Глава седьмая
С того дня, как Элли оказалась в подземном убежище особистов, прошла почти неделя. Девушка практически не выходила из своей комнаты — слух о том, что она и есть подружка метаморфа, распространился по базе быстро. Было неприятно ловить на себе косые взгляды, слышать смешки и тихое шушуканье за спиной… На четвертый день Элли попросила, чтобы ее отпустили, и получила вежливый отказ. Ей объяснили, что она должна находиться именно здесь — в интересах национальной безопасности. Оставалось ждать, когда чудовище поймают…
Хотела ли она этого? Ответить однозначно Элли не могла.
Да, поскорее бы все закончилось… В то же время в ее душе медленно разгорался огонек злости — на особистов, на весь мир, устроенный так несправедливо!.. Элли и не знала, что способна на сильные эмоции… Когда к ней явился с расспросами очередной дознаватель, она с трудом удержалась от того, чтобы не выставить его вон: слишком слащавым был тот тип — до приторности!.. Элли даже умылась после его ухода… Именно тогда она впервые со злорадством подумала, что Андрея им никогда не поймать…
В четверг утром Элли ощутила слабый озноб. Поколдовав над клавишами системы климат-контроля, увеличила температуру в комнате, однако лучше ей не стало. Пришлось обратиться к местному врачу.
— Небольшая простуда, — успокоил он, предложив выпить пару таблеток. — К вечеру будете в порядке…
Увы, вечер Элли встретила в постели. Ее по-прежнему трясло. Заметно поднялась температура. Врач по-настоящему заволновался.
— В принципе, вы не могли ничем от него заразиться: ткани метаморфа абсолютно стерильны, — сказал он, в очередной раз измерив у девушки температуру. — Тем не менее придется переправить вас в клинику. До чего же не вовремя!
— Почему — «не вовремя»? — тихо спросила Элли.
— Метаморф может наблюдать за базой, — охотно пояснил врач. — Есть данные о том, что он хочет до вас добраться. Только, чур, я вам ничего не говорил! — Врач прижал палец к губам. — Это секретная информация!
— Зачем же вы мне ее сообщили? — поинтересовалась Элли.
— Потому что уже все об этом знают, — засмеялся врач. — Второй день укрепляют подходы к базе; на втором ярусе монтируют ловушку. Надеюсь, на этот раз мы его все-таки поймаем. И не бойтесь: сюда ему никогда не попасть. Это я вам гарантирую.
Элли ничего не ответила. До нее наконец дошел смысл сказанного врачом: метаморф пытается до нее добраться… Но зачем?
— Ладно, отдыхайте, а я поговорю с начальством, — произнес врач, задумчиво глядя на Элли. — Похоже, вас все же придется вывезти отсюда…
Врач ушел, Элли осталась одна.
Итак, Андрей ее ищет… Чтобы убить? Но он мог сделать это тысячу раз… Тогда зачем?
Ответа она пока не нашла, однако поймала себя на том, что снова думает об Андрее как о человеке. Это было неправильно. Элли прекрасно сознавала, что метаморф — враг, жестокое и коварное существо, с которым у нее не может быть ничего общего. И хватит о нем… Поудобнее устроившись в постели, Элли закрыла глаза и постаралась уснуть.
* * *
Я перезвонил Рудакову утром следующего дня. Его рабочий телефон узнал еще пару дней назад — просто позвонил в дежурный отдел и спросил, как мне с ним поговорить. Мои слова о важных сведениях показались дежурному вполне убедительными, и он сообщил номер.
Я разговаривал с Рудаковым из салона взятого напрокат глайдера — если Кэрол следит за мной, то подслушать не сможет наверняка.
— Это ваш вчерашний гость, — произнес я, услышав голос Рудакова. — Вы пришли к какому-нибудь решению?
— Да, — спокойно ответил Рудаков. — Думаю, мы можем договориться. При условии, что, когда все закончится, вы навсегда покинете Землю.
— Глупое условие, — заметил я. — Вы ведь все равно не сможете меня контролировать.
— Я исхожу из того, что у нас честный договор и каждая из сторон будет держать слово. Так или не так?
Этот человек мне и в самом деле начинал нравиться.
— Так, — подтвердил я. — С Земли улечу и обещаю никогда сюда не возвращаться. Есть еще что-нибудь?
— Мне понадобится помощь двух коллег. Я должен им все рассказать. Одному мне не справиться.
— Кто они?
— Первый — Глеб Савушкин из прокуратуры. Я давно с ним работаю, с его стороны накладок не будет. Второй — Максим Корольков, сотрудник Особого Отдела. Без его помощи не обойтись.
— Не доверяю особистам, — произнес я. — Никогда не знаешь, чего от них ждать.
— Без Максима не обойтись, — с нажимом повторил Рудаков. — Он неплохой мужик, с ним можно поладить. Вы ведь хотите поговорить с Элли, а она у него.
— Это все? — спросил я.
— Да. Как вы понимаете, мне тоже не нужна лишняя огласка.
— Хорошо, я согласен. Когда я смогу встретиться с Элли?
— Пока не знаю, я должен связаться с Максом. Давайте встретимся в полдень в любом удобном для вас месте.
— Договорились. Я позвоню вам за пять минут до полудня. Кружите на машине в районе центра.
— Не доверяете? — усмехнулся Рудаков.
— Нет, тут другое. За мной может следить Кэрол, что — опасно в первую очередь для вас. До встречи…
Я отключил линком и несколько минут молча вел глайдер, размышляя об услышанном. То, что к делу подключатся особисты, здорово все портило. Этим парням нельзя доверять. Но выбирать не приходилось. Оставалось лишь надеяться, что Рудаков не ошибается в своем коллеге.
До полудня было еще больше двух часов. Я летал над городом, не решаясь опустить машину: от Кэрол можно ожидать чего угодно. Слежки вроде бы не заметил, поэтому большую часть времени просто отдыхал, запустив одну из экскурсионных программ и передав управление автопилоту. Мелодичный голос женщины-гида рассказывал о достопримечательностях Москвы, машина послушно зависала в нужных местах, дабы я мог по достоинству оценить красоту самой знаменитой из земных столиц. Увы, я почти не смотрел по сторонам, да и гида слушал вполуха, размышляя о свалившихся на меня проблемах… Когда до полудня осталось десять минут, отключил экскурсионную программу, взял на себя управление и повел машину в центр города. За пять минут до полудня достал трубку линкома и набрал номер Рудакова.
— Это гость. Номер вашей машины?
— МКТ — 343–017, синий «Квазар».
— Центральный парк, северная стоянка. Я сяду к вам.
— Со мной Савушкин, быстро произнес Рудаков. — Вы не против?
— Нет, — ответил я и отключил линком.
Северная стоянка была довольно большой и открытой — именно этим она меня и привлекла: здесь трудно подобраться незаметно… Посадив глайдер, я вышел из салона и стал ждать. Машину Рудакова заметил через минуту. Как только опоры мощного синего «Квазара» коснулись посадочной площадки, открыл дверь и забрался в салон.
— Взлетаем… — сказал я, садясь на заднее сиденье рядом с Рудаковым. — А, знакомая личность…
Сидевший в водительском кресле толстячок обернулся. Настороженность в его глазах боролась с любопытством. Это был тот самый тип, что приходил ко мне по поводу прокладки кабеля.
— Мы действительно встречались, — произнес он, мягко улыбаясь. — Не думал, что увидимся вновь.
— Пути Господни неисповедимы, — отозвался я.
— Точно, — согласился толстячок и сосредоточился на управлении.
— Итак? — Я взглянул на Рудакова.
— Корольков готов помочь нам, но у него есть свои условия. Во-первых, вы всегда должны носить при себе вот это… — Рудаков протянул мне небольшую серую горошину.
— Что за штука? — спросил я, не без опаски принимая предмет.
— Радиомаяк. Мы должны знать, где вы находитесь. И постарайтесь не потерять.
— Хорошо, — ответил я, хотя ничего хорошего мне это не сулило. — Буду беречь как зеницу ока…
Я сжал руку, потом продемонстрировал Рудакову пустую ладонь — маячок уже находился в моем теле — лучший способ не потерять его.
— Что еще?
— Сначала мы ловим Кэрол, потом вам разрешат увидеться с Некрасовой.
— Мы так не договаривались. Я хочу увидеть ее сегодня.
Сейчас.
— Это условие Королькова. Он сказал, что не пойдет вам навстречу, пока не поможете поймать Кэрол.
— Я хочу увидеть Аллу, — с нажимом повторил я.
— Сейчас невозможно в любом случае, — тихо ответил Рудаков. — Сегодня утром Некрасову перевели в карантинный блок Института Вирусологии. У нее высокая температура. Врачи пока не могут поставить диагноз. Вы не могли ее чем-то заразить?
Новость была весьма неприятной. Рудаков явно не лгал. Подумав, я покачал головой.
— Нет. Смешно, но мы с Кэрол — самые стерильные существа на вашей планете. Так что любое заражение по моей вине исключено.
— Что ж, учтем… — вздохнул Рудаков и снова взглянул на меня. — Вы поможете поймать Кэрол?
— Да, — холодно ответил я. — Но если вы и ваш особист меня обманете, вам не жить.
— Договорились, — кивнул Рудаков. — Теперь давайте о деле…
Разговор с Рудаковым продолжался больше сорока минут. Мы не касались конкретных вариантов пленения Кэрол — Рудаков хотел лучше разобраться в ситуации. Он задавал вопросы, я отвечал на них. В основном речь шла о наших с Кэрол возможностях и образе мышления. Я хорошо понимал капитана: чтобы поймать врага, его надо понять.
Выяснив все, что считал важным, Рудаков попрощался со мной, договорившись о новой встрече. Выбираясь из машины, я уже знал, что за мной с высоты двадцати восьми километров следит «глаз» — автономная летающая платформа, оборудованная разведывательным оборудованием. Мог и поприветствовать соглядатаев, но сдержался.
Перед тем как сесть в свой глайдер, внимательно осмотрел его — было бы весьма неприятно, если бы Кэрол внезапно появилась за моей спиной. Боялся ли я ее? Да. Впрочем, страха как такового не испытывал, но Кэрол представляла для меня самую реальную из всех существующих угроз. С этим приходилось считаться.
Моим новым пристанищем стала небольшая комнатушка на семнадцатом этаже старого облупленного здания, я и не знал, что в Москве еще такие сохранились. Плата, чисто символическая, ибо комната не имела каких-либо удобств. Меня привлекло в ней именно отсутствие других помещений — это снижало шансы Кэрол подобраться ко мне незаметно. Она могла войти в дверь или в окно — соответственно у меня всегда оставался путь для бегства. Я знал, что не смогу справиться с Кэрол, а потому не геройствовал. Один я с ней не совладаю, а вот с Рудаковым и его людьми — шанс есть.
Дома все было спокойно. Закрыв дверь, повалился на диван и закрыл глаза, Да, без Рудакова мне Кэрол не победить. Особисты сделают ловушку, а мне придется заманить туда бестию. Кое-что в этой схеме мне очень не нравилось: что, если нас поймают обоих? Люди способны на все!
Почему-то вспомнилась «горошина». Она мирно дремала в моем теле, я не улавливал никаких признаков ее работы. Сигнал наверняка достаточно слаб, а я не очень чувствителен в радиодиапазоне…
Замер, сконцентрировавшись на радиомаячке. Показалось?.. Нет. Странное, едва уловимое чувство… Почти ничто… Появилось ощущение, что когда-то я уже держал в теле подобную штуку. Но такого не могло быть — с моей памятью пока все в порядке… Тогда что это? Откуда призрачное воспоминание?
Лобовая попытка вспомнить ни к чему не привела, пришлось действовать хитрее. Возможно, тут замешана память клеток…
Да, то была память клеток Кэрол — тех немногих, что остались в моем теле после борьбы с ней. Они уже совсем сделались моими, ничем не отличались от моих — кроме памяти, о которой сложно сказать что-то конкретное. Память ощущений…
Не бойтесь, мои хорошие… Идите к папе… Папа вас не обидит… Вы ведь не против рассказать ему все, что знаете? Они не возражали. И хотя «рассказать» смогли очень немногое, ощущения обрели более отчетливую форму.
Я увидел что-то продолговатое, небольшое… Маленький вытянутый цилиндр — очень гладкий. В торце — отверстие; с одного края — пара странных зубчатых выступов… Интересно, что за дрянь Кэрол носит в себе?
Большего от клеток добиться не смог. Поблагодарив их, поднялся с дивана, достал из кармана блокнот и авторучку. Немного подумав, зарисовал контуры обнаруженной штуки. Что же это? Какое-то оружие?
Нет, на оружие хреновина явно не тянула — уж слишком маленькая… Пожалуй, надо спросить у Рудакова…
Обедал я в небольшом ресторанчике, расположенном в двух минутах ходьбы от дома. Еда, по моим меркам, была не очень вкусная, но кулинария в тот момент волновала меня меньше всего. Потом почти до шести вечера бродил по городу, стараясь выявить слежку. Кэрол не заметил — похоже, она меня окончательно потеряла.
Вечер прошел спокойно. Я лежал на диване и смотрел телевизор. Обо мне — точнее, о нас с Кэрол — говорили мало, что меня вполне устраивало: времена прельщения популярностью давно миновали.
Итак, Кэрол меня потеряла… Тем не менее укладываясь спать, я сформировал «сторожа» — небольшой модуль с чуткими ушками и венчиком глаз-бусинок. Являясь продолжением моей ноги, он тихонько сидел на спинке дивана. Раньше я никогда не занимался подобными штуками, поэтому обрадовался тому, что у меня все получилось. Кэрол не подобраться незамеченной — значит, можно наконец-то как следует выспаться…
Заснул я быстро — понятие бессонницы мне вообще незнакомо. Кажется, даже что-то снилось, причем очень приятное. Запомнить сон не удалось… Открыв глаза, я несколько секунд вслушивался в тишину, пытаясь понять, что меня разбудило. Показалось?.. Может быть. Сторож не проявлял никаких признаков беспокойства… Я собирался задремать снова, как опять почувствовал незнакомый внутренний толчок. Быстро присев на кровати, втянул в себя сторож и прислушался.
Было очень тихо за окном, в коридоре, за дверью… Но в коридоре кто-то был. И я знал, кто именно: Кэрол!..
* * *
Никогда еще она не чувствовала себя так плохо! Происходило что-то страшное. Элли пыталась открыть глаза и не могла… Ей казалось, что глаза открыты, однако вокруг была все та же белесая мгла, в которой призраками сновали люди. Много людей… Элли слышала глухие голоса, чувствовала чьи-то прикосновения к себе, изредка ощущала слабую боль — кажется, ей делали уколы… Попыталась пошевелиться — и не смогла… Господи, что с ней?
В клинику ее доставили еще вчера. Элли удивилась, когда поняла, что скромное белое здание — всего лишь парадный фасад. Основные помещения находились глубоко под землей. Элли везли на каталке, и она сумела как следует все разглядеть. В лифте внимательно смотрела на табло, отмечая этажи. Минус шестой — значит, она на глубине нескольких десятков метров… Коридор, белые матовые стены… Двери — очень странные, с автоматическим приводом… Табличка с предупреждением о режиме «А» и красным треугольником… Интересно, что это за режим?
Ее поместили в маленькую отдельную палату. Измерили температуру, заставили принять несколько таблеток. Именно после них ей и стало плохо. Или чуть раньше?
Теперь это не имело никакого значения. Элли лежала, вслушиваясь в окутавший ее туман и понимая, что он приносит ей успокоение. Там, снаружи, голоса и раздражавшие прикосновения. А внутри — тихо и хорошо. Так хорошо, что совершенно не хотелось никуда возвращаться.
— Пульса нет…
Интересно, у кого нет пульса? Хотя какая разница…
В ушах зазвенело. На редкость мелодично… Элли собралась окунуться в звон, но тело пронзила острая боль. Даже не боль — что-то ужасно неприятное!.. Элли чувствовала, как дергается ее тело, и стонала. Или пыталась стонать, ошеломленная тем, что с нею сделали. Тьма перед глазами напряженно пульсировала, тоже возмущенная бесцеремонным вторжением в ее покой… Рядом опять раздались голоса. Затем Элли ощутила, как в горло ей протолкнули какую-то трубку, — ужасно!.. Мысли ворочались все медленнее, тьма подбиралась все ближе. Вот она коснулась лица, и все исчезло…
Когда она очнулась, трубки в горле уже не было. Повела глазами — в палате, но не в своей, в другой. С трудом пошевелилась, поднесла к глазам руку. Рука дрожала, ногти отливали неестественной синевой. Попыталась приподняться и увидела, что к носу тянется тонкая прозрачная трубочка. Сорвала крепившую липучку — на стойке с аппаратурой слева от кровати заморгала красная лампочка.
Бесшумно открылась дверь. В комнату вошло странное белое существо. Элли вздрогнула, потом облегченно вздохнула — человек в тонком белом скафандре. Чего он так вырядился?
— Не бойтесь, это я… — Человек подошел к кровати.-
Как себя чувствуете?
— Даже не знаю… — тихо отозвалась Элли, узнав врача, привезшего ее сюда. — Уже лучше.
— Вот и ладненько. Признаюсь, мы все слегка переволновались, Алла Викторовна.
— Что-то серьезное?
— Вероятно, какая-то аллергическая реакция. Но выдержались молодцом! Теперь поправитесь.
— Воды… — попросила Элли.
— Да, конечно… — Врач налил воды и поднес ей стакан. — Аккуратнее…
Руки все еще дрожали. Элли чувствовала, как стучат зубы о стеклянный край. Вода оказалась холодной — почти ледяной. Отпив пару глотков, вернула стакан.
— Холодная…
Врач с интересом посмотрел на Элли и отошел к столу. В его руках появился какой-то маленький прибор.
— Двадцать два градуса, — сказал он, поставив стакан и отложив в сторону прибор. Задумчиво взглянул на пациентку, слегка пожал плечами: — Ничего, все наладится.
— А почему вы в этом балахоне? — спросила Элли. — Я могу вас чем-то заразить?
— Пустая формальность! — махнул рукой врач. — Никакой патогенной микрофлоры мы не обнаружили, но по инструкции обязаны соблюдать карантин пару дней. Случай-то достаточно необычный…
Элли хорошо понимала, что он имеет в виду. Все правильно: они боятся, что она подхватила какую-то неземную заразу. Может, и правы — иначе она бы здесь не оказалась.
— А как насчет поесть? — Элли поудобнее села в кровати.
— О, вижу, мы действительно идем на поправку! — В голосе врача почувствовалось облегчение. — Сейчас вас покормят, я распоряжусь.
— Спасибо… Можно перевести меня в другую палату? — Элли обвела взглядом комнату. — В которой нет всего этого… — Она указала на стойку с аппаратурой.
— Давайте сделаем так: до утра побудете здесь, а завтра все сделаем. Договорились?
— Хорошо… — Элли снова оглядела палату. Окон не было. Ну да, они же под землей… — Сколько времени?
— Два часа ночи. Отдыхайте, Алла Викторовна. Сейчас вам принесут поесть…
Врач вышел, Элли осталась одна. Глянула на руку — дрожь заметно утихла. Наверное, врач прав — какая-то аллергия…
* * *
Чувство было очень необычное. Я ничего не видел, не слышал ни единого звука — и все же знал, что Кэрол скрывается за дверью. Знал без тени сомнения, что мне угрожает опасность.
Вступать с Кэрол в бой я не хотел — слишком мизерны шансы на победу. Увы, Кэрол прожила гораздо дольше, она опытнее и сильнее. К тому же женские особи нашего вида от природы сильнее мужчин. Схватка с Кэрол означала для меня верную гибель. Точнее, нечто гораздо худшее — вечный плен.
Нельзя было медлить ни секунды. Я быстро поднялся, стараясь не шуметь, подхватил висевший на спинке стула костюм с документами, сунул ноги в башмаки, одновременно открывая окно. Когда через крохотную щель к дверному замку проскользнул тонкий гибкий усик, я влез на подоконник и прыгнул вниз.
Разумеется, желания растечься лужей по асфальту я не испытывал, поэтому быстро сформировал крылья и стремительно полетел прочь, придерживая костюм. Обогнув ближайшую высотку, повернул налево, затем в течение пяти минут еще пару раз сменил курс. Впрочем, меры предосторожности были излишними: за мной никто не гнался — я чувствовал это. Очень непривычное чувство, которому я пока не находил объяснения. Может, присутствие Кэрол пробудило во мне какие-то дремавшие инстинкты?
До западной окраины города добрался за десять минут. Выбрав улочку потемнее, мягко опустился на землю, огляделся — вроде бы тихо. Приняв ставшую привычной человеческую форму, надел костюм и спокойно пошел по тротуару, надеясь, что никто не заметил моего эффектного появления.
Следовало позвонить Рудакову… Увы, линкома в кармане не оказалось. Сначала я подумал, что выронил его по пути, потом вспомнил, что оставил в комнате на столе. Что ж, придется искать таксофон.
Таксофон нашелся через пару минут. Кредитной карточкой я не запасся, но она явно имелась у высокого плечистого человека, контуры которого отчетливо просвечивали сквозь матовые стекла кабинки.
Подождал, пока незнакомец закончит разговор. Когда он вышел, я протянул ему стокредовую купюру и доброжелательно улыбнулся.
— Земляк, не одолжишь карточку? Срочно позвонить нужно.
Человек явно был представителем какого-то криминального сообщества. Об этом говорил весь его вид — солидный костюм, кожаный плащ, галстук с изящной серебряной заколкой в форме скорпиона и перстень с черным камнем на пальце. Серебряный скорпион указывал статус в криминальном мире — смотрящий района; перстень свидетельствовал о близости к главе преступного клана. — Все перечисленное и многое другое услужливо подсказала память Эрихмана — кто-кто, а уж он-то в подобных делах разбирался! Настороженный взгляд незнакомца скользнул по моему лицу, затем стал мягче.
— О чем речь, братишка… — Человек в плаще протянул карточку. — Звони, сколько надо.
— Спасибо, — поблагодарил я. — Возьми… Незнакомец глянул на купюру в моей руке и неодобрительно покачал головой:
— Не надо так, братишка. Обидеть хочешь?
— Извини. Спасибо…
Я зашел в кабинку, сунул карточку в приемное гнездо таксофона и набрал номер Рудакова. Ответили не сразу. Три гудка, четыре. Наконец в трубке послышался заспанный голос капитана:
— Слушаю…
— Это гость. Кэрол только что отыскала меня, но я сбежал. Твои ребята наверняка следят за мной, но лучше бы они следили за домом — Кэрол может быть еще там.
— Все понял, — быстро ответил Рудаков. — Сейчас распоряжусь.
— Нам нужно встретиться, — добавил я.
— Где и когда?
— Подберешь меня в девять утра на стоянке у Площади
Искусств, сектор «А».
— Договорились. У тебя все в порядке?
— Да…
Я повесил трубку, вынул карточку и вышел из кабинки.
Незнакомец стоял чуть поодаль, сунув руки в карманы плаща. Подойдя ближе, я протянул ему карточку:
— Спасибо, выручил. Не будешь против, если я тебя пивком угощу?
Глаза незнакомца блеснули, он тихо засмеялся. Взяв карточку, похлопал меня по плечу:
— В другой раз, братишка. Слишком много дел. Извиняй…..
Подмигнув, он повернулся и быстро пошел прочь. Я проводил взглядом его ладную фигуру. Вот ведь как — бандит, а позволил позвонить и даже денег не взял… Что ни говори, но у этих ребят тоже есть чему поучиться…
До рассвета оставалось несколько часов. Мне было грустно — как ни крути, пока приходилось бегать от Кэрол. Раньше тоже пару раз удирал от полиции и особистов, но то совсем другое дело: их перевес мог быть только временным. С Кэрол все иначе, потому и пришлось идти на контакт с Рудаковым: поодиночке нам с ней не справиться.
Спать не хотелось, я просто брел по улице, высматривая вывеску какого-нибудь бара. Таковая нашлась через сотню метров. Зайдя в зал, сел за столик, заказал выпивку и бифштекс. Может, еда поднимет настроение?
Народа было достаточно мало. Играла спокойная музыка. Я ел принесенный официантом бифштекс и думал об Элли. Действительно ли она больна или это уловка особистов? Они поняли, что мне нужна Элли, и пытаются держать меня на коротком поводке? Вряд ли у них получится. Если не хотят неприятностей, то лучше бы им быть со мной поучтивее.
В баре я провел больше трех часов. Спешить было некуда. Когда за окнами стало совсем светло, расплатился с официантом, не забыв про щедрые чаевые, и потихоньку направился в сторону центра. Времени еще хватало, поэтому я заходил в разные магазинчики и лавки — многие из них уже начали открываться. Почти сорок минут провел у фонтана в небольшом тенистом скверике… Когда до девяти часов осталось меньше пятнадцати минут, поймал такси и отправился на Площадь Искусств.
Ждать Рудакова не пришлось — его глайдер опустился на стоянку ровно в девять. На этот раз капитан был один. Я забрался в салон, захлопнул дверь, машина тут же поднялась в воздух.
— Мы ее упустили, — сказал Рудаков, не тратя времени на приветствие. — Точнее, просто не смогли отследить. Многоэтажка — слишком много людей.
— Понятно… — вздохнул я. Этого следовало ожидать, так что новость не стала для меня неожиданностью. — Жаль…
Я полез в карман, достал блокнот. Раскрыв на нужной странице, вырвал листок с рисунком и протянул его Рудакову.
— В теле у Кэрол какая-то штука. Я зарисовал ее контуры. Попробуйте определить, что это такое.
Рудаков взял листок, с интересом взглянул на рисунок. На лбу капитана обозначились морщинки.
— Это у Кэрол в теле? — спросил он, посмотрев на меня; в его голосе чувствовалось удивление.
— Да, — подтвердил я. — Неплохо бы узнать, что за предмет.
— Могу сказать прямо сейчас, — ответил Рудаков. — Это детонатор к термитной бомбе. Мы изучали такие, когда проходили курс по борьбе с терроризмом.
Новость была интересной. Даже слишком! Когда до меня дошел смысл сказанного капитаном, я почувствовал себя очень неуютно.
— Детонатор к термитной бомбе… — пробормотал я, с ужасом понимая, что дело гораздо хуже, чем я предполагал. — Его трудно подорвать?
— Пара секунд, — пожал плечами Рудаков. — Нажать на зубцы и повернуть верхнюю часть детонатора на четверть оборота… Вы знаете, зачем он ей?
— Догадываюсь… Взрыв получается сильный?
— Да нет — так, хлопок. Суть не во взрыве, а в температуре: она достигает трех тысяч градусов.
— Ну конечно, раз детонатор к термитной бомбе… — согласился я. — Когда-то на меня хотели скинуть такую…
— И что же это значит? — спросил Рудаков, снова взглянув на меня.
— Это значит, что теперь у нас действительно появились проблемы…
* * *
Элли перевели в другую палату — более уютную и комфортабельную. Посещавшие ее врачи перестали надевать защитные костюмы. Элли восприняла все это как хорошие признаки — решила, что выздоравливает. И ошиблась!
Сначала появились проблемы со зрением: Элли заметила, что видит теперь немного не так, как прежде. Если она внимательно смотрела на предмет, тот начинал менять цвет не сильно, но вполне заметно. Изменялись оттенок и насыщенность… Потом стало еще страшнее. Элли внезапно поняла, что может рассмотреть любой объект во всех деталях. Стоило сосредоточиться на нем, и предмет словно бы приближался — казалось, Элли смотрит на него через бинокль… Страшило не то, что она обрела такой странный дар, — страшила неизвестность. У девушки даже мелькнула в голове ужасная мысль: а что, если она сама теперь превратится в метаморфа?
У Элли хватило выдержки, чтобы не поделиться своими опасениями с врачом. Геннадий Эдуардович — так его звали — был очень участлив к ней и всерьез беспокоился о ее здоровье. Тем не менее Элли интуитивно чувствовала, что он просто хорошо делает порученную ему работу. И участливость его — удобная маска для общения с пациентами. Если он узнает… Наверняка доложит обо всем начальству — со всеми вытекающими отсюда последствиями. О них Элли не хотела даже думать.
Оставалась слабая надежда, что все еще образуется, что ее страхи лишены основания… Ну, зрение. И что? Мало ли какие лекарства ей кололи — вот и повлияло!.. Все обойдется, иначе быть не может…
Прошло несколько часов, и зрение действительно пришло в норму. Почти пришло — Элли по-прежнему могла в деталях рассматривать любые предметы, но те, по крайней мере, перестали менять цвет.
Шел седьмой час вечера, когда пожилая медсестра принесла ей ужин. Каша, сок, кусочек кекса… Они что, хотят уморить ее голодом?
— А нет ли чего-то другого? — спросила Элли. — Мяса или рыбы?
— Каша и сок с добавками витаминов, — спокойно отозвалась медсестра. — Это очень полезно.
— Я сама знаю, что мне полезно! — резко заявила Элли, но тут же спохватилась: — Простите…
— Приятного аппетита, — сухо сказала медсестра и вышла.
Элли хмуро проводила ее взглядом. Потом закрыла лицо руками — господи, что с ней? С каких это пор она стала такой вспыльчивой? Несколько минут приходила в себя, чувствуя, что не может совладать со своим гневом. Почему ее держат здесь, по какому праву? За что? Открыв глаза, взглянула на столик с едой. Захотелось перевернуть его, перебить чашки, но Элли сдержалась: нельзя, это ее выдаст… Выдаст?!
Последняя мысль неприятно поразила. Ведь то была мысль человека, который в чем-то виноват, который вынужден что-то скрывать… А человека ли?
Элли стало жалко себя, она попыталась заплакать. Раньше ей это легко удавалось — стоило почувствовать себя несчастной, и слезы сами катились из глаз. Обычно они приносили облегчение.
Теперь слез не было! Все попытки Элли порыдать ни к чему не привели…
Снова взглянула на столик — ну как можно есть эту гадость? Сейчас бы немного шашлыка, что готовил Андрей…
Андрей… Элли невольно вздрогнула. Из-за него все ее беды! Если бы не мерзкое чудовище…
Если бы не чудовище, все могло бы быть куда хуже! Элли вспомнила ту ночь, когда Андрей дал ей денег и ничего не потребовал взамен. Смешно, но даже это выглядело как-то не по-человечески. Разве может нормальный цивилизованный человек дать кому-то денег — да еще такую большую сумму! — и ничего не урвать для себя?..
Снова взглянула на кашу — боже, какая гадость!.. А есть хотелось.
Поднявшись с кровати, Элли прошлась по комнате, огляделась. Осторожно толкнула дверь — так и есть, закрыто… Выходит, ей не доверяют. Будто она — преступница! Но что она сделала плохого?
Подойдя к столу, взяла сок, отпила пару глотков. Нет, совсем не то! Уж лучше просто воды попить… Девушка раздраженно поставила стакан на столик, послышался хруст. Удивленно посмотрела на осколки, на порезанную руку. Как глупо получилось…
Вот тут Элли стало по-настоящему страшно. Осколок стакана сделал довольно глубокий порез, но кровь почему-то не потекла. И боли Элли не чувствовала — так, легкое жжение… Со страхом поднесла ладонь к глазам, внимательно рассмотрела рану: розовая, цвета недозрелого арбуза, плоть. И ни капли крови!..
Элли задрожала. Голова кружилась. Подумала, что упадет в обморок, но пересилила себя. Снова глянула на руку — то ли показалось, то ли порез действительно немного уменьшился?
Ранка в самом деле заживала на глазах! От довольно глубокого пореза через минуту сохранился лишь небольшой твердый бугорок. Элли помассировала его пальцем, и он исчез.
Она — метаморф! У Элли пропали последние сомнения… Выходит, заразилась-таки!..
Ее захлестнула волна ужаса. Элли подбежала к кровати, забралась в постель и с головой накрылась одеялом.
Похоже на кошмарный сон, но не сон, точно!.. Под одеялом Элли думала о том, как теперь ей жить. Если только можно назвать будущее жизнью…
Прошло около часа. Элли немного успокоилась и просто лежала, задумчиво глядя в голографическое окно. За ним раскинулся скалистый пейзаж — Элли сама выбрала его утром. Солнце на картинке уже зашло, лишь далеко у горизонта еще розовели пряди облаков. Как грустно… Если врачи узнают о переменах в ее организме, ей конец: до конца дней своих она будет подопытным кроликом в какой-нибудь лаборатории — в лучшем случае. Неделю назад она слышала высказывания военных о том, что метаморф — самая большая угроза человечеству со времен профессора Роули — сумасшедшего врача, придумавшего печально знаменитый «Штамм 666». Этот чудовищный вирус-убийца уничтожил население двух планет. Властям Федерации с огромным трудом удалось пресечь распространение эпидемии. Столетиями людей пугали рассказами о страшном изобретении профессора, а теперь появился метаморф — бессмертное существо, которое якобы невозможно уничтожить… Но люди наверняка найдут на него управу — на то они и люди. На худой конец, придумают какое-нибудь новое оружие — с этим у них никогда проблем не возникало. Нетрудно предположить, что военные успокоятся только тогда, когда добьют последнего метаморфа… Не она ли им станет?
Последняя мысль неприятно поразила. Сколько она сможет скрывать свое новое состояние — день, два?.. Какая разница? Правда все равно выплывет наружу. И тогда ей конец!
Если только она не умрет раньше… Элли пощупала пульс и не уловила его. Приложила руку к сердцу — оно едва билось. Редко, тихо — словно собиралось заснуть навсегда… Странно, но это открытие не вызвало у Элли страха: она почему-то решила, что так и должно быть. Пока она еще похожа на человека, а что будет через час, через два? Какой она проснется утром?
Элли снова встала с кровати, подошла к зеркалу. Посмотрела на свое отражение и осталась недовольна собой: бледная, осунувшаяся, волосы спутаны… Провела ладонями по лицу и вздрогнула, ощутив, как поддалась рукам кожа. Отняв руки, Элли с ужасом увидела обвисшие складки. Медленно, словно нехотя, они расправились и исчезли.
Несколько минут Элли стояла у зеркала, пытаясь справиться с охватившим ее ужасом. Да и какая женщина смогла бы смотреть на себя такую без содрогания? Красота — единственное, что имела Элли, и страх потерять ее был сильнее страха смерти… Собравшись с духом, осторожно провела пальцем по морщинке у глаза — та разгладилась и исчезла. Теперь с другой стороны… Совсем неплохо! Немного вот здесь… Замечательно!.. Элли демонстративно улыбнулась, разгладила морщинки на лбу… Теперь немного поработать с волосами…
Расческа где-то затерялась. Элли пригладила волосы ладонями. Получилось… Какое странное ощущение! Исчезло… Элли снова провела ладонями по волосам, пытаясь вернуть его… Оно не связано с волосами — точнее, вызвано не только ими. Словно появилась еще одна точка отсчета, которой раньше не было. Человек способен видеть, слышать, чувствовать запахи и прикосновения, может оценить вкус пищи… У нее появилось что-то еще — нечто неосязаемое и одновременно реальное… Чем больше Элли концентрировалась на новом ощущении, тем лучше его распознавала. Это было ощущение тела… Нет, не так — связь с телом, с каждой его клеточкой!.. Элли захлестнула волна восторга. Снова взглянула на себя — волосы, как по мановению волшебной палочки, зашевелились, стали густыми и темными. Слишком темными!.. Сконцентрировавшись, Элли подправила цвет. Замечательно!
Она вздрогнула, услышав в коридоре шаги. Ей хватило выдержки, чтобы вернуть себе прежний облик. Когда дверь в палату открылась, Элли лежала в постели — спутанные волосы, бледное, осунувшееся лицо… И ясные карие глаза под невинно опущенными ресницами.
