоить его Дина. – Я не сделаю вам ничего плохого. Максим это прекрасно понимает.
– Ха! Да когда мне последний раз это говорили, я потом две картечины из ноги выковырял! Стой смирно! Кому сказано! Макс?
– Что…
– Ну чего мы делать будем? Лично у меня ноль мыслей!
– В смысле?
– Ну с ней, с этим… Я просто хрен знаю, что и как теперь! Я, блин, запутался уже в этих непонятках! Разобраться нужно! Срочно!!!
– Ну не знаю… Давай для начала пусть нам расскажет что-нибудь интересное. Расскажешь, Динка? Или как там тебя зовут на самом деле…
– Почти так же… – Дина отвела взгляд от моря, прошлась по Максу взглядом, уколовшим сердце невыносимой тоской, и, неожиданно встрепенувшись, неестественно весело произнесла: – А хотите увидеть «черный корабль»?
Кирпич переглянулся с Ботаном, последний отрицательно и очень резво замотал головой, а первый неуверенно произнес:
– В принципе оно, конечно, хотелось бы. Но еще сильнее хочется как-нибудь потом, очень не скоро, рассказать об этот детям своим, и желательно внукам.
– Не бойся, расскажешь. Смотрите все.
Дина кивнула в сторону зарослей. Не переставая коситься на нее одним глазом, Кирпич взглянул туда же и уточнил:
– Где?
– Разве не видишь? Вот же он.
– Да где? Ничего не вижу.
– Он везде. Под ногами начинается и дальше-дальше. Весь этот мир – корабль. То, что вы называете архипелагом. Он прилетел на эту планету и приземлился в океан. Экипаж всегда так поступал.
– Похоже, это случилось очень давненько… Так, значит, под нами не машина, не полигон, а просто космический корабль?
– Обалдеть! – опять восхитился Ботан. – Это как он только атмосферу не сорвал при посадке, с такими габаритами!
– Не исключено, что в тот момент здесь вообще не было атмосферы. Хотя на любой случай у экипажа были безопасные способы.
– Дин, может, ты просто и ясно все расскажешь? – попросил Макс.
Девушка настороженно покосилась влево, будто заметила что-то подозрительное. Несколько мгновений простояла напряженно, затем, чуть расслабившись, улыбнулась:
– Зачем наблюдателю с ужасного «черного корабля» что-то рассказывать простым смертным? Ей ведь проще поднять руку, чтобы они все забыли, или вообще остались на этом острове навсегда.
– Да поверь я хоть на миг, что ты на это способна, ни за что бы не завел этот разговор.
– Ты правда считаешь, что я не могу причинить вам вреда?
– Уверен.
– Спасибо.
– За что?
– За то, что первый понял. Ты умнее Люца оказался. Я уж сама начала сомневаться… Мне пришлось здесь совершать очень нехорошие вещи. Немыслимые. Причинять вред другим. Это неразрешимое противоречие, до сих пор не понимаю, как смогла сохранить разум после всего… Ты прав – вреда я вам не причиню. Да что вам – даже несильно ударить врага ради спасения мне очень трудно, а уж убить… Я не имею к этому кораблю и его создателям никакого отношения. Я такой же человек, как и вы, с одного из миров Рассадника.
– Что такое Рассадник? – встрял Ботан.
– Да тише ты! – Кирпич отвесил ему беззлобный подзатыльник. – Рассказывай. Ты даже не представляешь, как внимательно мы слушаем.
– Вы ведь заметили, что местная растительность и животный мир архипелага похожи на ваш, земной? На моей планете все то же самое. На многих планетах такое сходство. Это благодаря экипажу корабля. Очень давно они прилетели к нам, засеяв первую жизнь. А может, не первую, а вторую или третью. Мы не знаем. Потом они несколько раз возвращались. Каждое их возвращение – это появление новых видов или изменение старых: корректировка эволюции. Их корабль летает от мира к миру, занимаясь этим. Некоторые вмешательства протекают даже без их присутствия. Все эти планеты – один тщательно контролируемый Рассадник. Последнее возвращение корабля сохранилось в наших летописях. Мудрецы моего мира запомнили многое из рассказов экипажа, и почти все дошло до моего поколения. Но этого мало: мы не знаем, откуда появился этот корабль; один ли он, или их несколько; какова их конечная цель. Их логика непонятна, мотивы неизвестны. Одно несомненно – высшей ценностью экипаж считал разумную жизнь. По мнению наших ученых, вся их деятельность заключается в ее сохранении, преумножении и распространении по Вселенной. Но это не факт – только мнение, пусть и аргументированное. Видите эти пальмы? Такие же растут на берегах теплых морей моего мира. И чайки там тоже похожи на здешних. Но люди у нас разные. Абсолютно разные, несмотря на общность вида. Наши общества построены на мало похожих принципах. К примеру, наша тщательно документированная история насчитывает около сорока семи тысяч лет, если по-вашему исчислению. Есть и более древние отдельные источники. Насколько мне известно, первая письменность у вас зародилась гораздо позже, и даже важные общественные факты последних десятилетий зачастую недостоверны или скрыты от широких масс. У нас это немыслимо. Я легко могу проследить свою родословную на десятки веков. Возможно, благодаря этому до нас и дошли знания, полученные при последнем появлении корабля. Но, даже не прилетая, они каким-то образом могут воздействовать на биосферу. Их технологии позволяют переносить материальные объекты к другим мирам без помощи кораблей. Мы не знаем, как именно, но таким способом все вы оказались здесь.
– Зачем? – не утерпел Ботан.
– Я не знаю. Посмотрите вокруг. Этот корабль в очень плохом состоянии. Он сломан. Судя по виду, находился почти целиком под водой некоторое время. Какие-то его системы еще действуют, но самопроизвольно, без экипажа. Он исчез – никого не осталось. Автоматика, работая без контроля, дает сбои. Один из результатов этих сбоев – ваше появление здесь. Другой – я. Мой мир тоже пострадал от действий корабля, и не один раз. Несколько веков назад у нас начали происходить плохие вещи. Время от времени происходит что-то вроде забора проб – Сеятели, наверное, таким способом анализируют состав атмосферы: исчезают в один миг миллионы кубических метров воздуха, вакуум с хлопком заполняется. Это, как правило, не приводит к неприятным последствиям. Хуже другое – в других местах, наоборот, появляется чужой воздух. Будто резкое дуновение ветра. С этим ветром приходят чужие микробы. Дистанционное воздействие на биосферу. Если раньше экипаж корабля действовал по принципу «не навреди разуму», то теперь это не соблюдается. Очень быстро началась первая эпидемия. Когда сумели разработать вакцину и побороть болезнь, вспыхнула новая – с совершенно другим возбудителем, таким же чуждым. Тяжелее всего прошла четвертая эпидемия – мы потеряли около тридцати процентов населения, прежде чем ее остановили.
Дина выразительно указала в сторону острова:
– Здесь нет свободы, но и у нас ее нет. Мой мир – это мир мониторинга атмосферы, зон карантинов, частых медосмотров и тщательного слежения за здоровьем не только своим, но и близких, соседей, знакомых. Достаточно кашлянуть на улице, чтобы твои планы резко изменились на ближайшие дни, а то и хуже. Моя старшая сестра четыре месяца провела в закрытом блоке, в одиночестве. Персонал заходил к ней в герметичных костюмах. Это крайне плохо отразилось на ее душевном равновесии. Мы с вами похожи внешне, но разные внутри. Нам трудно переносить одиночество в любых формах, и у нас отсутствует такое явление, как насилие. Мы хорошо себя чувствуем в окружении друг друга, для нас не тайна эмоции тех, кто рядом, а многие умеют раскрывать мысли. Ограничение свободы – тяжелый удар не только для тех, кто попал в закрытый блок, но и для медицинского персонала. После четвертой эпидемии, когда начали вводить эти строгие меры, появилось… На ваш язык это можно перевести как «движение», или «партия». Участники готовились к тому, что рядом с ними раскроется портал для забора воздуха и надо успеть в него попасть до хлопка. Предполагалось, что в таком случае человек попадет на корабль Сеятелей, в лабораторию. Там он объяснит экипажу, что их действия привели к страшным последствиям, и те немедленно примут меры. С каждый годом участников движения становилось все больше и больше. Когда я родилась, в нем было задействовано почти все население. Мы были готовы в любой момент сделать шаг. Я ходила по улицам с посланием к экипажу в кармане и приспособлениями, которые могли помочь в трудную минуту. К сожалению, полный набор был тяжел, так что обычно ограничивалась мелочами.
– И в такой момент рядом раскрылся портал? – догадался Макс.
– Проще. Мне даже не пришлось к нему бежать – прямо в нем очутилась. Даже не знаю, смогла бы сделать шаг, окажись он в стороне. Я по характеру не слишком решительный человек.
Макс был готов поспорить с последним утверждением, но перебивать Дину не стал.
– Технологии создателей корабля были ограничены световым барьером. Быстрее света они передвигаться не могли, производить перенос объектов из мира в мир со сверхсветовой скоростью тоже не получалось. Один шаг к порталу означает многое. Для меня прошел миг, а на моей планете, возможно, не одна сотня лет. Все, кого я знала: родные, близкие, знакомые – их уже давно нет. Я никогда их больше не увижу. Так же, как и вы своих. Мы не знаем всех миров Рассадника, но те, что известны, располагаются очень далеко друг от друга. После хлопка меня забросило во внутренние помещения корабля. Там было темно, и я сразу заметила следы сильных повреждений. Фонаря надолго не хватило, но у моего народа развиты способности, для вас редкие. Я могу ориентироваться без света. Мне пришлось несколько часов пробиваться к поверхности через затопленные и разрушенные отсеки. Иногда на этом пути попадались останки предшественников – я оказалась там не первой. У одного нашлась расширенная аптечка, и это спасло, когда очередной отсек оказался заполнен ядовитым газом. Но это не спасло против болезней – все помещения вокруг лаборатории были заражены разнообразными штаммами. Вероятно, именно там их выращивали. Я должна была умереть, но спаслась благодаря трясучке. Думаю, ее тоже вызывает какой-то искусственно созданный микроорганизм. Сеятели в своем желании помогать разуму зашли слишком далеко, придумав несовершенное лекарство и не сумев его удержать. Возбудитель трясучки справляется с любой инфекцией, поэтому у вас нет эпидемий, но зато есть ужасные побочные эффекты. Самый страшный из них – диксы. Выбравшись наружу, я заразилась, потому и выжила. А затем пришлось быстро уходить – рядом с выходом местами опасно повышен радиоактивный фон. Видимо, тоже результат повреждений.
– А где этот выход? – спросил Кирпич. – Никогда не слышал, чтобы кто-то пробрался в глубь архипелага.
– На крайнем севере этой половины корабля.
– Что значит «этой половины»?
– Корабль похож на диск, разрезанный на две части. Половинки отделены друг от друга, но скрепляются в нескольких точках. Не уверена, но подозреваю, что как раз на второй половине находятся азиаты и прочие люди вашего мира, которые никогда не встречаются в этой части корабля.
– Если корабль космический, то почему на нем плавающие буи, трубы с водой, холодильники и всякое такое? – удивился Ботан. – Ведь в космосе все это окажется в безвоздушном пространстве, а здесь многое явно приспособлено для работы в водной среде.
– Не знаю. Извините, но я не ученый – вы же видите, что мне слишком мало лет для серьезной профессии, и подробности про то, чем занимался экипаж, не могу знать. И даже наши ученые тоже знают немногое – увы, перед предками экипаж не отчитывался. Но на планетах они оставались подолгу, всегда в океане. Наверное, корабль при этом приспосабливали для исследований и работы в условиях моря – он превращался в остров. Система расселин всегда затоплена – видимо, так было изначально предусмотрено. К тому же биологические хозяева корабля – амфибии, им водная среда нравится. А еще во многих местах заметны повреждения. Лаборатория, в которой я оказалась, сильно разрушена. Там все мертво. Наверное, телепортация, когда уже запущена, отрабатывает перемещение без помощи оборудования. Меня выбросило в место, где не было ничего исправного. Там один лишь исковерканный металл. Наверное, был взрыв, и не один. На Большом острове тоже видны следы разрушений. Особенно в тех местах, где диксы устроили логова. Из пробоин и трещин, наверное, выходит какой-то газ, просачиваясь сквозь песок, что их привлекает. Место, которое вы называете «разрезанным куполом», очень похоже на описание внешних загонов, в которых экипаж держал агрессивных животных для исследований, а пирамидальные холмы – вероятно, упомянутые в летописях преобразователи биомассы. Если не ошибаюсь, они до сих пор работают в режиме поддержания почвенного слоя. Не будь этого, ливни бы давно смыли все с холмов до голого металла. Но помнишь, Максим, ту грязь в бурю? Откуда-то ведь она взялась – реками стекала. Возможно, там когда-то был огромный питомник или лаборатория. Не знаю. Сеятели много чего могли делать на поверхности корабля. На нашей планете они в тот раз пробыли долгие годы – времени хватало. Перед взлетом, наверно, убирали лишнее. Вот и здесь так же было. Но теперь все сильно повреждено и мало что продолжает работать. Думаю, была авария, или нападение, или что-то случилось с экипажем. Не знаю. Корабль всем казался вечным, но, как видите, это не так. Я даже начала подозревать, что всех убил возбудитель трясучки. Уж очень это необычный микроорганизм – ничего подобного у Сеятелей раньше не было.
– И что ты делала, когда выбралась на поверхность? – Максу не терпелось узнать историю похождений инопланетянки.
– Сперва пыталась найти кого-нибудь из экипажа, но быстро убедилась, что ничего не получится. Или все погибли, или давно покинули корабль. Он теперь живет собственной жизнью. Даже если бы я каким-то чудом смогла обследовать все его отсеки, то отключить механизм, вызывающий у нас эпидемии, не получится. Он будет срабатывать столько раз, сколько запущен, и для этого ему не нужна работающая лаборатория. Все штаммы, предназначенные для моего мира, уже давно летят к нему. И все закончится только тогда, когда доберется последний. Помешать этому отсюда без помощи экипажа невозможно. И с помощью, наверное, тоже не получится.
– Наши светляки тоже не остановить?
– Думаю, да. У готов есть поврежденный буй – его будто взорвали когда-то, и остатки валялись на берегу. Видно, что внутри когда-то находилось сложное оборудование. Оно, конечно, уже не работает, но там все равно падают люди и предметы. Механизм запущен и работает без помощи систем корабля.
– Подожди! – встрепенулся Ботан. – Наши астрономы определили звезду, от которой прилетают светляки. Но она совсем не такая, как эта, – мы возле другой сейчас. Как так могло получиться?
– Я не могу знать тонкостей этой технологии. Но зато знаю, что, если от вашей планеты к этой звезде протянуть прямую линию, а потом продолжить ее, где-нибудь очень далеко она уткнется в другую звезду. Точнее, в эту. – Дина указала на склоняющееся к горизонту светило. – Думаю, этим все и объясняется.
– Поблизости не было других звезд на этой линии.
– Ну и что? Этот корабль очень стар, и для него в пределах галактики не существовало расстояний. Человечества еще не было, а он уже летал. Когда на вашей планете появились амфибии? Десятки или сотни миллионов лет назад? Вот и представьте, сколько прошло времени между земноводными и млекопитающими. Примерно столько же между человеком и Сеятелями. Я так думаю. Все это время экипаж занимался созданием новых пригодных для жизни миров или совершенствовал старые.
– Наверное, ребята просто устали работать за «спасибо», раз в итоге бросили его здесь, – мрачно предположил Кирпич. – А к Люцу ты как попасть ухитрилась?
– Мы не можем жить в одиночку подолгу, как вы. У нас начинается… Это не объяснить, но очень плохо. Когда я поняла, что прилетела сюда зря, а дороги назад нет, то решила присоединиться к людям, которые здесь живут. До этого, бродя по архипелагу, я их избегала. Для нас нетрудно замечать издали других и не приближаться к ним.
– А диксы?
– С ними еще проще. Их разум почти мертв.
– Ты поднимаешь руку и они отстают?
– Нет, я просто ходила с ними разными дорогами. Мои способности слишком незначительны, чтобы суметь удержать от нападения даже пару диксов, не говоря уже о стае. Но не нарываться их хватает. А как представитель в высшей степени общественно-зависимой расы, я легко учу чужие языки. Продолжая бродить по архипелагу, время от времени прибивалась к поселкам, изображая из себя глухонемую. Если в поселке было все плохо, быстро уходила, если нет – задерживалась, изучая ваши обычаи и языки. Обычно было нетрудно даже «не поднимая руки» воздействовать на главных людей этих общин, и ко мне относились хорошо. Но закончилось все тем, что я попала к Люцу, и он сумел меня раскусить. Не знаю, какие были планы у него, но от себя он ни на шаг не отпускал. Все время допрашивал обо всем. Я даже водила его на север, в то место, где выбралась на поверхность.
Дина вновь настороженно покосилась влево, будто вглядываясь во что-то заметное лишь ей. Неуверенно потеребив металлическую змейку на левом предплечье, она нехотя отвернулась от заинтересовавшего ее направления и подытожила:
– Простите, что сразу все не рассказала. Вы должны понимать, насколько это было для меня непросто. Да и какой смысл? Пользы от моего рассказа вы не получите.
– Ну не скажи. – Кирпич покачал головой. – Тебя теперь можно брать охотиться на ящеров. Будем их легко валить.
– Ты преувеличиваешь мои возможности. Всякое воздействие на живой организм требует расхода силы, с которой знакомы лишь единицы из вас, да и то поверхностно. На разных существ разные затраты, а восстанавливается она медленно. Поверь, на ящера уходит очень много. Даже усилитель не очень помогает. – Дина щелкнула ногтем по браслету.
– Так это усилитель твоей джедайской силы? – удивился Кирпич. – Надо же – а с виду проволока сплюснутая.
– Подожди… – не понял Макс. – Ведь эту штуку ты на моих глазах взяла из третьего контейнера. А он с Земли. Откуда там мог оказаться ваш усилитель?
– Не знаю, но есть предположение. Когда начались эти эпидемии, мы послали звездолеты во все известные миры Рассадника. Всего нам известно двенадцать. Ученые надеялись, что на одном из них находятся Сеятели. Вероятно, какой-то из кораблей достиг вашей планеты. Не знаю, что потом случилось с экипажем, но, скорее всего, астронавты выжили и действует. Наверное, столкнувшись со светляками, поняли, что это путь на еще один мир Рассадника. И начали пытаться сюда проникнуть.
– Ты считаешь, что в проекте, в котором работал Эн, были ваши люди задействованы?
– Все может быть. Этот усилитель устаревшей конструкции, насколько я понимаю, а корабли отправили очень давно.
– А почему у тебя своего браслета нет? – не понял Ботан.
– А зачем? У нас их носят только исследователи в опасных местах. При неправильном обращении он может нанести вред разумному, поэтому его использование и ношение без крайней нужды неэтично. Вы же сами видели, с какими предосторожностями он хранился. Опасный предмет.
– Понятно. То есть совсем непонятно! Получается, ваши, там, на Земле, пытаются заслать сюда свои усилители и сами потом прилететь. Как они найдут контейнеры в таком случае?
– Думаю, все гораздо проще. В группах, подобных той, в которой работал Эн, есть люди с наших кораблей или их потомки.
– У тебя на все есть ответы, – заметил Макс.
– Не ответы – только предположения. Что мне теперь остается делать? В любую минуту подолгу обдумываю все, что узнала. У меня было несколько месяцев, и большую их часть я анализировала всю доступную информацию. Как и ты, Максим, раз догадался, что я чужая.
– А тот мертвый тип, в кресле-катапульте, тоже из ваших? – не унимался Ботан.
Вновь косясь влево, Дина покачала головой:
– Понятия не имею, откуда он. Надписи на незнакомом языке, а наша письменность вот уже тысячи лет почти не менялась. Видимо, не только у нас и у вас начались неприятности из-за неправильной работы корабля. Миров Рассадника много, кто-нибудь мог узнать координаты этой системы от Сеятелей и послать сюда свой звездолет, или другим способом попал.
– Обалдеть! Да тут какой-то рассадник пришельцев!
– Ребята, – напряженно, изменившимся голосом произнесла Дина. – Извините, что обрываю нашу интересную беседу, но там кто-то есть.
– Не понял? – насторожился Кирпич.
Дина махнула влево:
– Я ощущаю чье-то присутствие. Это не ящеры и не птицы. Что-то большое. Возможно, спящий человек. Но, может, и дикс. Они чувствуются почти одинаково. И еще там чувствуется присутствие человека. Также слабо. Будто маленький ребенок, или спящий… или умирающий. Не уверена. Наверное, все же дикс. Помехи характерные. Что-то неправильное.
Кирпич улыбнулся, как карапуз при виде леденца на палочке:
– Думаю, это та самая парочка, которая девчонок сожрала. Макс, проверим?
Тот молча снял с плеча двустволку. Диксов на мелях много, патроны тратить жалко, но именно на эту парочку он был готов истратить все до единого.
Назад: Глава 31
Дальше: Глава 33